В.Д.Соловей. РОЛЬ `РУССКОГО ФАКТОРА` В ДЕЗИНТЕГРАЦИИ СССРНазад
В.Д.Соловей. РОЛЬ `РУССКОГО ФАКТОРА` В ДЕЗИНТЕГРАЦИИ СССР
Распад Советского Союза, одного из самых могущественных государств за всю мировую историю, представляет собой сложную исследовательскую проблему. Диапазон точек зрения на причины крушения советского колосса довольно широк. С одной стороны, это фаталистские утверждения о неизбежности гибели имперской формы государственности как таковой, а потому и СССР как последняя империя был обречен на разрушение, заявляют сторонники этого подхода, который в действительности сугубо декларативен и ничего не объясняет, поскольку ссылки на "железные законы" истории на деле приводят к отказу от анализа причин дезинтеграции Советского Союза. Другой крайностью представляются весьма популярные в некоторых политических и околополитических кругах конспирологические схемы, видящие корневую причину разрушения Союза в подрывной деятельности западных спецслужб, их агентов влияния, а также в перерождении, двурушничестве, а то и откровенном предательстве М.С.Горбачева и Б.Н.Ельцина. Вместе с тем как в научной литературе, так и в современной журналистике возрастает число публикаций, пытающихся дать взвешенные оценки причин разрушения СССР, учесть всю совокупность как субъективных, так и объективных факторов, влиявших на этот процесс.
Свою цель автор этого небольшого текста видит в том, чтобы пунктирно обрисовать, показать то воздействие, которое оказал на судьбы СССР на заключительном этапе его существования т.н. "русский фактор", где под последним понимается совокупность вопросов, связанных с положением России и русских в СССР, а также восприятие этой проблемы общественным сознанием и элитами. Иными словами, речь идет о попытке осмысления русского националистического дискурса в закатные годы советской империи (вторая половина 80-х - начало 90-х гг.).
К сожалению, анализу проблемы распада Советского Союза именно под этим углом зрения уделялось в современной литературе явно недостаточное внимание, что представляется непростительным упущением. Ведь объективно именно этнические русские были ключевым (с точки зрения их численности и социально-профессиональной структуры) народом советской империи, а РСФСР была территориальным, геостратегическим и экономическим ядром СССР. Поэтому достаточно очевидно, что судьба Советского Союза во многом зависела именно от позиции русских, причем не просто от их отношения к вопросу о целостности СССР, государства, которое можно назвать инобытием исторической России, но в первую очередь от готовности русских идти на жертвы ради его сохранения; в данном случае можно смело поставить знак равенства между позицией русских и России.
Приоритет в постановке "русского вопроса" (одно из обозначений того, что автор называет "русским фактором") принадлежит русским писателям-"почвенникам" 70-х - начала 80-х гг. С началом перестройки лозунг реализации полноценного суверенитета России, ее подлинного равноправия с другими советскими союзными республиками оказался на знаменах русских националистических организаций, совокупность которых носила общее название "Память". Акцентация русских националистов на этих проблемах подавалась тогдашними средствами массовой информации демократической ориентации с явно негативным знаком и квалифицировалась как проявление агрессивного национализма, шовинизма и ксенофобии. До конца 1989 г. юное демократическое движение в России, в отличие от подобных движений в Прибалтике, в закавказских республиках и т.д. не просто сторонилось национальной темы, но и воспринимало ее как экзистенциально чуждую и враждебную.
Однако в 1990 г. проблема российского суверенитета оказалась на авансцене отечественной политики, что было связано, как представляется, прежде всего с двумя обстоятельствами. Во-первых, успешное продвижение к кормилу власти в ряде союзных республик по периметру СССР национально-демократических движений наглядно продемонстрировало высокий мобилизационный потенциал национальных лозунгов, прежде всего идеи республиканского суверенитета. Во-вторых, в центре повестки дня первой половины 1990 года оказались выборы в российский парламент - первые после октября 1917 г. относительно свободные и демократические выборы, где национальным, специфически российским лозунгам и требованиям неминуемо отводилось важное место. Ставка была чрезвычайно высока: контроль над парламентом РСФСР означал контроль над огромными ресурсами этой республики, что могло перевесить чашу весов в политической борьбе в пользу одной из двух враждующих сил - условно демократов и коммунистов.
В отношении к идее суверенитета России выкристаллизовались две точки зрения. Первая - Горбачева и узкой группы его сторонников в высшем руководстве страны. Предпочитая не афишировать публично свою позицию, они относились к возможности реализации полноценного суверенитета России негативно, справедливо опасаясь, что это даст мощный толчок и без того заметным центробежным тенденциям. Особенно враждебно Горбачев воспринимал идею создания самостоятельной российской компартии по образцу компартий, существовавших в остальных 14 союзных республиках. Нельзя не отметить, что безусловно присутствовавший у Горбачева мотив сохранения персональной власти и контроля над КПСС объективно совпадал с соображениями общегосударственного порядка: Советский Союз как жесткая федерация мог существовать лишь при том условии, что Россия и русские готовы были нести на себе издержки и бремя общесоюзного единства, в качестве компенсации довольствуясь осознанием своей миссией народа - хранителя империи.
