|
|
Валерий Воротников: Граждане России: кем они себя ощущают и в каком обществе хотели бы жить?
Назад
|
Валерий Воротников: Граждане России: кем они себя ощущают и в каком обществе хотели бы жить?
|
РНИСиНП, в 1998 г., непосредственно накануне разразившегося острейшего дефолта, было осуществлено общероссийское социологическое исследование, завершившееся подготовкой аналитического доклада... Всего в ходе исследования было опрошено 3000 респондентов. Опрос проводился по тщательно составленной квотной выборке. Причем выборка строилась по двум моделям. Первая давала возможность осуществить сопоставительный анализ данных по различным поколенческим группам (когортный анализ).
Вторая модель являлась территориальной, многоступенчатой, с квотным отбором респондентов на последнем этапе. Это обеспечивало общую репрезентативность данных исследования для демографической группы населения России в возрасте 16-65 лет.
Для обеих моделей выборки первые две ступени являлись общими. Первая ступень - экспертный отбор типичных объектов в 12-ти регионах Российской Федерации: Северо-Западный (Новгородская обл.). Северный (Архангельская обл.), Волго-Вятский (Нижегородская обл.), Центральный (Московская, Тверская, Владимирская, Рязанская обл.), Центрально-Черноземный (Воронежская, Липецкая обл.), Поволжский (Республика Татарстан, Саратовская обл.), Северо-Кавказский (Ставропольский край, Ростовская обл.), Уральский (Свердловская, Оренбургская обл.), Западно-Сибирский (Кемеровская, Омская обл.), Восточно-Сибирский (Красноярский край, Иркутская обл.), Дальневосточный (Приморский, Хабаровский края), Калининградская обл., а также Москва и Санкт-Петербург - всего 24 субъекта.
Вторая ступень предполагала отбор, наряду с мегаполисами и административными центрами, районных городов, рабочих поселков и сел (деревень) - всего 71 поселение.
Определение числа подлежащих отбору респондентов на первой ступени происходило пропорционально доле населения в возрасте 16-65 лет соответственно в каждом территориально-экономическом районе, с учетом общего объема выборочной совокупности. Пропорционально распределялось и число подлежащих опросу респондентов в мегаполисах (Москва и Санкт-Петербург), областных, районных городах и селах. На последней ступени отбор респондентов происходил с учетом требований двух моделей выборки.
В целях поколенческого (когортного) анализа весь массив выборочной совокупности (3000 человек) был разбит на 5 равных групп - по 600 человек в каждой. Возрастные градации групп выглядели следующим образом: 1) 16-24 года, 2) 25-35 лет, 3) 36-45 лет, 4) 46-55 лет, 5) 56-65 лет.
Для соблюдения квот по когортам, а также группировки респондентов по более детальным квотам, в анкете фиксировался год рождения респондента, что гарантировало достаточно высокую степень репрезентативности выборки по возрасту для населения 16-65 лет. Вся дальнейшая группировка респондентов по возрастным группам для обеих моделей выборок осуществлялась с использованием SPSS.
Для реализации второй модели выборки, репрезентативной для населения в целом (т. е. "послевоенного поколения"), на основании данных Госкомстата проводился квотный отбор респондентов. Квоты соблюдались по полу (примерно равные соотношения), возрасту, социально-профессиональному признаку: рабочие и инженеры предприятий, строек и шахт; гуманитарная и творческая интеллигенция; работники торговли и бытовых услуг; служащие; предприниматели малого и среднего бизнеса; жители сел; военнослужащие и сотрудники МВД; пенсионеры города; студенты вузов; безработные; учащиеся средних школ и профтехучилищ. Национальность респондентов в ходе опроса выяснялась, однако она не являлась квотным признаком. Тем не менее соотношение граждан русской и нерусской национальности среди респондентов соответствовало их соотношению в составе населения РФ.
Для сбора первичной социологической информации применялся метод индивидуального стандартизированного интервью.
Основные результаты, положения и выводы, вытекающие из материалов исследования, представлены в аналитическом докладе.
Ответит на вопрос о том, как представляют себе россияне модель современного российского общества и как они видят свое место в нем? Выяснить это в ходе опроса мы пытались с помощью графического теста, где респондентам предлагалось выбрать одну из фигур, отражающих возможную модель социальной структуры российского общества, и указать на ней свое место (см. рис. 9).
