Хорхе Луис Борхес:`ПЬЕР МЕНАР, АВТОР `ДОН КИХОТА`Назад
Хорхе Луис Борхес:`ПЬЕР МЕНАР, АВТОР `ДОН КИХОТА`
Посвящается Сильвине Окампо
Зримые произведения, оставленные этим романистом, можно легко и быстро пере-числить. Непростительны поэтому пропуски и прибав-ления, сделанные мадам Анри Ба-шелье в ее недостоверном каталоге, ко-торый некая газетка, чье `протестантское` направ-ление отнюдь не секрет, легкомысленно рекомендовала своим жалким читателям - пусть их и немного и они кальвинисты, если не масоны или обрезанные. У истинных друзей Менара каталог этот вызвал тревогу и даже скорбь. Всего лишь вчера мы собирались у могильного мрамора, среди траурных кипарисов, и вот уже Ошибка пытается очернить его Память... Нет, решительно необ-ходимо написать краткое опровержение.
Я понимаю, что мой скудный авторитет совсем нетрудно оспорить. Надеюсь все же, что мне не запретят привести два высокочтимых сви-детельства. Баронесса де Бакур (на чьих незабываемых пятницах я имел честь познакомиться с оплакиваемым нами по-этом) соизволила одоб-рить нижеописанное. Графиня де Баньореджо, славившаяся среди самых утонченных умов княжества Монако (а ныне - Питсбурга, штат Пенсиль-вания, после недавнего брака с международным филантропом Симоном Каучем, - увы! - столь бесстыдно оклеветанным жертвами его бескоры-стных операций), отказалась `ради истины и смерти` (таковы ее слова) от аристократической сдержанности, ее отличающей, и в открытом письме, опубликованном в журнале `Люкс`, также выражает мне свое одобре-ние. Этих высоких рекомендаций, полагаю, достаточно. Я уже сказал, что `зримые` произведения Менара легко перечислить. Тщательно изучив его личный архив, я убедился, что он состоит из следующих мате-риалов :
а) Символистский сонет, дважды печатавшийся (с вариантами)
в журнале `Ла Конк` (номера за март и октябрь 1899).
б) Монография о возможности создания поэтического словаря понятий, кото-рые были бы не синонимами или перифразами слов, образующих
обычный язык, `но идеальными объектами, созданными по взаимному
согласию и предназначенными для сугубо поэтических нужд` (Ним,
1901).
в) Монография об `определенных связях или родстве` мыслей Декарта, Лейб-ница и Джона Уилкинса (Ним, 1903).
г) Монография о `Characteristica universalis` Лейбница (Ним, 1904).
д) Статья технического характера о возможности обогатить игру в
шахматы, устранив одну из ладейных пешек. Менар предлагает, рекомендует, обсуждает и в конце концов отвергает это новшество.
е) Монография об `Ars magna generalis` 2 Раймунда Луллия (Ним,
1906).
ж) Перевод с введением и примечаниями `Книги свободного изобретения и ис-кусства игры в шахматы` Руй Лопеса Де Сегуры (Париж, 1907).
з) Черновики монографии о символической логике Джорджа Буля.
и) Обзор основных метрических законов французской прозы, иллю-стрированный примерами из Сен-Симона (`Ревю де лангаж роман`, Мон-пелье7октябрь1909).
к) Ответ Люку Дюртену (отрицавшему наличие таких законов), иллюстрированный примерами из Люка Дюргена (`Ревю де лангаж ро-ман`, Монпелье, декабрь 1909).
л) Рукопись перевода `Компаса для культистского плавания` Кеве-до, озаглавлен-ная `La boussole des precieux` .
м) Предисловие к каталогу выставки литографий Каролюса Уркада
(Ним, 1914).
н) Книга `Les problemes d`un probleme` (Париж, 1917), рассматри-вающая в хроно-логическом порядке решения знаменитой задачи об Ахиллесе и черепахе. На сегодняшний день существуют два издания этой книги - на втором в качестве эпиграфа стоит совет Лейбница: `Ne craignez point, monsieur, la tortue` , и в нем несколько обновлены главы, по-священные Расселу и Декарту.
о) Подробное исследование `синтаксических привычек` Туле (N.R.F. , март 1921). Менар там - напоминаю - заявлял, что осуждение или похва-ла - это проявления сан-тиментов, не имеющие ничего общего с кри-тикой.
п) Переложение александрийскими стихами `Cimeti#232;re marin` Поля Валери (N.R.F. январь 1928).
