Бельков Олег Алексеевич - д. ф. н., профессор
В настоящее время разрабатываются новые тексты ряда документов, в частности Концепции национальной безопасности. Этот факт, равно как и то, что многие
из официально принятых концепций и доктрин не стали "работающими", повышает внимание к стратегии безопасности. Ее разработка является прерогативой органов государственной власти и управления и структур, работающих по их заказу и под их эгидой. Вместе с тем безопасность относится к базисным потребностям каждого человека, любого социума и они не могут быть безразличными к политике государства и собственной роли в ее реализации. Именно поэтому в обеспечении национальной безопасности гражданское общество не может целиком и полностью положиться на государство, но должно предпринимать собственные усилия по направлению государства и содействию ему.
Стратегия - наиболее общий план развития организации (предприятия), отрасли, сферы жизни, страны, общая линия поведения их руководства. Стратегия безопасности представляет собой систему представлений, установлений (норм), а также средств, методов и направлений деятельности по мобилизации и использованию возможностей и ресурсов государства для предупреждения, нейтрализации и отражения внутренних и внешних угроз. Она рассчитана на относительно длительный промежуток времени и ориентирована на достижение фундаментальных целей, определяемых национальными интересами и ценностями.
Подчеркивая роль негосударственных структур и механизмов в разработке и реализации стратегии безопасности, многие специалисты говорят об общественной системе национальной безопасности, которая, конструктивно взаимодействуя с властью, помимо прочего, призвана артикулировать интересы гражданского общества, защищать права и свободы граждан, привлекать их к практической деятельности по обеспечению общественной безопасности, осуществлять общественный контроль за деятельностью органов власти и управления, за исполнением их решений в этой области1. Разумеется, смысл и содержание деятельности граждан и их объединений в области безопасности не могут сводиться только к пресловутому "одобрямс" решений и действий государственной власти. Здесь также действует правило, которое президент Фонда развития регионов, в недалеком прошлом начальник Управления военной контрразведки, генерал-лейтенант в отставке Владимир Петрищев сформулировал так: "Всякая общественная организация должна находиться в известной оппозиции существующей власти, оказывая на нее давление снизу, не давая ей покрываться мхом". Иными словами, у гражданского общества должна быть собственная стратегия безопасности. Только так возможен его ответственный диалог с государством, о политической целесообразности которого говорил В. Путин в Послании Федеральному собранию в 2005 г.
Без претензии на завершенность списка, тем более бесспорность высказанных суждений я бы выделил четыре направления деятельности гражданского общества по обеспечению безопасности России.
Первое направление - научный и политический анализ стратегии безопасности, предлагаемой властью в качестве документа, и реальную практику реализации его положений. Этот анализ должен убедительно показать имеющиеся в стратегии недостатки и акцентировать его положительные позиции. Последнее нужно, чтобы побуждать, подталкивать власть к исполнению собственных установок, сформулированных в том числе, быть может, в популистских целях. О том, что это необходимо, говорят факты. Так, в Послании Федеральному собранию 2000 г. В. Путин говорил: "Долгое время мы выбирали: опереться на чужие советы, помощь и кредиты или развиваться с опорой на нашу самобытность, на собственные силы..." Между тем все те годы в обществе настойчиво звучали патриотические голоса, ратовавшие за самостоятельное и самобытное развитие страны с тысячелетней историей. Скольких бед удалось бы избежать, если бы они были услышаны! Однако и сегодня еще нередко Россия делает выбор, ориентируясь "на чужие советы".
Такой анализ необходим и потому, что в действующей редакции концепции есть положения, вызывающие возражения. "Под национальной безопасностью Российской Федерации, - говорится, например, в ней, - понимается безопасность ее многонационального народа как носителя суверенитета и единственного источника власти в Российской Федерации". Представляется тавтологичным словосочетание "национальная безопасность Российской Федерации", если иметь в виду нацию-государство, так как прилагательное (национальная) и дополнение (Российской Федерации) называют один и тот же объект. Да и формула "национальная безопасность многонационального народа" уязвима. Она позволяет говорить о безопасности России, абстрагируясь от самочувствия и перспектив русского и других народов страны. "Национальные интересы России - это совокупность сбалансированных интересов личности, общества и государства в экономической, внутриполитической, социальной, международной, информационной, военной, пограничной, экологической и других сферах". В такой редакции специфические национальные (этнонациональные) интересы народов выпадают за рамки определения, а сама проблема безопасности оказывается деэтнизированной. Но правильно ли это?
