Михаил Хазин: Фантазии и реальность постиндустриального обществаНазад
Михаил Хазин: Фантазии и реальность постиндустриального общества
C оздание "сквозной", то есть описывающей всю известную историю человечества, теории общественного развития всегда было желанной целью многочисленных исследователей. К началу ХХ века такая теория была создана в рамках развития марксизма и получила название исторического материализма. К сожалению, начиная с 30-40-х годов прошлого века развитие марксизма-ленинизма фактически остановилось, в результате чего окостеневшая теория, продолжая достаточно убедительно описывать реалии прошлого (хотя и по-прежнему оставаясь в сложных отношениях с мистическими, в частности религиозными, факторами в истории человечества), стала существенно отставать от современности.
Особенно тяжело ей было из-за того, что сильно отстал её язык, продолжающий нести на себе черты ранней индустриальной эпохи XIX века. Ещё один удар по этой теории был нанесён в связи с распадом мировой социалистической системы и СССР, хотя это разрушение произошло в полном соответствии с концепциями её классиков, которые утверждали, что до тех пор, пока в мире существует капиталистическая система, социалистические государства не могут чувствовать себя в безопасности.
Но в любом случае исторический материализм был неотъемлемой составляющей частью и, соответственно, важной идеологической компонентой "Красного" глобального проекта. Это автоматически приводило к тому, что представители враждебного ему проекта - "Западного" - просто отказывались признавать его существование как научной теории. Но альтернативной собственной исторической концепции "Западный" глобальный проект довольно долго создать не мог, что вынуждало его ограничиваться разнообразными "симулякрами" типа "неотъемлемого стремления человека к свободе", достичь которую можно только в условиях "свободной конкуренции".
Не вдаваясь в детали последнего, абсолютно абстрактного термина (к реализации которого человечество даже близко ни разу не подобралось), отмечу, что слово "свобода" в западном её понимании означает разрешение человеку принимать для себя только те библейские заповеди, которые ему лично нравятся (соответственно отвергая другие), что, с точки зрения человека верующего (что православного, что католика, что мусульманина), означает чистую ересь и бесовщину.
Но многолетние труды западных учёных в конце концов дали свои результаты и "сквозная" историческая концепция была разработана. Суть её была в том, что развитие человечества описывается в рамках линии "премодерн - модерн (М) - постмодерн (ПМ)". Причём появление следующей стадии автоматически закрывает возможности для дальнейшего развития в рамках предыдущей стадии. Популярности этой теории придало колоссальное развитие информационных технологий в 90-е годы, которое существенно изменило структуру экономики США и дало основание для тезиса о построении в них "постиндустриального" общества - экономической базы ПМ.
Однако экономические проблемы последних лет поставили серьёзный вопрос: действительно ли "постиндустриальное" общество имеет место как устойчивое историческое явление или же это локальный феномен, связанный, например, со спецификой системы мирового разделения труда или контроля над единственным мировым эмиссионным центром. Нужно сразу сказать, что автор настоящей статьи относится к перспективам дальнейшего развития действующей экономической модели без особого оптимизма. Однако сама по себе такая ситуация представляется достаточно необычной: ведь речь идёт не об отдельных характеристиках явления, спор посвящён самому факту его существования! Такой жёсткий раскол в научном сообществе очень симптоматичен, поскольку в истории он зачастую обозначал резкую, принципиальную смену базовой модели - научной парадигмы.
Именно таким расколом ознаменовалось в биологии появление эволюционной теории Дарвина, а в физике - квантовой механики (классические физики XIX века просто не могли поверить в дуальность волны-частицы). Можно вспомнить и многие другие проблемы. Например, в конце XVIII века Французская академия постановила считать ненаучными сообщения о метеоритах, поскольку "на небе камней нет". Геофизики встретили в штыки концепцию дрейфующих континентов Вегенера, на которой сегодня построены не только геология, но и океанография, метеорология, вулканология и многие другие науки. Таким примерам несть числа (ещё ряд из них приведён в книге* /* А.Б. Кобяков, М.Л. Хазин. Закат империи доллара и конец Pax Americana, М.: Вече. 2003. Серия "Новый ракурс"./ ), и тем больше оснований очень тщательно рассмотреть причину текущего раскола научного и экспертного сообщества по вопросу состояния мировой экономики, по базисным вопросам её основания. Необходимо понять, в чём же суть разногласий между оптимистами, радостно приветствующими новые экономические механизмы, и пессимистами, какие доводы они приводят для обоснования своих, прямо скажем, противоположных позиций?
