Михаил Дмитриев: Через 20-30 лет Россия может оказаться в совсем другом окруженииНазад
Михаил Дмитриев: Через 20-30 лет Россия может оказаться в совсем другом окружении
Через 20-30 лет Россия может оказаться в совершенно другом окружении стран с совершенно иными условиями, с совершенно иными проблемами и вызовами
Михаил Эгонович, Центр Стратегических Разработок ведет ряд интересных проектов по экономическому развитию страны. В частности, проект "Стратегический аудит России", который должен прояснить вопросы развития российского бизнеса. Расскажите про это подробнее, есть ли анализ, сделаны ли выводы и как ими будут пользоваться?
Проект "Стратегический аудит Российской Федерации" был задуман нами примерно полтора года назад. Мы хотели получить ответ на то, какие новые возможности и проблемы возникнут у России в результате вот уже почти семилетнего периода экономического роста.
За эти годы многое было сделано в экономической политике. Та стратегия, которая была принята сразу после избрания В.В. Путина на первый президентский срок, во многом устарела, потому что значительная ее часть была реализованы и сама экономика России изменилась настолько, что возникли новые проблемы и приоритеты, о которых 6-7 лет назад никто всерьез не мог и размышлять. Но за последние несколько лет процесс стратегического планирования и анализа на федеральном уровне несколько затормозился, потому что внимание властей было сосредоточено на более краткосрочных задачах. Мало кто пытался систематизировать те глубокие фундаментальные изменения, которые произошли в обществе и институтах России за последние пять-семь лет.
Поэтому задачей проекта "Стратегический аудит" была не сделать всесторонний обзор того, что представляет собой Россия сегодня и какая политика должна в ней проводиться, а, скорее, понять, какие новые проблемы возникли и какие новые решения должны, соответственно, быть ответом на новые проблемы. Таким образом, мы постарались создать некий мегапроект, который сосредоточится на узких в аналитическом плане местах российского развития, которые до сих пор по настоящему не изучены, не осмыслены и не вошли в "общественный оборот".
Даже если сосредоточиться только на новых проблемах нашего развития, то и этих проблем сегодня достаточно много. Когда я делал презентацию на конференции UBS (Семь вопросов о будущем экономическом росте России), я задал там 10 вопросов относительно долгосрочных перспектив экономического роста. Но это - лишь малая часть вопросов, которые возникают, когда начинаешь разбираться с нашим долгосрочным развитием. Ясно, что самостоятельно ЦСР сложно было бы решить такую задачу, поэтому мы предложили формат мегапроекта, в котором приняли участие ряд ведущих аналитических центров страны. Были объединены усилия и выполнена серия проектов, которые отвечают главному требованию - они должны были осветить новые возникающие проблемы, те проблемы, которые имеют очень большое значение для долгосрочного развития страны. В рамках этой работы у нас сейчас порядка десяти партнеров, среди которых такие ведущие центры, как Высшая школа экономики, Институт экономики переходного периода, ЦЭФИР, Санкт-Петербургский филиал Стокгольмской школы экономики. Вместе с ними были проанализировали те проекты, которые уже ведутся, которые соответствуют этим критериям, и одновременно были предложены новые проекты, которые помогли бы разобраться в том, что будет происходить с Россией в более отдаленном будущем.
Эти проекты помогут выполнению задачи диверсификации и модернизации экономики, развитию инновационной сферы?
Да, у нас получился весьма внушительный список, очень разнообразный по тематике, а некоторые из проектов носят инновационный характер. Некоторые из проектов задумывались как проекты, выходящие по ряду направлений на передовые рубежи общественных наук.
К числу таких проектов я хотел бы отнести работу, которую мы начали по новым подходам к измерению человеческого капитала. Это серьезный, сложный и недешевый проект, который мы реализуем совместно с учеными из Санкт-Петербурга. Традиционно, согласно методологии ООН и другим распространенным подходам, человеческий капитал измеряется в основном косвенными методами. Например, сколько лет учился человек в вузе. Мы знаем, что вуз вузу рознь, и выпускник Гарварда и выпускник некоего кулинарного техникума отнюдь не обязательно обладают одинаковой конкурентоспособностью и потенциалом. Количество лет обучения - это очень условный показатель. Россия - характерный пример по количеству лет обучения в расчете на одного человека. В этом мы близки к уровню Америки и опережаем большинство стран ОЭСР, то есть развитых стран. Но, если посмотреть на результаты, которые наши школьники демонстрируют в международных тестах -, то мы скатываемся на сороковые места в мире.
