Александр САМОВАРОВ: Левый фланг остается вакантнымНазад
Александр САМОВАРОВ: Левый фланг остается вакантным
Есть такой закон в политической жизни: чем больше власть движется "направо", тем больше общество стремится "налево". Более правой, в западном смысле этого слова, чем наша власть и представить себе трудно. На закате XX и в начале XXI века эта власть создала общество, которое существует на основе принципов дикого капитализма, кое-как еще смягчаемого остатками прежней советской системы.
Почему общество такое, а не другое, мы сейчас рассуждать не будем. Просто констатируем тот факт, что ни политическая элита в большинстве своем, ни реально богатые люди менять ничего не хотят. Это понятно. Их все устраивает. Но подавляющая часть людей в стране прекрасно осознает, что нынешний порядок вещей не справедливый. По правилам западной политологии, это большинство должно поддержать левые силы, которые традиционно заботятся о социальном равенстве, о справедливом распределении доходов, о социальной защите и т. д.
Но это большинство почему-то не спешит бежать к избирательным урнам и голосовать за левых. В чем здесь дело? А дело в том, что никаких абстрактных левых никогда не существовало. Две основные "левые" доктрины на самом деле исходят из двух разных и прямо противоположенных источников.
Доктрина первая основана на идее универсальности мира, на том, что мир должен быть единым, не взирая на расовые и национальные признаки, что в основу всего должны были быть положены потребности личности. Из идеи об универсальном мире родился и нынешний либерализм, и марксистко-ленинское учение.
Вторая левая доктрина предполагает первичную ценность национального мира, а не универсального. Сталину, к примеру, из практических соображений удалось соединить на время национальное и универсальное. Его верным последователем в этом смысле был Мао Дзэдун, но для него ценность национального Китая уже изначально была первична.
Европейская социал-демократия в этой системе ценностей делала всегда выбор в пользу мира универсального, но была умерена в своей конкретной политической деятельности, не ставя над обществом беспощадных экспериментов.
Парадокс истории заключается в том, что в России никогда не были сильны левые, радикальные сторонники универсального мира. Таким левым радикалом был Ленин, но его победа была обеспечена не его стремлением к мировой революции и построению единого универсального мира, а тактическими успехами: конец войне, земля крестьянам, фабрики рабочим и т. д.
Агрессивная левая идеология внедрялась в сознание русских людей всеми возможными способами, но уже Сталин сочетал ее во многих принципиальных вещах с ценностями традиционного общества. Такими, как державность, семейные ценности, национальный патриотизм. Социализм Брежнева развил и дальше опору на традиционные ценности. СССР при нем уже не боролся за создание универсального мира, и, отстаивая свои государственные позиции, по факту признавал за народами мира право жить так, как они хотят.
Сторонниками универсального мира в России после августа 1991 года выступали наши правые. Именно их идеологи - Гайдар, Чубайс, Козырев - настаивали на том, что Россия должна стать частью единого, западного универсального мира, и только при этом условии у нашей страны есть перспективы.
Наши левые, прежде всего коммунисты из КПРФ, наоборот стояли на охранительных позициях, на защите традиционных ценностей.
Со второй половины 90-х годов, несмотря на массированную обработку массового сознания либеральными СМИ, несмотря на утверждения того факта, что Россия, якобы уже сделала свой цивилизационный выбор, растут настроения против универсального западного мира, в который нашу страну, как поняли люди, впустят только на положении государства третьего сорта.
Во времена Путина российское общество только укрепилось в своем мнении, что суверенитет страны стоит выше всех прочих интересов, и что именно он должен защищаться в первую очередь. Путин в общественном сознании воспринимался и продолжает восприниматься значительной частью общества, как защитник независимой и сильной России.
Если мы посмотрим на перспективы левого движения в нашей стране с точки зрения борьбы универсального и национального, то увидим, что никаких значительных левых сил в России сейчас нет.
Сторонники левацкого интернационала давно и бесповоротно поселились в Европе, Мексике, Аргентине, где угодно, но не в России. Эти идеи сейчас пытаются привносить на русскую почву, правда, под другими соусами антиглобалисты, зеленые, левые интернационалисты в молодежной среде, но их пока не стоит рассматривать всерьез.
КПРФ долгое время пыталась балансировать в рамках старого советского курса совмещения традиционных ценностей с "завоеваниями Октября", под которыми понимались в основном социальные гарантии со стороны государства. И эта партия в силу личных качеств, видимо, бессменных лидеров не может предложить ничего иного.