Оптимисты исходят из достаточно простой логики: развитие информационных отраслей принципиально изменило всю модель мировой экономики, структуру производства, потребовало радикального изменения мировой финансовой системы.
Эта перестройка ещё не закончилась, и в этом смысле говорить о некоторых структурных "несоответствиях" по крайней мере преждевременно, тем более по "старым", ещё индустриальным критериям. А сама скорость развития отраслей "новой", информационной экономики доказывает их жизнеспособность, так же как и повышение производительности труда в отраслях традиционных, разумеется, после внедрения в них информационных составляющих. Ну, действительно, представьте себе, говорят они, что сейчас документы начнут готовить "по старинке", на пишущей машинке... А как можно работать в руководстве крупной компании, если нет механизма мгновенной передачи приказа по электронным сетям сразу всем подразделениям, которым он адресован? Ну, а что касается отдельных трудностей, то они будут преодолеваться "по мере поступления"...
Пессимисты же говорят о том, что на самом деле отрасли "новой" экономики не увеличивают производительность труда в экономике традиционной. Мне уже доводилось писать, что в США ускоренный рост отраслей "новой" экономики связан с внеэкономическим (то есть не основанным на реальных результатах деятельности) перераспределением ресурсов, направленным в пользу этих новых отраслей (в цитируемой работе к "новой" экономике были отнесены не только информационные сектора, типа производства компьютеров или обработки информации, но также оптовая и розничная торговля). То есть новые отрасли развивались за счёт отраслей традиционных, что и вызвало их серьёзную стагнацию в США в последние два десятилетия.
Отметим, что, хотя механизмы этого перераспределения принципиально отличаются от тех, которые действовали в СССР, результаты в части отклонения межотраслевого баланса от устойчивого состояния удивительно напоминают наши результаты в 70-80-е годы прошлого века. Только вместо нашей "оборонки", у них "новая" экономика.
Апологеты "информационного сектора" на это отвечают, что современная экономика состоит в основном из услуг и сервисов, а производственная компонента отлично развивается в рамках глобального разделения труда в Китае и Юго-Восточной Азии. Соответственно межотраслевой баланс в рамках одного государства не может дать достаточно полную картину ситуации. Критики, в свою очередь, отмечают, что даже в тех странах, где принципиально изменилась структура производства, структура потребления практически осталась прежней: люди по-прежнему тратят деньги на еду, жильё, отдых, медицину и образование. В этом смысле в неразделимой паре производство-потребление "новая" экономика изменила только первую часть. Это достаточно спорное достижение, поскольку все до сих пор происходившие структурные кризисы (в том числе тот, который существенно повлиял на судьбу СССР) были вызваны как раз несоответствием структуры производства структуре потребления.
Иными словами, рассуждения апологетов "новой" экономики о её достижениях, с точки зрения сторонников экономики реальной, производственной (или, если употребить любимый термин Л. Ларуша, "физической"), как раз и есть доказательство её кризисного состояния.
Если отвлечься от конкретных доводов чисто экономического плана, то, частично повторяя начало статьи, противоречие между этими двумя группами можно сформулировать так: пессимисты смотрят на сложившуюся ситуацию с точки зрения "старых" критериев, а оптимисты - "новых". И такое различие не может быть приведено к общему знаменателю иначе как победой одной из двух идеологий: либо ПМ действительно "шагает по планете" и тогда верны оценки оптимистов, либо имеет место "научная ошибка" - и тогда для описания действительности следует использовать методики пессимистов.
Возьмём простой пример. Представим себе, что существует крупный комбинат, который в рамках разделения труда и концентрации производства начал юридически выделять различные свои цеха и службы, физически оставляя их на месте.
При этом по каким-то причинам эти новые юрлица продолжают работать именно в рамках сохранения старых производственных цепочек, не выходя на свободные рынки, и как потребители, и как покупатели. И пусть работники каждого цеха или крупного отдела ещё и живут вместе, каждые в своём отдельном небольшом посёлке, со своим местным бюджетом. Как будет воспринимать мир та часть бывшего предприятия, которая занималась бухгалтерией, маркетингом и проектными разработками на производстве? Те люди, которые живут в их посёлке и воспринимают мир исключительно с точки зрения своей жизни? Не возникнет ли у них ощущение, что они в рамках своего места обитания/службы построили "постиндустриальное" общество? Особенно если развитие информационных технологий позволяет практически всю работу делать, не приезжая на комбинат, фактически дома? Как различить случай такого локального мирка, который автоматически исчезает в случае изменения экономических условий, если любому из цехов станет экономически более выгодным выйти из производственной цепочки, от случая, когда внедрение информационных технологий реально становится не просто видом экономики, но и начинает принципиально менять всю общественную структуру?