К тому же интересы этих разноплановых субъектов далеко не всегда и не во всем совпадают. Их сбалансированность выступает не как идиллическая гармония, а как результат доминирования одних над другими. Достаточно напомнить отнюдь не сугубо кабинетные споры о гражданском контроле над государством или о том, что является приоритетным - интересы личности или интересы государства. Какова бы ни была позиция в этих спорах, она исходит из того, что интересы личности, общества и государства находятся в сложном и противоречивом взаимодействии и говорить об их совокупности можно с большими оговорками. Между прочим, по данным В. Н. Кузнецова, 60% респондентов не относят личную безопасность к своим жизненным ценностям1.
3-й раздел концепции назван "Угрозы национальной безопасности Российской Федерации". Впрочем, словосочетание "угрозы безопасности" стало вполне привычным слуху. И мало кто обращает внимание на его лингвистическую бессмыслицу. Однако если вспомнить, что безопасность есть отсутствие угроз, то совершенно непонятно, что означает "угроза отсутствию угроз". Но дело не только в лингвистике. Бессодержательная эта фраза выхолащивает масштаб и остроту проблемы. Достаточно сравнить "угрозы военной безопасности России" и "угроза военного нападения на Россию" или "угрозу продовольственной безопасности России" и "угрозу голода в России", чтобы увидеть, как меняются акценты в восприятии ситуации и отношении к ней.
Трудно согласиться и с трактовкой без-опасности как состояния защищенности жизненно важных интересов личности, общества и государства от внутренних и внешних угроз. С одной стороны - интересы (в точном смысле - нужды, потребности) защищать не надо. Защите подлежат ценности, нужные, потребные для нормального функционирования, нормальной жизнедеятельности человека, общества, государства, а также условия, обеспечивающие их доступ к этим ценностям и возможность пользоваться ими. С другой стороны - безопасность предполагает прежде всего наличие тех ценностей и условий, их защищенность же - явление вторичного порядка.
Кроме того, есть "вечные" интересы социума, которые при некорректном словоупотреблении нередко подменяются ситуативными задачами их удовлетворения. Так, можно сказать, что национальный интерес России состоит в укреплении сотрудничества с Западом или наоборот - в дистанцировании от него и сближении с Китаем, Индией. Можно провозгласить национальным интересом ускоренную, хотя бы и одностороннюю демилитаризацию страны, но при нарастании военной опасности "вдруг" окажется, что интерес России, напротив, требует наращивания военных возможностей. Можно объявить национальным интересом уход государства из экономики и в то же время слышать доказательства необходимости именно в национальных интересах усиления экономических функций государства. Все подобные примеры говорят о своеобразной подмене тезиса в исходной установке руководящих документов в сфере безопасности, когда жизненно важные интересы подменяются ситуативными задачами по их обеспечению.
Однако стратегия - не пожарное устранение кричащих неполадок. Она должна быть ориентирована на обеспечение разными средствами и методами действительно вечных интересов социума. К числу последних относятся: его физическая выживаемость, которая предполагает территориальную целостность государства, национальное единство народа, его демографическое воспроизводство и физическое здоровье и т. д.; сохранение самобытности, которую определяет историко-культурная, цивилизационная идентичность общества, его образ жизни и т. п.; благополучие и процветание; само-определение, суверенитет в его внутреннем и внешнем проявлении; самоуправление, говоря старым слогом - самодержавие в буквальном смысле этого слова и достойный статус в мире. Этот статус объективно обусловлен геополитическими параметрами страны, по-достоевски понимаемой всечеловечностью народа, его интеллектуальным и духовным потенциалом, ролью, которую он призван играть в исторических судьбах мира.
Второе направление - трезвая, реалистичная, нередко жесткая характеристика реального положения страны. Здесь важно иметь в виду, что безопасность - явление и понятие не самодостаточные. Используя математический язык, можно сказать, что безопасность - это функция, аргументом1 которой выступает опасность. Как в свое время сказал Э. Хемингуэй, безопасность - это когда знаешь, как увернуться от опасности.
