Материалы комиссии станут основанием для возбуждения уголовных делНазад
Материалы комиссии станут основанием для возбуждения уголовных дел
Комиссия североосетинского парламента по расследованию причин и обстоятельств теракта в Беслане 1-3 сентября 2004 года была создана через неделю после трагедии - 10 сентября прошлого года, за десять дней до формирования аналогичной комиссии из числа членов Федерального Собрания. Результаты своей деятельности комиссия Северной Осетии тоже должна представить общественность раньше, чем "большая" комиссия. О выводах, к которым приходят североосетинские депутаты, рассказал "Росбалту" глава комиссии, заместитель председателя парламента Северной Осетии Станислав Кесаев.
- С организаторами теракта, похоже, все уже ясно. Можете ли вы назвать заказчика преступления?
- В рамках наших полномочий, существующего законодательства и фактического положения наша комиссия меньше всего может напрямую говорить об этом. Наша задача - определить причины и условия трагедии. Они те же самые, что уже не раз и не два назывались в этой стране. Это обычная недобросовестность, халатность, ротозейство. Недостаточный профессионализм огромного количества людей, которые называют себя профессионалами. Недостаточно четкая организация взаимодействия между структурами. Недостаточно четкие действия спецслужб, которые почему-то всегда следуют за событиями, а не предупреждают их. Разве убиенным, и не только им, стало легче, когда уже после спецслужбы выявили: перед походом на Беслан нелюди собирались в поселке Пседах и проводили там сборы? Почему об этом стало известно только тогда, когда все уже произошло?
А кому это выгодно и кто заказчик... Не хочу возвращаться к категориальному аппарату тридцатых годов, но выгодно это врагам России. А они многолики - от международного терроризма до сепаратизма во всех его вариантах. Первое требование боевиков, с которым познакомились, в том числе, депутаты североосетинского парламента (а большинство из них появились у школы в первые же часы после ее захвата) - прекратить войну в Чечне и вывести оттуда федеральные войска. Операция в Беслане готовилась долго и тщательно. И эти три дня, и результаты освобождения школы подтвердили, что там были не какие-то неполноценные наркоманы, а нечто другое.
Кто такие враги России - пусть выясняют наши специальные службы. Там такие высокоинтеллектуальные генералы, что я продолжаю надеяться - когда-нибудь они их назовут. В полномочия же нашей комиссии это не входит. Мы можем только предполагать. Я не уверен, что существует такая личность, как Бен Ладен, и не знаю, интересны ли мы ему. Но наши стратегические соперники не хотят видеть Россию не только мощной, о чем сейчас сложно говорить, но и видеть ее вообще...
Враги России - может быть, и те самые чиновники, которые видят в Северном Кавказе источник обогащения. Сколько лет мы ведем войну в Чечне, столько же лет ее восстанавливаем. Сколько миллионов рублей уходят непонятно куда, растворяясь внутри московского Садового кольца? Томления некоторых федеральных политиков, как у девушки перед замужеством: нужен России Северный Кавказ или не нужен - это бред абсолютный. Северный Кавказ не мыслит себя вне России. Для нас оскорбительно, что кто-то позволяет себе вслух обсуждать эту проблему. Мы давно сделали свой выбор, хотя бы методом от противного. Северокавказцы, ушедшие в Турцию, таковыми себя не ощущают. Самое большое, что там им позволяют, это называть себя черкесом, а на родном языке можно разговаривать у себя дома в деревне. Мы не мечтаем о таком "самоопределении". Вот и думайте, кто враги России. Эту тему мы закрыли.
- Ваша комиссия и федеральная комиссия Александра Торшина работают автономно или вы обмениваетесь информацией?
- Как только они после создания "большой" комиссии появились у нас, мы, по праву хозяев и коллег по институту парламентского расследования, сразу же договорились о сотрудничестве. Первоначально и сейчас мы обменивались информацией, проводили совместные приемы граждан, выполняли отдельные поручения федеральной комиссии. И комиссия Торшина не будет делать окончательного документа, пока не увидит нашего. Наши выводы больше будут носить характер вопросов, на которые мы не нашли ответов. Федеральная комиссия должна помочь нам их получить.