Это показывает, насколько не точны косвенные методы измерения человеческого капитала. Поэтому в этом проекте мы решили "взять быка за рога". Есть способы измерить человеческий капитал напрямую. Не косвенными показателями, а гораздо более точными методами, которые применяются в психологии. Это - методы психологического тестирования, которые очень хорошо отработаны в мировой психологической практике, но редко применялись для измерения человеческого капитала.
Первый вариант такого обследования, он был "пропилотирован в августе этого года в Санкт-Петербурге. Сейчас мы выходим на репрезентативное обследование населения Владимирской области, где мы совместили информацию о традиционных показателях человеческого капитала (все, что касается состояния здоровья, занятости, образования, заработка, семейного положения) с психологическим тестированием по комбинированной методике, которая базируется на общепризнанных международных тестах. Но, при этом, исследование сочетает их так, чтобы получить комплексную картину способностей человека, включая интеллектуальный уровень, способности к социализации, уровень памяти, внимания, выносливости, трудоспособности, возможности концентрировать внимание на решении каких-то задач и т.д. То есть включает в себя широкий диапазон критериев.
Первые межстрановые сопоставления по таким методикам в нашей стране делались еще двадцать пять лет тому назад, и они показали шокирующие результаты. Было установлено, что российские рабочие и инженеры имели сильное отставание по перечисленным выше критерием от своих зарубежных коллег. Нам хочется понять, что изменилось с тех пор, и насколько эти прямые критерии измерения человеческого капитала дают сегодня иную картину по сравнению с косвенными индикаторами показатели, которые обычно используются для измерения человеческого капитала. По нашим представлениям, это в корне изменит подходы к тому, как сравниваются человеческий потенциал в разных странах и заставит по-новому взглянуть на то, какие проблемы существует по этим показателям в России.
Еще один пример нового пионерного проекта - попытка заглянуть в достаточно глубокое будущее не только российской экономики, но и того, в каком экономическом окружении окажется наша страна через 25-40 лет, если оправдаются существующие ожидания в тенденциях мирового развития. Этот проект - тоже не вполне традиционный, потому что традиционно на эту тему пишут обычно футурологи, которые не любят цифр, зато произносят много слов.
Этот проект близок к "Форсайту" (долгосрочному прогнозу развития) или это - что-то другое?
Это не имеет никого отношения к Форсайту. Здесь мы применили принципиально иной подход, мы решили говорить только на языке цифр. Как ни странно, цифры могут сказать очень многое из того, что словами футурологи сказать не могут.
Мы собрали большой объем данных странам мира от количества жертв различных конфликтов до уровня налоговых поступлений бюджета соответствующих государств. Кроме того, мы изучили большой объем исследовательской литературы, в которой устанавливаются статистические зависимости между этими показателями и уровнем экономического развития соотвествующих стран.
Собранные материалы свидетельствуют о наличии вполне определенных тенденций. Это позволяет предположить, что, если страна в ближайшие 20-30 лет достигнет определенного уровня социально-экономического развития, то маловероятно, что в этой стране будут происходить крупные военные конфликты с другими такими же развитыми странами и маловероятно, что она станет жертвой массовых эпидемий, гражданских войн, что у нее будут крайне низкие рейтинги инвестиционной привлекательности и так далее. Это касается большого числа самых разных показателей.
Мы использовали стандартную модель эндогенного роста Солоу (Solow R.M.), которая широко применяется экономистами во всем мире для анализа долгосрочных сценариев экономического роста. С помощью глобального демографического прогноза мы построили сценарий экономического роста стран мира на период до 2030-2035 года.
Сейчас, на завершающей стадии исследования, мы планируем сделать для каждой страны мира следующее - сказать, какие барьеры и зоны риска она проходит в этот период в соответствии с ее экономическим развитием; какие необратимые изменения в этих странах могут происходить по широкому кругу показателей. Предварительные ощущения состоят в том, что благодаря более высокому экономическому росту, который наблюдается, начиная с последней четверти XX века, тенденция пока направлена на ускорение роста, и мы с можем наблюдать изменения, которые поражают воображение.
