Оганесян: Добрый день. Я приветствую слушателей радиокомпаний "Голос России" и "Маяк", а также зрителей телеканала "Звезда". Сегодня мы продолжим тему энергетики. Судя по всему, так называемые "газовые войны" и проблема дальнейшего развития нашей энергетики в целом вызывают все больший и больший интерес и в России, и за рубежом. И это понятно. Как будет строить Россия свои отношения с внешним миром в отношении поставок газа и нефти, да и как она сама будет жить? Что происходит с месторождениями газа и нефти в России? Все это животрепещущие темы. Я хочу вам представить нашего гостя: Язев Валерий Афанасьевич, председатель Комитета Государственной Думы по энергетике, транспорту и связи. Добрый день. Спасибо большое, что вы пришли к нам.
Язев: Добрый день.
Оганесян: Вопросов действительно много животрепещущих. И конечно, мы сейчас к ним перейдем. Но я хочу и с другой стороны вас представить. Вы - автор многих статей и книги, которая посвящена отношениям бизнеса и государства. Сегодня мы, так или иначе, этого коснемся. Поэтому мой вопрос очень короткий. На ваших глазах, по сути дела, развивались эти отношения, развивались непросто. Как бы вы емко, в кратких, если возможно, понятиях выразили суть или динамику отношений государство - бизнес?
Язев: Если мы говорим о 90-х годах, то определение дано: это время олигархического капитала в России, олигархического государства, к сожалению. Узкая группа российских бизнесменов, успешно поучаствовавшая в разделении национальных богатств, приватизировала право управлять страной в целом, и министрами, и Думой. Значит, государство слабое по определению было. И только с приходом Путина Владимира Владимировича, нынешнего президента страны, в общем-то, нормализуется ситуация. Бизнес занимается бизнесом, государство занимается государством, партии эффективно занимаются политикой. Выстраивается баланс, который будет позволять стране развиваться, становясь социально ориентированным государством, как это записано в нашей Конституции.
Оганесян: То есть можно сказать, что период попытки вмешательства со стороны крупного бизнеса в политику преодолен?
Язев: Я бы не сказал. У нас сегодня реально, вообще говоря, есть две опасности. Одна опасность - возврат на один шаг. У олигархов, отстраненных от управления страной, потому что они в нарушение Конституции управляли страной или пытались управлять, есть горячее желание повернуть ситуацию вспять. Я бы такую опасность не отметал. Но от нас с вами зависит, чтобы этого не произошло.
Оганесян: Спасибо. И совсем другой вопрос. Вы - человек, увлеченный такой темой, как казачество. Уральское казачество известно. Вся ваша профессиональная зрелость, я так понимаю, связана с Уралом. Правильно я говорю?
Язев: Урал и Западная Сибирь.
Оганесян: Вы у нас генерал-майор, по-моему, казачьих войск, если не ошибаюсь. Вот скажите, Гумилев как-то интересно определил казачество как суперэтнос, русский суперэтнос со своими уникальными традициями. Как вы считаете, казачество как культурная традиция как сейчас на Урале выживает? Как вы себя ощущаете?
Язев: Возрождается, я бы сказал. Причем было много профанаций.
Оганесян: Да, много униформы.
Язев: Да, много было бутафорства, некая лубковость такая. Сейчас, по-моему, и на Урале, и на Дону, и на Кубани, и в стране в целом происходит зрелое переосмысление роли и места казачества. И место ему в современной российской жизни находится достойное.
Оганесян: Как бы вы его определили очень кратко?
Язев: Может быть, сейчас еще не стоит давать определения, потому что переходные процессы пока не завершились. Я говорю: находится место. Это и охрана пограничных рубежей, с чего, собственно, казачество в Руси когда-то и начиналось. Это и поддержание правопорядка. Это и духовность. Это оздоровление нации, в какой-то мере. У казачества позитивная роль. Но я не претендую на исчерпывающее значение этих формулировок.
Оганесян: Тем более что казачество, скажем так, тем и богато, что имеет разные краски. Кубанское казачество отличается от уральского, и так далее. Ну что ж, теперь ближе к теме энергетики. Пожалуйста, первый вопрос от слушателя из Москвы.
"Уважаемый Валерий Афанасьевич, меня зовут Алексей Беглов, я - студент из Москвы, будущий нефтяник. Скажите, Россия строит новые газопроводы. Получается, мы намерены увеличить поставки газа в Европу? И еще вопрос. Как я понимаю, цена на газ формируется спросом. Так почему туркменский газ дешевле российского?"
Оганесян: Вот, пожалуйста, будущее поколение.