Обращаю внимание, что переход от рабовладельческого строя к феодальному, от феодализма к капитализму, от капитализма к социализму принципиально менял лидеров, движущую силу общества. Те же изменения, которые происходили на нашем гипотетическом комбинате, в целом ничего не меняли - они только сгруппировали людей по типам доходов, образу жизни, образованию, мировоззрению и т.д. Так вот, возникает вопрос, внесли ли изменения, которые произошли в экономике за последние десятилетия, принципиальные, концептуальные изменения в мире? Или они коснулись только вывески: если раньше автомобильной столицей мира был Детройт, то теперь - Токио и Сеул, если раньше основным потребителем калькуляторов был Нью-Йорк, то теперь компьютеры потребляют все США. Ну, действительно, не считаем же мы, что в 50-е годы в Нью-Йорке было построено "постиндустриальное" общество? Так, может, и сейчас его нет в США?
Можно привести и ещё один пример. Императорский Рим первых веков нашей эры принципиально отличался от всех остальных населённых пунктов тогдашнего мира. И человеку, который переезжал туда на постоянное место жительство, не могло не казаться, что изменилась вся структура общественных отношений, достигнут некоторый новый уровень общественного и исторического развития. Но последующие события показали, что для достижения того уровня, например, бытовых удобств Западной Европе (в Восточной ещё около 1000 лет была Византия) пришлось ждать больше полутора тысяч лет - где-то до конца XIX века. Как раз потому, что избыточный приток денег (инвестиций) не компенсировался изменением общественных и производственных отношений.
Смены экономических парадигм, базовых идеологий, происходили в истории человечества несколько раз. Но каждый раз у настоящей новой парадигмы было одно принципиальное свойство - самодостаточность. То есть её существование не должно в обязательном порядке требовать рядом наличия большого количества обществ, находящихся на предыдущем этапе развития. Разумеется, если такие общества существуют, то их можно и нужно использовать, но такое взаимодействие неминуемо влечёт разрушение более "старых" обществ, их переход на следующую стадию.
Так вот, является ли самодостаточным американское "постиндустриальное" общество именно в приведённом выше смысле?
Если да, то это очень серьёзный аргумент в пользу того, что США достигли нового этапа развития человеческого общества. А если нет, то это строгое доказательство того, что никакого нового исторического этапа в развитии человечества не достигнуто. Просто в рамках описанной выше модели комбината удалось (на время) резко поднять уровень жизни работников одного из подразделений за счёт перераспределения прибыли внутри производственных цепочек. Что, в свою очередь, дало ресурс для финансирования явно избыточных опций, которые существенно изменили жизнь - но ограниченной группе людей и на ограниченный срок.
И по большому счёту за счёт недоинвестирования реальных производственных мощностей.
Для начала зададим другой, гораздо более простой вопрос: кто в рамках американской модели должен производить носки? Сейчас, как известно, их производит для США Китай, причём в таких объёмах, что это вызывает тревогу американской общественности. Почему именно Китай - понятно. "Постиндустриальная" стоимость рабочей силы в США такова, что если при нынешней производительности труда носки будут производиться внутри страны, то цена их будет существенно выше. То есть покупатели (всё население США) должны будут серьёзно перераспределить свои бюджеты в пользу тех же носков. А за счёт чего? Не за счёт же еды или образования детей? Значит, секвестру скорее всего будут подвергнуты как раз бюджеты на покупку продукции отраслей информационных, что поставит под серьёзную угрозу всю политику государства, которая в последние десятилетия направлена на их поддержку. Да, и вообще неизвестно, смогут ли существовать эти, в естественно ситуации убыточные отрасли, если реальный спрос на их продукцию вдруг начнёт падать.
Отметим, что есть ещё один вариант - уменьшить потребление носков. То есть не выкидывать их, надев один раз, а стирать и использовать их в дело снова. Но это ещё более опасно, поскольку ставит под сомнение саму концепцию общества потребления. Если можно стирать носки, то можно и машину регулярно ремонтировать? И компьютеры не менять? Ну, и так далее... В государстве, в котором потребительские расходы формируют почти 80% ВВП, а норма сбережения уже много лет "болтается" около 0%, регулярно "заскакивая" в отрицательную область, такие рассуждения могут далеко завести...