В контексте национальной безопасности следует дать масштабную, общегосударственную оценку ситуации, затрагивающей если не всех, то значительную часть граждан России. Вот далеко не исчерпывающий перечень явлений и процессов, ставящих под вопрос безопасность России, которые признает сама власть или о которых говорят зарубежные авторитеты, навязывающиеся нам в учителя и судьи. Угроза распада России. Демографическая катастрофа. Разрушение народнохозяйственного комплекса. Вопиющая бедность значительной части населения. Углубляющаяся материальная и социальная поляризация общества. Усиление межэтнической напряженности. Разгул преступности и криминализация экономической, всей общественной жизни. Коррупция. Потеря союзников. "Бегство капиталов" и "утечка умов". Деградация человеческого и интеллектуального потенциалов общества. Духовно-нравственное растление населения. Дискредитация национальных ценностей и национального самосознания. Формируемый в сознании людей комплекс "совковой" неполноценности российского общества. Разрушение генофонда народа, в том числе в результате алкоголизации, наркотизации, ВИЧ-инфицирования и распространения социальных болезней. Ослабление суверенитета. Утрата былого величия и влияния в мире. Ухудшающееся состояние Вооруженных сил. Дезорганизация системы государственного управления1.
Все это говорит о том, что российское общество находится в глубоком системном, структурном кризисе. И если ситуацию не удастся переломить, то "цветочки" переживаемой драмы могут прорасти "ягодами" трагедии. Однако даже перед такой перспективой контрпродуктивно запугивать себя и своих сторонников грядущей неотвратимой гибелью. Алармистские прогнозы понять можно, принять их гражданскому обществу нельзя. Для него более естественными являются набатные призывы, собирающие людей, чтобы отвести беду.
Третье направление - четкое и внятное формулирование целей и направлений развития, возможно, с разбивкой их по этапам. Здесь уместно повторить, что без-опасность обеспечивается не только институционализированными структурами и конституированными силами и средствами государства, но и самодеятельной активностью населения. Однако речь не идет об обязательной оппозиции гражданского общества государству. Напротив - оно должно поддерживать все инициативы и начинания власти, которые направлены на выявление и нейтрализацию вызовов, опасностей и угроз для России, служат укреплению ее позиций в мире, повышают уровень и улучшают качество жизни в стране, обеспечивают возможности прогрессивного развития личности, общества и государства. Для него принципиально неприемлема деструктивная по сути политика "Чем хуже - тем лучше".
Вместе с тем там и тогда, где и когда власть не в полной мере учитывает общественные потребности и ожидания, гражданские структуры должны предлагать альтернативные стратегии. Важнейшая задача гражданского общества - продемонстрировать, что у него есть организация и есть идея, которую необходимо донести и до власти, и до народа, сформулировать положения, которые можно пытаться "здесь и сейчас" предложить власти. Поскольку в политике любые явления и понятия полемичны, в таких стратегиях важно дать не только позитивное раскрытие целей, задач, сил и способов их решения, но и негативное определение того, что вызывает возражение или неприятие. В противном случае без оперативной критики углубляющегося отчуждения власти от общества, ее бюрократизации и приватизации, без постоянного разоблачения тех, кто погряз в коррупции, кто государственную должность рассматривает как средство решения личных проблем, вопросы безопасности России могут выродиться в пустую фразу.
В обилии опасностей, перед которыми стоит Россия, определить ту, которую необходимо нейтрализовать прежде всего, довольно трудно. Как говорится, куда ни кинь - всюду клин. Тем не менее есть звено, ухватившись за которое можно вытянуть всю цепь проблем. Это - кадры. В стратегии гражданского общества одно из главных мест должно занять повышение его роли в государственной кадровой политике. В идеале на всех государственных постах должны быть государственники, думающие о будущем страны, а не политики, которые думают о будущих выборах. Общественные организации и объединения призваны содействовать тому, чтобы во власть попадали те, "кому за державу обидно", для кого "жила бы страна родная и нету других забот".
Четвертое направление связано с тем, что "партия власти" последовательно и жестко блокирует любые исходящие не от нее политические инициативы, она лишает общество легальных и мирных возможностей артикуляции и реализации своих интересов. Не имеющее выхода раздражение, формирующееся на неприятии происходящего, толкает людей на глухой саботаж властных начинаний и уличные протесты. В российском обществе пробуждается национальная гордость, укрепляется внутренняя солидарность. Отражением этого является, например, то, что те, кто еще недавно шельмовал патриотизм как последнее прибежище негодяев, не добившись своих целей, вынужденно переходят на патриотическую риторику.
