В конце прошлой недели Владимир Путин подписал закон о ратификации Конвенции ООН по борьбе с коррупцией, принятой на встрече стран-членов ООН в Мексике в декабре 2003-го года.
По замыслу разработчиков, эта конвенция ставит бедные и богатые страны в равное положение в деле борьбы с коррупцией. Она содержит перечень коррупционных деяний, включающий: подкуп национальных и иностранных публичных должностных лиц, хищение, неправомерное присвоение или иное нецелевое использование имущества публичным должностным лицом; злоупотребление влиянием в корыстных целях и злоупотребление служебным положением; незаконное обогащение, подкуп, хищение имущества в частном секторе; воспрепятствование отправлению правосудия и отмывание доходов.
Также конвенция впервые содержит условие о международной помощи в расследовании теневых доходов, а также об их возврате на родину. Правительства стран, подписавших конвенцию, обязаны объявить вне закона взяточничество, присвоение чужого имущества и денег, отмывание "грязных денег" и злоупотребление служебным положением. Кроме того, в ней подробно регламентированы вопросы о выдаче лиц, совершивших коррупционные преступления. Все это касается не только государственного сектора, но и бизнеса. Компании, которые платят взятки в других странах, также должны быть наказаны.
Стоит сразу заметить, что в мире, наверное, нет страны, где и до 2003-го года существовали законы, разрешающие брать взятки или присваивать чужое имущество. А экстраординарных мер, направленных на разоблачение коррупционеров, конвенция не предлагает. Так она не требует отмены законов о тайне банковского вклада и неприкосновенности политиков на определенных должностях. Речь идет лишь о гарантиях ответственности коррумпированных политиков за свои действия и доступе к определенной банковской информации.
Вот тем, кто уже попался на коррупционных деяниях, конвенция грозит карами, отсутствовавшими ранее, например, в российском законодательстве. В первую очередь, речь идет о конфискации имущества. Странам-участницам предписано принять "в максимальной степени, возможной в рамках их внутренней правовой системы меры для обеспечения возможности конфискации доходов от преступлений или имущества, стоимость которого соответствует стоимости таких доходов; имущества, использовавшегося при совершении преступлений, имущества, приобретенного на незаконные средства, а также доходов, полученных с этих средств".
Таким образом, спор о внесении статьи о конфискации в Уголовный кодекс РФ, шедший довольно долго между отечественными юристами, будет решен в положительную сторону. Так первый зампред комитета Думы по безопасности, председатель комиссии по противодействию коррупции, Михаил Гришанков сообщил журналистам еще накануне ратификации депутатами Конвенции ООН, что в ближайшее время правительство внесет пакет поправок в УК и УПК, которые будут приведены в соответствие с подписанными Россией международными документами. По словам Гришанкова, эти поправки будут приняты в ближайшие шесть месяцев.
Напомним, что представители правоохранительных органов боролись за это с тех самых пор, как статья о конфискации была исключена из УК. И сегодня им очень хотелось бы вернуть конфискацию имущества в том виде, в каком она существовала до реформы уголовно-процессуального законодательства. До реформы УК и УПК в российском уголовном законодательстве были предусмотрены два вида конфискации имущества. Общая конфискация являлась дополнительной мерой наказания и предполагала изъятие всего или части имущества осужденного, даже если он приобрел его добросовестно и никак не использовал в преступлении. Статья 52-я УК, предусматривавшая это наказание, утратила силу как раз в 2003 году, когда разрабатывалась конвенция ООН.
Известный российский юрист, представитель правительства в Конституционном, Верховном и Высшем арбитражном судах Михаил Барщевский утверждал, что общая конфискация - совершенно дикая мера наказания, которая досталась нам в наследство от советских времен. От нее часто страдали простые граждане, осужденные за незначительные преступления. Кроме всего прочего, это месть родственникам осужденного. Другое дело - специальная конфискация. Она может затрагивать исключительно орудия и средства совершения преступления, а также деньги и имущество, полученные в результате преступления.
