ВЕДУЩАЯ: Владислав Иноземцев, доктор экономических наук, автор более 300 печатных работ, опубликованных в России, Франции, Великобритании, США, Китае. Живет и работает в Москве, в столице. Владислав Леонидович, часто ли вам удается бывать в глубинке, в таких вот небольших городах, как Псков?
В. ИНОЗЕМЦЕВ: Да, я достаточно часто бываю в разных российских городах. За последние полгода я был в Новосибирске, в Омске, в Ярославле, в Петербурге, в некоторых городах бывшего СССР, в Молдавии и в Грузии. В Пскове я первый раз после долгой-долгой паузы, но в принципе я не могу сказать, что Псков - это какой-то маленький город, глубинка. По той реакции зала, которая вчера была на моем докладе, это вполне центральный и просвещенный город. Я не сказал бы, что надо так, несколько снисходительно относиться к провинциальным городам.
ВЕДУЩАЯ: Но все равно наша псковская аудитория, может быть, менее пресыщенная, чем столичная, но вы этого не почувствовали, да?
В. ИНОЗЕМЦЕВ: Нет, я бы не сказал. Все было нормально.
ВЕДУЩАЯ: А были такие вопросы, которые вас, скажем, удивили, которые были нестандартными?
В. ИНОЗЕМЦЕВ: Мне показалось, что вчерашняя аудитория, которая, в частности, состояла и из представителей властных структур, из журналистов, больше была заинтересована в каких-то более приземленных политических темах. Казалось, что по ряду вопросов текущая политическая проблематика ближе этой аудитории... Текущая политическая проблематика, ближайшие экономические и политические перспективы России гораздо больше интересовали слушателей, чем геополитические проблемы, которым, собственно, меня и попросили посвятить эту лекцию.
ВЕДУЩАЯ: Ну и еще такой вопрос. Что вы успели увидеть в Пскове?
В. ИНОЗЕМЦЕВ: Почти ничего. Лев Маркович только сводил меня в псковский Кремль, очень интересно рассказал о псковской истории, но кроме Кремля и центра города - ничего.
ВЕДУЩАЯ: Ясненько. Владислав Леонидович, как вы видите дальнейшую перспективу развития России, если она развивается по той модели, которую вы сами считаете, скажем так, не очень дееспособной? Ведь сегодня мы только используем свои ресурсы, а в одной из ваших лекций, я вот как раз выписала ваше высказывание, оно мне очень понравилось: "В экономике этого типа мы забираем богатства из земли, из наших недр и навсегда отдаем их на сторону. Экспортируя натуральные богатства, взамен мы получаем определенные финансовые ресурсы. Сами же богатства не возвращаются".
В. ИНОЗЕМЦЕВ: Здесь можно только повторить то же самое, что вы сказали. Действительно, мне кажется, что этот путь экономического развития весьма непродуктивен, потому что требует огромных финансовых вложений в инфраструктуру, в разработку новых месторождений, в строительство нефтегазопроводов. Он сопряжен с большими политическими рисками, как мы видим, например, в ситуации с Украиной.
Но в любом случае, к сожалению, он, принося в казну и в Российское государство очень большие деньги, снижает всякую мотивацию к развитию производства, к созданию новых технологий, и это очень плохо. Я думаю, это самая большая проблема, с которой России придется столкнуться, с которой она уже сталкивается в эти годы. Но, к сожалению, пока политической воли для изменения этого курса не видно. Наоборот, мы наблюдаем провозглашение курса на придание России статуса энергетической сверхдержавы, и, судя по действиям правительства, по действиям президента, курс на сохранение лидирующей роли именно этого сектора в экономике остается неизменным.
Я думаю, что в краткосрочной перспективе, если говорить о трех, о пяти годах, каких-то страшных потрясений вряд ли следует ожидать. Их не будет, потому что в мировой экономике сложились все условия для очень высоких цен на нефть и газ; эти цены не вредят мировой экономике, темпы роста остаются высокими и Китае, и в Азии, где огромное энергопотребление. Поэтому в ближайшей перспективе российскую экономику не ждут никакие потрясения.