В какой-то момент одному из федеральных чиновников померещилось, что мы нелегитимны. После десяти месяцев нашей работы кто-то усомнился в том, что мы имеем право на существование. Чуть позже этот же чиновник заявил, что мы создавались для того, чтобы помогать прокуратуре в ее расследовании. Это еще больший бред.
- Где-то в чем-то вы работали с торшинской комиссией параллельно? Вместе опрашивали пострадавших?
- В этом - да, а вот что касается чиновничества, то мы направили запросы территориальным органам федеральных структур по нашей республике - МВД, МЧС - и получили от них официальные ответы. Это позволило нам, хотя бы методом наложения, увидеть, как разные ведомства описывают одну и ту же ситуацию.
Мы говорили о не слишком удачных действиях пожарных. Когда я в отчете МЧС читаю, что к тушению пожара приступили около 15 часов 3 сентября [пожар в здании школы начался двумя часами ранее], у меня возникает вопрос: почему? И когда пожарные пытаются объяснить, что, мол, не было команды выдвигаться, что по инструкции по время боя они могут не работать - да, это так. Но замгенпрокурора Николай Шепель - он вообще много интересных заявлений делает - сказал, что постановление о прекращении уголовного дела отменено, и вопрос о правомерности действий пожарных будет ставиться. Естественный, логический вопрос.
- Работаете ли вы с комитетом "Матери Беслана"?
- Наша комиссия практически ни с кем не работает, кроме федеральной комиссии. Конечно, мы встречались с представителями комитета, причем встречи бывали не самыми лицеприятными. Точно так же мы не пытались знакомиться с обвинительным заключением, не ходим на судебный процесс над единственным оставшимся в живых террористом Нурпашой Кулаевым. Мы ведем свое расследование, и не хотим подпадать под влияние какого-то другого.
- Разговаривали ли вы с предыдущим президентом республики Алексадром Дзасоховым?
- Я лично с ним разговаривал. Он не однажды озвучивал свою позицию по Беслану - и публично, и в нашем присутствии. Наконец-то становится явной роль руководства республики в этих событиях. Многие обратили внимание, что в дни трагедии наши во многом судорожные действия в попытках что-то наладить не то чтобы наталкивались на непонимание, но на определенный, не хочу сказать снобизм, но глядение на нас сверху. Многозвездные генералы демонстративно прекращали разговоры между собой, когда появлялся кто-то из наших руководителей, в том числе Александр Сергеевич Дзасохов. Может быть, этим генералам было неизвестно, что в плане чинов и званий он не менее генерал по своему статусу. Но они не видели в нем своего. Это было досадно. Было несколько помещений, где сидели штабисты. МВДшники в одном, ФСБшники - в другом, "альфовцы" - в третьем, армейцы - вообще где-то отдельно. А руководитель республики бегал между ними. Много было непонятного.
- Получается, что власти Северной Осетии были фактически отстранены от реального руководства операцией?
- Естественно. Но это совершенно не говорит о том, что на нас нет вины за то, что произошло. Это наша территория, и при всей неподчиненности силовых структур нашим властям, они вправе были сделать многое. И когда Александр Сергеевич говорит о моральной ответственности, я прекрасно понимаю, о чем он говорит. И сначала, и сейчас очень многие пытаются повесить на него всех собак. Когда народ читает в газете "Северная Осетия", что "Дзасохов принял на себя руководство штабом" - эта журналистская подача стоила ему очень многого. Сейчас немного проще объяснять про предметы ведения и полномочия, а тогда говорили: "Ты наш президент, будь любезен!" Но то же самое можно обратить и к другому Президенту. Наша комиссия совершенно не пытается выгораживать местные власти, не предпринимает никаких попыток вывести из-под ответственности руководство республики, и это будет отражено в итоговом документе.
- Когда он будет представлен общественности?