Рисунок 9
Выбор россиянами различных моделей социальной структуры
российского общества, в %
Модель 1 Модель 2 Модель 3 Модель 4
31,9% 55,6% 11,3% 0,4%
При всей своей нейтральности, каждая из этих моделей говорила о многом, так как позволяла зафиксировать подсознательные представления россиян о масштабах существующей социальной дифференциации, сравнительной численности групп, различающихся по их статусу, а главное - о собственном месте в современном российском обществе. При этом мы предполагалось, что подавляющая масса населения выберет вторую, пирамидальную модель, поскольку представление об обществе как пирамиде буквально с молоком матери проникало в сознание советских людей.
Однако реальные данные оказались несколько иными. Действительно, пирамидальную модель, где предполагается, что по мере нарастания бедности численность соответствующих слоев становится все больше, выбрало больше половины населения -55,6%. Причем, чем старше были люди, тем с большей частотой они выбирали этот привычный образ (в группе 56-65 лет ее выбрали более 60% населения при 48,2% в группе 16-25-летних). В то же время, почти треть россиян предпочла первую модель, где общество разделено на две практически никак не связанные между собой части - элиту, определенным образом структурированную внутри себя, и остальное население, также со своей собственной структурой, где большинство занимает средние позиции. Выбор значительной частью населения, прежде всего представителями относительно молодых возрастов, модели общества, где элита полностью оторвана от остальных слоев населения, свидетельствует об усилении отчуждения основных слоев общества от его "верхушки".
Что касается третьей и четвертой моделей, то они предполагают наличие в обществе достаточно мощного среднего класса. При этом третья модель, наиболее популярная в возрастных группах до 35 лет, допускает глубокую социальную дифференциацию, а четвертая модель свидетельствует о достаточно сильной социальной однородности. Сразу отметим, что численность сторонников четвертой модели оказалась близка к нулю (0,4%), так что чрезмерность существующей социальной дифференциации в сознании россиян не вызывает никаких сомнений.
Основой выбора той или иной модели современного российского общества был личный опыт человека, его ощущение собственного места в нем".
Ни один человек ни в одной модели общества не поместил себя на верхнюю строчку в иерархии статусов, что, впрочем, естественно в условиях опроса неэлитных слоев населения.
Среди избравших первую модель более 80% поместили себя в "большой эллипс". Среди выбравших вторую (пирамидальную) модель более 85% составили те, кто располагал себя на четырех низших статусных позициях. Среди сторонников третьей модели свыше 80% расположили себя в центральном круге, в диапазоне от четвертой до шестой статусной позиции. Четвертую же модель избирали в большей степени те, кто ощущал свой статус как промежуточный и довольно расплывчатый.
Приведенные выше данные позволяют сделать вывод о том, что в массовом сознании утвердилась такая модель социального устройства современного российского общества, где основная часть населения противостоит его верхушке, где существует сильная социальная дифференциация и большинство населения сосредоточено в наиболее бедных слоях. Если же в соответствии с полученными данными о том, где в этом обществе видят свое место россияне, попытаться построить его графическую модель, то наиболее точное ее название будет "куполообразная"; по своему внешнему виду она удивительно напоминает луковицы русских церквей (см. рис. 10).
Как видно из представленного рисунка, российское общество по своей социальной структуре оказывается обществом смещенных вниз статусных позиций. Причем, учитывая и полученные в ходе исследования данные о динамике социального статуса за годы реформ, и социальные последствия финансового кризиса, следует ожидать дальнейшего сплющивания луковицы этого "купола" и вытягивания верхней его части в "шпиль".
Таким образом, летом 1998 г. Россию характеризовала такая социальная структура, при которой основная часть россиян была сосредоточена, по их самооценке, в средних слоях (половина которых по уровню благосостояния относилась к малообеспеченному населению), "низший" класс составлял чуть более трети населения, а слой между "высшим" и "средним" классами насчитывал всего 7-8%".
"Один из наиболее спорных вопросов на переходном этапе к рынку - роль государства в экономике и социальной сфере. Как показывает анализ представлений россиян о социально-экономических функциях государства, традиции патернализма по-прежнему доминируют в их сознании, а следовательно, "слабое" государство в России просто невозможно, так как оно заведомо не справится с теми задачами, которые перед ним ставит большинство населения.