р) Инвектива против Поля Валери в `Страницах, уничтожающих дей-ствительность` Жака Ребуля. (Эта инвектива, кстати сказать, представляет собою точно вывернутое наизнанку подлинное его мнение о Валери. По-следний так это и понял, и ста-рая дружба обоих не подверглась никакой опасности.)
с) `Определение` графини де Баньореджо в `победоносном томе` - выражение другого его участника, Габриэле д`Аннунцио, - который еже-годно издает эта дама, дабы исправлять неизбежные ошибки прессы и представить `миру и Италии` правдивый свой образ, столь часто страдаю-щий (именно по причине ее красоты и деятельности) от оши-бочных или слишком поспешных суждений.
т) Цикл превосходных сонетов, обращенных к баронессе Бакур (1934).
у) Написанные от руки стихи, эффект которых в пунктуации .
До сих пор речь шла (без каких-либо пропусков, кроме нескольких незначительных сонетов на случай - `гостеприимному`, или `жадному` - из альбома мадам Анри Баше-лье) о `зримых` произведениях Менара в хронологическом порядке. Теперь перехожу к другим: к творчеству под-спудному, безмерно героическому, несравненному. Но также - о, жал-кие возможности человеческие! - незавершенному. Это произведение - пожалуй, наиболее показательное для нашего времени - состоит из девя-той и тридцать восьмой глав первой части `Дон Кихота` и фрагмента гла-вы двадцать второй. Знаю, что подобное утверждение может показаться нелепостью; дать пояснение этой `нелепости` и будет пер-вейшей задачей моей заметки .
Замысел Менара возник под влиянием двух текстов неравного досто-инства. Один из них - филологический фрагмент Новалиса (тот, что зна-чится за номером 2005 в дрез-денском издании), где намечена тема `пол-ного отождествления` с неким определенным автором. Другой текст - одна из тех паразитарных книг, которые помещают Христа на парижский бульвар, Гамлета на Каннебьер или Дон Кихота - на Уолл-стрит. Как вся-кий человек с хорошим вкусом, Менар питал отвращение к этим бессмыс-ленным карнавалам, пригодным лишь на то - говаривал он, - чтобы воз-буждать плебейское удовольствие ана-хронизмом или (еще хуже!) мо-рочить нас примитивной идеей, будто все эпохи одинако-вы, либо будто все они различны. Более интересной, хотя по исполнению противоречивой и поверхностной, считал он блестящую мысль Доде: соединить в `одной` фигуре, то есть в Тартарене, Хитроумного Идальго и его оруженосца... Люди, намекавшие, что Менар по-святил свою жизнь сочинению современ-ного `Дон Кихота`, клевещут на его светлую па-мять.
Не второго `Дон Кихота` хотел он сочинить - это было бы нетруд-но, - но имен-но `Дон Кихота`. Излишне говорить, что он отнюдь не имел в виду механическое копиро-вание, не намеревался переписывать роман. Его дерзновенный замысел состоял в том, чтобы создать несколько стра-ниц, которые бы совпадали - слово в слово и строка в стро-ку - с напи-санными Мигелем де Сервантесом.
`Моя цель совершенно необычна, - писал он мне 30 сентября из Байонны. - Ко-нечный пункт всякого теологического или метафизическо-го доказательства - внешний мир, Бог, случайность, универсальные фор-мы - столь же избит и всем известен, как этот знаменитый роман. Един-ственное различие состоит в том, что философы в увлекательных книгах публикуют промежуточные этапы своей работы, а я решил их пропус-тить`. И действительно, не осталось ни одного черновика, который отра-зил бы его многолетний труд.