А в Китае стоимость рабочей силы настолько мала, что эта проблема снимается. Так могут ли США в такой ситуации обойтись без Китая? Или Китаев - как некоего обобщённого образа?
Дело, разумеется, не в носках. Например, свою потребность в металлорежущих станках США покрывают за счёт внутреннего производства едва на 15%, по всей видимости, по той же причине - невозможности обеспечить выделение ресурса для спроса на товары "информационных" отраслей в случае, если стоимость товаров индустриальных резко вырастет. И о какой самодостаточности можно говорить в таких условиях?
Апологеты "постиндустриальности" отвечают на этот вопрос очень просто: в рамках информационного общества возможно построить станки-роботы, которые будут производить достаточное количество носков (станков, джинсов, автомашин, необходимое подчеркнуть, недостающее добавить по вкусу) по вполне приемлемой себестоимости. Но вот реальной потребности в разработке таких роботов пока просто нет, поскольку Китай (Индия, Корея, Европа, Япония) вполне закрывают насущные потребности. А вот если что-нибудь случится - всё, что нужно, будет разработано и построено. То есть теоретическая самодостаточность есть, а вот практической пока нет. Ну и Бог с ней, когда будет нужно, тогда и разберёмся...
Отметим, что нынешние дефициты (бюджетный и платёжный) в США достигли такого угрожающего масштаба, что, по мнению многих специалистов, объективная потребность в подобных разработках уже настала, однако пока они даже не анонсируются.
И понятно почему. Дело как раз в той описанной выше причине, которую впервые в рамках своих теоретических разработок выдвинули российские учёные-экономисты, а международные консультанты подтвердили на практике. Информационные технологии не вызвали роста производительности труда в традиционных отраслях, этот рост в рамках глобализации был связан исключительно с процессами разделения труда. А это значит, что станки-роботы, обеспечивающие производство носков в США, появиться не могут. Либо стоимость их разработки, либо уровень образования (то есть зарплаты) тех, кто должен на них работать, либо техническое сопровождение, либо потребление энергии, либо страховка от экологических последствий их работы, либо ещё что-то, а скорее всего все факторы будут настолько велики, что полностью нивелируют низкую себестоимость собственно работы.
Иными словами, существуют отрасли промышленности (в нашем основном примере - лёгкой), обойтись без которых современное "постиндустриальное" общество не может, но которые в рамках современной ценовой практики без государственной поддержки, государственного регулирования цен сегодня в США существовать в принципе не могут! Поскольку потребуют для своей окупаемости те ресурсы, которые сегодня искусственно перераспределяются в пользу развития отраслей "постиндустриальных".
Получается, что нет в США и "постиндустриальной" экономики.
А современная "постиндустриальность" носит скорее всего чисто идеологический характер. И к ней в полной мере применима приведённая аналогия с цехами крупного комбината. Отметим, что положение США в этом смысле много хуже, чем того же Китая: в случае разрушения единой системы (банкротства комбината) производящие цеха ещё могут быть кому-то интересны, хотя недостаток производственных инвестиций в предыдущие годы безусловно скажется... А вот маркетологов, бухгалтеров, юристов и т.д. ждут достаточно тяжёлые времена.
Здесь нужно сделать одно отступление. Выдающиеся экономические результаты США связаны ещё и с тем, что именно на их территории находится единственный эмиссионный центр мировой валюты, единой меры стоимости современного мира - американского доллара. Этот ресурс сегодня обеспечивает гражданам США потребление 40% мировых ресурсов при примерно вдвое меньшем производстве (в долях мирового ВВП). Однако нынешнее состояние доллара и всей мировой финансовой системы позволяет смело сказать, что "лафа" заканчивается и уже нынешнему поколению американцев придётся жить "как все". Пережив соответствующий психологический шок резкого падения потребления.
Можно привести и ещё одну историческую аналогию. Рим первых веков нашей эры со всем его великолепием жил во многом за счёт монопольной эксплуатации серебряных рудников Испании (за которые дрался с Карфагеном в кровопролитных Пунических войнах). Их исчерпание и стало концом классической Римской империи, и в этом смысле нынешние США ещё больше напоминают Римскую империю времени упадка.
Как и Римская империя первых веков нашей эры, нынешнее американское государство со всеми его экономическими феноменами таково, что не может существовать без очень мощной "периферии". Она должна обеспечить те принципиальные потребности членов этого общества, которые могут быть произведены исключительно в рамках чисто индустриального общества, классического модерна.