Не исключено, что через 20-30 лет Россия может оказаться в совершенно другом окружении стран с совершенно иными условиями, с совершенно иными проблемами и вызовами. То, что мы сейчас говорим об угрозах, проблемах и преимуществах, может оказаться вывернутым на изнанку через каких то 20 лет. В некоторых случаях мы продемонстрируем результаты на основе закономерностей, по которым из статистических измерений, проведенным по тысячам страно-лет, практически не наблюдалось исключений. Например, из всех стран с ВВП на душу населения свыше $12 тысяч (по паритету покупательной способности) только 3 страны не являются полноценными демократиями. Превышение этого порога почти 100%-но гарантирует, что страна превращается в устойчивую демократическую политическую систему. Это - не словесное предположение, а цифры, которые на сегодня очень трудно оспаривать, поскольку основываются на обширной статистике последних пятидесяти лет.
Я думаю, что этот проект действительно заставит очень многих в нашей стране всерьез задуматься о предстоящих измпенениях и позволит по иному оценить ход нашего развития и планы на будущее.
Как постепенно завоевать "свои ниши" в мире, какие они, на что ориентироваться, какую промышленную политику надо проводить?
Из других проектов, которые тоже очень разнообразны, у нас есть интересные темы, связанные с конкурентоспособностью России в глобальной экономике. Здесь мы проводим большой исследовательский проект, связанный с подготовкой внешнеэкономической стратегии России. Такого рода стратегия была принята последний раз около десяти лет назад. Она, безнадежно устарела и не отражает глубоких изменений, происходивших в российской и в мировой экономике в течение последних десяти лет. В рамках этой стратегии мы совместно с нашими партнерами из ЦЭФИР и Высшей школы экономики ведем большой объем количественных исследований, связанных с разработкой и применением моделей, для долгосрочные сценарные прогнозы российской торговли и с оценкой конкурентных преимуществ российской экономики. Результатом этого исследования должен стать не только рабочий вариант внешнеэкономической стратегии, но и большие подробные аналитические материалы, касающиеся стратегических развилок, которые возникают для России во внешнеэкономической сфере.
Например, с кем нам в будущем будет лучше торговать: с Европой или с Азией, потому что невозможно торговать со всеми сразу. Сейчас мы торгуем, в основном, с Европой. Товарооборот с Азией - гораздо меньше. Поскольку в настоящее время быстрый экономический рост наблюдается именно в Азии, то, вероятно, нужно подумать и о пересмотре внешнеэкономических приоритетов. Еще одна тема, связанная с этим, - процесс выхода российских компаний на уровень глобальных многонациональных корпораций. Это необходимо осуществлять сегодня, потому что многие отрасли российской экономики, где у нас есть конкурентные преимущества, отличаются большими эффектами экономии масштаба. Чем больше рынки сбыта, тем выше конкурентоспособность производителей. Нашим компаниям необходимо не просто стать крупными экспортерами, но и стать инвесторами, имеющими производственные сбытовые сети во многих регионах мира. Для того, чтобы понять, какие на этом пути существуют барьеры, препятствия и возможности, мы заказали исследование Санкт-Петербургскому филиалу Стокгольмской школы экономики, который по этому провел "кейс-стади" в шести корпорациях в Индии, в шести корпорациях в Китае, в шести корпорациях в России. Все эти корпорации сейчас становятся многонациональными. Нам важно понять преимущества и недостатки различных стратегий, которые реализуются в разных странах, и на этой основе подготовить рекомендации для российских компаний.
Это - лишь некоторые из примеров наших проектов. На самом деле их больше, а общей чертой является то, что все они эмпирически ориентированы, основываются на сборе и анализе первичной статической информации.
Опыт вопрос о диверсификации экспорта напрямую перекликается с нашим проектом по внешнеэкономической стратегии. Когда мы начали разбираться с этим более подробно, стало очевидно, что у России есть колоссальные возможности для движения вверх по цепочкам добавленной стоимости, но эти возможности во многом не используются, потому что наши институты, государство и бизнес не готовы к преодолению всех существующих на этом пути барьеров. Пока мы можем говорить только о гипотезах. Чтобы их проверить, мы планируем провести целый ряд маркетологических исследований, связанных с оценками препятствий, которые бизнес встречает на пути выхода на рынки с высокой добавленной стоимостью.