Вначале он наметил себе относительно простой метод. Хорошо изу-чить испанский, возродить в себе католическую веру, сражаться с маврами или с турками, забыть историю Европы между 1602 и 1918 годами, `быть` Мигелем де Сервантесом. Пьер Менар тщательно обдумал этот способ (знаю, что он достиг довольно приличного знания испанского языка сем-надцатого века), но отверг его как чересчур легкий. Вернее, как невоз-можный! - скажет читатель. Согласен. Но ведь само предприятие было за-ведомо невозможным, и из всех невозможных способов осуществить его этот был наименее интересным. Быть в двадцатом веке популярным ро-манистом семнадцатого века Менар счел для себя умалением. Быть в той или иной мере Сервантесом и прийти к `Дон Кихоту` он счел менее труд-ным путем - и, следовательно, менее увлекательным, - чем продолжать быть Пьером Менаром и прийти к `Дон Кихоту` через жизненный опыт Пьера Менара. (Это убеждение, замечу кстати, побудило его опустить ав-тобиографическое вступление ко второй части `Дон Кихота`. Включить это вступление означало бы создать еще одного персонажа, Сервантеса, но также означало бы представить `Дон Кихота` производным от этого персонажа, а не от Менара. Разумеется, этот легкий путь он отверг.) `Мое предприятие, по существу, не трудно, - читаю я в другом месте его письма. - Чтобы довести его до конца, мне надо было бы только быть бес-смертным`. Признаться ли, что я часто воображаю, будто он его завершил и будто я читаю `Дон Кихота` - всего `Дон Кихота`, - как если бы его придумал Менар? Недавно ночью, листая главу XXVI - за которую он ни-когда не брался, - я узнал стиль нашего друга и как бы его голос в этой необычной фразе: `речные нимфы, скорбная и влажная Эхо`. Это впе-чатляющее сочетание эпитетов, обозначающих моральные и физические ка-чества, привело мне на память стих Шекспира, который мы как-то вечером обсуждали:
Where a malignant and a turbaned Turk...
Но почему же именно `Дон Кихот`? - спросит наш читатель. У испан-ца такой вы-бор не был бы загадочен, но он бесспорно загадочен у сим-волиста из Нима, страстного поклонника По, который породил Бодлера, который породил Малларме, который породил Валери, который породил Эдмона Тэста. Цитированное выше письмо отвечает на этот во-прос. `Дон Кихот, - объясняет Менар, - меня глубоко интересует, но не кажется мне, как бы это выразить, неизбежным. Я не могу вообразить себе мир без восклицания По:
Ah! Bear in mind this garden was enchanted! или без `Le bateau ivre` , или без `The Ancient Mariner` , но чувствую себя способным вообразить его без `Дон Кихота`. (Естест-венно, я говорю о своей личной способно-сти, а не об историческом резонансе этих произ-ведений.) `Дон Кихот` - книга случайная, `Дон Кихот` вовсе не необходим. Я могу пред-ставить себе, как его написать, могу написать его, не рискуя впасть в тавтологию. Читал я его в двенадцать или тринадцать лет, и, вероятно, целиком. Впо-следствии я внимательно перечитывал отдельные главы, те, к которым по-ка не буду подступаться. Изучал я также интермедии, комедии, `Галатею`, `Назидательные новеллы`, бесспорно злосчастные `Странствия Персилеса и Сехизмунды` и `Путешествие на Парнас`... Общее мое впечат-ление от `Дон Кихота`, упрощенное забывчивостью и равнодушием, можно вполне при-равнять к смутному предварительному образу еще не написанной книги. Приняв как предпосылку этот образ (существование которого в моем уме никто по совести не может отрицать), остается при-знать, что моя задача гораздо труднее, чем задача Сервантеса. Мой покла-дистый предшественник не уклонялся от помощи случая: он сочинял свое бессмертное произведение немного a la diable , увлеченный инерцией язы-ка и своей фантазии. Мною же руководит таинственный долг воспроиз-вести буквально его спонтанно созданный роман. Моя игра в одиночку будет подчинена двум полярно противоположным правилам. Первое разрешает мне пробовать любые варианты формального или психологи-ческого свойства; второе требует жертвовать ими ради `оригинального` текста и обосновать непреложными доводами их уничтожение... К этим искусственным путам надо прибавить еще одно родственное им ограниче-ние. Сочинить `Дон Кихота` в начале семнадцатого века было предприя-тием разумным, необходимым, быть может, фатальным; в начале двад-цатого века оно почти неосуществимо. Не напрасно ведь прошли триста лет, заполненных сложнейшими событиями. Среди них - чтобы назвать хоть одно - самим `Дон Кихотом`.
Несмотря на эти три препятствия, фрагментарный `Дон Кихот` Менара - произ-ведение более тонкое, чем у Сервантеса. Сервантес по-просту противопоставляет рыцар-ским вымыслам убогую провинциальную реальность своей страны; Менар избирает в ка-честве `реальности` стра-ну Кармен в век Лепанто и Лопе. Сколько всяких испанских штучек под-сказал бы подобный выбор Морису Барресу или доктору Родригесу Ларрете! Менар - что совершенно естественно - их избегает. В его произве-дении нет ни цыганщи-ны, ни конкистадоров, ни мистиков, ни Филиппа Второго, ни аутодафе. Местным колори-том он пренебрегает или запрещает его себе. Это пренебрежение указывает историческо-му роману новый путь. Это пренебрежение - безапелляционный приговор `Салам-бо`.