Структура производства нынешних США радикально отличается от аналогичной структуры двадцатилетней давности. Структура конечного потребления изменилась тоже, однако нужно отметить, что как только доходы домохозяйств падают, структура их потребления быстро возвращается к прежним стандартам.
С учётом того что у 80% населения США реальные доходы в последние годы не увеличиваются, а стоимость обслуживания накопленных долгов непрерывно растёт, властям США было необходимо обеспечить домохозяйствам тот дополнительный (не в абсолютном, а в относительном выражении) доход, который мог быть направлен на изменение структуры потребления в пользу товаров и услуг информационного, "постиндустриального" сектора. Часть этого потребления обеспечивается за счёт кредита - и потребительского, и ипотечного. Но этот механизм непрерывно наращивает объём долга, что ещё более увеличивает ежегодные процентные выплаты. То есть объём средств, которые домохозяйства могут направить на потребление, уменьшается. Так что нужен другой механизм, в качестве которого и выступает рабочая сила в третьих странах. И отказаться от этого механизма без разрушения системы потребления "постиндустриальных" товаров скорее всего невозможно.
И вот здесь принципиальным становится ещё один феномен ПМ, который не должен зависеть от того, реализован он уже на нашей планете или нет. Дело в том, что, хоть раз появившись, ПМ, уж коли он представляет из себя исторический феномен, должен постепенно расширять сферу своего влияния на всё человечество, на все общества и территории. И надо отметить, что идеология и философия современного американского общества нацелена как раз на такое развитие событий. "Распространение демократии" - а вся американская внешняя политика активно демонстрирует соответствующие направления действий - связано именно с этой "объективной исторической реальностью" в понимании современной американской элиты. Она искренне убеждена в неизбежности своего мирового лидерства.
Но такая политика разрушает то окружение - "периферию" США, - которое состоит из государств эпохи М. Разумеется, это абсолютно соответствует философской и исторической теории, но зато принципиально противоречит той экономической базе, на которой и располагается информационная, "постиндустриальная" структура американской экономики. Иными словами, та философская, историческая, идеологическая, политическая база американского общества, её элиты, которая обеспечивает и глубоко, на несколько поколений "эшелонирует" современную внешнюю политику США во всех её проявлениях - от официальной дипломатии до тайных операций ЦРУ, от Голливуда до андеграунда, - реально направлена на уничтожение разрыва между США и окружающими его странами, который жизненно необходим для получения экономического ресурса, обеспечивающего само существование этого общества!
Для того чтобы говорить о правильности изложенной выше версии, необходимо дать ответ ещё на один очень важный вопрос. Почему упомянутые выше несоответствия не были отмечены американскими (точнее, западными) специалистами? Дело в том, что в западной экономической литературе полностью отсутствует (за исключением работ Л. Ларуша и его школы) системное описание возможных последствий предстоящего (вероятного или, если принять концепцию настоящей статьи, практически неизбежного) экономического кризиса. В 90-е годы это ещё можно было бы списать на последствия засилья монетарной экономической школы и/или тоталитарный характер американского общества. Но в последнее время, когда отдельные критические явления американской экономики широко обсуждаются, такое объяснение становится уже явным упрощением ситуации.
Современные западные учёные, как и весь американский истеблишмент, давно внутренне приняли концепцию "постиндустриальности" американской экономики. Они давно мыслят в рамках тех новых, частично реальных, а частично виртуальных феноменов современного американского общества, которые для них олицетворяют построенный ПМ. Признать свою ошибку и полностью перестроить всю систему доводов, всю логику рассуждений - на это нужно не просто гражданское мужество учёного, а смелость для борьбы с достаточно консервативными социальными и государственными институтами, незаурядные интеллектуальные способности и достаточно много времени.
Более того, это требует (пусть временно) отказаться от базовых основ самосознания американского общества - права на лидерство в мире, базирующегося на том, что оно построило наиболее адекватное и "идейно чистое" общество на основе "протестантской этики". А если ещё учесть, что все эти концепции глубоко, на несколько поколений, эшелонированы в рамках системы воспитания, образования, карьерного движения... В общем, если для европейских учёных это ещё можно, хотя и трудно, представить, то для живущих в США, где и сконцентрировано большинство научных центров, это представляется абсолютно невозможным.
