Белоус В.С.:`Сдерживание и концепция применения ядерного оружия первыми `Назад
Белоус В.С.:`Сдерживание и концепция применения ядерного оружия первыми `
Сдерживание и концепция применения ядерного оружия первыми.
С развитием и углублением процесса глобализации, получившей особый размах в последние годы, обострилось внимание мирового сообщества к проблемам международной безопасности и стратегической стабильности. Этому в немалой степени способствовало тревожное развитие событий в ряде регионов мира (Югославия, Афганистан, Ирак), а также выход на мировую арену новой угрозы в лице международного терроризма. Сохраняются определенные разногласия среди ведущих держав мира в отношении концептуальных основ военной политики в новых геостратегических условиях. В годы `холодной` войны на верхнем этаже мировой политики довольно прочно обосновались Соединенные Штаты и Советский Союз, `центральное` противостояние их ядерных сил играло решающую роль в предотвращении широкомасштабного конфликта, подобного прежним мировым войнам.
В ходе холодной войны сложилось примерное равенство двух сторон в области стратегических наступательных вооружений, что закономерно привело к укреплению стратегической стабильности, концепции ядерного сдерживания, в основе которой находится модель взаимного гарантированного уничтожения (ВГУ), которая и в настоящее время не утратила своей актуальности. Конец `холодной` войны, во многом обусловленный внезапным распадом СССР, глубокими изменениями геополитической ситуации в мире, застал аналитиков и военных специалистов буквально врасплох, поставив их перед необходимостью глубокого переосмысления происходящей трансформации всей системы международных отношений, обеспечения безопасности в новых условиях. Процесс глобализации и `перестройка` мироустройства внушает серьезные опасения, что ни монополярная, ни многополярная система в обозримом будущем вряд ли смогут обеспечить столь желанную стабильность в мире. Монополярная - в силу свойственного ей крайнего эгоцентризма государства - полюса, его откровенной ставки на использование военной силы для достижения определенных целей, а многополярная - вследствие сложности взаимодействия зачастую антагонистического конгломерата векторов геополитических и геостратегических интересов, характерных для разных стран. В этих условиях сохраняется и даже неявно усиливается роль ядерной политики, в первую очередь США и России, которые унаследовали от `холодной` войны огромные арсеналы ядерного оружия и устоявшиеся взгляды на его военное применение. Прошедшие полвека дали основания полагать, что наиболее устойчивой системой миропорядка является биполярная система. Неслучайно, весь окружающий нас материальный мир от атома и до макрокосмоса представляет собой господство биполярных систем. Следует полагать, что в обозримом будущем будет идти скрытое, а порой и прямое противоборство государств в рамках соперничающих систем, что будет оказывать существенное влияние на их внешнюю, в том числе и военную, политику.
Концепция сдерживания
Несмотря на окончание `холодной`войны, по-прежнему Россия и США не могут отказаться от глубоко укоренившихся на протяжении полувека взглядов на роль и значение ядерного оружия не только во взаимоотношениях двух стран, но и во всей системе международных отношений. Однако в последние годы стали заметны позитивные изменения в этой сфере на политическом уровне, начало которым было положено Кэмп-Дэвидской встречей лидеров России и США в 1992г. Уже тогда они провозгласили отказ от рассмотрения друг друга в качестве потенциальных противников, заявили об установлении дружбы и партнерства; о принятии мер по осуществлению сокращений ядерных арсеналов, воспрещению распространения ОМУ и новейших военных технологий, о борьбе с терроризмом и наркомафией, об активном содействии свободной торговле и экономическому сотрудничеству; стремлении к объединению государств на основе партнерства против общих опасностей, угрожающих миру. (Красная звезда, 1992, 4 февраля). Правда, до претворения в жизнь этих благих намерений оставалась `дистанция огромного размера`.
Многолетний опыт противостояния НАТО и ОВД показал, что при отсутствии системы коллективной безопасности на устойчивость военно-стратегической стабильности оказывают негативное воздействие как высокий уровень военного противостояния, так и чрезмерно низкий, который может сложиться в результате проводимых сокращений вооруженных сил сторон. Это означает, что объективно существует некоторый оптимальный уровень оборонной достаточности, обеспечивающий требуемый запас устойчивости системы. в условиях мучительных поисков путей перехода к новой системе мироустройства особенно актуальным становится обеспечение способности государств к нанесению агрессору неприемлемого ущерба в ответных действиях. Аналогично, в области обычных вооружений мировое сообщество должно обладать реальными возможностями по разгрому вероятного агрессора в любых условиях развязывания им войны.(Лузянин В. Стратегическая стабильность и многополярная модель сдерживания. Военная мысль, 1992, н. 8-9, с. 8).