Язев: Спасибо большое Алексею - будущему нефтянику. Вопрос достаточно серьезный, глубокий. Желаю успеха. Наверно, где-то в "керосинке", в Губкинском учитесь? Мы строим новые газопроводы. Это осознанная политика. Географическое положение России просто определило ее роль быть сверхнациональным евразийским газотранспортным коридором. Единую систему газоснабжения на евразийском пространстве может и должна сделать Россия, просто больше это никому не дано. И для этого у нас все есть. У нас 155 тысяч километров магистральных газопроводов высокого давления действуют в России. У нас транспортные коридоры через Украину, Белоруссию, Прибалтику, по дну Черного моря. Вы, наверно, имели в виду строительство Североевропейского газопровода, которое начато, и первые 130 километров уже построены. Когда будет построена первая очередь, где-то к 2010 году, из Выборга прямо в Грейфсвальд, в Германию будет транспортироваться порядка 30 миллиардов кубов газа. Ну, называют 27 с половиной, потому что труба не 1400, а 1220 миллиметров. А к 2012 году с пуском еще одной нитки будет транспортироваться порядка 60 миллиардов. Эти объемы, в общем-то, законтрактованы практически. В нашей энергетической стратегии заложено увеличение экспорта газа, и это нормально, потому что у нас запасы газа, мы - крупнейшая мировая газовая держава. Начально установленные ресурсы, я вам как на лекции говорю, Алексей, где-то 250 триллионов кубометров газа в стране, доказанные запасы - 49 триллионов кубометров. Мы держим порядка 35-38 процентов мировых запасов. Естественно, у нас хватает газа и для российского потребления, и для экспорта.
Оганесян: А сколько сейчас, чтобы сравнить, мы поставляем ежегодно в Европу?
Язев: Мы поставляем порядка 160 миллиардов кубометров. Я думаю, будем поставлять к 2012 году, скорее всего, 220-230 миллиардов кубометров.
Оганесян: Спасибо, Валерий Афанасьевич. К этой теме мы еще вернемся. Давайте послушаем теперь вопрос от слушателя из Германии.
"Говорит Юлия Кагельман из Дюссельдорфа (Германия). Уважаемый господин Язев, недавняя газовая конфронтация с Украиной, похоже, не закончилась. Принятым решением многие недовольны и в Украине, и в России. Не разгорится ли снова спор, который может серьезно затруднить поставки газа в Европу? Как вам представляется окончательное решение проблемы? Спасибо".
Язев: Спасибо большое. Пользуясь случаем, хотел бы передать привет Северному Рейну-Вестфалии, Дюссельдорфу, Эссену, где крупнейшие энергетические концерны Европы и Германии расположены, в первую очередь, конечно, "Рургаз" - один из основных партнеров российского "Газпрома", получатель российского газа. Там же расположены концерны РВЕ, и это кузница энергетическая, сердце Германии. Я хотел бы сказать, что проблема, решенная сегодня с Украиной, - наследство советских времен и перестроечных процессов. К сожалению, у нас на постсоветском пространстве отношения в газовой сфере, да и в энергетической в целом, были далеки от рыночных, они были чисто политические. Цены не отражали реальных затрат на добычу, транспортировку газа. Если на границе Украины со Словакией цена была 270 долларов за тысячу кубов, а транспортная составляющая там буквально 12 долларов, то, по непонятным причинам, в Курске на измерительной станции ДИС "Курск" мы продавали газ Украине за 50 долларов. То есть, грубо говоря, в четыре с половиной раза дешевле экономически обоснованной цены. Поэтому сегодня на постсоветском пространстве идет болезненный процесс перевода наших отношений в газовой сфере на рыночные, экономически обоснованные. Плюс к этому в конце декабря - начале января наложились, конечно, аномально низкие температуры. Во всей Европе, на Украине, в России это создало колоссальные проблемы для "Газпрома". Они увеличили добычу очень существенно, раскачали подземные хранилища газа. Российская экономика в значительной степени, как ей и положено, перешла на резервные источники топлива, такие, как мазут, уголь. Мы останавливали часть производств. Украина, к сожалению, которая обязана была сделать то же самое, пошла по пути сверхнормативного отбора российского газа. Это сказалось в том числе, незначительно, правда, на поставках в Европу. Я думаю, если говорить о системных вещах, мы урегулируем окончательно свои отношения с Украиной. Сейчас процесс идет. После подписания 4 января первой и главной договоренности, сегодня идет их доработка и конкретизация. И "Газпром", и Россия в целом, уже около 40 лет истории поставок российского газа в Европу, мы были всегда гарантирующим поставщиком, очень ответственным, обязательным. Я убежден, что и впредь гарантом энергетической безопасности в части газовой составляющей для Европы будет Россия.