- Мы вышли на написание документа месяца полтора назад. После этого мы позволили друг другу давать интервью и попали под волну журналистского интереса. После одной из публикаций я задумался: а почему мы должны подготовить доклад именно к первому сентября, как первоначально предполагали? И мы не стали приурочивать доклад к этой дате, тем более что сейчас у нас парламентские каникулы. Но уже на первой сессии в сентябре комиссия доложит о результатах, и если мы получим добро депутатов - мы их обнародуем.
- Действительно ли ради освобождения заложников власти готовы были пойти на переговоры с Асланом Масхадовым?
- Я не первый раз говорю о том, что ход официального следствия оставил множество белых пятен. Начиная с осмотра места преступления, когда на второй же день там помимо следователей (а может быть, и раньше них) появились журналисты, потерпевшие и всякие ротозеи. Было попрано элементарное понятие о сохранении вещественных доказательств. Бульдозером сгребли и вывезли мусор, в котором находились останки тел... Отсюда и проблемы с установлением причины и места взрыва.
Всплывает и вопрос о Масхадове. В поисках выхода из сложившейся ситуации мы вынуждены были, как сказал Александр Сергеевич, идти на переговоры хоть с чертом, хоть с дьяволом. Появился Руслан Султанович Аушев, вышли и на окружение Масхадова. Был разговор с Закаевым и договоренность о том, что через определенное количество времени будет дан ответ о предполагаемых действиях Масхадова.
Дальше начинается непонятное. Есть доказательства того, что та сторона была готова прибыть, требовалось только обеспечить безопасность Масхадова до школы. Реанимация его как политически значимой фигуры была невыгодна очень многим чиновникам, которые творят региональную и федеративную политику. Непонятная смерть Масхадова после всего этого - косвенное тому подтверждение.
Выстраивается достаточно логичная цепочка, но она носит предположительный характер. Появление Масхадова не исключалось. Неизвестно, было бы оно эффективным, но оно стало бы подтверждением того, что он - реальная сила, с которой нужно разговаривать, а это, безусловно, очень многих не устраивает. Прямых доказательств всему этому быть не может, потому что нет самого Масхадова. А если есть "прослушка" переговоров, то невозможность ее обнародования может быть спокойно объяснена недопустимостью посягательства на государственную безопасность. Может быть, когда-нибудь все это станет более ясным.
- Можно ли было вступать в переговоры с Масхадовым с моральной точки зрения?
- Когда говорят, что нам объявлена война, в принципе, так и есть. Когда деструктивные силы находят именно такую форму для изложения своих требований - это, естественно, говорит о слабости государства. Наше государство приняло за основу своей политики принцип "никаких разговоров с сепаратистами". Тем не менее, они навязали нам войну. Нельзя же реагировать на это, говоря, что "мы вас не видим в упор".
Я не признаю хамство, наглость, необузданность как форму осуществления своих целей. Как чиновник я этого тем более не признаю. Достоинством государственной организации власти является то, что с ней появляется инструмент, призванный удовлетворять интересы народа. Мы помещены в состояние, когда государство не может справиться с этими людьми, а они все время навязывают нам свою тактику. Нельзя, как в Дагестане, называть ваххабитом любого недовольного существующим режимом и положением дел. Таких людей очень много, это объективная реальность. Когда страна не знает, куда девать нефтедоллары и не развивает экономику, консервирует проблему безработицы и социальной нестабильности - вот вам, пожалуйста, и корни всего. И на этом фоне появляются маргиналы, которые считают, что таким методами можно достичь своего.
В советское время было понятие отсталых окраин и народов, которым давались определенные привилегии и преимущества. Этот паразитизм убедил многих в его выгодности. Я не говорю в данном случае о чеченцах - в советское время вайнахские строительные бригады-шабашники были хорошо известны. Но политический паразитизм, когда говорят: мы отсталые (а потом еще и репрессированные), и вы, мол, должны загладить перед нами вину - это есть. Когда от центра ждут каких-то подачек (юридически у них другое название: инвестиции, трансферты), они разворовываются, Чечня становится черной дырой для бюджета, то простые чеченцы в этом тоже не заинтересованы. Когда народ читает в газетах о выделении крупных сумм на восстановление и задается вопросом, где они, то начинает думать: вы снова к нам относитесь как к репрессированным. А когда ты постоянно сталкиваешься с тем, что проблему отношения с тобой решают через зачистки и военные операции, то это малоприятно.
