Федотова В.Г. МАНИПУЛЯЦИЯ КАК СУБСТИТУТ ДЕМОКРАТИИНазад
Федотова В.Г. МАНИПУЛЯЦИЯ КАК СУБСТИТУТ ДЕМОКРАТИИ
Долгие годы идеологического монизма в СССР привели к тому, что в посткоммунистический период возникло резко негативное отношение к идеологии, к политике как планомерной постановке и реализации целей внутри страны и в международных делах, исходя из представлений о национально-государственных интересах, так и к марксистской теории, с которыми они была тесно связанs. Казалось бы, можно было придти к выводу, что устаревшая идеология, несовершенная политика и теория XIX века, не способная объяснить новые проблемы XX и XXI веков, должны быть заменены более современной идеологией, более адекватной политикой и теорией (или теориями), способной (способными) обосновать новые тенденции развития России в мире и ее собственные внутренние задачи. Однако с присущей России крайностью была отброшена сама идея необходимости идеологии, политики и науки. Идеология связывалась с доминованием ценностной системы одного класса, политика вообще с отвратительным деянием, а теория с пустой схоластикой. Выброшенные в дверь, они вернулись в окно, - идеология в виде неолиберализма, пытающегося прятаться за прагматизмом, политика в форме бессистемного решения политических задач и политических технологий, теория - в виде плюралистических моделей объяснения и относительно общих теорий, таких как глобализационная или модернизационная, а так же множества частных, не дающих, однако системного объяснения.
Деидеологизация и плюрализм научных концепций ослабили их прежнюю роль в обоснования социальной и политической жизни, в выборе политического курса. Отчасти это имеет объективные причины. В России, как и в мире, умирают классы и сопутствующие им идеологии, хотя многие исследователи, особенно в Европе не готовы это признать. "Смерть классов" - один из вызовов нашего времени: несмотря на резкое неравенство и противостояние богатых и бедных в России, их нельзя описать в терминах социальных классов, поскольку российское общество плохо структурировано и не имеет явно выраженных групп интересов. Классы не проявляют себя ни в качестве групп, выделяющихся своим местом в исторически определенной системе общественного производства, как это понимали К. Маркс и В.И. Ленин, ни своими действиями. Вверху и внизу общество осуществляет адаптацию, приспособление ради обогащения или ради выживания. Более высокие "этажи" общественной структуры - постановка целей, социальная интеграция, наработка культурных образцов подчинены все той же адаптации. Социальное, объединяющее все эти уровни в некоторую целостность, предельно сужено адаптацией. Если бы упомянутые выше расслоения были классовыми, мы столкнулись бы при существующей в обществе конфронтации либо с напором классовых битв, либо с желанием найти классовый компромисс. Есть верхний слой и нижний слой, но их классовые черты размыты.
Имеется много причин смерти классов, сформировавшихся в индустриальном обществе. Это - и окончание эпохи индустриализма на Западе, и исчезновение условий для существования классов в связи с исторически конкретным периодом их жизни и борьбы, с заменой концепции класса на индустриальном Западе понятием "гражданин", а в глобализирующемся мире понятием "человек", изменением социальных структур, изменением идентичности, с выше отмеченными причинами в российском обществе. Известный немецкий социолог У. Бек связывает падение значимости понятия "класс" с тем, что глобализация, экология превратили общества в общества риска: "Человек рождался уже принадлежащим к определенному классу. Это определяло его судьбу... Ситуации риска, напротив, несут в себе другую опасность. В них нет ничего само собой разумеющегося... Такого рода подверженность опасности не вызывает социальной сплоченности, которая ощущалась бы как пострадавшими, так и другими людьми. Не появляется ничего, что могло бы сплотить их в социальный слой, группу или класс... в классовом обществе бытие определяет сознание, а в обществе риска сознание...определяет бытие" . Именно так и ведут себя люди в России, которые в других обстоятельствах могли бы стать классами. Манипуляция сознанием сначала на этапе слома коммунизма политизировала их, а затем деполитизировала, представив социальные процессы как стихийно складывающиеся и независящие от человека. Если раньше казалось, что "хуже не будет", то теперь определяющий мотив поддержки статус-кво массами - "может быть хуже". Однако спокойствие может оказаться мнимым, т.к. дополитические формы борьбы - бунт, криминал, анархия могут нарушить хрупкое равновесие. Как судить об обществе, если классовый интерес, выраженный в идеологиях, разрушается вместе с представлениями о классах? Вместе с изменениями социальных структур, размыванием классов и исчезновением прежней идеологии, произошло ослабление такого источника прежнего обоснования социальной политики и политики в целом, как наука. Просвещение утвердило стремление к прогрессу и модернизации. Ордолбирализм в Германии после Второй мировой войны позволил осуществить реформу Л. Эрхарда и вместе с ней "немецкое чудо". Проект японских социологов в 50-ые годы XX века сменил неолиберальные установки американских оккупационных властей, не ведущие к успеху. Он вернул в Японию коллективизм, признание коллективной производительности в условиях отказа государства от милитаристских целей. И благодаря этому случилось " японское чудо". "Третий путь" Т. Блэра, Г. Шредера и др. новых левых был предложен английским социологом Э. Гидденсом.