Именно по этой причине не могут американские специалисты признать систему доводов в пользу неизбежности мирового финансового и экономического кризиса, которую построили в последние годы российские экономисты, в том числе автор этих строк. Поскольку язык, который выработался в западном научном сообществе, включает в себя логику реальности ПМ в американской действительности, в частности "постиндустриальной" экономики, как имманентную составляющую. Её элементы присутствуют во всех логических построениях, определениях и схемах, причём встроены в них абсолютно намертво и не могут быть выделены (а тем более удалены) в явном виде.
А в описаниях российских учёных (особенно получивших образование в советское время) эта логика, напротив, полностью отсутствует - хотя бы потому, что заменена логикой исторического материализма. Такое мощное несоответствие не даёт возможности осуществить буквальный перевод, требуется создание очень сложного метаязыка. Для очень многих языков (таких, например, как китайский) такие метаязыки абсолютно необходимы.
Автор этих строк неоднократно сталкивался с крайней сложностью в понимании, например, китайского представления о развитии современной геополитики, даже в изложении такого известного специалиста, как А. Девятов. Но в случае китайского языка создание метаязыка для перевода было вызвано ясно выраженной общественной потребностью, которая в случае российских экономических теорий полностью отсутствует. Это хорошо видно, например, у Линдона Ларуша, который вынужден использовать достаточно сложный в понимании и совершенно непредставимый в цифровом описании термин "физическая экономика", поскольку не может себе позволить использовать для описания негативных изменений в структуре экономики совершенно чуждых и откровенно для американского уха "устаревших" терминов межотраслевых балансов.
Можно предположить, впрочем, что в случае начала крупного мирового кризиса он как раз и станет тем фактором, который стимулирует для американского общества необходимость создания метаязыка для перевода современных достижений ряда неамериканских экономистов на язык, доступный и понятный американской элите. А пока невозможно даже предъявить претензии к западным экономистам за то, что они игнорируют работы российских коллег, поскольку последние просто находятся для них за пределами официально признанных научных рамок.
Но если рассуждения о фантомности ПМ в современной жизни признать адекватными, то становится понятно, что элиты США, до недавнего времени мирового экономического и до сих пор реального финансового лидера, находятся в глубочайшем идейном кризисе. Несоответствие внутренней философии, построенной многими поколениями американских интеллектуалов и реально воспринятой всем обществом, экономическим реалиям сегодняшнего дня, привело к невозможности для американского общества понять и принять истинные механизмы начавшихся проблем. А поскольку причины, вызвавшие эти механизмы к жизни, лежат гораздо глубже чисто экономических явлений, то ни "чистые" экономисты не в состоянии их описать в рамках своих узкопрофессиональных терминов, ни само американское общество не готово признать язык тех специалистов (в большинстве своём иностранных), которые описывают происходящие процессы в рамках чуждых ему принципов.
Более того, этот внутренний раскол американской элиты не даёт возможности выхода из современного финансово-экономического кризиса, сохранения текущей экономической парадигмы, даже если таковые возможности объективно существуют. Поскольку само направление мысли элиты США, тот сектор, в рамках которого она разрабатывает будущие планы и действия, связаны с идеологической унификацией мира, его приведением к "единственно верным" американским образцам. А "заморозить" текущую ситуацию, продлить действующую мировую экономическую модель на неопределённый срок можно только за счёт увеличения пока существующего разрыва между США и другими индустриальными странами, причём разрыва не экономического или военного (что в рамках американской идеологии как раз приветствуется), а идеологического!
Грубо говоря, американское общество требует, чтобы весь мир пребывал в состоянии ПМ, только США были бы в нём единственным гегемоном. Но в реальности для поддержания современной финансово-экономической модели необходимо, чтобы в состоянии ПМ пребывало бы только общество "золотого миллиарда" или даже исключительно США, а весь остальной мир существовал бы в рамках М с радикально отличным идеологическим базисом.
И такой раскол американских (точнее, западных) элит не может не привести к глубоким кризисам во всех общественных процессах, проходящих сегодня в мире. Эта "общественная шизофрения" видна и в политике, и в экономике, и в национальных и межрелигиозных отношениях. И до её преодоления рассчитывать на серьёзное улучшение положения в мире не приходится.
Автор благодарит Д.Г. Ракшу, С.И. Гавриленкова, Ю.М. Осипова, А.Г. Дугина за полезные обсуждения.
21.12.2005 Источник: URL: http://gt-msk.ru/
Док. 252339 Опублик.: 17.03.06 Число обращений: 1121
