Среди прочего, чему пришлось ему научиться за годы семейной жизни, было
одно твердое правило: когда жена приводит себя в порядок перед выходом, ни
под каким предлогом не отрывать ее от этой сложной и кропотливой работы,
требующей сосредоточенности и пристального внимания перед зеркалом. Вот и
сейчас, ожидая Милли, он спокойно стоял у открытого окна их номера,
рассеянно глядя сверху на поток машин, стиснутых в самой настоящей пробке,
образовавшейся на узенькой рю Камбон.
- Уолт, - окликнула его Милли, - я готова. Уолт, ты слышишь меня? Я
говорю, я готова.
Он обернулся и посмотрел на жену. Милли была не просто готова, она была
безупречно, ослепительно готова. В этом простом черном платьице, которое
поразило его тем, что стоило двести долларов, она выглядела потрясающе.
Просто потрясающе. В свои сорок шесть лет Милли оставалась такой же стройной
и элегантной, как и в день их свадьбы, и намного более эффектной.
- Выглядишь на миллион долларов, - отметил он, сдержанным кивком
выражая свое одобрение.
- Жаль, что не могу сказать того же о тебе. Объясни, пожалуйста, ты
что, собираешься выходить в таком виде? В этой нелепой гавайской рубашке и
даже без пиджака?
- Сейчас слишком жарко для пиджака. И потом, Бога ради, Милли, мы же
едем на Блошиный рынок, а не в оперу.
- Ну и что с того? И зачем ты повесил на себя этот фотоаппарат, да еще
в таком громоздком футляре? И эта ужасная сигара во рту. Знаешь, на кого ты
похож?
- На кого же?
- На американского туриста, вот на кого. На самого настоящего простака
из Штатов.
Уолт посмотрел на себя в большое зеркало на дверце шкафа. В нем
отразилось мясистое багровое лицо, лысая голова и жировые складки, нависшие
над пряжкой брючного ремня. Он попытался втянуть в себя живот, но
безуспешно. Милли, безусловно, права, но для такого случая все как надо,
лучше не придумаешь.
- Я и есть американский турист, - мягко возразил он. - Пусть люди
знают, кто я такой. Что в этом плохого.
- Ничего хорошего. Ты же не ходишь в таком виде в Америке. Почему же ты
здесь позволяешь себе выглядеть как деревенский простофиля из глубинки? Ведь
когда захочешь, ты можешь произвести приятное впечатление на кого угодно, я
же знаю.
- Могу, конечно. Когда вокруг девушки. - Он весело подмигнул ей, но, к
его смущению, она и не подумала улыбнуться в ответ. И вообще, она явно на
что-то злилась. Надвигалась буря, причем с самого завтрака, с беспокойством
думал Уолт. - Послушай, маленькая, - умиротворяющим тоном начал он, - тебя
что-то точит, правда? Что же это такое?
- Ничто меня не точит.
- Ну не надо так. Уверен, ты просто еще не отошла со вчерашнего дня,
после самолета, ведь так? Знаешь что? Если хочешь, оставайся здесь и
отдохни, а я прогуляюсь на Блошиный рынок один. Идет?
- Нет уж! - ноздри Милли затрепетали от гнева. - Знаю я эти прогулки!
Будешь рыскать в поисках старых монет для бесценной коллекции Эда Линча.
Весь отпуск - каких-то жалких три дня в Париже, и у него хватило наглости...
Так вот оно что!
- Послушай, давай оставим старого Эда в покое, - сказал Уолт.
- Хорошо бы. - Милли с сожалением покачала головой. - Уолт, если бы ты
только знал, как я хочу, чтобы ты все-таки иногда вспоминал, что ты партнер
Эда Линча, а не мальчик у него на побегушках. Мы так редко ездим с тобой вот
так, как сейчас, - несколько дней в Париже два года назад, несколько дней в
Неаполе в прошлом году, и каждый раз старый добрый Эд тут как тут,
пожалуйста, со списочком, где что купить для его дурацкой коллекции.
- Но Милли, если человек просит оказать ему маленькую услугу, я не могу
отказать ему, правда?
- А почему бы и нет? К тому же я уверена, он и не просил тебя ни о
какой услуге, он просто велел тебе сделать это. Он же вести себя не умеет.
Такому, как он, надо быть бандитом с большой дороги, а не бизнесменом.
- Послушай, Милли...
- И слушать ничего не хочу! Все, что я хочу, - это чтобы твоим
партнером был кто-нибудь другой, а не старый добрый Эд.
- Ну а я - нет!
Док. 240882
Опублик.: 22.11.05
Число обращений: 416
|