Оганесян: Вот, кстати, Валерий Афанасьевич, отношения России и Европы по энергетической тематике. Западные средства массовой информации проигнорировали заявление российской стороны о том, что Украина забирает лишний газ. Они говорили только о том, что Россия прервала поставки, и следствием этого были сбои в поставках в Европу газа, хотя президент России Владимир Путин говорил об этой ситуации, подробно обсуждал ее и перед средствами информации, и в разговоре с политиками европейскими. Где же выход из этой ситуации? Получается так, что, возможно, Украина получила совет создать себе некую подушку энергетической безопасности, учитывая альтернативные трубопроводы и прочее-прочее, и просто скачивает этот газ. При этом европейские партнеры почему-то все время пеняют в сторону России, не обращая внимание на некорректное поведение своего партнера по транзиту. Как это можно объяснить? Наша Государственная дума, которую вы представляете, представлена и в ПАСЕ, в Европейском парламенте, не пора ли поднять этот вопрос там?
Язев: Вопрос сложный очень. У него много есть плоскостей и много граней. Ко мне обращался президент "Еврогаза" Дево (я являюсь президентом Российского газового общества), когда наступили холода, с просьбой посодействовать бесперебойному снабжению Европы газом. Я здесь вижу главный аспект: Европа единая возлагает все же ответственность за свою энергетическую безопасность на Россию. И это право заработано нами за более чем 40-летнюю историю поставок газа в Европу. Для меня это позитивный фактор. Ну, о чем договариваться им с Украиной, если не будет газа, который нужно транспортировать? Поэтому главным переговорщиком, главным гарантом они видят Россию. Это позитивно абсолютно. Есть вторая плоскость проблемы. Конечно, мы ведь можем контрактовать газ по-разному. Сегодня мы его продаем на границе с Украиной, ту часть, которая на Украину идет, Росукрэнерго, и уже как бы в какой-то мере ответственность поделили свою. Но мы не можем делить ответственность в поставках газа в Германию, Италию и Францию. На мой взгляд, это неправильно с точки зрения нашей даже государственности: мы усилим переговорную позицию украинскую. Зачем нам это надо? И они будут где-то спекулировать, где-то извлекать выгоду из того, что вот они на сегодня - важные транзитеры российского газа. Они все же всего лишь транзитеры и, главное, российского газа. И есть много политики в том, что вы сказали. Это еще одна, так сказать, особенность этой проблемы. Сегодня Украина стремительно пытается вступить в НАТО, в ЕС. Для Европы как-то ослабить союз православных государств - России, Белоруссии, Украины в первую очередь - было бы очень сладко. Поэтому они, конечно же, никаких претензий к Украине не предъявляют, пытаясь еще раз в чем-то обвинить Россию, хотя содержания в этом нет никакого реального. Поставки были сокращены на два процента где-то. Естественно, мы их компенсируем. Плюс надо понимать стечение экстремальных температурных обстоятельств с некой неурегулированностью конфликта с Украиной, который к морозам, к слову сказать, был урегулирован, к 4 января. Просто Украина не пошла по пути ограничения собственного потребления. Она может продолжать это и дальше. Нужно быть к этому готовыми. И нужно сегодня вести переговорные процессы такие, чтобы она несла серьезные экономические санкции. Я и сегодня убежден, что мы разберемся в своих российско-украинских отношениях без всякой помощи из Европы.
Оганесян: Спасибо. Вот сейчас, Валерий Афанасьевич, обсуждается в зарубежных и европейских СМИ тема так называемой Энергетической хартии, которую Россия подписала, но не ратифицировала. И один из пунктов этой хартии гласит, что Россия не имеет права ни прерывать, ни сокращать поставки энергоносителей даже в случае, если возникнут проблемы в условиях транзита. То есть, условно говоря, если такая ситуация, как с Украиной, повторится со стороны других транзитных государств, то Россия обязана продолжать поставлять в пределах договоренностей. Несмотря на то, что транзитные участки не зависят от России, и мало ли что там может произойти. Как поступать в данном случае России? Какой выход из этой ситуации? Может быть, нужна коллективная ответственность европейских потребителей за то, чтобы разбоя на дорогах-то не было? В этом заинтересована Европа.
Язев: Понятно. Вы тоже Губкинский кончали?
Оганесян: Нет, но люблю Губкина.
Язев: Вопрос очень серьезный и глубокий.
Оганесян: Это политический вопрос.