Прошло более десяти лет со времени провозглашения Кэмп-Дэвидской
Декларации о переходе двух стран к дружбе и партнерству 1992 г., но наиболее ощутимые изменения в отношениях России и США заметны на политическом уровне, что впоследствии подтверждалось декларативными заявлениями лидеров двух стран, сопровождающимися многочисленными заклинаниями о наступлении нового этапа в отношениях двух держав. Однако груз накопившихся проблем и противоречий между ними в различных областях оказался настолько велик, что для установления подлинного (не на словах, а на деле) партнерства потребуется приложить еще немало усилий и времени, подтверждая справедливость и истины: `нельзя лечь спать противниками, а утром проснуться союзниками`. При этом, парадокс сложившейся ситуации состоит в том, что несмотря на многочисленные миролюбивые заверения, стратегические ядерные вооружения России и США по-прежнему нацелены друг на друга. Более того, по мнению политолога Алексея Арбатова, весь ход ядерной политики супердержав, проводимый ими в последние годы, свидетельствует о том, что обе страны, предпринимая значительные усилия по выполнению ст. 6 ДНЯО, в практическом плане по существу не рассматривают идею полного ядерного разоружения, как непременное условие межднародной безопасности в обозримом будущем. (Арбатов А. Ядерное сдерживание и распространение: диалектика `оружия судного дня`. М. ИМЭМО РАН, 2004).
Это означает, что ядерное оружие проявляет себя как важнейший фактор мировой политики вследствие присущих ему значительных достоинств, которыми не обладают никакие другие виды оружия и с которыми его обладатели не хотят расставаться. Это, в частности, нашло отражение в последних документах двух стран в военной области. В военной доктрине РФ, утвержденной Президентом страны (Указ No 706 от 21.04.2000 г.) констатируется: `Ядерное оружие, которыми оснащены Вооруженные Силы Российской Федерации, рассматриваются Российской Федерацией как фактор сдерживания агрессии, обеспечения безопасности Российской Федерации и ее союзников, поддержания международной стабильности и мира`. (НВО, 2000, No 15). При этом главным общим предназначением как стратегического, так и тактического ядерного оружия, является сдерживание агрессии в глобальном и региональном масштабе. В то же время, между этими видами оружия существуют определенные различия. Они особенно отчетливо проявляются в том случае, если сдерживание оказалось неэффективным: для СЯС главной задачей становится нанесение ответных ударов `возмездия` и деэскалация военных действий, а для тактического оружия - отражение широкомасштабной агрессии обычных вооруженных сил.
Сдерживание базируется на постулате, гласящем о том, что в случае нанесения противником первого удара, обороняющаяся сторона должна быть способна нанести в условиях глубокого ответного удара неприемлемые для него потери: `кто стреляет первым, тот умирает вторым`. В последние годы нередко звучат настойчивые призывы отказаться от концепции сдерживания и перейти к другим формам взаимодействия двух супердержав, `адэкватным` современной геополитической ситуации, однако все эти призывы пока еще не увенчались успехом. Основной причиной всех этих неудач является наличие огромных арсеналов ядерного оружия, их большая инерционность, а также сложившаяся на их основе система безопасности. Сдерживание не является плодом умозрительных рассуждений военных теоретиков, а является производной от геополитической ситуации, в которой взаимодействуют геостратегические интересы двух стран, от всего комплекса политических, экономических и военных факторов. При этом отсутствует уверенность в том, что безъядерный мир будет более безопасным, чем ныне. Для решения проблем национальной безопасности следует исходить не только (может быть даже не столько) с позиции сегодняшнего дня, сколько учитывая возможное развитие геополитической ситуации в мире, по крайней мере на 10-15 лет вперед. Все это означает, что в условиях концепции сдерживания эвентуальный противник должен быть твердо убежден, что в случае его агрессии в любых условиях развязывания конфликта он понесет неприемлемый ущерб.