Но эта структура будет все глубже консервироваться, и в будущем, может быть, через семь, десять лет, возможны серьезные экономические и политические проблемы. Но власть, мне кажется, не смотрит сегодня так далеко, она сосредоточена на каких-то локальных задачах, на 2008-м годе, и поэтому в данной ситуации вряд ли можно ожидать серьезных перемен.
ВЕДУЩАЯ: Владислав Леонидович, ну а что же нам мешает перейти ко второму, более развитому индустриальному типу? Вроде бы все для этого есть.
В. ИНОЗЕМЦЕВ: Наиболее успешные примеры такого перехода демонстрируют страны Юго-Восточной Азии, которые предприняли очень мощный рывок в 1970-90-е годы, или Китаем, который сейчас очень успешно идет по этому пути. Но в этих странах существует, как мы видим, очень жесткая политическая воля для осуществления преобразований.
Более того, в Южной Корее, например, и на Тайване начало ускоренной индустриализации происходило в условиях явно авторитарных, полудиктаторских режимов. И в Китае мы тоже видим жесткое управление страной со стороны Коммунистической партии. Но, так или иначе, это жесткое управление помогает выбрать правильный путь и достаточно уверенно по нему идти.
Сегодня в России осуществление модернизации также в значительной мере зависит от воли государства. Но пока, при всех прокламируемых тезисах, политическая воля направлена, к сожалению, не в сторону развития обрабатывающих отраслей промышленности, не в сторону развития потребительского рынка. Хотя ни для кого не секрет, что все государства, которые успешно проводили индустриализацию, были нацелены на то, чтобы конкурировать своими готовыми продуктами с другими странами. А мы совершенно не хотим внешней конкуренции, не хотим встраиваться с мировой рынок с нашей готовой продукцией.
Это понятно, потому что сегодня государство не только получает деньги от нефти, но 54 процента доходной части бюджета за 2005 год было получено за счет разного рода акцизов, пошлин и таможенных сборов. Это невиданный в мире уровень таких платежей, и закрытость рынка, выключенность нашей промышленности из мировой экономики выгодна нынешнему российскому правительству, нынешнему российскому курсу - оно поддерживает этот подход. В данном случае нужен просто жесткий ряд политических решений, которые могут повернуть это направление в другую сторону. Резервы и ресурсы у нас есть, и возможности тоже. Вопрос только в определении курса.
ВЕДУЩАЯ: Владислав Леонидович, вот третий путь развития, наиболее прогрессивный, как вы считаете, и далеко на сегодня ушедший - это путь развития информационной экономики. Что это значит?
В. ИНОЗЕМЦЕВ: Я вчера тоже пытался об этом говорить... Этот путь развития, конечно, очень перспективен, и успехи, которых достигли, например, Соединенные Штаты за последнее десятилетие на волне информационной экономики, очень значительны. Но, к сожалению, этот путь развития для нас сегодня, на мой взгляд, совершенно закрыт, он невозможен по той причине, что информационная и постиндустриальная экономика развивается и может развиться только там только там, где существует достаточно развитое индустриальное производство. На это есть как минимум две причины.
Во-первых, постиндустриальный, информационный сектор - это сектор, результаты производства которого (технологии, информация) должны активно применяться в промышленном производстве. Информатика без применения в производстве - это, собственно, пустой звук, и можно продавать идеи другим странам, но основным элементом развития информационной экономики является возможность эффективного использования этих идей в той стране или в той экономической системе, где они созданы. У нас этого нет. Мы видим утечку умов, мы видим утечку патентов, изобретений, и, к сожалению, очень сложная, очень тяжелая ситуация с применением этих изобретений в собственной стране.