Но для наших дней характерно эффективное технологическое применение науки в производстве и медицине, сельском хозяйстве, в развитии коммуникаций, транспорта, вооружений, однако ее приложение и применение для получения социальных инноваций, позволяющих приспособить общество к меняющимся условиям и новым технологиям, заметные социальные научные проекты просто отсутствуют.
Как изучать общество и принимать научно обоснованные решения, если научное представление об обществе вытесняется своеволием политических действий сверху и своеволием в выборе образа жизни снизу? Что же пришло на смену идеологиям, политике и науке на уровне реальных политических действий?
Появились некоторые отрицающие их, но подобные им и включающие их элементы имагология, политическая технология и экспертиза.
Идеология была четко направлена на выражение интересов одних классов и слоев в противоположность другим и выступала для одних как истинное, а для других как ложное сознание. Превращение знания в способ выражения социальных интересов затрагивает повседневность, антагонизирует людей, противопоставляет их ценности, но пласт повседневности, языка, культуры, психологический код людей оставляет неизменным. Известная мысль о том, что в хижинах мыслят иначе, чем в дворцах, часто не касается национального чувства, исторической памяти, архетипических основ, музыки как выражения душевного строя и пр.
Чувство общей реальности отрицается идеологиями, распределяющими знание по классам. Причем, очевидная для марксистов первичность бытия как источника идеологии, представителю, например, феноменологического направления социологии кажется упрощенной. Именно выделение идеологической расчлененности, представлений о классовой вражде из многообразного запаса знаний, в который входит и идея классового сотрудничества, и классового мира, социально конструирует реальность повышенных конфронтаций, делает самоочевидным классовый конфликт и отодвигает на задний план перспективы компромисса.
Имагология
Второй после идеологии фактор расщепления реальности - имагология, т.е. создание имиджей. Первоначально эта дисциплина и ее идеи формировалась как часть литературоведения, занимающаяся интерпретацией образов (имиджей) литературных героев. Интерпретация позволяла давать неоднозначную трактовку. Менее репрессивная, чем идеология, имагология, тем не менее, виртуализирует реальность, делает ее не только относительной, но подчас заставляет сомневаться в ее существовании. Имагология ослабляет фактор объективации субъективных значений, релятивизирует их содержание.
Имагология вытеснила идеологию, а вместе с ней и стоящие за ней реальности. Она вытеснила и повседневность. Чешский писатель М. Кундера пишет: " Потерпели крах все идеологии: в конечном счете их догмы были разоблачены как иллюзии, и люди перестали принимать их всерьез...Реальность оказалась сильнее идеологии. И именно в этом смысле имагология превзошла ее: она сильнее реальности, которая, впрочем, давно уже перестала быть для человека тем, чем была для моей бабушки, жившей в моравской деревне и знавшей все по собственному опыту - как печется хлеб, как строится дом, как забивают хряка и делают из него копчености, что кладется в перины, что думает о мире пан священник или наш учитель; каждодневно она встречалась со всей деревней и знала, сколько совершено было в округе за последние десять лет убийств; у нее был, так сказать, личный контроль над действительностью, так что никто не мог убедить ее, что моравское земледелие процветает, когда дома нечего было есть" . Теперь же друг писателя, отсидев восемь часов в конторе, садится в машину, возвращается домой, включает телевизор, узнает от диктора о криминальном благополучии в своем районе, по этому поводу выпивает шампанского и понятия не имеет, что на самом деле на его улице были совершены три ограбления и два убийства. Социология оказывается перед фактом ускользания социального, являющегося объектом ее исследования. У человека и общества в целом, у социологической науки появляется множество образов реальности, сквозь которые они не могут пробиться к самой реальности. Имагология разрушила ясную картину мира и стала фундаментом манипуляции, основанном на некоторых трактовках явления или человека, подчас не имеющим отношения к действительному положению дел, но адекватному целям манипуляции.