Одновременно самые разные силы организуются в различного рода структуры, ориентированные на самодеятельные усилия по обеспечению безопасности страны и народа. Так, в декабре 2004 г. Всероссийский конгресс в защиту прав нации и гражданина учредил Национально-освободительный комитет, призванный служить развитию и консолидации здоровых сил российского общества против диктата международной и внутренней олигархии. Общероссийское офицерское собрание в феврале 2005 г. приняло решение приступить к формированию Народного ополчения, способного противостоять информационно-психологической, финансово-экономической и диверсионно-террористической агрессии против России, образовало Высший офицерский совет для руководства им и объявило мобилизацию с целью формирования подразделений Народного ополчения на всей территории России. Председатель Комитета-2008 Г. Каспаров объявил в мае 2005 г. о создании Объединенного гражданского фронта против президентской власти. В июне 2005 г. в Москве по инициативе директора Института проблем глобализации Б. Кагарлицкого группа представителей левых движений и партий объявила о создании оппозиционного "Левого фронта", который заявил о намерении свергнуть существующую власть неконституционным путем1.
"Если правительство, - говорит в этой связи Д. О. Рогозин, - будет продолжать держаться само за себя, а президент выступать его адвокатом, это приведет к тому, что вся власть "грохнется" одновременно. Скорее всего этот грохот произойдет в результате достаточно массовых стихийных выступлений граждан. Я думаю, что борьба за власть в 2007 году будет идти, к сожалению, не столько парламентскими методами, сколько путем реальных столкновений"2. Подобные подвижки в обществе власть видит, хотя и не выказывает тревоги по этому поводу. Александр Вешняков, отвечая на вопрос "Московского комсомольца" о возможности в нашей стране в 2007 или 2008 годах попыток добиться смены власти революционным путем, сказал: "Попытки, возможно, будут, но для реализации их не вижу пока никаких серьезных предпосылок", но признал, что силы, которые могут предпринять подобные попытки, сегодня есть. О том же говорит заместитель главы администрации президента В. Сурков: "Попытки переворота в России будут, но они ни к чему не приведут".
Не стану ни комментировать приведенные факты и оценки, ни строить собственные прогнозы развития социально-политической ситуации в стране. Но в сугубо теоретическом ключе следует подчеркнуть, что если исходить от уровня жизни людей, от степени социальных ожиданий, то необходимость глубоких качественных изменений в стране назрела. По своей сути эти изменения будут носить революционный характер. Нам не стоит пугаться самим и пугать других словом революция.
Во-первых, она не происходит по замыслу доморощенных интеллектуалов или иностранных эмиссаров, но является результатом объективного стечения обстоятельств. Процитирую слова Е. Э. Месснера: "На каждую революцию люди глядят глазами возмущения или покорности, горя или восторга. Одни приемлют революцию, другие не приемлют. Но и неприемлющие не должны уподобляться даме, пережившей землетрясение и потом говорившей: "Землетрясение - ужасная гадость! Я не признаю землетрясений! Нельзя не признать факта..."3.
Во-вторых, не следует путать содержание революции (рациональное пере-
устройство общества, ведущее к качественному изменению организации власти и курса социально-политического развития страны) и ее форму, которая может приобрести характер бессмысленного и жестокого буйства разнузданной толпы. "Цветочные революции", произошедшие в Грузии, Украине и Киргизии, а еще раньше - бархатные революции в странах Восточной Европы свидетельствуют, что одно совсем необязательно предполагает другое. Более того, наш собственный опыт свидетельствует, что революционные по характеру преобразования могут инициироваться властью и осуществляться ею при активной поддержке масс. Высокий рейтинг президента России способен обеспечить успех таких инициатив и снять социальную напряженность в обществе.
Задача подлинно демократических сил как раз и заключается в налаживании конструктивного взаимодействия власти и общества. Оно развертывается в двух направлениях: установлением эффективного контроля со стороны гражданского общества над государством и его структурами, донесением до них нужд, чаяний и настроений населения и организацией масс, обучением их правовым формам защиты своих идеалов, ценностей, прав. Только так можно обеспечить реализацию конституционной нормы, согласно которой носителем суверенитета и единственным источником власти в Российской Федерации является ее многонациональный народ, который осуществляет свою власть непосредственно, а также через органы государственной власти и органы местного самоуправления.