Рисунок 10
Модель социальной структуры современного российского общества
К социальным функциям государства россияне относят прежде всего: гарантию оплаты труда в соответствии с его количеством и качеством (94,0% опрошенных возлагают эти функции именно на государство); гарантию минимума доходов для каждой семьи (так считали 86,1% опрошенных); гарантию занятости для всех, кто в этом нуждается (эту точку зрения разделяли 85,6% опрошенных).
Однако половина россиян (50,3%) все же считала, что в остальном каждый человек должен сам заботиться о материальном благополучии своей семьи, не рассчитывая на государство. Правда, более трети (36,5%) были не согласны с этим утверждением и не желали снимать ответственность за свое положение с государства даже в условиях рыночной экономики (см. табл. 8).
Впрочем, массовое сознание россиян не просто неоднородно - оно внутренне противоречиво. Ведь даже из тех, кто считал необходимым самому заботиться о своем благополучии, почти 80% были убеждены, что вообще-то именно государство должно обеспечивать семью минимумом доходов. А это значит, что в сознании почти половины наших сограждан уживаются две модели: патерналистская, унаследованная от прошлого и сохраняющая при этом свои позиции в сфере "должного", и индивидуалистическая, выступающая для большинства как навязанная обстоятельствами жизни, но все-таки уже принятая, "реальная" модель решения собственных проблем.
Таблица 8
Мнение россиян о том,
какие функции должно выполнять государство, в %
Функции государства Согласны Не согласны Затруднились ответить
Государство должно обеспечить каждую семью минимумом доходов 86,1 6,4 7,5
Каждый человек должен сам заботиться о материальном обеспечении семьи, не надеясь на государство 50,3 36,5 13,2
Частный сектор должен быть полностью самостоятельным в своей работе 47,9 28,1 24,0
Государство должно обеспечить работой каждого, кто в ней нуждается 85,6 6,6 7,8
Для того, чтобы люди лучше работали, нужно платить не просто за работу, а за качество и результаты труда 94,0 1,5 4,5
Мы будем иметь здоровую экономику, если государство даст людям свободу заниматься тем, чем они хотят 48,4 24,2 27,4
Государство должно активно влиять на работу частного сектора 44,0 27,8 28,2
В вопросе о взаимоотношениях государства и частного сектора сознание россиян оказалось не менее противоречиво, чем в вопросе о взаимоотношениях государства и конкретного человека. Казалось бы, свободу выбора каждым вида деятельности как основу здоровой экономики поддерживали 48,4% опрошенных, свободу деятельности частного сектора - 47,9%. Это, конечно, не так уж много для легитимизации идеи конкурентной рыночной экономики, но все-таки почти половина населения. Однако углубленный анализ полученных данных показал: хотя за рыночную экономику "вообще " выступало около половины населения, число сторонников свободной конкурентной (а не государственно регулируемой) модели рыночной экономики не превышало 30% россиян".
"То, что россияне - не противники рыночной экономики вообще, но предпочитают ее "смешанный вариант", подтверждается и распределением ответов на вопрос о том, какие социальные субъекты способствуют, а какие препятствуют развитию России (см. табл. 11).
Если осуществить классификацию социальных субъектов по степени их "полезности" для России, то они объединятся в 5 групп:
1) самые полезные для России социальные субъекты - это рабочие, крестьяне и интеллигенция (т. е. "трудящиеся");
2) достаточно полезные - молодежь и предприниматели;
3) в целом полезные - телевидение, газеты и крупные банки;
4) малополезные - церковь, региональные власти, профсоюзы, Совет Федерации и пенсионеры;
Таблица 11
Мнение россиян о том, какие властные структуры,
социальные институты и группы способствуют,
а какие препятствуют развитию России, в %
Властные структуры, социальные институты и группы Способствуют развитию Препятствуют развитию Затруднились ответить
Предприниматели 60,9 15,5 23,6
Интеллигенция 73,6 5,5 20,9
Рабочие 84,8 2,3 12,9
Крестьяне 80,1 3,8 16,1
Молодежь 62,6 7,4 30,0
Пенсионеры 26,7 21,2 52,1
Президент 28,7 36,9 34,4
Правительство 28,2 37,1 34,7
Государственная Дума 25,6 35,6 38,8
Совет Федерации 27,0 23,7 49,3
Региональные власти 38,0 22,8 39,2
Профсоюзы 31,2 18,4 50,4
Политические партии 24,5 28,1 47,4
Церковь 39,6 11,0 49,4
Телевидение 54,3 13,2 32,5
Газеты 54,8 11,0 34,2
Крупные банки 44,5 19,3 36,2
5) не полезные и скорее препятствующие, чем способствующие развитию страны - Президент, Правительство, Государственная Дума и политические партии.