Имиджмейкерство стало одной из форм манипуляции, попыткой показать персону, претендующую на политическое или иное лидерство в выгодном свете. Оно часто применяется в простейшей модели PR, которая называется манипулятивной.Манипуляция (от. лат. manus - рука, manipulus - пригоршня, горсть, manus и ple - наполнять). Это обращение с объектами в связи с определенными целями (ручное управление, ручной осмотр пациента, использование инструментов в технике) . В переносном смысле - обращение с людьми как с объектами, вещами, скрытое управление ими посредством ловко придуманных схем коммуникации, властное воздействие на поведение людей, не раскрывающее ожидаемых целей и создающее иллюзию, что манипулируемый сам пришел к навязываемым ему решениям.В любом учебнике PR манипулятивная модель описывается следующим образом. Ее цель - пропаганда; коммуникация здесь односторонняя; коммуникационная модель проста: источник - реципиент; вопрос об истине не ставится; осуществляется небольшой группой лиц; результатом является формирование образа привлекательной или необычной, или скандальной (в зависимости от цели ) личности, который строится посредством некоторых "наживок" и "псевдособытий". Исторический прецедент - это фигура директора цирка П.Т. Барнума, который в 1850 году добился того, что все газеты писали о нем как о величайшем шоумене. Этот человек полагал, что любая популярность лучше ее отсутствия. В качестве "наживки" он использовал женитьбы цирковых звезд, а в качестве "псевдособытий" всевозможные истории, увеличивающие популярность .
Политические технологии
В период перестройки использовались многие достижения Советского Союза, его культуры, образования, социальной системы. Горбачевым владела идея дать свободу для раскрытия инициативы в малом и среднем бизнесе. Ему принадлежит несколько перевернутая формула: "Нам нужна свобода, чтобы перейти рынку". Это не был манипулятивный PR. Горбачев верил в эту идею. Горбачев начал перестройку не столько из каких-то абстрактных соображения, а для того, чтобы улучшить жизнь населения в России, чтобы наши граждане могли жить, как на Западе.
Эта мысль - жить, как на Западе - активно пропагандировалась в период перестройки и позже, и именно она позволяла население поверить в перспективу горбачевской реформы. Она играла ту же роль для большинства, что свобода для интеллектуалов. Экспертная манипуляция о новом мышлении для нас и всего мира в большей мере коснулась самого Горбачева, которого эксперты подталкивали к этой идее, а не населения, не поверившее в такое мышление. Горбачев оказался в этой идее преждевременным, ибо Запад исходил из собственных интересов, как и принято в политике. При обсуждении двадцатилетия перестройки в Горбачев-Фонде А. Уткин завершил свой доклад "Перестройка и Запад" словами: "Мы хотели бы быть вместе с Западом. Но если с той стороны ответ будет таким, каким он был последние 15 - 20 лет, то едва ли повторится Михаил Сергеевич Горбачев. Это будет уникальное явление в мировой истории" . Глаза многих людей в зале наполнились слезами.
В целом Горбачев был мало склонен к манипуляции. Он был склонен к деполитизации, нравился как человек, который моральные мотивы ставит выше политических. Но это имело и свои негативные последствия, т.к. сущность политики - осуществление интересов.
После Горбачева последователям Барнума в России нет числа. Если в случае с Барнумом удивляло не только то, как быстро он стал сверхпопулярным, но и то, как это понравилось публике, то сегодня поражает, что публика не видит манипуляции и считает свои представления результатом собственных размышлений. О какой демократии, о каком политическом участии может идти речь при таком отходе от сути дела и использовании столь универсальной и внешней по отношении к реальному процессу технологии?