Во-вторых, для того, чтобы информационный сектор мог развиваться, население, потребительский рынок должны предъявлять очень высокий спрос на информационные товары. То есть должна существовать реальная потребность в них. Но сегодня большинство населения России живет в тяжелых условиях, и доходы населения низки. Соответственно, я не вижу возможности в ближайшие 10-20 лет изменить ситуацию настолько, чтобы граждане не только смогли полностью удовлетворить свои материальные потребности, или в значительной мере их удовлетворить, но и возник бы существенный спрос на информационные товары, на технологии, на новые знания и так далее.
Я думаю, что это следующий этап нашего развития. Сегодня эта задача, на мой взгляд, не стоит на повестке дня.
ВЕДУЩАЯ: Владислав Леонидович, по такому пути развиваются, по-видимому, и Япония, и Штаты, да?
В. ИНОЗЕМЦЕВ: Это тоже хороший вопрос. Но я бы сказал, что Штаты и Европа. Именно Штаты и Европа - это либо страны, где информационный сектор играет наибольшую роль в экономике, как в Соединенных Штатах, очень значительную роль; либо страна, которая максимально успешно использует эти информационные разработки, как в Европе. Например, если мы посмотрим на европейскую автомобильную промышленность, то увидим, что уровень использования информационных, наукоемких технологий в европейском автомобилестроении в несколько раз выше, чем в американском.
Япония в значительной мере сформировалась как страна, догонявшая Соединенные Штаты и Европу, как страна, воспринимавшая в первую очередь их индустриальные традиции. Япония на сегодняшний день продает за рубеж в восемь раз меньше технологий и патентов, чем покупает. И я бы не спешил относить Японию к постиндустриальным странам, потому что она нарастила свой экономический потенциал на массовом производстве, на индустриальном производстве. Мы не видим экспорта из Японии никаких технологий. Мы видим, что все компьютерные технологии американского, в основном, производства. Мы видим доминирование европейцев в их использовании.
Япония - это страна, которая действительно довела индустриальное производство до высшей степени развития. Так говорят и сами японцы, в том числе, допустим, г-н Сакая, бывший их министр экономики и промышленности, известный специалист в этой сфере. Но постиндустриальной страной в полном смысле слова она так и не стала.
ВЕДУЩАЯ: Все ясно. Владислав Леонидович, вот в мире существует три силы, так, кажется, да?
В. ИНОЗЕМЦЕВ: Это условная, конечно, формулировка. Просто еще будучи студеном, во времена советской политэкономии и советской экономической теории приходилось слышать про три центра мирового империализма - Соединенные Штаты, Европу и Японию. По сути дела, в настоящее время эти три центра остаются тремя центрами экономической мощи. Я говорю именно об экономической мощи, потому что ни Европа, ни Япония сегодня не имеют каких-то явно выраженных военно-политических задач и целей глобального масштаба.
Но в экономическом плане США, Европа и Япония остаются тремя основными центрами мира. Между ними проходит около двух третей всех инвестиционных потоков. Между этими странами идет приблизительно около 70 процентов международной торговли. В них сосредоточено порядка 85 процентов технологий и патентов, зарегистрированных в мире. Это три основных экономических игрока. Правда, в последние годы к Японии стремительно приближается Китай, но в любом случае между Китаем, Японией, Южной Кореей очень тесны экономические связи, и в этом отношении можно по-прежнему говорить о том, что есть азиатский полюс экономического могущества в виде Японии, Китая и Южной Кореи. Возможно, потом надо будет говорить о Китае, Японии, Южной Корее - именно в таком порядке. Европейский и американский. Да, это три центра экономического влияния.
ВЕДУЩАЯ: Если я правильно поняла, вы считаете, что нашими союзниками должны быть не Штаты и не Китай, а именно Европа?
В. ИНОЗЕМЦЕВ: Хочу пояснить. Дело в том, что в экономике, на мой взгляд, вообще не существует понятия "союзничество". Экономическое развитие и экономические процессы - это процессы, основанные на выгоде, на эффективности, на...