Язев: Я думаю, подавляющее большинство не знает этого вопроса. Проблема самой хартии и Договора к Энергетической хартии, транзитного протокола к ней и нератификация Россией - это острый камушек, на котором проверяются уже долгие годы российско-еэсовские отношения. Я в Думе стою на позициях невозможности ратификации Договора к Энергетической хартии в том варианте, в котором он сегодня составлен. Что нужно сказать? Я абсолютно с вами согласен, что нужен некий документ международно-правовой по своему статусу, который бы обозначил взаимную ответственность стран, производящих энергоресурсы, стран, через которые идет транзит, стран-транзитеров, стран-потребителей в части защиты инвестиций, защиты транспортных коридоров. Но, еще раз говорю, это документ, который должен балансировать интересы. В том виде, в котором написана хартия сама и договор к ней - это 1991 год, когда была слабая Россия, которой все предрекали скорый распад. С позиции диктата, с антироссийских позиций написаны эта хартия и договор к ней, это никаким транзитным протоколом не исправить. Первое, плюс к тому, что вы сказали, это серьезнейший один недостаток, я его не повторяю. Второе: хартия не рассматривает вопрос по ядерной энергетике, потому что у нас очень сильные позиции, и конкуренты не нужны в Европе ни "Евродиву", ни кому-то еще. Не рассматривается вопрос транзита российской нефти через датские проливы, через турецкие проливы. Значит, целый блок вопросов, который связан с наличием у России разветвленной сети магистральных трубопроводов и нефтепроводов. Я уже говорил, 155 тысяч километров газопроводов, порядка 50 тысяч километров нефтепроводов, порядка 20 тысяч километров нефтепродуктопроводов. Там вводится механизм доступа на аукционной основе на свободные мощности, и может получиться, что мы к своим трубопроводам или газопроводам собственного потребителя не подпустим. Они куплены будут, мощными транснациональными корпорациями. Поэтому, я считаю, международно-правовой документ нужен обязательно. Формат этой консолидации стран может быть разный, но этот договор, безусловно, должен учитывать интересы России как самой главной страны на Евразийском континенте, которая располагает примерно 35 процентами газа и где-то 15 процентами запасов нефти. Не можем мы в угоду потребителям раздеваться перед ними, открывать свои богатства.
Оганесян: Спасибо. Вот вы упомянули в контексте Украины отношения, тоже по теме энергетической, между Россией и Белоруссией. Как будет формироваться здесь цена на газ? Какие перспективы отношений с Белоруссией, это еще одна транзитная наша большая страна? Как недавно прозвучало в выступлении в нашей передаче "Визави с миром" руководителя Счетной палаты России Сергея Владимировича Степашина, скоро подойдет такое время, когда надо будет задуматься о переходе на рыночные отношения и с Белоруссией, хотя Россия и Белоруссия строят Союзное государство. Что вы можете сказать по этому поводу в контексте особых отношений России и Белоруссии к цене на газ?
Язев: Спасибо. Вопрос часто задаваемый, потому что сейчас у всех как бы один из аргументов: если вы строите экономически обоснованные отношения с Грузией, Арменией, Украиной, Молдовой, странами Балтии, то почему не строите с Белоруссией. Там есть несколько моментов. Первый: транзитный экспортный трубопровод Ямал - Западная Европа, который пролегает на территории Белоруссии, принадлежит России, в отличие от трубопроводов Украины, которые являются украинской собственностью, и мы на льготных условиях арендуем землю под ними, а остальное, все затраты на эксплуатацию - наши. Второй вопрос: идут переговоры о приобретении "Газпромом" 50-процентной доли в "Белтрансгазе". Следующее, вы сказали, это создание Союзного государства. Поэтому там сегодня, конечно, экономически необоснованная цена - 46,57 доллара за тысячу кубов на 100 километров против 230, по которой мы продаем Украине. И даже в Украине, внутри которой уже Росукрэнерго берет по 95, цена, по крайней мере, в два раза ниже. На мой взгляд, политическую составляющую, которая существует между Россией и Белоруссией, нужно переводить на межгосударственный уровень, а хозяйствующие субъекты, такие, как "Газпром" и "Белтрансгаз", должны работать на экономических принципах. Поэтому, я считаю, мы должны двигаться к установлению экономически обоснованных цен за российский газ и с Белоруссией в том числе. При этом, если у белорусской стороны сегодня не хватает финансовых ресурсов или обременителен для экономики белорусской такой подъем цен, нужно решать вопрос кредитования на межгосударственной основе.
Оганесян: Валерий Афанасьевич, мы тут, вернее, это моя вина как ведущего, вовсе не ваша, но, если вы помните, звонок был от студента, мы на первую часть ответили. Коль скоро мы коснулись темы отношений со странами СНГ, давайте ответим. Там вопрос такой был: почему (и тем более мы о ценах говорим) туркменский газ дешевле российского? Вы все-таки не ответили на этот вопрос. Это моя вина, я вас перебил следующим вопросом. Пожалуйста, если можно, ответьте.
Язев: А я и забыл. Дешевле ли он российского - это большой вопрос. Сегодня мы покупаем газ у Туркменистана по 65 долларов. Я просто знаю ход переговоров и думаю, что через месяц-два туркменский газ будет стоить 100 долларов за тысячу кубов. Плюс нужно добавлять транзит через Узбекистан, Казахстан, Россию, если до границы с Украиной, то еще добавится там порядка 20 долларов. Поэтому цена, в общем-то, приличная туркменского газа. У туркменского газа, по определению, меньше себестоимость добычи, и в какой-то мере Туркменистан вынужден продавать его дешевле, потому что транзитных возможностей у него, кроме как через Россию продавать свой газ, нет. Скорее всего, через несколько лет, когда будут развиваться новые транзитные коридоры транспортные, цена туркменского газа будет расти достаточно быстро.