Это - очень сложная работа, потому что сам бизнес до конца не осознает, с какого рода проблемам и ему при этом приходится сталкиваться. Эту информацию очень непросто получить и собрать. В целом есть ощущение, что Россия может оказаться конкурентоспособной на многих рынках, а не только на таких традиционных для нас, как рынки военной продукции, авиации, тяжелого машиностроения. Наибольшие шансы Россия, скорее всего, имеет на быстрорастущих рынках, прежде всего, на рынках Азии, где ежегодно возникает до $1 трлн. платежеспособного спроса на продукцию, в том числе, отраслей с добавленной стоимостью. На этих рынках Россия занимает чрезвычайно выгодные ниши по соотношению цена/качество, потому что эти рынки требуют не обязательно очень дорогих и суперкачественных товаров, но товаров, где за умеренную цену предлагается достаточно технологичный продукт с высокой степенью надежности.
Выясняется, что во многих отраслях мы такие ниши уже почти занимаем, но необходима добавка некоторых ключевых ингредиентов, например, более тесная связь бизнеса с НИОКР; более эффективные маркетинговые стратегии, международная диверсификация, активное информационное и политическое сопровождение процессов выхода на новые экспортные рынки. Необходимо также восполнение технологических пробелов за счет приобретения за рубежом как технологий, так и компаний которые ими обладают. Немалые возможности открывает и сотрудничество с ведущими международными производителями, которые обладают ключевыми технологиями, способными резко повысить конкурентоспособность российской продукции.
В рамках внешнеэкономической стратегии существует целый веер стратегических альтернатив. Мы хотим проанализировать их на основе анализа разнообразной первичной информации - от маркетинговых исследований, до анализа торговой статистики. В рамках этой работы мы видим много интересных перспектив, и не исключено, что в результате удастся сформулировать весьма необычные, но эффективные решения. Разработка стратегии - это тоже своего рода мегапроект, к которому мы также привлекли лучшие экспертные силы из ВШЭ, ЦЭФИРа, Центра развития, АНЦЭА и других структур.
Как можно усовершенствовать структуру власти (экономическую ветвь, в частности, госуправление)? Сейчас уже практически забыли о проведении административной реформы. Или проблемы коррупции, о которой говорят все вокруг, потому что она уже перешла все мыслимые грани. Она не просто тормозит развитие всей экономики, бизнеса и т.п., жить сложно в стране, где коррупция "правит бал". Что делать?
По поводу госуправления, - это тяжелая проблема, которая она связана с тем, что ситуация в этой сфере многоплановая. По эффективности госвласти России далеко не на передовых рубежах. Если мы посмотрим, за счет чего Россия вышла на передовые рубежи по инвестиционной привлекательности, то фактически это достигается двумя вещами. Во-первых, благоприятной перспективой, связанной с мировой конъюнктурой на сырьевых рынках. Эта тенденция, возможно, носит долгосрочный характер из-за того, что дополнительный спрос предъявляют быстрорастущие страны Азии. Второе преимущество связано с тем, что Россия добилась колоссальных успехов в проведении ответственной бюджетной и кредитно-денежной политики. В результате Россия является одним из мировых лидером по скорости повышения суверенного рейтинга. Высокий рейтинг финансовой и кредитно-денежной стабильности компенсирует в глазах инвесторов наши узкие места, слабость других институтов государственного управления, помимо бюджетных и кредитно-денежных властей, и слабость рыночных институтов. По уровню инвестиционной привлекательности Бразилия не очень отличается от России в целом. Но при этом у Бразилии гораздо ниже суверенные рейтинги. Бразильское государство рассматривается инвесторами как менее надежный заемщик,. Но, если мы посмотрим на надежность банковского сектора, то Бразилия на несколько ступенек опережает Россию. Эффективность частного сектора в Бразилии компенсируется относительной слабостью денежных властей. У нас в России - все наоборот. Ясно, что такие диспропорции не могут продолжаться вечно; мы не можем все время выезжать на стабильности кредитно-денежных властей, потому что ясно, что эта стабильность тоже будет ослаблена, как только упадут цены на нефть.
