Максим АРТЕМЬЕВ. Ждет ли Россию свой `Уотергейт`?Назад
Максим АРТЕМЬЕВ. Ждет ли Россию свой `Уотергейт`?
В истории порой бывают странные сближения. Не так давно и почти одновременно в СМИ "засветились" два знаменитых секретных информатора - Николай Мельниченко и Марк Фелт. Начнем с последнего, как автора сенсации мирового масштаба. Один из главных политических секретов XX столетия раскрыт. Три десятилетия тайна "Глубокой глотки" - основного информатора журналистов Боба Вудворда и Карла Берштейна из "Вашингтон пост", сливавшего им конфиденциальную информацию о попытках администрации Ричарда Никсона помешать расследованию Уотергейтского скандала, не давала покоя досужим аналитикам. Кто только не побывал в кандидатах на роль "Глубокой глотки" - вплоть до госсекретаря Хейга. Но всегда среди претендентов упоминался Марк Фелт - заместитель директора ФБР во времена, предшествовавшие отставке президента Никсона - единственной за всю историю Соединенных Штатов.
Лишь сегодня, немощный девяностодвухлетний старик сознался в том, что именно он и являлся пресловутой "Глубокой глоткой". Для человека, отдавшего всю жизнь карьере в ФБР, ревностному служаке, это стало нелегким признанием. В России нелегко понять - почему человек, столько сделавший для того, чтобы, во имя закона и справедливости, вывести на чистую воду проделки президентской команды, ждал тридцать лет, дабы признаться в благородном поступке на благо отечества?
Для этого стоит понять специфику Америки - в которой никакое благое дело невозможно оправдать, если оно связано с нарушением закона, особенно если речь идет о чиновнике. Марку Фелту пришлось пойти на нарушение профессиональной этики государственного служащего, и это обстоятельство отравило ему всю старость. Вместо счастливого пенсионного благоденствия, он провел двадцать пять лет в беспрестанных душевных терзаниях, не имея возможности поделиться ими даже со своими близкими. Нам, живущим в обстановке тотальной коррупции и демонстративного нарушения законов, кажутся смешными страдания Фелта.
Уотергейтский скандал стал началом новой эпохи в истории США не просто из-за отставки Никсона под угрозой неминуемого импичмента, а потому что обозначил новые стандарты отношения к поведению политиков. То, что раньше прощалось Кеннеди и Рузвельту, было решено (либеральной частью прессы) не простить консерватору-республиканцу Ричарду Никсону, благо общая обстановка вьетнамского синдрома тому способствовала. Беда (она же - вина) президента заключалась в том, что он следовал правилам игры, установленным до него. Кстати, взлом в Уотергейте производили не спецслужбы, а нанятые проходимцы-"водопроводчики", что и погубило операцию. Но дай Никсон поручение сделать это ФБР, во-первых, его бы никто не стал исполнять, а, во-вторых, он бы точно угодил в тюрьму.
Импичмент ему собирались вынести за попытки противодействия следствию, которые и возмутили Марка Фелта. В 1973-74 годах этот шестидесятилетний чиновник, работавший в ФБР с 1942 года, по слухам обиженный на Никсона за то, что не его назначили преемником легендарного Эдгара Гувера, оказался перед сложным выбором - либо сохранить лояльность президенту, закрыв глаза на беззакония, либо попытаться противодействовать команде Белого Дома, давившей на него. Интересы возмущенного чиновника совпали с интересами молодых журналистов Боба Вудворда и Карла Берштейна, желавших славы и сенсаций. Общими усилиями, при поддержке общественности, восставшей против традиционного истеблишмента, при благожелательном отношении судейского корпуса и законодателей, историю со взломом в отеле "Уотергейт" не дали замять, доведя до логического конца.
Но Марк Фелт, в обстановке торжества справедливости непременно получивший бы индульгенцию за нарушение должностных инструкций, поостерегся снимать сливки, предпочтя оставаться в неизвестности, продолжая жизнь честного служаки, а после - уважаемого пенсионера. Теперь, на склоне дней он признался в содеянном, после нескольких лет уверений близких в том, что он - герой, а не преступный нарушитель профессиональной чести.
Любопытно сравнить историю Марка Фелта с историей бравого майора Николая Мельниченко, который стал автором "кассетного" скандала, стоившего в конечном итоге, президентского кресла предполагаемому преемнику Кучмы. Мельниченко также пошел на грубое нарушение присяги во имя, как он утверждает, торжества законности и недопущения "преступных действий режимом президента Кучмы". Трудно сказать - намеревался ли Мельниченко изначально становится публичной фигурой, или его к тому вынудили обстоятельства? Ведь не "засветись" он, Александр Мороз не смог представить роковые для Кучмы пленки в правдоподобном виде.
Сегодня майор Мельниченко, прогремев на весь мир, вынужден существовать на подачки Березовского, втягиваясь в одну авантюру за другой, торгуясь за свои пленки, и опасаясь возвращаться на родину. Буквально на днях украинский ЦИК отверг его претензии на место в парламенте. Следом киевские СМИ распространили заявление Николая Мельниченко, в котором он обвинил генпрокурора Святослава Пискуна и окружение президента Украины в сговоре с Борисом Березовским. В июле Пискун собирается посетить США, чтобы там задать майору Мельниченко "92 вопроса". Но что отличает Мельниченко от Фелта в первую очередь - так это отсутствие всяких колебаний по поводу того - правильно он поступает или нет? В этом, несомненно, сказался постсоветский менталитет - здоровый цинизм, замешанный на полном недоверии к возможности добиться чего-либо легальным путем.
И Уотергейтский скандал и пленки Мельниченко живо вызывают в памяти скандал российский - "засветку" обстоятельств финансирования кампании Бориса Ельцина в 1996 года. Но дело о коробке с миллионом долларов развивалось в совершенно противоположном направлении. Оно не стало ни поводом для чистки истеблишмента, ни вызвало политическое расследование. Давление Чубайса и К° на генпрокуратуру оказалось весьма успешным. Юрий Скуратов, у которого был выбор - либо стать героем-правдолюбцем, либо спасти карьеру, предпочел последнее. Александр Коржаков также не проявил настойчивости в доведении расследовании дела до конца.
Кто знает, не прояви элита в те дни трусость и конформизм, не поставь она во главу принцип политической целесообразности, может, уже тогда началось бы очищение российской политической жизни от теневого финансирования, вмешательства власти в избирательный процесс, манипулирования средствами массовой информации. Пока история второго шанса не дала...
Но, может быть, в кремлевских коридорах уже ходит "крот", тайно фиксирующий проделки нечистоплотных чиновников? Вспомним скромного служащего КГБ Василия Митрохина, который тридцать лет выносил в подошве с Лубянки бесценные листки с именами агентов. Он дождался своего часа лишь на восьмом десятке лет. Фелт, Мельниченко, Митрохин - те случайные люди в истории, без которых она бы была совсем скучной и предсказуемой.
22 июня 2005
http://www.novopol.ru/article2693.html