ВЕДУЩАЯ: Это свой путь всегда, да?
В. ИНОЗЕМЦЕВ: Нет, наоборот, я хочу сказать, что экономическое сотрудничество, торговля, обмен инвестициями выгодны, как правило, всем участникам этого процесса, и в этом отношении для того, чтобы экономически эффективно сотрудничать с тем или иным государством, с теми или иными компаниями, не обязательно быть политическим союзником этого государства.
Иными словами, экономически мы должны сотрудничать со всеми этими тремя полюсами, безусловно. И на сегодняшний день существует явный перекос в экономическом сотрудничестве, потому что около 60 процентов российской внешней торговли завязано на страны Европейского Союза; на США приходится только 4 процента торгового оборота, на Китай - около 4,5 процента. Это, конечно, очень серьезный перекос в пользу Европы, уже сегодня существующий. В перспективе, безусловно, было бы интересно и важно развивать экономическое сотрудничество и с Китаем, и с Соединенными Штатами.
Но другая сторона вопроса заключается в том, что эти три центра мировой экономики представляют собой и три социально-политических модели. И вот между ними уже возможен некий выбор. Конечно, мы имеем возможность развиваться по собственному пути, создавать собственную модель. Но мы имеем также возможность, оценив преимущества и недостатки этих трех моделей, создать какой-то более плотный альянс (и экономический, и социально-политический) с одним из этих центров.
Перспектива развития собственным путем, безусловно, очень интересна, и она, по-моему, у нас доминирует. Но дело в том, что, к сожалению, Россия оказалась сегодня в таком положении, когда наше экономическое могущество очень сильно диссонирует с масштабом территорий и богатств, которыми обладает наша страна, с численностью населения. И в этом отношении вполне уместно считать, что в ближайшие десятилетия европейская часть России с ее промышленным потенциалом будет ориентирована на Западную Европу. Если мы посмотрим даже на карту газопроводов, то увидим, как газопроводы и нефтепроводы из разных регионов России - из Западной Сибири, с Урала, Поволжья - тянутся именно в европейском направлении, и никакие иные видимые нити наших связей не идут, к сожалению, в сторону Востока.
С другой стороны, восточная часть будет закономерно тяготеть к японско-китайскому полюсу, и это может вызвать серьезное напряжение в России. Я имею в виду, что скорее всего страна не сможет в этих условиях сплотиться как в полной мере единая экономическая система, потому что она будет все больше испытывать разнонаправленное притяжение этих двух центров экономических сил. В ситуации выбора между европейской и восточной моделями, конечно, европейская кажется мне гораздо более предпочтительной - и в силу культурно-социальных связей, которые имеют Россия и Европа, и в силу общей истории, и в силу того, что россияне - это люди, воспитанные в европейской культурной традиции, на европейской истории. Это люди, гораздо более тяготеющие к европейским ценностям, чем к ценностям Востока, о которых у нас много говорится, но по большому счету никто внятно даже не объяснил, что это за ценности, как они функционируют. Не очень, впрочем, понятно и то, как функционирует восточная политическая система. Я думаю, что, выбирая между Азией и Европой, гораздо логичнее склоняться в пользу Европы как более тесно связанной с нами и экономически, и культурно, и исторически.
ВЕДУЩАЯ: Владислав Леонидович, а разве этот выбор мы не делаем на протяжении, наверное, уже нескольких веков? И все равно Россию как бы раздирают Восток и Запад - это как бы наш менталитет, как сейчас модно говорить.