Не меньше поражают отдельные главы. Рассмотрим, например, главу XXXVIII первой части, `где приводится любопытная речь Дон Кихота о военном поприще и учено-сти`. Известно, что Дон Кихот (как Кеведо в аналогичном и более позднем пассаже из `Часа воздаяния`) решает дело в пользу военного поприща, а не учености. Сервантес - старый воин, его приговор понятен. Но чтобы Дон Кихот у Пьера Менара - современни-ка `La trahison des clerks` и Бертрана Рассела - снова вдавался в эти ту-манные софистиче-ские рассуждения! Мадам Башелье усмотрела в них ра-зительное и очень типичное подчи-нение автора психологии героя; другие (отнюдь не проницательные!) - просто `копию` `Дон Кихота`; баронесса де Бакур - влияние Ницше. К этому третьему толкованию (на мой взгляд, неопровержимому) сам не знаю, решусь ли прибавить четвертое, вполне со-гласующееся с почти божественной скромностью Пьера Менара - его грустной или иро-нической манерой пропагандировать идеи, являющиеся точной противоположностью тех, которых придерживался он сам. (На-помним еще раз о его диатрибе против Поля Валери на страницах эфе-мерного сюрреалистического журнальчика Жака Ребуля.) Текст Серван-теса и текст Менара в словесном плане идентичны, однако второй беско-нечно более богат по содержанию. (Более двусмыслен, скажут его хулители; но ведь двусмысленность - это богатство.)
Сравнивать `Дон Кихота` Менара и `Дон Кихота` Сервантеса - это подлинное от-кровение! Сервантес, к примеру, писал (`Дон Кихот`, часть первая, глава девятая):
`...истина - мать, которой история, соперница времени, сокровищница деяний, сви-детельница прошлого, пример и поучение настоящему, предо-стережение будущему`.
Написанный в семнадцатом веке, написанный `талантом-самоучкой` Сервантесом, этот перечень - чисто риторическое восхваление истории. Менар же пишет:
`...истина - мать, которой история, соперница времени, сокровищница деяний, свидетельница прошлого, пример и поучение настоящему, предо-стережение будущему`.
История - `мать` истины; поразительная мысль! Менар, современник Уильяма Джеймса, определяет историю не как исследование реальности, а как ее источник. Исто-рическая истина для него не то, что произошло, она то, что, как мы полагаем, произошло.
Заключительные слова - `пример и поучение настоящему, предостере-жение буду-щему` - нагло прагматичны.
Столь же ярок контраст стилей. Архаизирующий стиль Менара - иностранца как-никак - грешит некоторой аффектацией. Этого нет у его предшественника, свободно вла-деющего общепринятым испанским язы-ком своей эпохи.
Нет такого интеллектуального упражнения, которое в итоге не принес-ло бы поль-зы. Любое философское учение - это сперва некое правдо-подобное описание вселенной; проходят годы, и вот, оно всего лишь глава, - если не абзац или не одно имя - в истории философии. В литера-туре подобное устаревание еще более явно. `Дон Кихот`, говорил мне Ме-нар, был прежде всего занимательной книгой; ныне он - предлог для па-триотических тостов, для высокомерия грамматиков, для неприлично роскошных изда-ний. Слава - это непонимание, а может, и того хуже.
В этих нигилистических выпадах нет ничего нового - удивительно ре-шение, к ко-торому они привели Пьера Менара. Он вознамерился стать выше тщеславия, подстере-гающего человека во всех его трудах, он затеял дело сложнейшее и заведомо пустое. Всю свою добросовестность и часы бдения он посвятил тому, чтобы повторить на чужом языке уже суще-ствующую книгу. Черновикам не было счета, он упорно правил и рвал в клочки тысячи исписанных страниц . Он никому не позволял взглянуть на них и позаботился, чтобы они его не пережили. Я пытался их восстано-вить, но безуспешно.
И вот я размышляю над тем, что `окончательного` `Дон Кихота` надо было бы рас-сматривать как своего рода палимпсест, в котором должны сквозить контуры - еле за-метные, но поддающиеся расшифров-ке - `более раннего` почерка нашего друга. К сожа-лению, лишь некий второй Пьер Менар, проделав в обратном порядке работу своего предше-ственника, сумел бы откопать и воскресить эту Трою...