Таким образом, сегодняшняя Россия, по мнению россиян, держится на "трудовом народе" в союзе с предпринимателями и молодежью, при опоре на средства массовой информации. Меньше проку они видят в деятельности церкви, региональных властей и профсоюзов, считают, что работают на содержание пенсионеров, и противятся деятельности центральных властей.
Результаты исследования показывают, что большинство политически ориентированных граждан явно не устраивает тот факт, что государство практически исчезло из социальной (в широком смысле слова) сферы, полностью переложив бремя забот на самих людей. То есть ситуация, при которой в своей повседневной практике люди не "находят" государство там, где привыкли его находить (имеется в виду гарантия выплаты зарплаты, пенсии, социальная защита инвалидов и малоимущих, борьба с преступностью и т. д.), представителями самых разных идейно-политических течений воспринимается как противоестественная.
Таблица 23
Соотношение сторонников государственного управления
и сторонников полной независимости частного сектора
в отдельных отраслях экономики, в %
Объекты управления Либералы Коммунисты Социалисты Националисты Центристы
ТВ 23:18 75:2 40:11 43:8 31:7
Газеты 22:13 67:2 35:11 35:11 22:8
Сельхозугодья 26:26 70:4 51:13 41:16 28:18
Банки 26:11 78:2 52:10 48:4 31:7
Производство продуктов
питания 10:27 46:6 20:22 24:16 13:21
Подчеркивая тот факт, что ценностью, разделяемой большинством россиян, становится идея государственности, важно, вместе с тем, учитывать, что представители различных идейно-политических течений вкладывают разный смысл в само это понятие. Если для традиционалистов (коммунистов, социал-демократов и сторонников самостоятельного русского пути) государство есть категория "высшего порядка", своего рода "сверхценность", то для либерально ориентированной части населения ("либералов" и "центристов") отношение к государству носит принципиально иной характер: для них это инструмент, способный обеспечить приемлемые условия жизни и труда здесь, в России, не допустив окончательного ее сползания на периферию мирового развития.
Примерно та же картина складывается и в отношении собирательного "образа будущего", той модели общественного и государственного устройства, которая представляется россиянам наиболее приемлемой и органичной для их страны. Анализ полученных данных дает основание считать, что идеалом большинства россиян является "социальное государство ", в основе которого, однако, лежит не индивидуальная свобода, а идея солидарности как "общего блага". Эта модель "государства всеобщего благоденствия" сочетает, с одной стороны, активную регулирующую роль государства в экономике и сильную систему социальной защиты, а с другой стороны, - невмешательство государства в частную жизнь граждан, их экономическую активность, политические и гражданские свободы.
Причем эта модель направлена не только в будущее. Она имеет сильный ретроспективный оттенок, так как многие ее черты, именно с точки зрения роли государства в социальной сфере, россияне видели воплощенными в СССР, особенно - на брежневском этапе его существования. Так, более половины всех опрошенных (51,6%) убеждены, что именно "СССР был первым государством в истории России, которое обеспечивало справедливость для простых людей и сделало для них возможной приличную жизнь". Думается, что в условиях, когда практика постперестроечной России фактически не дает позитивных моделей жизнеустройства, вполне закономерна не только мифологизация позднесоветского периода, но и востребованность "либерализованного брежневизма.
"Как можно судить по данным настоящего и ранее проведенных РНИСиНП исследований, в основе социальных представлений россиян лежит, судя по всему, идея трудовой справедливости. Наши сограждане - отнюдь не сторонники эгалитаризма. В целом они принимают богатство, хотя и не как основной показатель ценности человека. С одной стороны, они твердо убеждены в том, что воздаяние должно осуществляться "по трудовому вкладу". Деятельность, не оставившая после себя некоего отчетливо фиксируемого и общеполезного продукта, за труд не признается. Поэтому и богатство, возникающее из спекулятивной игры, в глазах общества выглядит нелегитимным даже в тех случаях, когда при его приобретении закон формально не нарушался. С другой стороны, свое положительное отношение к увеличению в обществе числа богатых людей россияне связывают с ограничением и преодолением нищеты.