В. ИНОЗЕМЦЕВ: Это правда. Мы делаем этот выбор достаточно давно. Но я ни разу не видел - к счастью или к сожалению - реального выбора в пользу Востока. Если мы вспомним даже допетровские времена, то я бы не сказал, что система, которая существовала в России в XV, в XVI, в XVII веках, была системой, чем-то сильно напоминающей, например, китайскую. Эта система, конечно, отличалась от европейского феодализма, но с монгольским и китайским вариантами развития имела все-таки мало общего. Во времена Петра Россия сделала вполне европейский выбор и собственно на этой волне вошла в состав мировых держав, а не на волне каких-то боярских движений XVII века.
То же самое происходило и в XIX веке, когда Россия закрылась от Европы после Крымской войны. Это вызвало определенный спад в России, вполне очевидный. А интеграция в мировую экономику в начале XX века вызвала гигантский подъем. Даже большевистская революция и последовавшая советская история не была выбором в пользу Востока. По сути дела, коммунизм - это западная концепция, и коммунисты были людьми, которые восприняли отнюдь не китайские производственные методы. Еще Ленин говорил, что надо учиться у американцев и немцев - и мы учились. И индустриализация была проведена отнюдь не по восточному, не по индийскому, не по пакистанскому, а по европейскому и американскому образцам. Выбор между Востоком и Западом кажется мне очень, скажем так, надуманным. Если даже вспомнить волны русской эмиграции, я не назвал бы ни одной, которая двинулась бы в сторону Японии и Китая, несмотря на все активные разглагольствования о, так сказать, евразийской нашей природе. И все наши евразийцы, попадая в изгнание, почему-то тоже работали не в Шанхае, а в Париже и Праге.
ВЕДУЩАЯ: Но в Шанхае тоже была большая русская колония. Владислав Леонидович, вопрос немножко другого плана. Вот вы одно время жили, учились в Белоруссии. Как вы оцениваете наши отношения? И возможен ли в сложившейся после 90-х годов политическо-экономической ситуации наш экономический альянс, о котором так много говорят?
В. ИНОЗЕМЦЕВ: Да, конечно возможен. Мне кажется, что из бывших советских республик Белоруссия - это страна, население которой было в советские времена в максимальной степени ассимилировано и с той точки зрения, что доля русского населения там очень велика, и значение русского языка там тоже очень велико. На мой взгляд, даже сегодня большинство граждан этой страны ассоциирует себя с Россией. И мне кажется, что не только экономический, но и политический союз у нас с Белоруссией вполне возможен. Вопрос заключается в диалоге между элитами этих стран, между правительствами и властями и Белоруссии, и России, потому что с обеих сторон, мне кажется, происходит очень серьезная политизация этой проблемы. Говоря о потенциальном объединении и создании союзного государства, каждая из сторон пытается решить очень много конкретных политических вопросов, которые больше связаны с интересами какой-то политической выгоды, политического выживания, увеличения собственных рейтингов и так далее. Гораздо больше вопросов именно такого характера, чем фундаментальных проблем, которые интересуют граждан обеих стран. Я думаю, что на уровне массового сознания, на уровне отношения народов России и Белоруссии друг к другу серьезных препятствий для объединения нет - это просто долгая, затянувшаяся, я бы сказал, политическая игра. Ее надо заканчивать либо в одну, либо в другую сторону, на мой взгляд.
ВЕДУЩАЯ: Владислав Леонидович, вот вы говорите о том, что политика политикой, а экономика должна развиваться независимо от политики. А это разве возможно?
В. ИНОЗЕМЦЕВ: Хороший вопрос. Что в данном случае мы имеем в виду под экономикой и политикой? Если говорить в классическом, чисто теоретическом марксистском смысле, когда политические формы зависят от экономического развития, то, конечно, нет, невозможно. Но если говорить о том, что происходит в современном мире, то, безусловно, да. Дело в том, что мы видим государства, развивающиеся по разным экономическим траекториям, в разных направлениях с точки зрения своей экономики, но политически достаточно близких. Например, мы видим Европу с определенными экономическими акцентами, с ее социальным обеспечением, с максимальной социальной поддержкой населения, с серьезным государственным регулированием, и видим Соединенные Штаты, которые воплощают собой сугубо рыночную систему.