Не являясь сторонником отождествления демократии со всеобщим политическим участием , чем грешили имиджмейкеры периода перестройки и ельцинской поры, я вижу главную опасность манипуляции в уходе от реальных проблем и реальных целей, реальных политических проектов к мелким избирательным и прочим победам и провалам, к игре вместо серьезного дела.
Барнум - ничто в сравнении с имиджмейкерами избирательной кампании Б.Н. Ельцина в1996 году. Претендент имел в феврале этого года рейтинг 6%. Первый тур выборов должен было состояться в июне. Ни один имиджмейкер, включая приехавших американцев, не мог предположить, что какая-то манипуляция при этом может привести к успеху. Однако, согласившись по просьбе российских специалистов проехать по России и поговорить с людьми, американцы поняли, что есть нечто, чего русские не любят больше Ельцина. Это - гражданская война. Это и стало "наживкой". Вооружившись этим, они начали кампанию агитации "Голосуй сердцем!", где о Ельцине и его планах не было сказано ни одного хорошего слова, но агитация изобиловала "псевдособытиями", описывающими возможности гражданской войны, если не будет Ельцина. Описанная в журнале "Тайм" от 15 июля 1996 года эта история стала одной из хрестоматийных историй избирательной манипуляции, которая меркнет даже перед попыткой ее изображения в детективе Э. Тополя "Китайский проезд" и в фильме, созданном Голливудом. В ходе этой кампании имиджмейкерство как форма политической технологии уступила место избирательной манипуляции.
PR пытается защититься от отождествления с манипулятивной моделью тем, что имеет другие модели, в которых целью является точное, истинное информирование общественности или двухсторонняя (ассимитричная и в качестве идеальной модели - симметричная ) коммуникация с общественностью. Однако в российских условиях именно манипулятивная схема преобладает. Некоторые манипулятивные шаги будущей избирательной кампании совершенно прозрачны для специалистов: "оранжевая" угроза, нерадивая бюрократия, плохое правительство, забота Президента об улучшении жизни людей, заявленное им стремление уйти в 2008 и острота ситуации (действительно невыдуманая), которая может привести к тому, что народ будет умолять его остаться.
Ельцинский период стал временем освоения политических технологий исключительно манипулятивного характера: имиджмейкерство, манипулятивный PR, провокации, заказные экспертизы. Многие люди нажились на этой деятельности. Сам он не поддавался манипуляции из-за своеволия и самодовольства. Это был политик, для которого достижением политики было удовлетворенное своеволие. Про таких Макс Вебер писал, что народы простят им ошибки, но не простят пережитого с ними позора и стыда.
Сегодняшняя власть уже начинает избирательную манипуляцию для 2008 года, высококачественную в технологическом плане, но имеющую доминанту сохранения власти и уводящую от сути реальных проблем страны. В других опубликованных в данном журнале статьях я показывала, что апатическое состояние масс представляется политтехнологам наиболее безопасным и удобным для власти, что мне кажется серьезной ошибкой в понимании ситуации. Политтехнологи стали главными фигурами политического процесса. Идеология, наука, национальные интересы - слабыми факторами реальных преобразований и построения лучшего общества. В этом коренном направлении заметен эклектицизм, неясность целей и невыявленность стратегий. Общение с населением носит характера мониторинга, позволяющего отреагировать на ситуацию.
Значение имиджмейкерства уменьшилось.