Социальная организация труда в российском самосознании по сути подчиняется известному принципу соборности. Хозяйственные субъекты должны быть самостоятельны и действовать по собственному разумению и собственной инициативе (в этом смысле существовавшая ранее административно-командная система имеет не так уж много поклонников даже среди пенсионеров), но не только ради самих себя, а в конечном итоге во имя "общего дела".
Плоды такого дела должны стать в той или иной степени доступными для всех и способствовать улучшению жизни в целом. Вследствие этого "экономическое" в сознании россиян не вполне отделено от "социального", а понятие экономического успеха связывается не столько с "избранностью" какой-то личности, владеющей "авторским правом" на этот успех, сколько с коллективными усилиями, с некоторым собирательным "Мы".
Результаты проведенного исследования дают основание отнести к числу бесспорных доминант массового сознания россиян их представления о роли и функциях государства. Речь идет о народном понимании государства не только как политико-правового, но и как социального института и непосредственного участника экономических отношений. Из данных, представленных в докладе, видно, что массовые представления о том, в какой степени государство должно участвовать в экономической деятельности, варьируют по отраслям. Причем применительно к наиболее важным (транспорт, энергетика) число сторонников прямого государственного управления "зашкаливает" за 80%.
Что же стоит за этой цифрой? Инерция "советского иждивенчества"? Стремление соединить рынок с социальными регуляторами в духе европейской социал-демократии? Думается все же, нечто иное.
Прежде всего, распределение точек зрения россиян на то, какие отрасли и в какой степени должны управляться государством, а в каких его регулирующее действие должно отсутствовать, легко проецируется на определенную историческую реальность. Нетрудно подметить, что в этом распределении, как в зеркале, представлено не что иное, как экономическая модель нэпа.
Прямо-таки по Ленину: "командные высоты" экономики остаются за государством, частный же капитал допускается прежде всего в сферу обслуживания, в мелкий и средний бизнес. В настоящий момент именно такое распределение функций кажется массовому сознанию оптимальным, возможно, - оно пока ближе всего к социальным идеалам и отражает представления россиян об экономическом балансе эффективности и справедливости.
Вместе с тем, россияне не склонны воспринимать государство лишь как "регулирующее устройство". Государство российского образца обязательно должно иметь сильную смыслополагающую составляющую, что отличает его от государства западного типа, за которое эту работу, в основном, проделывает гражданское общество. (Нетрудно заметить, впрочем, что в этом проявляется не столько специфика общественного сознания самого по себе, сколько слабость, несформированность гражданского общества - в его отсутствие роль демиурга неизбежно должно взять на себя либо государство, либо внешняя сила).
В определении общей цели развития страны россияне существенно расходятся. Вот здесь-то и ощущается "отсутствие присутствия", невыполнение государством одной из важнейших, по российским понятиям, своих ролей - роли "ведущего" в общенациональном диалоге, которую оно в критические моменты русской истории всегда брало на себя. Задача государства состояла в том, чтобы осуществить акт фундаментального выбора и не только осуществить, но и обосновать, почему та или иная точка зрения берется за всеобщую. Теперь же государство с данной ролью не справляется. Здесь и возникает взаимное непонимание между "реформаторами" и основной массой граждан. Государство без определенного образа будущего для россиян как бы не вполне государство. Подобное положение их психологически тяготит. Отсюда - прогрессирующее отчуждение населения не только от отдельных лиц и основных государственных институтов, но, в сущности говоря, и от государства как такового. Значительная часть россиян просто не узнает в нем близких ему черт именно российской государственности. В то же время оно угадывает эти черты в политической риторике некоторых оппозиционных (или квазиоппозиционных) фигур, платя им за это определенной поддержкой.
Утраченные федеральным центром функции "заботливого государства" охотно принимают на себя региональные администрации, значительно более близкие к людям и их нуждам. Традиционная модель смыслополагающей государственности не рухнула вместе с советской системой, она лишь "ушла вниз" и там укореняется. Процесс этот сопровождается значительным ростом местного патриотизма и возрождением локальных традиций, как культурных, так, в некоторых случаях, и политических (вплоть до оживления воспоминаний о поглощенных когда-то Москвой местных княжествах). К тому же губернаторы (президенты республик) пользуются сегодня наибольшим среди всех властных структур уровнем доверия. Большим доверием, чем губернаторы, на сегодня пользуется лишь православная церковь.
