Ведущий: Михаил Леонтьев
Гость: Михаил Юрьев
Мюнхенская речь президента Путина и реакция на нее; размещение элементов американской ПРО в Польше и Чехии и возможный выход России из Договора о ликвидации ракет средней и меньшей дальности; перестановки в российском правительстве - таковы главные темы недели, которые обсуждают и комментируют Михаил Леонтьев, Михаил Юрьев и слушатели "Маяка".
ЛЕОНТЬЕВ: Первая тема, с которой мы хотели бы начать, уже очень подробно разбиралась. Сама по себе она чрезвычайно, на мой взгляд, важная. Это тема мюнхенской речи президента Путина и реакции на нее, в первую очередь реакции западной, то есть реакции тех людей, к которым эта речь и была, собственно, обращена. Реакция, сразу могу сказать, странная. Никто не говорит, я не слышал ни одного заявления (кроме только отдельных американских сенаторов, но у них профессия такая), что Путин говорил неправду. То есть говорили самые разные вещи: что все это и так знают, что об этом неприлично говорить и так далее. Но тем не менее Путин "обнаглел" - слово "наглость" было десять раз повторено в одной статье в американской прессе. Значит, объявили это декларацией холодной войны и сравнили с фултонской речью Черчилля.
Ну, начнем с того, что сравнение с фултонской речью Черчилля, оно выглядит уж совсем глупо, особенно с западной стороны, хотя бы потому, что фултонская речь Черчилля была ответом - во всяком случае, в западной концепции - на экспансию коммунизма. Черчилль говорил о том, что опускается над Европой железный занавес от Штеттина до Триеста, что коммунизм прет и что нужна концепция отбрасывания коммунизма, и предлагал создать блок, тогда еще англосаксонский, по сути это будущее НАТО, для того чтобы противостоять коммунизму. Значит, сразу несколько моментов. Во-первых, сравнивать политику Соединенных Штатов, которые, собственно, критиковал Путин, с политикой сталинского Советского Союза - это как бы много чести, с одной стороны. С другой стороны, опять же с западной точки зрения, фултонская речь - это предупреждение об опасности и декларация средств предотвращения этой опасности, но совершенно очевидно, что Путин как раз этих целей даже и не ставил, у него нигде нету декларации борьбы. Скорее тон этой речи совершенно другой. Тон: ребята, мы вам идем навстречу, а что вы делаете, что вы вытворяете? Вы сами создаете угрозу собственной безопасности, вы сами создаете мир, в котором вы не можете решить никаких проблем. И, безусловно, на мой взгляд, Путин пытался показать разницу между интересом Америки во всей этой игре и интересом Европы, к которой Россия долгое время обращалась как к партнеру. И я бы, конечно, признал, что в этой речи есть элемент - вот говорят, что он жаловался, - есть элемент обиды и претензий. Причем это обида даже не за ельцинское время, это скорее такая механическая констатация неблагодарности Запада России. А речь идет о двух пунктах именно путинской политики, которые были жестами в сторону Запада. Это политика России после 11 сентября, на которую мы получили ответ известный, и это политика по отношению к интеграции с Европой, предложение Европе в первую очередь колоссальной концепции энергетической безопасности, после чего мы получили какие-то совершенно детские обвинения, угрозы и так далее.
ЮРЬЕВ: Я для разнообразия позволю себе с тобой в данном случае не согласиться и, наоборот, для интереса даже и поддержать западных критиков нашей страны. Я как раз считаю, что сравнение речи нашего президента с фултонской речью Черчилля не вполне безосновательно, определенное сходство я все-таки вижу.
ЛЕОНТЬЕВ: В таком случае их надо заподозрить в том, что они хотят сделать колоссальный комплимент Путину как человеку, который пытается предотвратить наступление нового тоталитаризма.
ЮРЬЕВ: Скорее они проговорились о том, что они не видят большой разницы между политикой США и политикой сталинского СССР, но так ведь оно и есть. Но сходство на самом деле не только в этом. Вот ты ведь совершенно справедливо указывал на то, что звучали четко нотки, что, ребята, вы своей политикой делаете мир менее безопасным даже для себя. Но "даже для себя" означает, что и для нас тоже. Для нас тоже, а с какой стати мы должны это терпеть и, как говорят по-русски, ждать у моря погоды? Поэтому, хотя в самой речи технически и не содержалось никаких предложений по сдерживанию, но поскольку все находятся в здравом уме, а руководство нашей страны в особенности, то можно не сомневаться в моем представлении, что такого рода меры последуют, примерно такие же, как после фултонской речи Черчилля, а именно: в первую очередь создание систем коллективной безопасности, то есть блоков, по-простому говоря, направленных не против, конечно, Америки - это никому не нужно и никто не собирается воевать, - а направленных на сдерживание ее гегемонистских амбиций.
ЛЕОНТЬЕВ: Вот я бы здесь заметил одну вещь существенную, которую все время стремятся наши оппоненты забыть. На Америку действительно никто не собирается нападать. Никто не претендует реально на роль, которую Америка себе приписала. Здесь есть один момент, который не хочет понимать или не может, поскольку это не совсем союзники, а скорее сателлиты, не хочет понимать остальной мир проамериканский или американоориентированный: дело в том, что Соединенные Штаты не заинтересованы в безопасности никого, кроме себя самих. Потому что безопасность Соединенных Штатов в их нынешней концепции - это не безопасность государства США, что было бы адекватно, нормально и уважаемо с точки зрения политических интересов любой страны. Безопасность Соединенных Штатов - это безопасность их гегемонии, а безопасность гегемонии обеспечивается только одним способом: обеспечить максимальную опасность для всех остальных, причем не только для противников потенциальных или каких-то там конкурентов, но и для прямых союзников, чтобы они никуда не делись. Это очень важно. И вся американская концепция политическая, если ее рассматривать в этих терминах, очень четко укладывается в логику. Европейская концепция не укладывается ни в какую логику, потому что ее просто нет. Она демонстрирует просто полное бессилие. То есть наши надежды на то, что Европа проявит себя как субъект мировой истории... Хотя американцы нам и всем прямо сказали, что это постисторическая реальность, вот получается, что на сегодняшний момент они пока правы.
19.02.2007
http://www.radiomayak.ru/tvp.html?id=51269
Док. 282319
Перв. публик.: 19.02.07
Последн. ред.: 09.03.07
Число обращений: 650
Юрьев Михаил ЗиновьевичЛеонтьев Михаил Владимирович
|
