19 марта исполняется пятьдесят лет со дня рождения одной их самых противоречивых фигур современной России - Егора Тимуровича Гайдара. На его долю выпала редкая участь - оставаться актуальной для поношений и восхвалений (последнее - куда реже) фигурой много лет спустя после отхода от власти. Да и быть эпонимом реформ - "гайдаровских" - довольно почетная судьба в истории России, знавшей много крупных реформ - петровских, александровских, косыгинских. Многие бы желали войти навсегда в историю великой страны таким образом, пусть и геростратовским, как считают некоторые.
Время летит незаметно - казалось еще вчера Гайдар был молодым тридцатипятилетним завлабом, возглавившим правительство, а сегодня он уже умудренный жизнью патриарх, каким представляется для своих сторонников.
Но начало пути нашего героя не предвещало ничего великого. Да, рождение в номенклатурной советской семье со звучной и уникальной фамилией, осененной славой дедушки - великого детского писателя - давало явное преимущество перед миллионами сверстников. Однако отпрыскам советской элиты путь во власть, как правило, был заказан. Они без проблем могли поступить в элитный вуз, устроиться на престижную и непыльную работенку, но власть по наследству не передавалась. Егор Тимурович с детства понимал это, да и по складу характера вряд ли соответствовал тогдашним представлениям о руководителе. Поэтому выбор экономического факультета МГУ представлялся оптимальным.
Долгая карьера по части исследования советской экономики казалась предопределенной. Но Егор Гайдар обгонял даже самые смелые ожидания. Ранняя защита кандидатской, а затем и докторской. В тридцать - приглашение заведовать отделом экономики, сперва в главный партийный журнал "Коммунист", после - в "Правду". Сегодня это звучит как доказательство двурушничества и лицемерия, но не следует забывать, что описываемые события происходили уже при перестройке, когда делалась ставка на молодых, когда истомленное маразмом брежневской эпохи общество жаждало свежего слова, особенно о том, как быть с экономикой - невероятной затратной и дефицитной одновременно. У редакторов партийных изданий легендарная фамилия не вызывала сомнений, взамен Егор Тимурович поставлял "продвинутые" тексты про переход к рынку, не сенсационные и вразумительные. Он не был среди тех, кто волновал умы людей того периода, как, например, Гавриил Попов или Анатолий Стреляный. Как журналист Гайдар оставался чересчур академичным, избегающим сенсаций, и не заигрывал с читателями. Публицистикой он тяготился, и его все время тянуло к науке и "реальной" экономике. Осенью 1991-го года судьба дала ему невиданный шанс.
Если еще в середине 1989 года наша страна опережала в своем реформаторском порыве остальные восточноевропейские страны, то через два года уже плелась у них хвосте. Польша и Венгрия, скинув коммунистов, приступили к радикальным рыночным реформам. СССР же под властью Горбачева все никак не мог начать двигаться в том же направлении. Рыжков, сменивший его Павлов, бессильно взирали на распад экономики, введение талонной системы почти на все важнейшие продукты, сумасшедший дефицит, не в силах расстаться с милым их сердцу командным управлением. Предложения Явлинского и Шаталина так и остались предложениями. Казалось, что Советский Союз обречен на бесконечную стагнацию.
Но все поломал августовский путч. Сами того не желания, члены ГКЧП подтолкнули страну к запрету КПСС и рыночному радикализму. Советский Союз еще существовал, когда Борис Ельцин, по совету Бурбулиса, сделал ставку на команду Гайдара - никому неизвестных молодых ребят, амбициозных и знавших, чего они хотят.
Что было дальше - всем известно. Заметим лишь одно - осуществление радикальных экономических реформ в столь решительном варианте стало возможным лишь благодаря сочетанию исключительно благоприятных обстоятельств, совсем не предопределенных.
Оглядываясь сегодня в прошлое нельзя не поразиться тому, как в такой исключительно консервативной стране, по выражению Бродского, "не устремленной в будущее", где и "низы" и "верхи" считают более важным не благополучие отдельно взятого человека, а мощь государства в целом, можно было протащить тотальное разгосударствление при столь малом сопротивлении общества. Воистину прав упомянутый поэт, полагавший, что все изменения в России происходят не благодаря, а вопреки желаниям народных масс.
Важно отметить, что гайдаровская политика продолжалась все годы реформ, и продолжается сегодня. Кто бы ни возглавлял правительство - Черномырдин, Касьянов или Фрадков, курс остается неизменным, несмотря на тактические колебания. Как это ни странно, но при всей непопулярности гайдаровских идей, всерьез отступить от его программы не решился никто.
И сегодня на Грефа и Кудрина обрушивается поток критики именно за то, что они никак не могут свернуть с "пути гайдаровских реформ". Видимо во внешне простых идеях Гайдара, идеях элементарного монетаризма, было нечто, что давало возможность любому незнакомому с экономикой, чувствовать себя вторым Милтоном Фридманом.
После того как Гайдар ушел из правительства окончательно, он подался в политику, возглавив фракцию "Выбора России" в Государственной Думе первого созыва. Но в политике его ожидало полное фиаско. В 1995 году "Демвыбор" под его руководством не смог даже преодолеть пятипроцентный барьер. Правда, в 1999 году в рядах СПС Гайдар вернулся в Думу, но в парламенте почти не показывался, предпочитая работать в тени. Известно, что во многих случаях правительство прибегало к его консультациям, как, например, перед августовским дефолтом 1998 года. Избегая публичности, он, тем не менее, оказывает вполне реальное влияние на ход правительственных дел в современной России.
Егор Гайдар не стал российским Бальцеровичем или российским Клаусом. Те, получив свою порцию критики за проведенные реформы, тем не менее, возродились к новой жизни и стали, соответственно директором Госбанка и президентом страны. Гайдар же оказался вытесненным из публичной политики, из непосредственного государственного управления. Да и степень общественного отторжения в отношении него куда сильнее, чем у коллег из Восточной Европы.
Сегодня Егор Гайдар находится в непростом положении. С одной стороны - буквально ненависть со стороны большинства земляков, с другой - наконец-то, спустя пятнадцать лет, рыночные реформы приносят результаты, ВВП растет, жизненный уровень повышается. Правда, люди не связывают это с его именем. Но что для Гайдара важнее - признание россиян или реальное улучшение экономической ситуации? Этого мы достоверно знать не можем.
Но мы знаем, что подросла Маша Гайдар, которая стремится взять реванш за отца на ниве публичной политики. Посмотрим - продолжит ли она традиции прадеда и отца, или же на Егоре Гайдаре известность псевдонима, ставшего фамилией, завершится.
17 марта, 2006
http://www.novopol.ru/
Док. 253186 Опублик.: 24.03.06 Число обращений: 473