Наши оценки показывают, что мы имеем шанс пройти момент снижения цен на нефть без таких серьезных потрясений, какие были в 1998 году, но все равно совершенно очевидно, что это приведет к снижению суверенных рейтингов России. В этих условиях огромной проблемой для инвестиционной привлекательности становится слабость других институтов государства и неэффективность институтов частного сектора. Убийство Андрея Козлова показывает сразу весь спектр этих проблем: с одной стороны, слабость и высокий уровень коррупции органов госуправления. Если бы все чиновники были такими же ответственными. как А.Козлов, его не стали бы убирать, потому что его бы сменил такой же жесткий лидер, каким он был сам. Возможно, его убрали именно потому, что он был исключением. С другой стороны, это - свидетельство слабости институтов самого банковского сектора. Если там ничего не стоит убить главного банковского регулятора страны, чтобы решить проблемы своего криминального бизнеса, значит, в культуре банковского сектора есть острейшие проблемы, связанные с корпоративной этикой и соблюдением правил игры. Это - огромный вызов для страны, который не имеет простого решения. С другой стороны, сказать что страна не предпринимает усилий по выходу из этой драматической ситуации, тоже нельзя. Полгода назад меня попросили сделать доклад об опыте административной реформы РФ в Пекине для китайских чиновников. Я для просмотрел всю историю реформ в секторе госуправления за последние десять лет. Должен сказать, меня самого изумило, насколько масштабен был диапазон этих реформ.
Вполне вероятно, что по масштабам реформ в сфере госуправления Россия в последние десять лет могла бы быть отнесена к первой пятерке стран мира. У нас есть примеры вполне успешных реформ - бюджетной системы, Центрального банка - не как банковского регулятора, а как эмиссионного центра страны. Здесь мы добились впечатляющих успехов.
Есть и другой пример - разграничение полномочий между РФ и ее субъектами. Эту задачу, например, Китай безуспешно пытается решить и до сих пор еше не решил. Для Китая, как в свое время и для России, это превращается в серьезную проблему: никто в точности не знает, какой уровень власти, какие задачи должен решать. В этих условиях трудно, соответственно трудно организовывать налоговое и бюджетное планирование, непонятны взаимоотношения власти и бизнеса.
Россия с честью вышла из данной ситуации в том плане, что перераспределение полномочий состоялось. Были перераспределены в соответствии с полномочиями и налоговые ресурсы. Это обошлось без потрясений и серьезной дезорганизации процесса госуправления. Несмотря на все сложности этого процесса, сделан огромный шаг вперед. Это пример сложной, многогранной и в целом успешной реформы. Хотелось бы таким же образом пройти процесс реорганизации органов местного самоуправления.
Размах наших сегодняшних реформ в сфере госуправления действительно производит впечатление - от стандартов государственных услуг, до повышения прозрачности власти, от дерегулирования бизнеса до реорганизации центральных органов власти по трехуровневому принципу, плюс - реформа государственной службы, плюс - судебная реформа. Но проблема в том, что за несколькими исключениями, о которых я сказал, большинство других направлений административной реформы не блещет пока реальными достижениями. Многие меры, в силу их непоследовательности и противоречивости, не дали результатов. Например, в целом как неуспешную можно характеризовать реформу государственной службы. Приняты фундаментальные законы, которые призваны кардинально изменить мотивацию чиновников, их поведение и квалификацию, но пока это ровным счетом ни на чем это не отразилось.
Высокая коррупциия - одна из наиболее серьезных наших проблем. Она связана с двумя вещами. Во-первых, коррупцией мало занимаются в рамках реформы системы госуправления, Например, практически не уделяется внимание усилению этического регулирования поведения госслужащих и повышению прозрачности работы государственных органов. Практически не ведется серьезной масштабной работы по усилению и ужесточению уголовного преследования коррупции. Фактически снята с повестки дня проблема реформирования правоохранительной системы. Из системных шагов, направленных на ограничение коррупции, пожалуй, можно назвать лишь недавнюю ратификацию конвенции ООН по борьбе с коррупцией. Но и здесь еще предстоит немалая работа по приведению в соответствие с ней российского законодательства. Поэтому, несмотря на ряд достижений, большинство проблем в области повышения эффективности госуправления в России по-прежнему остаются нерешенными.
Михаил Эгонович, среди наиболее обсуждаемых за последнее время тем - национальные проекты. Помогут ли они совершить прорыв в постиндустриальное общество?
