Валерий СОЛОВЕЙ, политолог: Взбунтовавшееся дитя КремляНазад
Валерий СОЛОВЕЙ, политолог: Взбунтовавшееся дитя Кремля
"Родина" может и не дожить до парламентских выборов
Избирательный блок "Родина" был впопыхах сколочен в сентябре 2003 г., всего лишь за три месяца до парламентских выборов. В него вошли Российская партия регионов, Социалистическая единая партия России и партия "Народная воля".
Впрочем, в данном случае важно не количество объединившихся партий, существовавших скорее номинально, а амбициозность стоявших во главе них политиков - Юрия Скокова, Сергея Глазьева и Сергея Бабурина, вступивших в союз с еще более амбициозным Дмитрием Рогозиным. Перед необъятными политическими претензиями этих личностей меркли даже объективно существовавшие идеологические различия между левизной Глазьева, национализмом Рогозина, "цивилизованным патриотизмом" Бабурина и технократизмом Скокова.
Объединение "заклятых друзей" стало возможным лишь благодаря решающему участию администрации президента в новом политическом проекте. На "Родину" падала такая густая тень Кремля, что не заметить ее мог только слепой. Надежда с его помощью попасть в Думу и открытая властью финансовая линия свели вместе людей, питавших друг к другу любые чувства, за исключением симпатии и уважения. Поэтому странный политический союз изначально нес в себе семена раздора.
Предполагая ослабить коммунистов и канализировать протестные настроения в обществе, "кремлевские мудрецы" вовсе не собирались создавать в стране мощную партию радикально националистического толка. Тем не менее не очень желанное дитя появилось на свет божий, встретив хулу одних и став надеждой для других: на выборах в Госдуму в декабре 2003 г. новый избирательный блок "Родина" набрал 10% голосов избирателей. Помогла радикальная социальная и национальная риторика.
Оказавшись в фокусе чаяний оппозиционно настроенной публики, "Родина" приобрела критическую зависимость от нее. Накал партийной риторики напрямую зависел от массовых настроений. Повышение градуса радикализма новой политической организации выглядело тем более вероятным, что в ней изначально присутствовал ярко выраженный элемент экстремизма. Не случайно печально знаменитое письмо в Генпрокуратуру с требованием запретить в России любые еврейские организации исходило именно из фракции "Родина".
Оказаться меж двух огней - Кремлем и общественными настроениями - типичная для российской партийной политики ситуация. Но с честью выйти из нее, сохранив поддержку общества и благоволение власти, до сей поры удавалось лишь номинально оппозиционной ЛДПР. Повторить эту модель поведения "Родина" не могла хотя бы потому, что перед избирателями она выступала именно как альтернатива шумным, но политически безвредным либеральным демократам.
Пока "Родина" сохраняла надежду стать новым изданием партии власти параллельно "Единой России", она лавировала между Кремлем и радикальными настроениями в обществе, что выглядело порой комично. Достаточно вспомнить, как в президентской кампании 2004 г. "Родина" выдвинула от блока кандидатом в президенты бывшего главу Центробанка Виктора Геращенко, отказав в то же время в поддержке Сергею Глазьеву. При всем уважении к профессионализму банкира Геращенко очевидно, что в плане политической перспективности его фигура не может быть сравнима с личностью Глазьева. Но Глазьеву было отказано в помощи - и Рогозин этого особо не скрывал - потому, дескать, что он нарушил данное администрации президента обещание не участвовать в президентских выборах. То есть связь "Родины" с властью не только не скрывалась, но даже выпячивалась. Глава оппозиционной партии Дмитрий Рогозин публично гордился лояльностью своей организации президенту Путину, называя ее "спецназом президента".
В то же время изначально встроенный в "Родину" конфликт между ее лидерами открывал Кремлю возможность манипулировать этой партструктурой и в случае необходимости сдерживать опасные, с точки зрения власти, политические амбиции. То, что "Родина" являет собой "террариум единомышленников", отчетливо проявилось и в травле Глазьева, и в отвратительном конфликте с одним из видных "родинцев", возглавившим Рязанскую область, генералом Георгием Шпаком.
Время прибегнуть к безотказному оружию внутрипартийных конфликтов настало для власти после того, как зимой-весной 2005 г. в ходе волнений, вызванных монетизацией социальных льгот, партия "Родина" резко повысила градус оппозиционности, перейдя к открытым нападкам на "Единую Россию" и правительство. Она даже впервые стала поругивать самого президента Путина. Расщепление парламентской "Родины" на фракции Бабурина и Рогозина недвусмысленно указало последнему пределы допустимой политической свободы. Но тем самым Кремль выталкивал партию "Родина" с цивилизованных грядок парламентской политики на дикое поле политики уличной. Радикализм стал для Рогозина и его соратников единственным способом обретения новой политической идентичности и средством выживания перед лицом кремлевского недовольства.
Обращение "Родины" к так называемой мигрантской тематике в ходе выборов в Мосгордуму было не случайностью, а результатом довольно естественной партийной эволюции, ускорившейся вследствие влияния внешних факторов. Проблема миграции действительно входит в первую пятерку, а то и в тройку проблем, вызывающих наибольшую обеспокоенность москвичей. Более того, в России последних несколько лет вообще происходит заметный рост ксенофобских настроений: негативное отношение к так называемым "визуальным меньшинствам" (то есть отличающимся от славян своей внешностью) устойчиво превышает 50%. При этом русская ксенофобия принципиально отличается от аналогичных явлений, скажем, в Европе. Самый высокий ее уровень зафиксирован среди молодежи, а наиболее устойчивая динамика роста - среди лиц с высшим образованием, где доля негативных оценок этнических меньшинств превышает уже две трети.