- Возможно, отказавшись вывести Масхадова на авансцену, власти исходили из единственно возможного сценария? Пойти на поводу у бандитов означало создать почву для новых Бесланов в будущем...
- Мудрость и сила проявляются порой и в уступках. Занимать железобетонную позицию там, где железобетон не нужен - не в этом заключается государственная мудрость. Я на самом деле не могу понять смысла такого прочтения чеченской проблемы официальными властями. То, что чеченский сепаратизм имеет свои корни, мы уже говорили. А как выйти из этой ситуации - далеко не только и не столько оружием, потому что это не те люди, которых можно усмирить оружием. И не те, которых можно только задабривать, это тоже неправильно.
- По-вашему, федеральные власти должны были идти на любые переговоры ради спасения детей?
- Абсолютно. Конечно. Человек, его права и свободы являются высшей ценностью нашего государства. И здесь большая политика должна была заключаться в том, чтобы искать любые формы для спасения своих граждан, тем более, детей, будущего страны. Возможно, со временем это будет признано. Были времена, когда Масхадова называли "легитимно избранным президентом Чечни". Что поменялось потом - проблема уже не только Масхадова. Хотя делать из него великомученика - совершенно неправильно.
- Полагаете, что в случае привлечения его к переговорам ущерб национальным интересам был бы гораздо меньше?
- Конечно.
- Очень много разговоров идет вокруг различных деталей теракта. В первые дни многие не верили официальным цифрам погибших, говорили, что их количество гораздо больше...
- Когда в первый день говорили о малом количестве заложников, все знали, что власти врут. Потом точно так же пошли переносить это отношение на число убитых. Но это узнается очень просто: по могилам, появившимся в это время. Никуда не уйдешь - их 331.
- Есть доказательства, что террористов было больше, чем официально признано?
- Доказательств, что их было больше, нет. Как нет и абсолютных доказательств того, что их было 32. Простите, а что, имеется список личного состава бандформирования, возглавляемого "полковником" Хучбаровым? Есть юридический документ, подтверждающий, что из Пседаха выдвинулось такое-то количество людей, им подписали путевой лист, они прибыли в пункт назначения и отметились у диспетчера? Мы утверждаем, что было огромное количество камуфляжной одежды, которая валялась в помещении школы. И на наш вопрос следователям - почему вы не отправляете ее на биологическую экспертизу, ведь по потожировым выделениям можно идентифицировать человека? - было отвечено что-то непонятное.
Замгенпрокурора Шепель говорит, что из показаний Кулаева стало известно: перед выходом в Беслан Хучбаров заявил, что, мол, нас 32, из них две женщины. Но куда третий труп женщины девать? У любого человека возникнет вопрос: как обеспечить контроль над тысячей человек на такой огромной территории по такому периметру, где только окон более пятидесяти. Причем невысоко от земли и незарешеченных. Что, все были как бараны, парализованные, и ни у кого не возникло желания сбежать? Ведь был человек, который выпрыгнул. Мы позволяем себе это говорить не для того, чтобы еще раз уколоть следствие или государство, а для того, чтобы предостеречь: если кто-то ушел, надо не дать ему повторить то, что было в Беслане.
- Сейчас уже никто не отрицает применение "шмелей" и танков...
- Слава Богу. Хотя об этом заговорили сразу, следственная бригада и прокуратура опровергали это более полугода. Священный гнев Шепеля по поводу моего интервью, что возгорание и обрушение крыши спортзала, возможно, произошло из-за применения "шмелей", возник не просто так. Мол, как можно говорить о таком, когда их и на вооружении нет...