`Думать, анализировать, изобретать (писал он мне еще) - это вовсе не аномалия, это нормальное дыхание разума. Прославлять случайный плод подобных его функций, копить древние и чужие мысли, вспоминать с недоверчивым изумлением то, что думал doctor universalis, - означает признаваться в нашем слабосилии или в нашем невежестве. Всякий чело-век должен быть способен вместить все идеи, и полагаю, что в будущем он таким бу-дет`.
Менар (возможно, сам того не желая) обогатил кропотливое и прими-тивное искус-ство чтения техническим приемом нарочитого анахронизма и ложных атрибуций. Прием этот имеет безграничное применение - он соблазняет нас читать `Одиссею` как произве-дение более позднее, чем `Энеида`, и книгу `Le jardin du Centaure` мадам Анри Башелье, как если бы ее написала мадам Анри Башелье. Этот прием населяет приключениями са-мые мирные книги. Приписать Луи Фердинанду Селину или Джеймсу Джойсу `О подра-жании Христу - разве это не внесло бы заметную но-визну в эти тонкие духовные настав-ления?
Примечания
`Ла Конк` (`Раковина`) - малотиражный журнал французской литературной элиты, изда-вавшийся писателем Пьером Луисом; здесь были напечатаны некоторые ранние стихи Поля Валери.
Рене Декарт (1596-1650) - французский философ и математик, основоположник рациона-листической философии Нового времени.
Джон Уилкинс (1614-1672) - английский священник, теолог и философ; Декарт, Лейбниц и Уилкинс сближены здесь как мыслители, увлеченные проблематикой универсального философского языка: Декарт обсуждает ее в письме от 20 ноября 1629г. французскому философу, своему обычному корреспонденту Маржу Мерсенну (1588-1648), Уилкинс - в своей книге 1668 г., Лейбниц - в `Универсальной символике` (см. ниже) и `Новых он опы-тах о человеческом разумении` (1704), где обнаруживает интерес к идеям Уилкинса Даль-гарно.
`Универсальная символика` - так иногда называют диссертацию Лейбница `О комби-наторном искусстве` (1666) по центральному для нее понятию `yниверсальной символи-ки`, подразумевающему систему всеобщих символов для чения понятий; в развитии этой идеи Лейбниц следовал за разработками Р. Луллия, Николая Кузанского, Дж. Бруно и др.
`Великое искусство` (опубл. в 1480г.) - трактат каталонского поэта, философа и богослова Раймунда Луллия (ок. 1235-1315), предлагающий набор универсальных символов для ко-дировки логических операций.
Руй Лопес де Сегура - испанский теоретик шахматной игры середины XVI в.; его `Книга свободного изобретения...` опубликована в 1561 г.
Джордж Буль (1815-1864) - английский математик и логик.
Луи де Рувруа Сен-Симон (1675-1755) - французский политический автор `Мемуаров` (опубл. в 1829-1831 гг.), отличающихся новаторской для своего времени естественностью стиля и мастерством индивидуальных характеристик.
Люк Дюртен (1881 -1959) - французский писатель и публицист.
...задача об Ахиллесе и черепахе... - апория древнегреческого философа V в. до н.э. Зенона Элейского, парадоксальным образом доказывающая неспособность быстроногого Ахилла догнать черепаху; Борхес посвятил трансформациям этого положения эссе `Аватары че-репахи` (сб. `Новые расследования`, ранее - в виде двух эссе - в кн. `Дискуссия`) и не раз обращался к нему в своей лирике и прозе.
Поль-Жан Туле (1867-1920) - французский поэт, при жизни известный романами-фельетонами, чьи лучшие книги (сб. стихов `Контррифмы` и др.) были изданы лишь по-смертно.
`Морское кладбище` - знаменитое стихотворение французского поэта и эссеис-та Поля Ва-лери (1871-1945), вошедшее в его книгу `Чары` (1922) ; Борхес посвя-тил ему эссе `Валери как символ`.
Габриэле Д`Аннунцио (1863-1948) - итальянский поэт, прозаик и публицист.
`Введение в благочестивую жизнь` (1608) - трактат французского богослова и деятеля церкви Франциска Сальского (1567-1622); в переводе Франсиско Кеведо был опубликован в 1634 г.