Экспертиза как манипуляция
Уже упомянутый немецкий социолог Бек предложил совместно с американскими исследователями С. Лэшем и Дж. Ури считать, что эпоха Нового времени (первая современность) завершена. Наступает второе Новое время (вторая современность). Первая современность привела к индустриальному развитию, сформировала социальные структуры, индивидуальность сначала в форме западного автономного и ответственного индивида, а затем индивида как человек массы. Вторая современность началась на Западе в последней трети XX века и характеризуется рядом базовых черт. Она совпадает по времени с постиндустриальной эпохой и глобализацией, она характеризуется не структурами, а процессами, "потоками", которые могут изменить направление движения, что не позволяет экстраполировать прежние тенденции и требует рефлексии; рефлексия и выбор связаны с рисками; вместо автономного и массового индивида возникает неукорененный индивид (на мой взгляд, с помощью СМИ превращаемый в массового неукорененного индивида), не имеющий связи ни с прошлым, ни со структурами индустриальной эпохи, индивид, находящийся в ситуации потери норм и ценностей (аномии) и изоляции. Индивид первой современности рефлективен, т.е. ориентирован на свое отношение с объектом, на объективное знание. Индивид второй современности рефлексивен, т. е. направляет свое сознание на совершение выбора, отвечающего лишь его склонностям и часто несущего дестабилизацию. Его выбор не линеен, не ограничен в прежней мере структурами и нормами, такими, как гражданское общество, государство, класс, семья, право, мораль, контракт. Его представления подвижны, ситуативны, иррациональны. Лэш пишет: "То, что происходит сейчас это не незнание или направленность против разума. В действительности рефлексивный современный индивид лучше образован и более знающ, чем когда бы то ни было. А вот как раз меняется сам тип знания. Оно само по себе не прочно, поскольку удалено от определенности, и то, о чем это знание, так же является неопределенным - в лучшем случае вероятностным, чем характеризующим возможность" . Неопределенность и небезопасность самоподдерживается новым типом индивидуальности, разрывает связь времен и связь поколений.
Тенденция, выведенная для Запада, характерна и для России. На Западе она порождена ощущением неограниченной свободы (либертаризмом), связанным с технологической революцией, в том числе и в сфере биотехнологий, открывающих для человека множество новых возможностей и порождающих иллюзии их неограниченности. В России либертаризм является следствием политической революцией - переходом к демократии, перетолкованным на российской почве как своеволие и неограниченность свободы. Человеку своевольному наука не нужна. На политической сцене она замещена новым типом знания, называемого экспертизой.
Под экспертным знанием в России понимается совместно выработанное группой ученых и политиков знание о путях осуществления избранного курса реформ или преодолении препятствующих ему факторов.
М.С. Горбачев формулировал задачу: "Больше демократии, больше социализма"в качестве формулы преобразования советской системы, но не она стала предметом манипуляции, а то, что "он дал нам свободу" (считали интеллектуалы и люди из малого и среднего бизнеса), и "мы будем жить как на Западе" (внушали народу).
Согласно экспертному знанию первых постоммунистических лет, советский период был провалом российской истории, Эксперты предлагали либеральный курс реформ, направленный на формирование рынка и демократии. Эти суждения и выводы транслировали и тиражировали СМИ, доводя их до публики, влияя на людей, но и, вместе с тем, отвечая их накопившемуся недовольству: дефицит и низкий, не отвечающий высоким стандартам, уровень жизни; перекос экономики в сторону отраслей тяжелой индустрии и военного производства; гиперномия ( избыток норм и контроля); всевластие государства; демагогия; эгоизм и высокомерие элит; советский стиль правления - вся полнота власти и никакой ответственности; отсутствие свободы слова, собраний, ассоциаций; недавнее использование психиатрии в политических целях; нижайший, непрофессиональный уровень сельского хозяйства и, как следствие, использование городского населения в качестве сезонных работников в деревне и уборщиков в городе (субботники, воскресники); невозможность зарабатывать; ограничения в передвижении ( прописка внутри страны и "железный занавес" вовне); продвижение наверх по служебной лестнице наименее талантливых как наиболее лояльных режиму и вышестоящему начальству; долгие годы, а то и жизнь, проведенная в очередях, в том числе и в очередях на получение жилья и т.д. Народ решил, что "хуже не будет". Эсперты всецело поддерживали его в этом. Люди не могли себе представить, что через семь -десять лет их ждут: мизерность зарплат и их невыплаты, в результате чего более 150 млн. человек из стран бывшего коммунистического блока оказались за чертой бедности; обнищание; бездомные; беспризорные; бомжи; безработица; перекос экономической жизни в сторону импорта часто некачественного продовольствия; аномия - ценностный вакуум; люмпенизация, криминализация и анархия на этой основе; ослабление роли государства, но возросшая коррупция власти; демагогия, безответственность, откровенная работа политических элит на себя, чтобы успеть как можно быстрее отхватить кусок все убывающего общественного пирога; война в Чечне и последующий терроризм; наличие свободы слова, но потеря значимости слов; отказ от литературного стандарта в средствах массовой информации, потеря морального отношения к слову, пропаганда порнографии и насилия; возможность собраний ассоциаций, не исключающая однако легализацию фашистских групп и криминала; катастрофический развал сельского хозяйства и коммунальных служб (кроме Москвы), продолжающиеся субботники и воскресники; невозможность заработать на профессиональной основе в ключевых отраслях бюджетной сферы; преобладание роста богатых над ростом среднего класса; старые принципы угодничества в карьерном выдвижении; демографический кризис; потеря статуса страны второго мира и переход в третий мир и пр.