Что касается национальных проектов, то здесь очень важно избежать серьезного риска, когда реализация национальных проектов сводится просто к расходованию денег на отрасли социальной сферы. Ясно, что после десяти лет тяжелейшего кризиса эти отрасли недофинансированы, недоинвестированы, и нуждаются во вложении средств. Но ключевым условием того, чтобы национальные проекты всерьез отразились на конкурентоспособности России по человеческому развитию является то, чтобы проекты способствовали кардинальному улучшению институтов бюджетной сферы. Из-за кризиса, который переживала Россия, бюджетная сфера была не только недофинансирована, но и во-многом законсервирована с точки зрения способов предоставления социальных услуг, методов управления и финансирования. Наша социальная сфера в основе своей по-прежнему остается советской; в ней отсутствуют стимулы для улучшения качества социальных услуг и повышения их разнообразия в соответствии с растущими запросами граждан. Современной, динамичной и устремленной в будущее. России эта система уже не подходит, она переросла его. Эта система нуждается в глубокой модернизации. Поэтому просто закачивать ее деньгами, не меняя принципов работы социальной сферы в стране, - означает усугублять ее социальное отставание в целом от потребностей российского общества, которое ушло далеко вперед от советской эпохи.
Мне кажется, что сейчас те, кто формировали и реализуют национальные проекты, достаточно отчетливо понимают эту проблему. И не случайно в течение последнего года была проведена большая работа, чтобы дополнить национальные проекты специальными пилотными программами, стимулирующими обновление системы предоставления социальных услуг. Это касается, прежде всего, сектора образования и здравоохранения, где в дополнение к национальным проектам правительство РФ начало подготовку пилотных проектов в десятках регионов страны по комплексному совершенствованию организации образования и здравоохранения.
Что характерно - впервые за последние годы попытки обновления системы образования и здравоохранения будут подкреплены значительными финансовыми ресурсами. Регионы, которые будут ставить задачу коренного улучшения системы организации здравоохранения и образования у себя, получат для решения этих задач значительную федеральную поддержку. Никогда раньше, в силу тяжелого бюджетного положения страны, Россия не могла ставить задачу проведения такого рода преобразования, с привлечением значительных объемов дополнительного государственного финансирования. Сейчас впервые эта задача поставлена, и если ее в ближайшие два-три года удастся решить в пилотных регионах, то будет создан прочный фундамент для того, чтобы по всей территории страны коренным образом улучшить состояние социальной сферы. В этом плане национальные проекты за последний год, претерпели серьезную эволюцию.
А откуда будут выделяться средства на реализацию этих программ?
Это - финансирование из федерального бюджета. Для каждого конкретного региона, участвующего в такого рода конкурсах, это будет значительная сумма.
Главное, чтобы был еще и контроль за выделяемыми средствами.
Да, проблема контроля остается актуальной, в силу общей слабости системы государственного управления.
А как Вы считаете, насколько сейчас серьезен наш инновационный потенциал или мы уже безнадежно отстали по инновационно-технологическим разработкам от ведущих стран? Почему мы отстаем по конкурентоспособности нашей продукции от многих стран?
Пока уровень инновационной активности в целом существенно отстает от показателей развитых стран. Но есть по меньшей мере две вещи, которые заставляют немного иначе взглянуть на ситуацию.
Во-первых, исследование уровня интенсивности инноваций на российских предприятиях, которое проводилось ЦЭФИРом в прошлом году, показало, что уровень инновационной активности на наших предприятиях довольно высок. Другое дело, что они пока еще заняты преимущественно инновациями в сфере менеджмента, где надо наверстывать упущенное.
Второе - большое количество "имитирующих" инноваций или технологических заимствований, которые делают наши предприятия, приобретая зарубежные технологии и оборудование. Недавно было обнародовано исследование, проведенное совместно Всемирным банком, Минэкономразвития, ВШЭ - проект оценки конкурентоспособности российских предприятий, который базировался на обследовании нескольких сот российских предприятий. Этот проект показал, что с точки зрения инновационной активности Россия вовсе не является каким-то исключением, и что ситуация с инновациями не безнадежна, а вполне нормальна, если сравнить с большинством других стран, находящихся в нашей фазе роста. На уровне фирм в Китае, Индии, Бразилии и России наблюдается устойчивая положительная связь между ростом продаж, ростом занятости, ростом основных фондов и уровнем инновационной активности. По мере того, как экономический рост будет охватывать все большее количество предприятий в России, то объемы инновационной деятельности в России должны будут заметно возрастать.
