Максим АРТЕМЬЕВ. Научные эксперименты ФурсенкоНазад
Максим АРТЕМЬЕВ. Научные эксперименты Фурсенко
Кризис науки
Прошедшее на днях общее собрание Российской Академии наук (РАН) стало воистину сенсационным. Впервые за два столетия в ее торжественных стенах раздался оглушительный свист. Поводом к этому непотребству, совсем непривычному в академическом здании, послужила текущая политика российского правительства.
"НП" уже писала о попытках реформирования той отрасли, которой россияне привыкли гордиться - образовании. Теперь дошел черед до смежной с ним науки, также нашей гордости и славе. За прошедшие после начала кардинальных реформ пятнадцать лет, многое в нашей стране изменилось до неузнаваемости. Экономика в целом перешла на рыночные рельсы, политическая система стала из тоталитарной полудемократической. Не существует более СССР, а вчерашние наши противники сегодня - наши партнеры.
Только постсоветская наука осталась мало затронутой всеми новыми веяниями. В принципе, возникший между академиками и правительством в лице Министерства образования и науки спор идет вокруг одно единственного вопроса - стоит ли реформировать нашу науку или оставить все как есть?
И у того и у другого подхода есть свои плюсы и минусы. Сторонники сохранения status quo указывают на исторические традиции, наличие отечественной школы, давшей миру немало ярких ученых - от Менделеева до Алферова. Все они работали в рамках устоявшейся парадигмы - наличие жесткой вертикали (императорской ли, коммунистической ли), госзаказа, внимания к нуждам ученых со стороны партии и правительства (Его Императорского Величества). Наука в России, по их мысли, всегда была сопряжена с государством, являясь его неотъемлемой частью, выполняя не просто научные задачи, но отвечающие потребностям великой страны. Это Эдисон мог работать в Америке, опираясь на частный бизнес, наши Поповы и Павловы трудились с опорой на госбюджет. Про советское время и говорить нечего. Наука стала частью системы, Курчатовы и Королевы являлись ее знаменосцами.
В ответ сторонники реформирования утверждают следующее. В XXI веке сохранение монстров, подобных РАН - просто абсурд, при чем - дорогостоящий. Во всем мире национальные академии давно уже сохраняются в виде почетных организаций. Живая же наука дышит не в академиях, а суперсовременных университетских лабораториях, работающих на деньги бизнеса и выигранные гранты. Роль государства при этом невелика. В информационный век успех сопутствует лишь мобильным гибким коллективам, чутко реагирующим на веяния времени и запросы общества.
Развенчивая миф об особой российской науке, они указывают на ничтожное количество лауреатов Нобелевской премии в СССР и России, на то, что все последние научно-технические новинки последних десятилетий приходят с Запада - интернет, персональные компьютеры, клонирование, разгадка генома человека и т.д.
При прежнем министре Филиппове, казалось, что реформаторы побеждают. Правда, Филиппов больше занимался реформой образования, нежели академической науки. Потому и не успел набить шишек на этом поле. Приход нового министра Андрея Фурсенко, не ассоциировавшегося с "реформаторами", его первые заявления вселили надежду в сторонников сохранения традиционной науки. Но, видимо, логика внутренних процессов в современной России такова, что за один год Андрей Фурсенко перешел во враждебный лагерь, за что и заслужил стойкую неприязнь. Не так давно его закидали яйцами в Красноярске, теперь вот уважаемый ученый, член-корреспондент 65-летний Владимир Арлазаров, один из самых известных специалистов по искусственному интеллекту, свистел как мальчуган, протестуя против министерских инноваций. Президент РАН Юрий Осипов был даже вынужден вывести его зала как нашкодившего школьника.
Что же обуславливает такую напряженность, почему мудрые седые академики не могут полюбовно и уважительно договориться?
Планы, озвученные Фурсенко, предусматривают (см. его документ "О повышении эффективности деятельности государственного сектора науки") сокращение научных заведений к 2010 году с 2600 до 1600, акционирование большинства институтов с последующим отпуском их на "вольные хлеба". Как объясняют чиновники, такие задачи стали следствием нестерпимого положения в российской науке - старение кадров (в США в возрасте 30-39 лет находятся 37 % ученых, в России - 14 %. Средний возраст академиков составляет 72,2 года, средний возраст докторов наук - 60,8 года), разбазаривание средств руководством академических институтов, общая отсталость, неэффективность и неконкурентоспособность на мировом уровне.
Целью предлагаемых реформ является, по словам авторов из министерства, модернизация российской науки в свете новейших веяний. Теперь ученые должны будут сами искать себе заказчиков и спонсоров (государство оставляет за собой лишь несколько базовых направлений), Академия наук фактически лишается своего привилегированного статуса, в ее состав вливаются отраслевые академии (медицинская, сельскохозяйственная), число рабочих мест, финансируемых из госбюджета сокращается на 20 % уже на первом этапе.
Естественно, академики остались не в восторге от подобной перспективы, лишающей их привычного образа жизни. Это и послужило причиной столь резких выступлений и обструкций (Академик Дмитрий Львов: "До сих пор в России были две беды: дураки и дороги. Теперь появилась третья страшная беда - когда дураки указывают нам дороги". "Реформировать академии - это надо быть больным, чтобы такое предлагать",- академик Андрей Воробьев).
Итогом обсуждения в РАН стало не только скандальное поведение отдельных ее членов, но и решение Андрея Фурсенко перенести рассмотрение на правительстве реформы науки с 26 мая на неопределенный срок. Этот компромисс вполне устроил академиков, и они одобрили ту часть концепции, которая касается академии, в которой нет революционных перемен. Часть же, касающуюся обвальной приватизации отраслевой науки, академия предложила министерству доработать совместными усилиями.
Тяжелые споры о судьбах отечественной науки порождены, в первую очередь, общей бедностью в стране. Когда доступ к материальным благам искусственно ограничен, любое вторжение в эту сферу воспринимается особенно болезненно. В среде ученых среднего звена давно принято считать (см. например, Пуговкин А. Деньги - не панацея // Звезда. - 2003. - N 12), что ситуация в науке - аховая, руководители академических институтов, выступающие при каждом удобном случае с обличениями правительства, живут, на самом деле припеваючи, имея массу левых доходов от сдачи в аренду помещений и зданий, но менять что-либо - только хуже. Настоящие ученые уже вписались в эти правила игры, и их в принципе устраивают и лицемеры-руководители, и безразличные чиновники. Они пробивают сами себе гранты, получают с Запада заказы, вполне вписались в рынок, и их страшит перспектива слома устоявшейся системы отношений.
Возможно именно этот, "безгласый" слой ученых и является истинным тормозом правительственных реформ. "Поспешай медленно" - говорили древние.
24 мая 2005
http://www.novopol.ru/article2466.html