Определенное негативное влияние на состояние примерного ядерного паритета России и США и, следовательно, на поддержание стратегической стабильности, оказало осложнившееся в 1990 гг. экономическое положение России, а также раздуваемые некоторыми СМИ преувеличенные слухи о предстоящем скором выходе из строя различных видов стратегических носителей ядерных боезарядов. Действительно, будет проводиться замена устаревших вооружений, у значительной части оружия после доработок продлят гарантийные сроки эксплуатации. Эти широко муссируемые сведения о бедственном положении российских СЯС в значительной степени осложняли позиции России на переговорах с США о сокращении СНВ. Оценивая складывающуюся ситуацию, американская сторона не проявляла особой заинтересованности в достижении новых договоренностей в отношении сокращений СНВ, не без оснований полагая, что в таких условиях на переговорах речь идет лишь об односторонних сокращениях американских вооружений.
Несмотря на значительные сложности в ходе переговоров, в мае 2002 года в Москве был подписан Договор о сокращении стратегических наступательных потенциалов (СНП), в соответствии с которым Россия и США формируют состав и структуру своих СЯС в соответствии со своими планами и экономическими возможностями, с расчетом иметь к 2012 г. в боевом составе не более 1700-2200 оперативно-развернутых боезарядов. Основным его недостатком является отсутствие системы контроля за его выполнением, а также возможность создания значительного `возвратного потенциала`, в размерах которого США будут иметь многократное превосходство над Россией (4000 единиц у США против 550 у России). Весьма благоприятным моментом для России является возможность сохранения в боевом составе СЯС многозарядных ракет наземного базирования, полной ликвидации которых американская сторона настойчиво добивалась в ходе всех предыдущих переговоров.
По данным `Ежегодника СИПРИ - 2003` в начале 2003 г. в составе СЯС России находились 4852 боезаряда, в том числе 680 МБР (2916 боезарядов), 14 подводных ракетоносцев (232 ПУ со 1072 боезарядами), 79 тяжелых бомбардировщиков (864 крылатые ракеты) (СИПРИ-2003, с 737). К потенциалу сдерживания (силы ответного удара) относят 342 мобильные ПУ наземного базирования `Тополь`, а также часть подводных ракетоносцев, которые в случае обострения обстановки смогут скрытно выйти в районы боевого патрулирования. В мирное время в море постоянно находится 1-2 субмарины. Приведенные цифры показывают, что в составе СЯС группировка МБР в настоящее время в обозримом будущем является наиболее значительным компонентом потенциала сдерживания. К началу 2003 г. в составе стратегических сил США находились 500 МБР `Минитмен` (1200 боезарядов) и 40 МХ `Пискипер` (400 единиц), 360 БРПЛ `Трайдент` (2680), 93 тяжелых бомбардировщика В-52 и 21 В-2 (1660). В общей сложности на стратегических носителях в полной боевой готовности находятся 5950 боезарядов (СИПРИ-2003, с. 733). Не вызывает сомнений тот факт, что нынешние ядерные арсеналы России и США обладают чрезмерной избыточностью и понимание этого открывает путь для дальнейших сокращений ядерного оружия.
По оценке специалистов поддержание баланса стратегических наступательных вооружений в последние годы заключался в примерном равенстве не только количества боезарядов, но и боевых возможностей ядеоных сил сторон по контрсиловому потенциалу, но способности вывода боевых средств из под удара (по эффективности ответно-встречных действий), по количеству доставляемых к целям боезарядов в условиях глубокого ответного удара (по потенциалу сдерживания) (Дворкин В. Ядерное сдерживание и Договор СНВ-2. НВО, 1997, No3). В то же время, по мере дальнейших сокращений СНВ ядерные страны приблизятся к рубежу, когда необходимым и достаточным условием стабильности явится равенство потенциалов ответного удара. Это, по существу, может рассматриваться как сдерживание на `минимальном` уровне, что является одной из наиболее значимых промежуточных целей на пути полного ядерного разоружения.