Противникам общей конфискации возражал тот же Михаил Гришанков, приводя пример, когда украденные деньги преступник вложил в ценные бумаги, которые невозможно изъять: в число вещественных доказательств, подлежащих изъятия, может войти только ограниченный круг предметов. Даже один из известных адвокатов указывал на парадоксальную коллизию: у осужденных рэкетиров нельзя, например, конфисковать телевизор, купленный на отобранные деньги.
И, тем не менее, ту общую конфискацию, по которой так тоскуют работники правоохранительных органов, видимо, все же не возвратят: обвинению придется доказывать связь между имуществом обвиняемого и конкретным преступлением, в котором его обвиняют. Решение о том, что данное имущество или деньги были нажиты преступным путем либо использовались как средство совершения преступления и, следовательно, подлежат конфискации, будет принимать только суд.
Но все это - вопросы о том, как будут наказывать тех коррупционеров, кто окажется на скамье подсудимых. Для России же куда более актуален другой вопрос: кто и когда окажется на этой скамье по обвинениям, связанным с коррупцией. Так некоторые отечественные либералы уверены, что, поскольку правоохранительные органы различных стран будут постоянно сотрудничать и обмениваться информацией, скрыться коррупционерам будет практически невозможно. Да разве ж они скрываются?
Каждый раз, когда появляется какой-либо международный рейтинг коррупции в различных странах мира, честному российскому гражданину впору рыдать над ним. Так в октябре 2004-го года Всемирный экономический форум представил ежегодный доклад, посвященный конкурентоспособности стран мира. Из 104 стран, рассмотренных в этом докладе, только четыре - Мадагаскар, Украина, Македония и Чад - оказались хуже России в том, что касается влияния на компании действий коррумпированных чиновников. А по части борьбы с отмыванием денег Россия заняла третье с конца место перед Украиной и Парагваем.
В октябре 2005-го года в ежегодном индексе Transparency International, показывающем степень коррумпированности госаппарата в разных странах мира, Россия заняла 126-е место среди 159 стран, входящих в нынешний индекс. Вместе с нами, получив также 2,4 балла по 10-балльной шкале, оказались Албания, Нигер и Сьерра-Леоне.
Надо сказать, что российские предприниматели полностью поддержали неутешительные выводы Transparency International. За быстрое возмещение НДС, положенное по закону при экспорте, налоговики хотят получить порядка 10 % возвращаемой суммы, - рассказал журналистам на условии анонимности налоговый менеджер крупного промышленного холдинга. Отказаться от такого предложения, по его словам, значит "завязнуть в ежемесячных судебных разбирательствах". А менеджер иностранной нефтяной компании утверждал, что лицензии на разработку месторождений настолько детализированы, что "ничего не нарушить невозможно", а чтобы чиновники закрывали глаза на нарушения, приходится платить.
Судя по рассказам предпринимателей, коррупция в нашей стране превратилась в страховой взнос, которую бизнесу приходится платить за свою безопасность. Причем усиление контроля за чиновниками проблемы не решает: чем активнее работают контрольные органы, тем большую "премию за риск" требуют чиновники.
Впрочем, говорить об активной борьбе с коррупцией не приходиться: показателен тот факт, что самую главную комиссию по борьбе с коррупцией в стране до последнего времени возглавлял Михаил Касьянов, давно уже никаких постов в правительстве не занимавший. И если бы экс-премьер не начал выступать с политическими заявлениями, никто бы не вспомнил, что его надо заменить на этом посту.
Ратификация Конвенции ООН по борьбе с коррупцией, разумеется, была нужна. Но еще нужнее начать эту борьбу в собственной стране. Пока выявление и аресты коррупционеров будут лишь выдающимися явлениями, рекламируемыми в газетах и на телевидении, коррупция будет процветать. Так Владимир Леонтович, координатор ассоциации малого и среднего бизнеса "ОПРОРА России" по Южному федеральному округу, утверждал в беседе с автором этих строк, что, по его мнению, уровень коррупции на нижних этажах власти выше, чем на верхних. "У наших местных чиновников все время возникает непреодолимое желание отнять последнее из того, что приобретает малый и средний бизнес", - сказал он.
Так, может быть, начать хотя бы с муниципалитетов?
22 марта, 2006
http://www.novopol.ru/
Док. 254006
Опублик.: 04.04.06
Число обращений: 428
Володин Владимир Борисович
|
