Минувшие довыборы в Государственную Думу, о которых "Новая политика" уже писала, оказались симптоматичными во многих смыслах. Но на одном, выявленном на них аспекте, следует остановиться особо.
В обоих округах - 199-м и 201-м образовались пары основных претендентов - признанный фаворит от "Единой России" (кинорежиссер Станислав Говорухин и спецназовец Сергей Шаврин) и анфан террибль для нынешнего кремлевского бомонда. Только в одном случае это был юморист Виктор Шендерович, окрещенный "представителем демшизы", а в другом - персонаж, ему противоположный - "ультраправый" полковник Владимир Квачков, обвиняемый в покушении на главу РАО "ЕЭС" Анатолия Чубайса, и находящийся ныне в тюрьме. Таким образом, был поставлен своеобразный эксперимент - кому москвичи отдадут голосов больше, радикальному либералу или радикальному консерватору-державнику? (Победа представителей "Единой России" под сомнение не ставилась, речь шла о завоевании во всех смыслах "почетного" второго места)
Ответ москвичей буквально ошарашил заинтересованную публику. В то время как Шендерович, признанный оратор, долгие годы не слезавший с экранов телевизоров, остроумец, наносящий язвительные уколы власти, получил шестнадцать процентов голосов, более чем в два раза проиграв медлительно-задумчивому Говорухину, никому прежде неизвестный полковник Квачков, уступил всего лишь семь процентов кандидату партии власти, получив почти треть всех голосов! И это при том, что он не мог покидать стены следственного изолятора, то есть вообще вести избирательную кампанию в полном смысле слова.
Конечно, в его штабе были задействованы такие политтехнологи как Станислав Белковский и другие, но суть от этого не меняется. Ничем не примечательный, кроме неудавшегося покушения, полковник ГРУ, в свой политический дебют получает очень неплохой результат, мягко говоря.
Но нас интересует не технологические аспекты его несомненной удачи, моральной, если хотите, победы, а сам психологический климат в обществе, сделавший возможным это. Посмотрим на ситуацию со стороны - человек, обвиняемый в покушении на убийство по политическим мотивам, другими словами, террорист, пользуется поддержкой трети избирателей, причем не где-нибудь, а в Москве!
К началу нового столетия Россия пришла с, казалось бы, твердым консенсусом по поводу того, что физический террор в отношении политических оппонентов недопустим. Пуля или динамит - не аргумент в споре. Осознание этого далось ценой колоссальных лишений россиян в XX веке. Однако, как выясняется, окончательно точка в споре о том - допустимы ли политические убийства, не поставлена.
Понятно, что треть голосов были отданы не за программу, которой не было и не могло быть у Квачкова в принципе, и даже не за личность - полковник явно зауряден. Голосовавшие за Квачкова голосовали за поступок. Именно сам факт покушения восхитил их. И на избирательных участках у них не возникло сомнений по поводу правомерности использования взрывчатки во внутренней политике.
Такой моральный нигилизм, чем бы его не оправдывать - отмщением за поруганную родину, желанием наказать представителя разрушительных сил и т.д., чреват самыми негативными последствиями. Вспомним российскую историю. После того как была оправдана судом присяжных террористка Вера Засулич, стрелявшая в Трепова, Россию отнюдь не постигло благо. Народовольцы лишь усилили террор, закончившийся убийством царя Александра II. Общество было уже безнадежно отравлено ядом релятивистской морали, допускавшей убийство ради "светлого будущего". Эстафету народовольцев подхватили эсеры, и все в конце-концов закончилось Октябрем 17-го года.
Но куда поучительней пример Веймарской Германии - ввиду сходных обстоятельств. Как известно, в Первой мировой войне кайзеровская Германия проиграла, причем весьма неожиданно для себя. На момент заключения перемирия ее войска оккупировали более миллиона квадратных километров территории в России, откуда она выкачивала ресурсы. Ее цель на Востоке была достигнута - империя Романовых разгромлена, Украина, Белоруссия, Прибалтика, Финляндия и Польша были отсоединены от России. На Западном фронте армия отступала в организованном порядке и находилась на территории противника - в Бельгии и Франции. Так что ни один вражеский солдат не ступил еще на немецкую землю.
Тем тяжелее были условия мира. Германия лишилась не только всех завоеваний, но и ряда своих территорий - Эльзаса, Лотарингии, части Шлезвига, а т.н. "Польский коридор" разорвал страну на две части, отделив Восточную Пруссию от остальной Германии. Она должна была выплачивать тяжелые репарации, армия сокращалась до минимальных пределов. Следствием всего стали революции, тяжелейший экономический кризис и гиперинфляция, уничтожившая сбережения населения. Неудивительно, что в таких условиях, подписавшие мирный договор политики, либералы вообще, стали "козлами отпущения". Им приписывался "удар в спину" победоносной армии, развал империи и прочие беды. Ситуация очень похожая на российскую после 1991-го года, когда население в один день проснулось в совсем другой стране, и подверглось тяжелейшим испытаниям периода экономических реформ.
В двадцатые годы в Германии пышным цветом расцвел политический экстремизм, и, как следствие, была совершена целая серия политических убийств. Трагедия же заключалась даже не столько в самом факте террора, а в отношении к нему общества. Как писал историк Пол Джонсон, "за четырехлетний период (1919 - 1922) 354 убийства были совершены правыми, а двадцать два - левыми. Виновные за каждое убийство со стороны левых предстали перед судом, десять были казнены, а другие двадцать восемь были осуждены в среднем на пятнадцать лет. Из убийств, совершенных правыми 326 вообще не были раскрыты, пятьдесят убийц признали себя виновными, но из них больше половины были оправданы, вопреки их собственным признаниям; двадцать четыре получили в среднем по четыре месяца каждый".
Джонсон отмечает, что "правые могли использовать насилие без особого страха от законного возмездия. Судьи и судебные заседатели чувствовали себя участниками в битве между немецкой культурой и чужой цивилизацией, стало быть, справедливым было признавать, что насилие может быть законным ответом.... Так, когда в 1922 г. крупный либеральный журналист, еврей Максимилиан Гарден был избит почти до полусмерти двумя бандитами, несостоявшиеся убийцы получили только номинальные наказания. Защита утверждала, что Гарден спровоцировал нападение своими "непатриотическими статьями", а судебные заседатели согласились с этими "смягчающими обстоятельствами".
В нашем же случае в роли судей выступают рядовые избиратели, треть которых, по-видимому, согласна с тем, что полковник Квачков "защищал Родину". Радикализация общественных настроений - факт потенциально опасный. То, что люди готовы искать простые ответы на сложные вопросы, вплоть до взрыва на дороге, говорит о сумятице в голове.
В самом начале девяностых, на заре реформ, видный историк Александр Янов предупреждал об опасности "веймаризации" России. Тогда эти опасения показались надуманными, и про них забыли. Но настало ли время вернуться к ним вновь?
08 декабря 2005
http://www.novopol.ru/article4817.html
Док. 274742
Перв. публик.: 08.12.05
Последн. ред.: 31.01.07
Число обращений: 344
Артемьев Максим Анатольевич
|
