Василий Аксенов, писатель, обладатель главной литературной премии страны и автор многих известных произведений, на страницах журнала "Деловая Репутация" рассуждает о судьбе романа как литературного жанра.
Василий Павлович, что лично для вас значит получение главной литературной премии страны "Букер - Открытая Россия-2004"?
- Многие мои знакомые говорят: "наконец ты получил хоть одну какую-то премию, а то уж думали, что так и свалишься без всяких премий". В принципе, я иронически вообще отношусь к понятию "премия", потому что они в большой степени случайны. То есть вероятность неполучения этой премии была гораздо выше, чем вероятность ее получения. Но, с другой стороны, это вдохновляет. Все-таки приятно, когда чувствуешь признание. Очень милый подарок со стороны общества, братьев писателей, на которых уже вроде бы махнул рукой.
- Известно, что вы возглавите Букеровское жюри на 2005 год. Это трудно - оценивать творчество своих коллег по цеху, особенно молодых?
- Я стараюсь избегать молодых авторов. Времени читать, на самом деле, совершенно нет. И уже старость близка, а я как-то ценю свое время, пытаюсь его экономить на собственные сочинения. Тем не менее в этом году мне придется читать много: не менее 18 романов, это уж точно. Недавно меня пригласили выступить на Всероссийском форуме молодых писателей в Липках, под Москвой. Их было много - писателей, очень молодых и не очень. Я, признаюсь, их несколько разочаровал. Им пришлось выслушать, что они слишком молоды, чтобы быть писателями: в 20 лет просто нельзя стать писателем, за малым исключением - Франсуазы Саган или Анатолия Гладилина, который в 20 лет стал знаменитым автором юношеской прозы. Но они, повторюсь, просто исключения. Писательская молодость - это 30 лет. К этому времени уже можно стать писателем.
- Василий Павлович, вы говорите, что свободного времени нет. Насколько известно, долгое время вы преподавали в американских университетах, но теперь вас стали чаще видеть в России. Преподавательская деятельность закончилась или вы планируете учить российских студентов?
- Весной этого года я вышел в отставку в университете Джордж Мейсен. Всего же в сфере высшего образования в США я проработал 24 года. И не жалею, надо сказать. Это не самое плохое место в Соединенных Штатах, может быть, лучшее место в Америке и в мире тоже. Сейчас я делю свое время между Москвой и городом Биариц на побережье Атлантического океана, что во Франции, на границе с Испанией. Это самая настоящая страна басков. Там я уединяюсь для письма, и мне никто не мешает. Когда одиночество осточертевает совершенно, перебираюсь в Москву и погружаюсь в жуткую обстановку столичной жизни с бесконечными предложениями, звонками, презентациями и Бог еще знает чем.
- Все это - признаки нарастающей известности. Нельзя не признать, что интерес к вашим работам усилился после экранизации "Московской саги". Но спросить хочется не столько о вашем впечатлении от фильма, сколько о том, не вредит ли писателю популярность. Художник, существует расхожее мнение, должен быть голодным.
- Я думаю, в этом вопросе стоит вспомнить о судьбе моего основного жанра, т.е. о судьбе романа. Мне кажется, что в связи с коммерциализацией роман вступил в полосу затяжного кризиса, из которого, неизвестно, выберется ли. Из-за этого жанра, собственно говоря, все неприятности у меня и произошли с советской властью. Роман всегда противостоял концепции социалистического реализма, т.е. монолога, потому что все романы соцреализма были монологическими. В то время как истинные романы, согласно гениальной теории Бахтина, это всегда полифоническая вещь. Если брать ее генезис, то мы окажемся на рынке XVI - XVII столетия, когда роман стал рыночным продуктом. Собственно говоря, это и было начало романа как жанра. Впервые после революции Гуттенберга, когда появилась первая множительная техника, роман вдруг стал товарной вещью. И это была первая развлекательная вещь, доступная всем. Понятия авторства не существовало пару столетий, оно появилось вместе с возникновением авторского романа. Авторский роман попадал в руки образованной элиты, это были книги не для продажи. Роман начинал приобретать характер самовыражения задолго до рождения лорда Байрона. Он развивался в течение 200 лет и, включая русские достижения, достиг невероятных высот. В данном случае это именно достижения дворянского класса. Потом наступил XX век. Я бы сказал, что мое поколение было, возможно, последним поколением "байронического" романа. На нас большое влияние оказали Хемингуэй, типичный байронит, и Ремарк, и, скажем, Андрей Белый и другие. Все, что замыкалось на авторе. Автор был не только выразителем, но и главным лирическим героем этой вещи. А затем общество вступило в фазу гигантской коммерции, доступной всем. Возникновение колоссального среднего класса, с большими финансовыми возможностями, побудило искать что-то такое среднее развлекательное. Развитие электронных носителей, телевидения, радио вынудило литературу прибегать к каким-то более упрощенным видам жанра, т.е. уходить обратно на рынок. Роман самовыражения, роман эстетического, философского и глубоко психологического направления отходит. В моду входит роман-пересказ или рассказ каких-то историй. Возможность заработать большие деньги для писателя - это уже либо участие в кинопроекте, либо сочинение таких вещей, которые будут продаваться повсюду, как, между прочим, сейчас продаются мои вещи. Парадоксально.
- Если вспомнить "Остров Крым", который читали, пожалуй, все те, кому сегодня за 30, то многим этот роман показался близким к фантастическому, так называемому science fiction...
- Вообще-то это не совсем научная фантастика. Это, скорее, утопический роман из жанра "правдивая история о том, чего не было". Но если честно, вокруг "Острова Крым" все-таки возникло какое-то виртуальное пространство, и он продолжает, в этом же виртуальном смысле, процветать. Примеров много. Когда я приехал в Крым после эмиграции, мне все говорили, не зная о том, кто я, что есть одна книжка, в которой говорится, что это вовсе не полуостров, а остров, и надо действительно отделиться от материка, прорыть канал. Были совершенно реальные утописты, говорившие, какую пользу принесет судоходный канал между материком и островом Крымом. Потом я познакомился с довольно темноватой политической группой, которая вообще просто предложила мне стать президентом острова Крым. Вот такие дела. Так что остров Крым живет, и эта идея, странная, метафорическая, живет, и как-то она ободряет людей, вселяет некий порыв. Могу только добавить, что сейчас я работаю над киносценарием по мотивам этого романа, потому что появилась возможность его экранизировать. Если же вернуться к другим моим произведениям, то в своей работе я стараюсь, наоборот, сузить круг моих читателей. Говорю без всякого кокетства, серьезно. Я понимаю, что роман такой, каким я его вижу, уже не имеет спроса, но какой-то читатель все-таки останется верным этому жанру. И пусть так будет.
Ольга Кашина
No3 (144) от 07 февраля 2005
http://www.reputation-mag.ru/archive/a126?PHPSESSID=118da4507d69c17576803c8c692eda1f
Док. 273158
Перв. публик.: 07.02.05
Последн. ред.: 23.01.07
Число обращений: 429
Аксенов Василий Павлович
|