Оганесян: Спасибо. Вот вопрос об альтернативных источниках энергии, их целых два, один - из Великобритании от Джона Коллинза. Он спрашивает: "Недавно прочитал статью, в которой речь шла о том, что постоянный рост цен на нефть и газ может заставить мир вновь вернуться к широкому использованию каменного угля. Не повлечет ли переход на уголь уменьшение спроса на российский газ и нефть и, соответственно, на существенное сокращение доходов России от экспорта этих энергоносителей?" Вот как насчет угля?
Язев: Вопрос понятен. Есть понятие энергетическая эра. Эра дров прошла, эра угля прошла. Сегодня завершается эра нефти и начинается эра газа. Еще лет 40 в мире, уже с падением добычи, будет нефть преобладать как первичный источник энергии, с ростом и газовой составляющей. И, скорее всего, до конца этого столетия, по крайней мере, до 80-х лет этого столетия, будет нарастание и поддержание газовой составляющей и альтернативных источников энергии, не углеводородных. Это ядерная энергетика, это гелевая, о которой начинают говорить. То, что касается угля, на мой взгляд, конечно, вопрос имеет право на жизнь. Угольная энергетика широчайшим образом представлена и сегодня. Вот Китай - 63 процента в балансе угля.
Оганесян: Индия тоже прилично.
Язев: В Америке на 50 процентов, как ни парадоксально, угольная энергетика.
Оганесян: Интересно.
Язев: Запасы огромные угля, и у нас тоже в том числе. И сейчас будут конкурировать между собой два типа - переработка угля и газификация его на месте добычи, и транспортировка уже как бы нового продукта, или выработка электроэнергии, потому что транспортировка угля там, где нет дешевых морских путей, - это глобальная проблема.
Оганесян: Дорого.
Язев: То есть добыть - одно, а транспортировать уголь - другое.
Оганесян: Трубопроводов пока для угля не придумали.
Язев: Я считаю, что нам нужно, в России в том числе, увеличивать угольную составляющую в генерации, потому что у нас перекос, когда 62 процента энергии вырабатывается с помощью газа. Значит, поэтому весь мир поднимается по газу, как бы в упрек говорят, но с какого уровня поднимается? Китай поднимается с уровня 3 процентов, у него газовый баланс. Другие страны с 10-13 процентов поднимаются. Они поднимутся до 30, это обосновано, диверсифицировано будет. Нам бы нужно уменьшить долю газа в качестве топлива, увеличивая, в том числе, угольную составляющую.
Оганесян: Спасибо, Валерий Афанасьевич. Теперь вопрос о ядерной энергетике. Джордж Николас из Канады: "В советское время в вашей стране действовало 45 ядерных электростанций. Сколько их действует сейчас?"
Язев: Интересно, какими он источниками пользуется?
Оганесян: Не знаю. Цитата из послания.
Язев: У нас столько не было, если не считать реакторов, которые нарабатывали боевой плутоний.
Оганесян: А сколько было?
Язев: У нас сегодня где-то 31 реактор работает на 10 атомных станциях. В разных стадиях строительства сейчас находится Балаковский атомный реактор один, Курская станция, Ростовская (она же Волгодонская) и Белоярская атомная станция - блок на быстрых нейтронах. Мы сегодня вырабатываем порядка 16 процентов в общем производстве электроэнергии с помощью атомной энергии. Это постыдно мало, на мой взгляд физика-атомщика. Мы - основатели атомной энергетики мировой. Обнинск рядом совсем, первую мы построили промышленную электростанцию маленькую, пятимегаваттную. Я недавно был на ней, она законсервирована. Есть программа стратегическая, которая поддержана президентом страны Владимиром Владимировичем Путиным, о том, чтобы к 2030 году ядерную составляющую в энергетике довести до 23-25 процентов. С учетом общего роста генерации для этого нам нужно построить ни много ни мало за это время 40 ядерных реакторов-тысячников. Такая масштабная программа.
Оганесян: То есть не закрываются ядерные станции, а, наоборот, их число растет.
Язев: Причем я хотел бы сказать: Россия сегодня, и это заслуга государства, занимает, несомненно, передовые позиции в энергетике на быстрых нейтронах с безотходным замкнутым топливным циклом. Будущее ядерной энергетики как раз в этом. Об этом говорил Владимир Владимирович на саммите тысячелетия ооновском. И мы предпринимаем шаги: вот строится Белоярская атомная станция БН-800 на быстрых нейтронах. ООН причем решает еще ряд сопутствующих задач, например уничтожение плутония, снятого с боевого дежурства. У нас лежит на складах 34 тонны плутония, которые по СНВ-1 были сняты с боевого дежурства, и у американцев тоже. Технология уничтожения его окончательно не решена. Вот энергетика на быстрых нейтронах позволяет сжигать в ядерных топках все, что было накоплено, и в качестве облученного отработанного ядерного топлива сегодня лежит. Это благо. Мы будем этим заниматься. Я знаю масштабные программы Китая. Америка собралась, она с 1984 года ни одного блока не построила, приняла программу строительства 44 блоков новых ядерных. У Китая программа, у него, правда, сейчас всего один процент электроэнергии вырабатывается с помощью атомной энергии, но он принял масштабнейшую программу - под сотню блоков строить. То есть весь мир туда идет, а нам просто Бог велел, потому что мы - зачинатели этого дела.