Материалы исследования позволяют убедиться, насколько трудно, противоречиво идет освоение массовым сознанием россиян реалий новой действительности. Зачастую образ желаемого расплывается и никак не может принять четких очертаний, которые могли бы быть выражены в форме определенной идеологии.
Подобный процесс, в частности, хорошо виден на примере такого распространенного понятия, как "демократия". Излагая свое понимание демократии, россияне в сущности показали, что важнее всего для них правовая основа демократического государства (действительное равенство граждан перед законом и независимость суда). На второе место они поставили группу вопросов, связанных с возможностью политического самовыражения и "высказывания мнений" (свобода печати, возможность свободно выражать свои взгляды, свободные выборы власти). Вместе с тем, личные свободы, политические процедуры, самоуправление оказались для них существенно менее значимыми.
Поддаются ли совмещению столь противоречивые данные? Отмеченные противоречия становятся объяснимыми при их наложении на культурно-историческую парадигму российской государственности. Наивно полагать, что россияне, которые якобы только учатся демократии, еще "недостаточно хорошо усвоили" ее нормы и правила. На самом деле идет процесс не "обучения", а приспособления понятия демократии к российскому опыту. При этом россияне не отождествляют себя с демократией как ценностью, а принимают ее чисто прагматически. Понятие демократии в таком понимании не покрывает собой всех функций и проявлений деятельности государства, она составляет как бы часть общественно-политического процесса, один из его "конструктивных блоков", причем не самый важный".
Обобщая данные настоящего и ранее проведенных исследований, можно утверждать, что российское общество готово предъявить обновленной власти некий социальный заказ. Он включает в себя:
повышение роли современного государства в управлении экономикой, включая национализацию ряда крупных предприятий добывающей отрасли и части коммерческих банков, при обязательном сохранении в большинстве отраслей частного сектора, особенно - малого и среднего бизнеса;
возвращение государства не только в социальную, но и в идеологическую сферу, необходимость выработки целей развития страны и путей их достижения при сохранении идейно-политического плюрализма в самом обществе;
сохранение индивидуальных прав и свобод с одновременным восстановлением законности и равенства всех перед законом, ограничение роли олигархии;
реабилитацию (за исключением "сталинизма") советского прошлого страны;
установление ответственности власти и ее носителей за положение страны, прозрачных правил игры и гарантий против их произвольного пересмотра, создание механизмов контроля за отправлением властных функций;
осуществление политики смягчения необоснованных резких разрывов в уровне жизни населения.
Реализация этого социального заказа могла бы создать определенные предпосылки для дальнейшей консолидации всего населения или, по крайней мере, его большинства, на почве демократического государственного строя и социального рыночного хозяйства.
Исходя из доминирующих ориентаций россиян, можно предположить, что они поддержали бы такие меры, как ренационализация отдельных приватизированных предприятий, относящихся к стратегическим отраслям или к отраслям, имеющим большую социальную значимость, приоритет развития производительных секторов экономики, твердые гарантии по государственным обязательствам (включая социальные), объективное расследование наиболее скандальных фактов российской политической жизни, в том числе обстоятельств возникновения последнего финансового кризиса, расследование деятельности некоторых наиболее одиозных фигур из состава прошлых кабинетов министров, демонополизацию ведущих СМИ и т. п. С другой стороны, если курс нового правительства не будет соответствовать этим ожиданиям общества и, признавая долги России перед западными кредиторами, правительство откажется от обязательств перед своим собственным народом, один из последних шансов преодолеть противостояние власти и рядовых граждан будет упущен.
В свете этой стихийно складывающейся программы консолидирующегося российского общества следует рассматривать перспективу президентских выборов. Логично предположить, что на посту президента россияне захотят видеть не "вождя победившей партии", а национального лидера, способного обеспечить смысло-полагающую функцию государства на базе разделяемых большинством населения фундаментальных ценностей.
Воротников В. П.
2005 г.
Док. 263686
Перв. публик.: 02.11.06
Последн. ред.: 01.03.07
Число обращений: 1267
Воротников Валерий Павлович
|
|
|