Выдвинув проблему миграции в фокус своей избирательной кампании в Мосгордуму, партия "Родина" первой из отечественных парламентских партий вступила на взрывоопасное поле. Тем не менее эта рискованная игра грозила оказаться чересчур успешной, в противном случае не было бы нужды снимать "Родину" с избирательной гонки. Таким образом, с одной стороны, был создан опаснейший политико-юридический прецедент, с другой - партии Рогозина ясно показали, что борьба с ней будет вестись самыми жесткими средствами.
Возможно, Рогозин просто не рассчитал "степень прочности" российского общества. Ему казалось, что националистическая риторика партии "Родина" поднимет уровень патриотических настроений, увеличит его электорат, но при этом не подтолкнет к радикализации ксенофобских настроений. А если и подтолкнет, то тень политической пропаганды шовинизма не падет прямо на его партийное детище. Ведь так, по сути, действует и лидер ЛДПР Жириновский, оставаясь в глазах Кремля и избирателей вполне влиятельным российским политиком.
Но, как известно, что позволено Юпитеру, не позволено быку. Опытный Жириновский, хотя зачастую и играет на ксенофобских струнах русской души, никогда не переигрывает. Кроме того, критикуя власть и ее главный политический инструмент - "Единую Россию", он всегда находит с ними общий язык. В частности, "оппозиционная" ЛДПР не старается во что бы то ни стало быть конкурентом партии власти как на законодательном поле, где у "Единой России" существует монополия на законотворчество и "эксклюзивное право" прямого диалога с правительством, так и в сфере контроля за поведением всех социальных слоев общества. Протестная и националистическая риторика либерал-демократов не переходит рамки дозволенного, и в этом смысле, выражаясь словами Рогозина, не "Родина", а именно ЛДПР является партийным "спецназом президента". Не случайно именно Жириновский "снял с выборов" в Мосгордуму партию "Родина" "за разжигание межнациональной розни".
Не в пользу Рогозина говорит и тот факт, что в его избирательном округе - в Воронеже - экстремизм принял самую крайнюю свою форму. А после резни в московской синагоге, которую устроил "тихий русский мальчик", нельзя было не вспомнить об антиеврейском "письме 19-ти", подписанном депутатами фракции "Родина" и КПРФ. В конце концов, лично президент Путин вынужден был заявить, что любые призывы к ненависти и нетерпимости должны становиться для их авторов концом общественной, а значит, и политической карьеры в России.
Однако взбунтовавшемуся дитю Кремля явно понравилось играть в рискованные политические игры, представляя себя "истинным патриотом": 18 января Рогозин выступил в газете "Завтра" со статьей, в которой, в частности, говорилось, что "истерия, которая сегодня поднята властью и СМИ вокруг мерзкого преступления в синагоге, была заготовлена заранее, и инцидент этот был использован в большой игре по дальнейшему удавлению свободы, подрыву национального мира и удушению прав реальной политической оппозиции". Комиссия Госдумы тут же направила генпрокурору России письмо с просьбой дать правовую оценку заявлениям Рогозина и пригрозила ему лишением депутатского мандата. Но лидер партии "Родина" считает, что такие угрозы ему только на руку: любой скандал вокруг его персоны должен восприниматься теперь как шельмование патриотических сил и уничтожение политической оппозиции.
Хотя поле радикального национализма выглядит довольно перспективным в контексте отечественной политики, играющая на нем сила неизбежно сталкивается с рядом ограничений. Электоральная поддержка в этом случае достаточна, чтобы пройти в Думу, но недостаточна для овладения полнотой власти. Массовые настроения в России еще не достигли (и не факт, что когда-нибудь достигнут) "веймарского" уровня. В то же время политическая сила, эксплуатирующая тему ксенофобии и национализма, какой бы значительной ни была электоральная поддержка ее, в демократической системе неизбежно оказывается маргинализованной. Весьма показателен здесь пример Национального фронта Ле Пена во Франции: в приличном обществе с ним не хотят иметь дела, ни одна партия не готова вступить с Национальным фронтом в политическую коалицию.
Но в России занять радикально националистическую позицию означает пойти не только против "приличного общества" и демократии, но и (что более важно в наших условиях) бросить прямой вызов Кремлю. Даже КПРФ на пике своих оппозиционных успехов в 1995-1996 гг. не решилась на конфронтацию с очевидно слабой властью. Еще меньше шансов, что на это пойдет партия "Родина". Более вероятным представляется другой сценарий: минимизировав радикальную риторику, "Родина" попытается наладить тесные отношения с той частью российского руководства, которая оппозиционна либеральным тенденциям и сомневается в способности "Единой России" выполнять функции правящей партии. Вряд ли Рогозин потерял надежду конвертировать статус оппозиционной партии в статус правящей, заручившись некой поддержкой части правящего сословия.
Но если эта слабая надежда не осуществится, то ключевой вопрос заключается в способности "Родины", невзирая на давление власти, следовать линии социального и национального радикализма. При этом партия должна быть готова к законодательному запрету или, как минимум, к повторению того, что произошло на недавних выборах в Мосгордуму.
Политический журнал Архив No 4 (99) / 06 февраля 2006
Док. 252325 Опублик.: 17.03.06 Число обращений: 520