Оганесян: Спасибо. Давайте сейчас обратимся к вопросам слушателей. Пожалуйста.
"Это Окомото-сан из Вакаямы (Япония). Уважаемый господин Язев, насколько я понимаю, вы возглавляете парламентский комитет по энергетике, транспорту и связи. Как вы видите перспективы развития этих трех областей российской экономики, которые, в общем-то, не так связаны между собой? Спасибо за ответ".
Язев: Спасибо большое за вопрос. Вы сказали "не так связаны". Может быть, не жестко связаны? У них есть одно общее, у этих отраслей, которые вы назвали, почему они, в том числе, и в комитет собраны один.
Оганесян: Интересно, да, почему они собраны?
Язев: Они - это все инфраструктурные системы, имеющие огромное значение для развития страны. То есть энергетика, транспорт и связь - это основы развития страны в целом, экономики ее, которые и задают динамику строительства, формируя потребности для промышленности, и дают возможность экономике развиваться, потому что без энергии не может экономика развиваться, без транспорта и без связи. Если говорить об энергетике, мы до этого, в общем-то, весь разговор вели об энергетике.
Оганесян: Я думаю, да.
Язев: Я хотел бы отметить, что президент сформулировал очень четкую задачу, чему посвятить себя страна должна. Он четко сказал, что место России - развивать ее конкурентные преимущества и быть энергетической сверхдержавой. Запасы у нас огромные, но, в общем-то, огромные задачи стоят по техническому перевооружению, по ликвидации технологической отсталости, самого тека, по изменению структуры топливного баланса, по энергомашиностроению. Наконец, вопрос глобальный, мы его тоже касались несколько раз, - это транспорт российских энергоресурсов на мировые рынки. Что касается связи, телекоммуникации и связь последние годы в России развиваются очень динамично. Место сегодня где-то 5 процентов ВВП. На 100 жителей Москвы приходится 131 мобильный телефон, в Санкт-Петербурге - 114 мобильных телефонов, по России уже 84 мобильных номера на 100 жителей. Значит, мы решаем сегодня глобальную задачу по универсальным услугам наряду с этим, потому что есть огромное количество деревень, населенных пунктов, которые не имеют Интернета, не имеют телефона общего пользования. Я, к слову сказать, являюсь председателем Всероссийской комиссии, которая отбирает операторов по оказанию универсальных услуг. По Дальнему Востоку, Сибири уже много конкурсов проведено. Начиная с июля этого года, там везде будет Интернет общего пользования, таксофоны, которые обеспечат доступность средств связи. Поэтому связь развивается очень динамично. Несколько новых задач - это цифровое телевидение, это программы "Электронной России": электронного управления, электронной торговли, электронного документооборота в части телекоммуникаций. Все это очень масштабные задачи. Отрасли связи, на мой взгляд, будут в ближайшие годы развиваться очень динамично. Что касается транспорта, я просто назвал бы несколько проектов в сфере транспорта, которые государство планирует осуществить в ближайшее время. Это морской порт Услуга и железнодорожные подходы к нему, морской порт Железный Рог на Таманском полуострове, новороссийский транспортный узел, внутренние водные пути Волго-Балт и Волго-Дон, железнодорожная линия Тамот-Якутск, развитие новых трубопроводных систем нефтяных и газовых до Находки, до выхода на Тихий океан, припортовые железнодорожные станции побережья Тихого океана - Находка, Восточная, Екатериновка, Ванино. Я могу перечислять огромное количество масштабных проектов, куда запланировано потратить многие десятки миллиардов долларов для того, чтобы транспортную инфраструктуру России сделать более современной, совершенной и улучшить доступность наших товаров на мировые рынки.
Оганесян: Валерий Афанасьевич, по спутниковой группе связи, вы знаете, были проблемы. Например, одна из прошлогодних коллегий Министерства культуры была посвящена положению, коммуникационных спутников, которые обеспечивают телевещание, радиовещание. Как с этим делом, со спутниковой группой?