Новалис (псевд. Фридриха фон Гарденберга, 1772-1801) - немецкий поэт и прозаик-романтик; его 2005 фрагмент гласит: `Я могу быть действительно убежден, что понял ав-тора, лишь если я в силах полностью отождествиться с ним в любом движении духа, лишь если я в состоянии, не искажая его своеобычности, перевести и преобразить его на сто разных ладов`.
...блестящую мысль Доде... - французский писатель Альфонс Доде (1840-1897) формули-рует свой замысел - объединить в одном герое Дон Кихота и Санчо Пансу - в VI гл. рома-на `Необычайные приключения Тартарена из Тараскона`.
`речные нимфы...` - `Дон Кихот`, ч. I, гл. 26.
`Where a malignant and a turbaned Turk` - слова Отелло из одноименной драмы Шекспира (V,2).
Эдгар Аллан По (1809-1849) - американский поэт, прозаик и эссеист.
Шарль Бодлер (1821-1867) - французский поэт, литературный и художествен-ный критик, переводил новеллистику Э. По.
Стефан Малларме (1842-1898) - французский поэт, пришедший от поэтики Бодлера к идее самодостаточного поэтического слова, выражающего всю полноту бытия; этот прин-цип оказался созвучен поискам Поля Валери.
Эдмон Тэст - герой ряда новелл П. Валери, существо, полностью подчинившее возможно-сти разума своей творческой воле.
Ah! Bear in mind this garden was enchanted - строка из стихотворения Э. По `К Елене` (1848).
`Пьяный корабль` (1871) - знаменитое стихотворное `видение` французско-го поэта Артю-ра Рембо (1854-1891).
`Старый моряк` (1797-1798) - стихотворение английского поэта-романтика и эссеиста Сэмюэла Тейлора Колриджа (1772-1834).
Роман-пастораль `Галатея` (1585), сборник `Назидательные новеллы` (1613), любовно-приключенческий роман `Странствия Персилеса и Сехизмунды` (опубл. в 1617 г.), поэма `Путешествие на Парнас` (1614) - произведения Сервантеса.
Лепанто - Имеется в виду морской бой 1571 г. при Лепанто, где испано-вене-цианский флот разбил турецкую эскадру; в ходе сражения был ранен Мигель де Сервантес.
Морис Баррес (1862-1933) - французский писатель, не раз обращавшийся к испанской те-матике (`Тайна Толедо`, `Эль Греко` и др.).
Энрике Родригес Ларрета (1873-1961) - аргентинский писатель, автор истори-ческого ро-мана из жизни Испании XVI в. `Слава дона Рамиро` (1908).
`Саламбо` (1862) - роман Гюстава Флобера, описывающий события в Карфаге-не III в. до н.э. средствами реалистической поэтики XIX в.
`Час воздаяния и разумная Фортуна` (опубл. в 1650 г.) - собрание гротескных сценок Ф. Кеведо.
`Предательство клерков` (1927) - книга французского писателя и публициста Жюльена Бенда (1867-1956), обвиняющая интеллектуалов в духовном отступниче-стве и вовлечен-ности в политическую активность.
Бертран Рассел - В данном контексте имеется в виду его деятельность борца за мир и противника политической агрессии.
Фридрих Ницше (1844-1900) - немецкий философ, выступивший с радикальной критикой европейской гуманистической традиции и буржуазной современности и противопоста-вивший им идеал воинственной и не подлежащей ничьему суду силь-ной личности.
Уильям Джеймс (1842-1910) - американский философ и психолог, основатель прагматиз-ма, сочетавший трактовку истинности как практической эффективности с субъективизмом в истолковании познавательного процесса.
`doctor universalis` - почетный титул, которым была оценена энциклопедичность познаний немецкого теолога, философа и естествоиспытателя Альберта Великого (1206 или 1207-1280); позже так именовали Фому Аквинского и др. средневеко-вых схоластов.
... читать `Одиссею` как произведение более позднее, чем `Энеида`... - Поэма Вергилия `Энеида` написана позднее `Одиссеи` по меньшей мере на шесть столетий.
Луи Фердинанд Селин (1894-1961) - французский писатель.
`О подражании Христу` - трактат, приписываемый германо-нидерландскому деятелю церкви Фоме Кемпийскому (ок. 1380-1471); идея `перетасовки` авторов и их книг обсуж-дается Борхесом не раз (см., например, новеллу `Тлён, Укбар, Orbis Tertius`).
Док. 240719 Опублик.: 18.11.05 Число обращений: 777