Первое, что можно констатировать, что идеологические предпосылки неолибералов в период правления Ельцина не позволяли им давать адекватную оценку направленности реформ и успешности их осуществления. Любая попытка критики воспринималась как оппозиционная. Демократию поняли как власть этих демократов.
Но надо отметить, что независимая экспертиза не получила бы одобрения народа, массовой поддержки. Уверенность в том, что перемены могут быть только к лучшему, пришла к массам не под влиянием экспертов, а в силу родственной природы их мышления. Народ желал жить лучше как можно быстрее. Поэтому я буду говорить об экспертизе в дальнейшем как о деятельности группы ученых, обслуживающих властные решения или, если быть более точной, как о деятельности той группы ученых, которую власть в те или иные периоды выбирала для экспертизы. Реакцией на кризис власти была смена экспертов. Независимые экспертизы и экспертизы рисков отсутствовали.
Народ был единодушен в критике советской системы. Эксперты были более радикальными, они отрицали не только недостатки, но систему в целом, полагая негативные стороны системным продуктом.
Экспертное знание все более удалялось от сознания масс и вступало в фазу манипуляции ими. Твердое ядро согласия с экспертами составляли "челноки".Первые из них появились не вследствие безработицы, а из желания жить лучше. Но пополнившая их отряды безработица, знакомство с другими странами и дефолт переменил их мировоззренение. Их спрятанное недоверие, некоторая зависимость от экспертных оценок
продолжала приниматься властью за позитивный результат манипуляции посредством экспертизы.
Экспертное руководство оказывалось спасительным в психологическом плане, показывающим, что они на верном пути. Эти люди были подобны эмигрантами в собственной стране, потерявшими собственную идентичность. В социологии доказано, что такие люди, переходят "к индивидуальной свободе выбора и индивидуальной зависимости от экспертного руководства" .
В настоящее время доверие к имиджам и к экспертным оценкам ослабло. Преобладает апатия, о чем я писала в предыдущих статьях. Единственная сфера энтузиазма - массовая культура, все еще привлекающая преимущественно молодежь.
Массовая культура
и "Soft Power" ( "Мягкая мощь")
Массовая культура - часть soft power, "мягкой мощи". Этот термин был введен американским исследователем Дж. Наем. "Мягкая мощь", в отличие от жесткой - военной, политической может опираться на использование привлекательного образа и обращение к объекту воздействия через средства массовой культуры, пользующиеся влиянием. По мнению Ная, soft power - это "непрямолинейный путь приложения силы. Страна может достичь желаемых результатов в мировой политике вследствие того, что другие страны хотят следовать по ее пути, подражать ей, восхищаться ее ценностями, имитировать ее пример, стремиться достичь ее уровня процветания и открытости. Это обстоятельство столь же важно для достижения целей в мировой политике, как и использование вооруженных сил или экономического давления. Кооптировать народы, а не грубо заставлять их" . По мнению британского историка Н. Фергюсона, "мягкая мощь" является нетрадиционным средством давления, легитимным и заслуживающим доверия. Она включает произведения культуры и коммерческие товары . В этом смысле привлекательность Соединенных Штатов для других народов состоит не в стратегической и военной мощи, а в таком ресурсе, как культура, культурно-политические ценности демократии и политических свобод, индивидуализма, эффективности. "Мягкая мощь" - понятие большее, чем просто возможность культурного влияния. Важна сила "примера", в частности, примера Америки и других стран, претендующих на влияние в других странах. При сохранении текущих экономических и социальных тенденций лидерство в информационной революции и концентрация "мягкой мощи" будет становиться все более важным элементом американской внешней политики: "Если Наполеон, распространяя идеи Французской революции, был обязан полагаться на штыки, то ныне, в случае с Америкой, жители Мюнхена, равно как и москвичи, сами стремятся к результатам, достигаемым лидером прогресса" . Когда общество и культура страны-гегемона привлекательны, чувство угрозы и стремление создать контрбаланс ослабляются.