Язев: Провал с космической группировкой у нас был где-то в 1998-1999 годах. Безденежье полное было. Я был уже тогда в Государственной думе, я там с 1997 года. Приходили, так сказать, с воплями и военные, и Коптев приходил, о том, что мы утрачиваем космическую группировку. Сегодня приняты программы, которые эффективно реализуются. Я был 29 октября позапрошлого года, на свой день рождения, на пуске очередного спутника связи на Байконуре. Мы выполняем эту программу. Мы создаем ГЛОНАС-систему. Я не говорю о военной составляющей, успешно там преодолено отставание. Сегодня пространство России и мира накрыто хорошей и плотной сетью спутников. Задачи Министерства обороны и, в целом, национальной безопасности решены. Ну, и телекоммуникационные спутники, включая государственные структуры, в том числе "Газпром" и его спутники, и малоизвестные, коммерческий капитал идет, бизнес-капитал идет в эту сферу. Я думаю, что мы здесь займем достойные передовые позиции в мире.
Оганесян: Спасибо. Пожалуйста, еще вопрос слушателя.
"Это Пол Луни - экономист из Амершема (Англия). Мой вопрос господину Язеву. В одной из газет я читал, что опыт освоения нефтяных и газовых месторождений с привлечением иностранных фирм не оправдывает себя. Так ли это и каковы причины для этого? Спасибо".
Язев: Спасибо большое. Проблема участия иностранных компаний в освоении нефтегазовых месторождений - очень чувствительная сфера. Почему она возникла? В начале 90-х годов, когда, в общем-то, слабое государство было, экономика, неплатежи, стагнация, национальное налоговое законодательство менялось очень динамично, и построить стратегию освоения какого-то месторождения, а это на 30 лет на полке добычи, было очень сложно. Поэтому было принято законодательство, оно называется Соглашения о разделе продукции, которое предусматривало бы особый налоговый режим для групп месторождений и устанавливало механизм финансовых отношений между инвесторами и государством на длинную перспективу. У нас по этим механизмам разрабатываются сахалинские проекты: Сахалин-1, Сахалин-2, Штокмановское месторождение, Приразломное, Харампурское месторождение и еще ряд месторождений. Причем на том этапе, когда заключались эти соглашения, Россия была готова абы что пустить, а закладывался долгосрочный механизм. Сегодня сама идея СРП - это длительно действующее соглашение. Государство окрепло и есть некий зуд пересмотреть те соглашения. Это неправильно, на мой взгляд, потому что тогда подрывается полностью для инвесторов основа сотрудничества. С другой стороны, сегодня, когда стабильная власть в стране, политическая предсказуемость, налоговая нагрузка на бизнес существенно снижена и дальше снижается, уже в нормальном налогово-правовом национальном пространстве можно работать и осваивать месторождения. Поэтому сегодня, может быть, поле участков недр и месторождений, которое разрабатывается в соответствии с законодательством об СРП, сужается, но тема эта не закрывается. Сегодня иностранный капитал участвует уже и в национальном законодательстве. Ну, пример ТНК-БП - 50 процентов этой компании принадлежит "Бритиш петролеум". Раз из Лондона был вопрос, я просто один пример такой выбрал. То есть английская компания участвует в разработке месторождений, добыче нефти и газа. ТНК-БП - одна из динамично развивающихся компаний в России. Поэтому мы не отметаем участие иностранного капитала в освоении месторождений. Просто инвесторам иностранным надо учитывать рост и укрепление позиций российского национального капитала. Если вы не поторопитесь прийти со своими инвестициями в Россию сегодня, завтра, возможно, уже будете не востребованы.
Оганесян: Спасибо. У меня есть еще три вопроса. Если можно, ответьте на них коротко. Гельмунд Шмидт из Германии задал два из них. Первый звучит так: "Разрабатываются ли новые месторождения газа и нефти?"
Язев: Разрабатывается огромное количество. По "Газпрому" - это Штокмановское, известное всем, 3,2 триллиона кубометров. Вся Европа долгие годы жила на месторождении Тролль в Северном море - один триллион кубометров. Один Штокман у нас разрабатывается, Приразломное разрабатывается. Только что пущено в эксплуатацию Заполярное месторождение. Группа месторождений в Ненецком округе, Харьягинское, в том числе ЛУКойл там активно участвует.
Оганесян: Это нефть или это газ?
Язев: Харьяга - это нефть, Приразломное - это тоже нефть. "Роснефть" разрабатывает группу Ванкорских месторождений на Таймыре. Кавыткинское подходит уже к добыче, сейчас там решаются окончательные вопросы. Сахалинская группа месторождений. На стадии включения в эксплуатацию Юрубчено-Тахомская группа месторождений. И еще целый ряд месторождений, включая месторождения в Каспийском море. Поэтому прирост запасов идет, геологоразведка идет. Приняты новые серьезные государственные решения на этом уровне.