Так или иначе, но и тот и другой континент состоит из демократических стран, из многопартийных систем, из политической системы, где господствует вполне правовой порядок разрешения споров, и так далее. Это по сути единая политическая система, это буржуазная демократия, но вполне разные экономики. То же самое мы можем сказать, допустим, о США и Китае. Мы видим рыночные экономики, мы видим свободу инвестиций, свободу притока капитала - фактически вполне капиталистическое общество. Но в США мы видим либеральную буржуазную демократию, в Китае - фактически коммунистический, отчасти авторитарный строй. Так или иначе, этот пример наглядно показывает, насколько велики различия между политическими формами при фактически одинаковых задачах экономики.
Поэтому, на мой взгляд, для нашего времени характерна очень выраженная степень независимости экономики от политики, и опять же на примере Китая мы можем прекрасно видеть, что контроль над экономикой, контроль над политической сферой, о котором сейчас много говорят российские власти, вполне возможен при очень серьезном присутствии иностранных инвесторов в экономике, при открытых рынках и так далее. Я не вижу причин, почему в России нельзя иметь очень тесные контакты с западными предпринимателями, открытые внешние рынки, серьезные иностранные инвестиции, частное предпринимательство и сохранять политический контроль, если это действительно так необходимо, как считает нынешняя власть.
Более того, возможно, единственным препятствием к этому является просто низкий уровень менеджмента. Более низкий, чем в Китае. И если в Китае Коммунистическая партия сохраняет возможности так тонко управлять своей системой и стимулировать ее развитие, то, видимо, у нас просто нет управляющего класса с достаточной квалификацией, способного управлять чем-то более сложным, чем нефтегазовые прииски. Вот единственное различие. Степень свободы очень большая.
ВЕДУЩАЯ: Владислав Леонидович, когда получается, что экономика вдруг в государстве становится, так сказать, идеологической составляющей, мне кажется, что это плохо? Она диктует все условия и таким образом она подменяет идеологию?
В. ИНОЗЕМЦЕВ: Ну, это, конечно, плохо, я согласен. Но вы считаете, что она стала таковой?
ВЕДУЩАЯ: Мне кажется, что есть какие-то предпосылки такого характера.
В. ИНОЗЕМЦЕВ: Наверное, здесь я не соглашусь. Я не смогу это прокомментировать, потому что я не очень понимаю эти предпосылки, я не очень их вижу. Мне кажется, наоборот, что сейчас существует скорее некая идеология - идеология выстраивания жестких политических связей. И именно она, так сказать, трансформируется, переносится на экономику...
ВЕДУЩАЯ: Вот это я и имела в виду.
В. ИНОЗЕМЦЕВ: Вот как? Так это не экономика, а политика диктует. Политика хочет выстроить вертикаль власти в регионах, а дальше она начинает выстраивать такую же вертикаль в производственных компаниях - это обратный ход. Не производственные компании диктуют. Если бы это было наоборот, то какие-нибудь конгломераты, типа "ЛУКойла" с его гибкими хозяйственными связями, фактически диктовали бы гибкие связи между Центром и регионами. Происходит как раз наоборот. Это не экономика диктует политике, а политика, политическая идеология навязывается экономике.
ВЕДУЩАЯ: Ну что ж, это сложный вопрос. Позвольте задать вам вопрос, который, может быть, покажется вам наивным, потому что вы занимаетесь глобальными проблемами, но все-таки вы экономист. Вот позвольте узнать у вас как у экономиста, почему основная масса российского населения живет плохо, и это всех устраивает? Почему деньги есть, но они не работают на своих людей? Почему такое расслоение между богатыми и бедными? Думается, государство не сможет развиваться и нормально существовать при таком положении вещей. Вот Европа, например, развивается совершенно иначе.