В первые дни своего пребывания в Беслане член федеральной комиссии Олег Пантелеев передал следственной комиссии как минимум пять тубусов от "шмелей", полагая, что государственные мужи будут вести себя достойно и не "замылят" эти вещдоки. Не будут блеять, что они исчезли... Потом они обнаружатся, но с неправильно переписанными номерами. А когда мы были вынуждены сдать один из тубусов под телекамеру в присутствии федеральной комиссии, Александр Порфирьевич Торшин употребил понятие "левый". Мол, такая партия огнеметов числится за Чечней. Но дело в том, что в бесланской операции участвовали несколько тысяч привлеченных людей в погонах и с оружием. Среди них, совершенно точно, был отряд спецназовцев, расквартированных в Чечне. И все объясняется.
Бредят, что огнемет использовали гражданские лица, как их называют, "ополченцы". У меня там дети, члены семьи, родственники, знакомые, а я стреляю по зданию из огнемета - это бред абсолютный. Когда пытаются давать экспертные заключения о том, что от огнемета может не произойти возгорание, то здесь нужно в буквальном смысле делать поправку на ветер. Школа с разбитыми окнами, выбитыми дверьми, со сквозняками не была вакуумом. Там от одного выстрела кислород не сгорал - наоборот, поступал как питательная среда. И вообще, это огнемет, а не огнетушитель...
То же самое с танками. Читайте газету "Красная звезда", куда просочились показания командующего 58-й армией. Я сам, как свидетель, скажу, что в районе 16:00 3 сентября отчетливо слышал три танковых выстрела. От первоначального полного отрицания Генпрокуратура дошла до признания, что танк применялся после 21:00 (теперь говорят - после 18:00), когда была полная убежденность в том, что в школе нет заложников. Но у них что, была мобильная связь с заложниками или террористами? Они позвонили, спросили: никого нет? Тогда мы начинаем стрелять. К сожалению, это бред.
Я не могу понять логики чиновников, которые, стремясь всячески выгородить себя, не понимают, что это может случиться и с членами их семей. И по отношению к ним такие же чиновники поведут себя таким же образом. Кто-то из членов следственной бригады в гневе спросил у женщин: что вам еще надо? Вам заплатили по миллиону за ваших убиенных! И только когда его спросили, отдал бы он за миллион свое собственное дитя, тот понял, мягко говоря, несостоятельность своего вопроса.
- Существует ли должностная инструкция, в которой четко говорится, когда можно начинать операцию по освобождению заложников с применением огнеметов и танков, каковы допустимые потери? Или такого документа не существует, и мы снова обсуждаем моральную сторону вопроса?
- Речь идет не только о моральной ответственности. Моральная ответственность - это одно, но есть и ответственность профессионала за недолжное проведение определенного действия. Есть не только уставы службы, что немаловажно, но и определенные методы, в том числе проведения контртеррористических операций. Абсолютное большинство как штатных, так и нештатных ситуаций должны быть четко прописаны, чтобы от профессионала требовалась не особая талантливость, а исполнительская дисциплина плюс личные качества. Должна быть должностная ответственность за исполнение или нарушение инструкции. Я не уверен, что использование огнеметов или стрельба из танков при освобождении заложников предусмотрены какой-либо инструкцией.
- Мы сейчас предполагаем, что может, а что не может быть в такой инструкции, или вы видели этот документ?
- Как раз это - за пределами наших полномочий. Но я знаю, что "большая" комиссия про все это спрашивала. Я больше чем уверен, что проблема со сроками представления доклада по итогам ее работы заключается в том, что выявляется огромное количество случаев недолжного поведения при наличии должностных инструкций.
- И материалы вашей комиссии станут...
- ...подпоркой в сомнениях. И не только наших, но и членов федеральной комиссии.
- И основанием для возбуждения уголовных дел?
- Конечно. Мы бы этого хотели. Не потому, что нами движет злоба, а потому, что только неотвратимость наказания не позволит какому-то чиновнику, вне зависимости от его звания и служебного положения, распоряжаться чужими судьбами.
Беседовала Яна Амелина, ИА "Росбалт", Владикавказ
05.09.05
Росбалт
Док. 278521 Опублик.: 24.02.07 Число обращений: 635