Оганесян: Спасибо. Вы на второй тоже ответили вопрос, как раз о Каспии спрашивал Гельмунд Шмидт. Поэтому я сразу перехожу к третьему вопросу, уже из Франции, на этот раз о транспорте, вернее, о той инфраструктуре, которая обеспечивает передвижение транспорта, в том числе и для частных лиц, для автолюбителей. Наш слушатель Жак Пармантье спрашивает: "В западных странах уже давно есть платные автомобильные дороги. Насколько я знаю, в вашей стране раньше таких дорог не было. Появились ли они в России теперь в связи с переходом на рыночную экономику, и если да, то какова примерно плата за их использование?" Думаю, что этот вопрос интересует не только Жака Пармантье из Франции. Разговоров об этом среди автолюбителей много. Может, вы для нас проясните. Мы знаем, что правила движения ужесточаются. А что нам ожидать теперь от дорог?
Язев: Спасибо большое. Сегодня можно сказать, что в России есть платная дорога, продолжительность ее 18 километров, на федеральной трассе Дон-4. Это первая платная дорога. Плата там какая, я не знаю, честно говоря. Кроме этого, понимание необходимости существования в стране платных дорог есть. Есть указ президента, который предписал разработать концепцию строительства в России платных дорог. Одно из ее условий - когда есть платный участок, должен рядом бесплатный быть для тех, кто хочет ехать по бесплатной дороге. Весной 2006 года, я надеюсь, правительство внесет в Государственную думу, в наш комитет, законопроект о платных дорогах, и будем приступать к строительству. Скорее всего, первой станет Москва - Санкт-Петербург. Огромный транспортный поток, который можно пропускать, построив многополосную платную дорогу, как дублер существующей дороги.
Оганесян: Как дублер, вы сейчас сказали важную вещь.
Язев: Нельзя понимать так, что гражданин России и любой иностранец, любой человек за рулем будет стоять безальтернативно перед шлагбаумом: если не заплатит, не проедет. Он может проехать рядом по бесплатной дороге. Как во всем мире, может быть, та чуть-чуть ниже качеством будет, но, тем не менее, приспособленная нормальная дорога.
Оганесян: Да, иначе за что он дорожный налог платит? Спасибо. Это звучит утешительно на самом деле. Ну что ж, Валерий Афанасьевич, спасибо большое. Я напоминаю, наш гость был, как я уже сказал, Валерий Афанасьевич Язев - председатель Комитета Государственной думы по энергетике, транспорту и связи. Он же еще у нас, как мы выяснили, генерал казачьих войск. Кстати, я хотел бы пожелать успехов и еще одной структуре, в которой вы работаете, это Демидовский конгресс России. Демидов был известен как создатель промышленной базы Урала, и не только Урала, ведь тогда Урал был, собственно, сердцем и ядром промышленности всей России.
Язев: И стал опорным краем.
Оганесян: Это символ. Вот, скажите, вопрос гуманитарный: как сейчас наши участники реальной промышленности, то есть бизнесмены, те, кто владеет конкретными производствами, я сейчас не говорю о финансовом бизнесе, не о банках речь, конгениально их отношение к России, мера ответственности? Как ее воспринимают, она сопоставима с той ответственностью, которую испытывал в свое время Демидов, который был, в общем-то, патриотом отечественной промышленности, мыслил очень масштабно, мыслил всероссийски?
Язев: Спасибо. Вопрос очень интересный. Вообще, российский бизнес вчера-сегодня поделился, этот раздел пока еще существует, скажем, на оффшорные и национально ориентированные.
Оганесян: Это интересно.
Язев: Один олигарх написал, вы знаете, о ком я говорю, о том, что "мы Россию рассматриваем как поле для охоты, а семьи и дети наши будут жить в других странах, мы тут только зарабатываем деньги". Так вот я хотел бы сказать в защиту уральского капитала, который опирается на металлургические заводы, на железоделательные заводы, он всегда был очень социально ориентированным, это градообразующие предприятия. Если медеплавильный комбинат - это город около него, металлургический - "Магнитка" или НТМК - там Нижнетагильск, это город, в котором люди все там работают, энергетика общая, так сказать, заботы общие. Вот этот капитал не оффшорный, а национально ориентированный российский капитал, он социально ответственный, я бы хотел сказать. Крупные промышленники заключают сегодня договора о социальном партнерстве и с региональным правительством, и с муниципальными органами власти. Они много занимаются развитием инфраструктуры тех городов, где расположены, они много занимаются благотворительностью, много занимаются поддержкой спорта. Успех сегодня на Олимпиаде, к слову сказать, ведь на Олимпиаде всем очевидно, что Россия возродилась как спортивная держава в зимних видах спорта, в этом и заслуга отечественного национально ориентированного капитала, в том числе.
Оганесян: Спасибо. Председатель Комитета Государственной думы по транспорту, энергетике и связи Язев Валерий Афанасьевич отвечал на ваши вопросы. Вел передачу Армен Оганесян. Спасибо. Успехов вам. До новых встреч, друзья.
Ведущий программы - Армен Оганесян.
02.03.2006
http://www.duma.gov.ru/energy/zakon/doklad/st020306.doc
Док. 281782
Опублик.: 07.03.07
Число обращений: 566
Язев Валерий Афонасьевич
|