Акценты, правда, смещаются постепенно. До появления Путина и блока "Родина" коммунисты имели монополию на защиту суверенитета России от западных посягательств, но теперь в этом амплуа выступают многие политические силы. Отсюда дрейф коммунистов в сторону социал-демократии и, отчасти, обратно в интернационализм.
КПРФ в свое время яростно выступала в поддержку подписания всеобъемлющего договора с Украиной, затем пыталась лоббировать интересы молдавского президента Воронина, поскольку он то же вроде бы коммунист. Но это скорее тактические игры, поскольку в массе своей избиратели, голосующие за КПРФ, не против восстановления СССР, но даже им экзотические "коммунисты" вроде Воронина не придутся по душе.
В нынешнем своем виде КПРФ - реликт советского общества. Это и не леваки, и не социал-демократы, и не национал-патриоты. Они единичны и неповторимы в мировой политике.
Разыграть социал-демократическую карту на политическом поле России пытались многие. Назовем Горбачева, Титова, Подберезкина. Ныне в этом ключе социалистов пытаются действовать Семигин и Кишенин.
Но проблема этих господ заключается в том, что западная социал-демократия в Европе сложилась в условиях реальной борьбы рабочего класса под руководством социал-демократии за свои права в XIX веке и в начале XX века. А затем в условиях борьбы Запада с СССР социал-демократия была некой альтернативой советам, а значит, пользовалась сильной поддержкой со стороны правящей элиты.
Есть ли у Горбачева, Титова, Подберезкина, Семигина, Кишенина желание грудью лечь на амбразуру во имя интересов трудящихся? Есть ли у них готовность выступить против нынешнего правящего класса и развернуть классовую борьбу трудящихся в защиту их прав? Такой готовности мы не наблюдаем, а видим желание добиться личного политического успеха за счет социальной демагогии.
И за таких социал-демократов и социалистов в нынешней России голосовать будут немногие. Таких социал-демократов даже теоретически трудно представить себе союзниками КПРФ потому, что коммунистам они прибавить популярности не могут, а уменьшить количество голосов вполне способны.
К левым у нас относят и Сергея Глазьева. Тут необходимо уточнение. Глазьев сторонник социального государства. В принципе, в строительстве такого государства в современном мире заинтересованы не только левые. Социальными государствами, т. е. государствами, в которых с помощью налогов происходит перераспределение богатств в пользу более бедных слоев населения, являются, в меньше или большей степени, практически все развитые страны.
Сергей Глазьев в качестве лидера КПРФ и некой коалиции из мелких социал-демократических партий придал бы осмысленный вид тому, что в России называют левым флангом, но это не реально. Зюганов и его соратники никогда пойдут на такой союз. Если КПРФ не пожертвовал собой во имя Народно-патриотического союза во второй половине 90-х годов, когда во время агонии ельцинского режима у такого союза были очень неплохие шансы, то сейчас они не сделают этого и подавно.
Одним из первых, кто понял, что левацкий интернационал в России не будет иметь успеха, был Лимонов. Его национал-большевики действуют на политической арене уже более десяти лет, но, несмотря на точно выбранную нишу успехов не добились. Несколько сот сторонников в Москве и еще несколько сотен по России - это безмерно мало.
В провале Лимонова виновен сам Лимонов. Его личность и его эстетика отвращает от него людей. Лимонов политик до мозга костей, он готов во имя победы объединятся с кем угодно, но дело в том, что объединятся с ним мало у кого есть желание, тем более делать его лидером и знаменем коалиции.
Если подвести краткий итог, то мы увидим, что в нашем политическом движении есть правые консерваторы (политики, которые объединяются вокруг Православной Церкви), есть правые либералы (СПС), есть державники ("Единая Россия"), есть националисты ("Родина"), а вот левых у нас практически нет.
На левом фланге победит та сила, которая объединит национальное с социальным. И эта сила должна будет внести равновесие в нынешнюю жизнь, скорректировав курс нынешних ультралибералов у власти в сторону социального государства.
Но пока не понятно, кто может выступить в качестве такой силы. Ближайшее время покажет, насколько серьезна, к примеру, заявка лидера Партии ЖИЗНИ Сергея Миронова на то, чтобы создать левоцентристсткую коалицию. Если это у него получится хоть в сколько-нибудь значительной степени, мы сразу же увидим принципиальные изменения в нынешнем политическом ландшафте.
12 мая, 2006
http://www.novopol.ru/
Док. 257367 Опублик.: 15.05.06 Число обращений: 493