Что касается внешних рынков, конкурентоспособности нашей продукции и того, какие позиция Россия может на них занимать, то здесь ситуация тоже неоднозначна. Есть так называемая зеркальная торговая статистика, которая позволяет измерить масштабы российского экспорта и импорта по данным не российской таможенной службы, а таможенных органов наших торговых партнеров. Если мы посмотрим на эту статистику, то в принципе наш совокупный товарооборот в процентах к ВВП в последние пять лет уменьшался. Но если мы вычтем из этого товарооборота нефть и газ, то обнаружим рост остального товарооборота в процентах к ВВП. Конечно, львиную долю этого прироста составлял импорт, но и экспорт, судя по всему, тоже внес определенный вклад. Это может свидетельствовать о том, что российская экономика действительно движется вверх по цепочкам добавленной стоимости. Просто, это движение не пока не слишком бросается в глаза, поскольку стартовый уровень не сырьевого экспорта был слишком низкий.
То, что мы наблюдаем вполне позитивные сдвиги, не вызывает сомнений. Если мы опускаемся до уровня кейсов, то я могу назвать целые отрасли, где объем потенциальных заказов на российский экспорт таков, что российский производитель не в состоянии их удовлетворить. Причем это - не конкретные маленькие предприятия, а целые подотрасли. Иногда российские производители вынуждены либо приобретать, либо переконтрактовывать поставки в страны Центральной и Восточной Европы - аналогичным предприятиям, которые не имеют российского брэнда. Есть сектора, которые могут со временем стать хай-тэком, например производство железнодорожного оборудования и подвижного состава. В Европе значительная часть этой подотрасли уже давно хай-тэк, а у нас это - еще нет. Но на том уровне цены/качества, на котором мы сейчас производим эти изделия, мы вполне можем обходить китайских конкурентов, которые по цене поставляют дешевле, но существенно уступают нашей продукции по качеству и надежности, особенно в сложных транспортных условиях. Есть страны, которые готовы размещать в России большие заказы, но мы их не готовы удовлетворять, потому что наш внутренний рынок поглощает все, что мы производим.
То же самое, например, с нашими тракторами. Наша тракторная промышленность далеко не так убога, как может казаться. Чебоксарский тракторный завод производит тракторы, созданные по модульному принципу (там внедрена Toyota production system), гарантирующая высокий уровень качества и удобство в эксплуатации. Эти трактора - современного дизайна и проблема стоит скорее в недостатке мощностей и инвестиций для их расширения. Это лишь некоторые примеры.
На первый взгляд сегодня ситуация плохая, у на экспорт у нас идет мало продукции с высокой добавленной стоимостью. В то же время имеется значительный потенциал движения вверх по цепочке добавленной стоимости, к которому многие отрасли вполне готовы. Я думаю, что если в России в ближайшие годы получать развитие ключевые элементы национальной инновационной системы, то этот отраслевой потенциал значительно возрастет.
Отсутствие многих стандартных элементов инновационной системы типа венчурных фондов, или неэффективная система патентования, или недостаточная защита прав на интеллектуальную собственность, разорванность науки и производства, - все это тоже сдерживает повышение конкурентоспособности продукции. Сейчас федеральные власти обращают на эти проблемы серьезное внимание и многие узкие места в течение нескольких лет должны быть отчасти преодолены. Это значит, что инновации более широким потоком пойдут в производство . Сами предприятия и фирмы будут тратить гораздо более значительную долю средств на инновации, и таким образом, со стороны спроса и предложения на рынке инноваций мы создадим более благоприятные условия для повышения конкурентоспособности. Я не склонен быть сверхоптимистом, но хочу подчеркнуть, что с точки зрения возможностей роста инноваций и движения вверх по цепочкам добавленной стоимости Россия представляется вполне нормальной страной с хорошими перспективами.
Как быстро развивающаяся страна мы имеем много хороших ниш и отличные перспективы для повышения своей конкурентоспособности в этих нишах. Наши институты развиваются нормально и в правильном направлении. Может не так быстро, как нам бы хотелось, но если бизнес и власть не ослабят усилий в этом направлении, многие проблемы, которые сейчас воспринимаются как безнадежные, уже через пять лет не будут казаться безысходными, как например, сейчас не кажется безысходной наша общая экономическая динамика. Шесть лет назад почти никто не верил в возможность скорого возобновления экономического роста, а сейчас 6% роста ВВП уже кажутся несерьезными, надо 7 или 8%.
5.10.2006
Дмитриев Михаил Эгонович
http://www.opec.ru/
Док. 262980 Опублик.: 18.10.06 Число обращений: 517