Согласно Наю, соперником США по "мягкой мощи" был Советский Союз. Он завоевал влияние победой над фашизмом, поддержкой антиколониальных движений, выходом в космос, высоким искусством, спортом, молодежными организациями, привлекательными идеями. Но, "иначе обстояло дело, - пишет Най, - с популярной культурой. Закрытая природа советской системы и ее постоянные усилия исключить буржуазное культурное влияние, означала, что Советский Союз постоянно проигрывал битву за массовую культуру, никогда не будучи конкурентноспособен с глобальным влиянием американских фильмов, телевидения и популярной музыки...Американские музыка и фильмы, просачиваясь в Советский Союз, имели глубокое влияние, но местные продукты никогда не имели рынка за океаном. Не было советского Элвиса.. Советская культура не произвела многих ресурсов "мягкой мощи"" . Полагаем, что границы влияния популярной и массовой культуры СССР были шире, чем представляется Наю. До сих пор Вьетнам поет популярные советские песни. В зоне политического влияния Советского Союза его массовая культура имела распространение.
Не произведя своей "мягкой мощи" в посткоммунистичесий период, потеряв многие ее прежние ресурсы, мы оказались в ситуации, когда в качестве таковой используется американская массовая культура. "Мягкая мощь" массовой культуры США распространилась по всему миру. Она производится там, а потребляется везде. Однако результаты ее потребления различны. В России она оказывается спутником гедонизма и деморализации масс. В Азии их мобилизации ради индустриализации, ибо она кажется носителем нового, передового образа жизни, энергии, другой стороной которых выступает индустриальное высокотехнологическое производство.
При всей критике неолиберализма, нельзя отрицать, что он стремится к внедрению механизма корреляции законов производства и распределения, подвергая рыночной ориентации ценности человека, уподобляя все вещи товару. Этим он обеспечивает ту непрерывность потребительской гонки и готовности быть на рынке, которая отвечает непрерывности процесса производства и желания реализовать продут. Капиталистическая экономика позднего индустриализма объективно нуждалась в производстве сознания массового человека-потребителя и была объективно направлена на его формирование. Массовая культура и массовый человек на Западе стали продуктом такого "заказа" и его неизбежным следствием.
Запад в значительной мере деиндустриализировался ради постиндустриализации, перенося индустрию в страны Азии. А Россия деиндустриализировалась, не переняв постиндустриализм (за исключением некоторой компьютеризации), в значительной мере уходя в доиндустриальное состояние.
"В основе дискурса о мировом рынке лежит негативная утопия. В той мере, в какой в мировой рынок интегрируются последние ниши, возникает единый мир - но не как признание многообразия, взаимной открытости, т.е. плюралистическо-космополитической природы представлений о себе и других, а наоборот как единый товарный мир" . " Повседневность переделана контролерами капитала, но в пространстве жизни обычных людей", - отмечают другие . И потребительские ценности стали в Россией основой манипулятивного PR и рекламы, ставшей идеологией.
Массовая культура и массовый человек на Западе стали продуктом такого "заказа" и его неизбежным следствием. В России этого человека подготовили заранее под будущий капитализм. Социальная роль такой манипуляции - не только производство универсального потребителя, но и придание ему статуса, который был недостижимым прежде. Это - избавление человека с улицы от ощущения себя аутсайдером. Это - попытка сохранить его стремление к коллективности, вопреки растущему индивидуализму и чувству одиночества, субститут коллективизма. Вместе с тем, преобладающая манипуляция в направлении массовой культуры, производимая СМИ по заказу будущего и зарождающегося капитализма, деморализировала молодежь, привела ее к недостижимому в России гедонизму, не дала понимания связности массовой культуры не только с потреблением, но и с производством.
Стереотипы, в которых нуждается масса, ей в изобилии поставляются.