Примечательно, что за суверенитет России ратовали такие разнородные и враждовавшие между собой политические силы как демократическое движение, русские националисты и коммунисты (последние преимущественно уповали на создание российской компартии. (Достаточно сопоставить содержательно близкие публичные высказывания таких антагонистов, как известного писателя-"деревенщика" В.Распутина, с одной стороны, ученого-этнолога и политика демократической ориентации Г.Старовойтовой, с другой: первый в сердцах призвал подумать о возможности выхода России из состава СССР, вторая неоднократно говорила о России как о "внутренней колонии" Кремля.) За их поддержкой лозунга суверенитета России стояли и общие мотивы: антигорбачевский пафос, а также намерение с помощью суверенизации выстроить полноценную политическую альтернативу горбачевскому центру.
Вместе с тем конечные цели у сторонников идеи суверенной России кардинально расходились. Демократы в большинстве своем (хотя далеко не все) видели в российском суверенитете не только средство прихода к власти, но и мощный рычаг разрушения "тоталитарной советской империи": империя должна быть разрушена, - этот лозунг был частью их политического кредо. В свою очередь коммунисты, добиваясь создания российской компартии и поддерживая, в общем-то, идею суверенизации России, надеялись сформировать альтернативный центр власти, перехватить полномочия у "слабого и нерешительного" Горбачева и, апеллируя к имперскому в своей основе (как им казалось) массовому сознанию русских, сохранить Советский Союз. Весьма близкой к этой была и позиция подавляющего большинства русских националистов: спасти империю через возвращение к ее традиционным, досоветским формам.
Вместе с тем парадокс истории заключался в том, что в конкретной ситуации конца 80-х - начала 90-х гг. вектор усилий как яростных сторонников сохранения СССР, так и непримиримых противников советской "тюрьмы народов" оказался однонаправленным: борясь за суверенитет России, хотя и преследуя при этом диаметрально противоположные политические цели, они совместными усилиями разрушали и без того ослабленный союзный центр, выводили из под его контроля единственно возможную базу сохранения СССР - Россию. Показательно, что 12 июня 1990 г. за декларацию о суверенитете РСФСР проголосовало подавляющее большинство участников I съезда народных депутатов республики, которые всего парой недель ранее разделились почти поровну в непримиримой схватке вокруг выборов главы председателя российского парламента.
Вся реальная и кажущаяся слабость Горбачева, вся его действительная и воображаемая непоследовательность не должны заслонять от нас очевидного факта: он пытался сохранить единство союзного государства в новых формах (удачно или неудачно - это уже другой вопрос), в то время как те его оппоненты, которые пытались сберечь СССР через активацию русского фактора, объективно вели дело к разрушению страны. Многим из них нельзя отказать в искренности, но они оказались в ловушке - желая блага, совершали зло, помогали тому, против чего боролись.
Здесь необходимо отметить одно весьма важное обстоятельство, касающееся особенностей современного массового сознания русских. Достаточно широко распространена точка зрения об их имперском инстинкте, основывающаяся на том, что русским принадлежит главная заслуга в создании российской империи, инобытием которой был СССР, что именно русские играли цементирующую роль в этом государственном образовании. Действительно, русские в большинстве своем выступали сторонниками сохранения единства СССР: так, в ходе знаменитого референдума 17 марта 1991 г., несмотря на неистовую антисоюзную кампанию демократических СМИ, более 70 % населения РСФСР отдало свои голоса за единый Союз. Однако почти те же 70 % на этом же референдуме высказались за учреждение поста президента России, который (это было всем очевидно) вводился под Ельцина; 12 июня 1991 г. Ельцин одержал триумфальную победу уже в первом туре президентских выборов. Разумеется, в то время большинство населения РСФСР вполне могло не усматривать (или не желало видеть) серьезного противоречия между идеей суверенитета России, избранием Ельцина на пост ее президента и сохранением единого Советского Союза. Более того, обществу и части элитных групп казалось, что динамичный и целеустремленный Ельцин воплощает желанную альтернативу нерешительному Горбачеву, что новый российский лидер сможет быстро улучшить ситуацию в России и одновременно сохранит Союз.
Но главное даже не обмане или самообмане российского социума, важнее другое: в 1991-1992 гг. российское общество, элитные группы, силовые структуры, пальцем о палец не ударили для того (за трагикомическим исключением ГКЧП), чтобы попытаться воспрепятствовать разрушению страны, сохранить ее единство. Абстрактно русские хотели сохранения СССР, - да и то отнюдь не все, достаточно вспомнить как голосовало русское население на референдумах о независимости в прибалтийских республиках и на Украине, - но не желали более ничем ради этого жертвовать - ни материальным положением, ни, тем более, своими жизнями.
Как русскому населению России, так и российским элитам, думается, импонировала идея "бархатной империи": сохранение относительного единства страны, но при явном доминировании и гегемонии России в этом государственном образовании. Однако в конкретном контексте начала 90-х годов этот вариант был практически нереализуем. Более того, в условиях политической суверенизации, стремления республиканских элит перейти к полному контролю над своими доменами, распада единой системы управления и поспешного захвата республиками союзной собственности весьма сомнительной выглядела даже идея сохранения эффективно функционирующего единого экономического пространства. Авторы радикальной экономической реформы в России неотъемлемым условием ее проведения полагали осуществление полноценного экономического суверенитета: лишь сбросив со своих ног экономические гири в лице союзных республик, - рассуждали они, - Россия сможет осуществить форсированный переход к рыночной экономике.
Еще раз стоит повториться и подытожить: злая ирония истории состояла в том, что русский вопрос, в котором инициаторы его постановки и его пропагандисты видели средство модернизации и обновления советской империи, стал орудием ее разрушения.
22 апреля 1998
http://www.niiss.ru/mags_solovei.shtml