В. ИНОЗЕМЦЕВ: Здесь есть много тонких моментов. Мне кажется, что денег в
экономике действительно очень много, но как раз на "своих людей" они работают очень успешно. Они не работают на общество. Проблема современной российской экономики заключается как раз в том, что сформирована какая-то, с позволения сказать, государственная экономическая элита. Отчасти она возникла в связи с приватизацией 90-х годов (это бизнес-элита), отчасти - в результате реформ последних пяти лет (это административная элита). Фактически они объединяются и согласовывают между собой политические и экономические интересы, определяют основные общественные приоритеты. Конечно, в этой системе координат, несмотря на то, что денег очень много, они вряд ли будут быстро доходить до простых граждан.
Почему это положение устраивает большинство населения? Это очень хороший вопрос, и он очень сложный. Я думаю, что современные российские власти успешно пользуются тем, что у нас как-то исторически сложилась ситуация, когда к властям, к правительству предъявляется очень мало требований. Если мы посмотрим на Европу, то увидим, что даже в таких весьма благополучных странах, как Франция, где существует 35-часовая рабочая неделя, где обеспечиваются небывалые социальные гарантии, отпуска, пенсии, пособия, безумные с точки зрения российской реальности, - даже в этой стране не проходит недели или двух, чтобы не происходила забастовка на транспорте, в авиакомпании, не выключалась какая-нибудь система электроснабжения в том или ином регионе. Общественный транспорт, поезда дальнего следования, авиакомпании - это, так сказать, зоны наиболее активного забастовочного движения, постоянно идут споры между правительством и профсоюзами, между профсоюзами и работодателями. У нас этого нет. И то, что Европа столь богата и столь внимательна к своим гражданам, это заслуга, в первую очередь, граждан, а не правительств. Потому что не правительства давали европейским гражданам их благосостояние, они за него боролись.
Мы не склонны к этому, и это видно по всему: от активности наших граждан на выборах до их поддержки всего, что исходит сверху. Мы сами виноваты в этой ситуации. Я не вижу здесь ничьей злой воли. Если можно управлять страной, фактически не получая от граждан никаких требований и наказов, почему этого не делать? Глупо обвинять в этом власть.
ВЕДУЩАЯ: Ну, что же, это очень интересно. Владислав Леонидович, конечно, вы сегодня затронули много сложных проблем, но очень интересных, очень важных, в которых надо разбираться, потому что действительно многие из нас сегодня вообще не понимают, что происходит, какое место занимает Россия в мире, как на нее смотрят, как будет дальше развиваться, скажем, и наша экономика, и какие-то политические моменты. Есть люди, которые этим занимаются. Вот скажите, пожалуйста, а вы имеете возможность каким-то образом влиять на экономическое окружение в правительстве?
В. ИНОЗЕМЦЕВ: Нет, не думаю. Я никогда не работал в государственных органах. Фактически я выступаю здесь только как аналитик, как руководитель своего исследовательского центра в Москве, как автор статей в журналах "Профиль", "Бизнес-уик", "Независимой газете" и в других средствах массовой информации. Я не консультант каких-то правительственных структур. Что касается общего вашего вопроса по поводу того, как на Россию смотрят в мире и какое положение мы занимаем, думаю, что не надо нам самим как-то драматизировать эту ситуацию.
Дело в том, что сегодня отношение к России в мире гораздо спокойнее, чем можно себе представить и чем пытаются изобразить его наши средства массовой информации. Совершенно очевидно, что никто на Западе, за исключением, может быть, стран Восточной Европы (и то по старой исторической памяти) не воспринимает Россию в качестве какого-то врага и угрозы.
В таких странах, как, допустим, Соединенные Штаты, образ России как врага давно исчез и, более того, на смену этому образу приходит выраженное безразличие к нашим проблемам. И совершенно не соответствует действительности то ощущение, что наша политика, какие-то наши демарши имеют серьезный отзвук в мировых столицах. Сегодня на Россию смотрят за границей как на обычную, нормальную страну. Отчасти, возможно, совершающую какие-то не вполне оправданные, не вполне обдуманные действия. Но все равно хочу подчеркнуть: никто не воспринимает ее как врага, нет никаких особых, на мой взгляд, проблем, мешающих радикально улучшить наши политические отношения и с европейскими странами, и с Соединенными Штатами.