Манипуляция, политика и объективная реальность
Российское население чрезвычайно поддается манипуляции. Кашпировский, МММ и банки, избирательная кампания Ельцина подтверждает это. Например, я присутствовала на обсуждении деятельности Кашпировского психиатрами, психологами, медиками и прочими специалистами в Институте философии РАН, после чего его официальные сеансы по телевидению были запрещены. С большим удивлением я узнала, что он действительно оказывает влияние на людей, часто положительное, и в индивидуальной психологической практике является действительно признанным специалистом. Но телевидение делает его манипулятором, не отвечающим за последствия. Наибольшую реакцию на его сеансы имели дети и женщины со средним и незаконченным высшим образованием. Единственно стойким типом людей, не поддающихся его влиянию, были советские начальники. Главная проблема состояла в том, что из-за одностороннего воздействия люди впадали в кому, и выводить их из нее мог только сам Кашпировский. Почему не реагировали советские начальники? Почему люди верили Кашпировскому и требовали продолжения его практики? Было дано два ответа: они обладают низким уровнем рациональности и легко внушаемы. Так, по мнению французского "Кашпировского" - господина Шертока - в России подается гипнозу один из ста человек. а во Франции один из тысячи. Советские начальники обладали своего рода "бюрократической рациональностью", которая делала их неуязвимыми. И второе - заявление, сделанное независимой психиатрической ассоциацией - люди в превращенной форме доверия к Кашпировскому достигали авторитарного руководства собой, которое они потеряли в лице Советского государства и о чем сожалели. Манипуляция - часть политики, но в России люди легче манипулируемы. Это - одна из объективных причин расцвета манипуляций как формы политической технологии, подменяющей политику. Потребность масс в руководстве, которая сегодня реализуется посредством политический манипуляций, очевидна. Манипуляция по своей сути антидемократична, т. к. нацелена (не люблю этого слова, но в данном случае именно оно предельно точно) на заранее заданное изменение сознания и поведения в условиях незнания этого плана реципиентом. Если манипуляции разоблачается, то нередко предстает как спланированный обман (МММ, банк "Чара", "голосуйте сердцем" и пр.). О ней умалчивают, пытаются срыть ее главную цель, которая может быть важна для последующих манипуляций. Манипуляция общественным сознанием стала технологией, на которую работают многие профессионалы. Успех манипуляции осуществляется тогда, когда о ней не подозревают. Политическая манипуляция осуществляется через СМИ, прессу, группы влияния. Здесь используются уже упомянутые "наживки", " псевдособытия", символические средства, стереотипизация, сокрытие информации, многие технические приемы, например, повторение, аудио-визуальные эффекты, смешения реальности с придуманными образами и пр. Нередко используется прямая ложь, примером которой может быть информация о крепком здоровье Ельцина, а раньше Ю.Андропрва и К. Черненко. Власть, получаемая политиками через СМИ, включает такой сильный инструмент как символическую власть. Как показал французский философ и политолог П., Бурдье, символическая власть - это возможность создания реальности при помощи слов, которая удается, если понятия адекватны реалиям. Символическая власть в связи с этим обладает свойством скрывать или обнаруживать реально существующие объекты . И именно инструмент манипуляции (изображение Ельцина на кухне, садящимся на стул, в котором торчит гвоздь) принят за содержание публикой - простую и скромную жизнь лидера и то, что он полностью похож на нас самих.
Успехи манипуляции постоянны везде в мире, и везде заметны ее провалы. Они состоят не в недостижимости поставленной политтехнологами цели, а в провале политики, основанной только на манипуляции. Какая убедительная победа Ельцина, и какой провал его политики. Какая убедительная победа "революции роз и "оранжевых", какая вера населения в правоту тех, кто пришел к власти таким путем. И что же дальше? Разочарование в политике М. Саакашвили, раскол украинской "оранжевой" элиты, готовность Ю. Тимошенко перейти в лагерь оппозиции, к "синим" - к В. Януковичу.
Манипуляция, вытеснившая идеологию, политику и науку не решает объективных задач ни в сфере идей, ни в сфере реальной содержательной политики, ни в плане науки и экспертиз. Ощущается нехватка российской "мягкой мощи", которая может выступить как идеология. Независимые экспертизы не заметны, предсказания рисков на публичном уровне минимальны и не воспринимаются как патриотическая работа.
И очень важно для народа, уставшего от манипуляций, хотя и готового на них, наличие сути дела - проектов и программ реальных улучшений, концепции развития, реального видения и поддержания удачного опыта, реальной политики. При всей игре в образы общества, есть общество, и его жизнь - не игра.
Док. 259144 Опублик.: 10.07.06 Число обращений: 1197