Они и сейчас не очень плохие, но я думаю, что в действительности нет необходимости противопоставлять Россию миру и считать, что извне исходят серьезные угрозы. Конечно, постоянно возникают какие-то вызовы и какие-то новые возможности, которых, может быть, мы не можем вовремя осмыслить, но это не угрозы в том плане, как, допустим, во времена "холодной войны". Такого сейчас нет.
ВЕДУЩАЯ: И это хорошо.
В. ИНОЗЕМЦЕВ: Да, это хорошо, это нормально. Это соответствует тому, что в действительности и Россия никому не угрожает. И я в этом абсолютно уверен. Мы не пытаемся как-то конфронтировать или вступать в какие-то противоречия и конфликты с другими странами. Это нормально, и я думаю, что это поведение вполне зрелой, европейской цивилизованной страны. И это очень хорошо.
ВЕДУЩАЯ: Заканчивая нашу беседу на областном радио, на канале "Радио России", Владислав Леонидович, хотелось бы спросить, а где можно познакомиться более близко с вашими работами? Может быть, у вас есть свой сайт в Интернете? Я знаю, что есть слушатели, которые хотели бы расширить для себя, скажем, рамки нашей сегодняшней беседы в эфире, к чему-то им, может быть, нужно вернуться. На слух все сложно воспринимать.
В. ИНОЗЕМЦЕВ: Да, конечно... В 1996 году в Москве мною был создан исследовательских центр, призванный, правда, заниматься достаточно глобальными проблемами. Он называется Центр исследований постиндустриального общества, у него есть свой сайт в Интернете www.postindusrial.net. Помимо этого, есть мой собственный сайт www.inozemtsev.net. Кроме того, еще раз повторю, я выступаю каждые две недели с комментариями, с колонкой в журнале "Профиль" и в журнале "Бизнес-уик - Россия", это новый проект издательского дома Родионова, реализация которого началась прошлой осенью, в ряде других российских газет.
В нашем Центре реализуется также издательский проект. Книги, которые мы выпустили, в основном представляют собой перевод на русский работ современных западных авторов, посвященных наиболее злободневным проблемам мировой экономики и политики. Мы перевели и издали книги Киссинджера, Фарида Закарии, главного редактора американского "Ньюс Уик", Амитаи Этциони, одного из ведущих американских политологов, Джагдиша Бхагвати, профессора экономики из Колумбийского университета, и многих других западных авторов, около 10 книг на сегодняшний день. На мой взгляд, в них нет никакого идеологического подтекста, просто предприняты попытки объяснить читателям те или иные проблемы, которые сейчас стоят перед миром.
Следующая книга, которая выходит в феврале, это книга двух марксистов, итальянского и американского, Майкла Хардта и Антонио Негри. Она посвящена уже марксистскому анализу того, что произошло в мире за последние 100 лет, очень противоречивая книга, очень интересная. Я со многим в ней не согласен, но, безусловно, мы с удовольствием профинансировали перевод издания, потому что считаем это очень интересной темой, именно альтернативное исследование в области современной глобализации.
Так что на этих двух сайтах размещена информация о нашей деятельности. Там же и телефоны, можно звонить. Мы - некоммерческая организация, мы с удовольствием можем высылать эти книги. Вот я и сюда привез слушателям, сколько мог. Мы готовы к сотрудничеству со всеми, кому это интересно.
ВЕДУЩАЯ: Все. Спасибо.
Док. 275605
Перв. публик.: 26.01.06
Последн. ред.: 05.02.07
Число обращений: 351
Иноземцев Владислав Леонидович
|