О долгосрочных планах США в отношении ядерного оружия свидетельствует содержание `Обзора ядерной политики`, ставшего достоянием гласности в начале 2002 г. специалисты отмечают, что наряду с планами разработки широкомасштабной ПРО, созданием солидного арсенала высокоточного оружия, с прогнозами сокращения ядерного оружия, в нем не содержится никаких рекомендаций по каким-либо серьезным изменениям ядерной политики. Вопреки многолетней истории ядерного сдерживания администрация США полагает, что в настоящее время возрастает угроза ядерного конфликта, одной из причин которой является то, что `сдерживание стало анахронизмом времен холодной войны, который малоэффективен в современных условиях и против современных угроз`. Это означает, что практически нет ни одной ситуации, в которой США не смогли бы использовать ядерное оружие. Выводы, содержащиеся в `Обзоре` свидетельствуют о том, что `стратегическим силам США будет отведена более существенная роль в обеспечении безопасности страны, что повышается значимость ядерного фактора в мире, замедляется процесс контроля над ядерными вооружениями и уничтожения этих вооружений, а также снижаются усилия по укреплению режима нераспространения`. (Волфстал Дж. Ядерная политика США и будущее контроля над вооружениями. Ядерный контроль, 2003, No1, с. 139)
Пожалуй единственным положительным моментом `Обзора` является то, что Россия (на декларативном уровне) отныне не рассматривается в качестве страны, представляющей угрозу национальной безопасности США. В качестве главного вывода указывается на то, что `американским стратегическим ядерным силам будет отведена более значимая роль в обеспечении безопасности страны, что повышается значение ядерного фактора в мире, замедляется процесс контроля над ядерными вооружениями и их уничтожения, а также снижаются усилия по укреплению режима нераспространения` (Волфстал Дж. Ядерная политика США и будущее контроля над вооружениями. Ядерный контроль, 2003, No3, с. 138). Об этом же свидетельствуют и планы дальнейшего развития СЯС, в соответствие с которыми США к 2012 г. будут иметь на вооружении 14 ПЛАРБ с ракетами `Трайдент`, 500 МБР `Минитмен-3`, 76 бомбардировщиков В-52Н и 21 ТБ В-2. Предусмотрена широкая модернизация существующих СНВ и создание нового поколения вооружений: МБР - к 2020 г, БРПЛ - к 2030 г., ТБ- к 2040 г.
В концепции ядерного сдерживания, особенно в региональном масштабе, хотя открыто об этом не говорится, значительная роль отводится нестратегическому (тактическому) ядерному оружию. В соответствии с односторонними обязательствами США и СССР 1991-1992 гг. обе страны провели значительные сокращения ТЯО, которые составляли в ту пору 10-12 тыс. и 15-18 тыс. единиц соответственно. В результате проведенных сокращений к началу 2003 г. на вооружении армии США осталось 1120 тактических боезарядов, а у России-3380. При этом следует учитывать, что часть тактического ядерного арсенала США размещается на территории Европы, способного выполнять по отношению к России функцию сдерживания (Ежегодник СИПРИ-2003, с. 731). Оставление 120 тактических боезарядов на 12 авиабаз в шести странах НАТО, несмотря на их немногочисленность, создает условия, необходимые для сохранения там ядерной инфраструктуры, сертификации самолетов-носителей ЯО, проведение соответствующей подготовки летного состава для выполнения боевых задач.
При этом необходимо учитывать, что в соответствии с Уставом НАТО в случае войны американское ТЯО в Европе практически переходит в руки союзников США, что сразу же повышает возможность его боевого использования. Принцип ядерного перераспределения был довольно откровенно сформулирован одним из членов Совета по национальной безопасности США в меморандуме, на ту пору (1964 г.) являвшимся секретным: `... неядерные партнеры НАТО во время войны в действительности становятся ядерными державами`. На практике это означает, что когда самолет с ядерными боеголовками выруливает на взлетную полосу, готовясь к взлету, США, как ядерная держава, передает контроль над своим ядерным оружием безъядерным государствам. (Нассау О. Перераспределение ядерного оружия в НАТО: законно ли это? Энергетика и безопасность. 2001 г., No17, с. 3).
При этом весьма характерным является высказывание представителей ВПК об условности деления ЯО на тактическое и стратегическое. Директор Сандийской национальной лаборатории Пол Робинсон полагает, что это вполне обосновано, поскольку `любое применение ядерного оружия является и всегда будет являться стратегическим` (Дьяков А. И др. Нестратегическое ядерное оружие. М. МФТИ, 2004, с. 30).
Наличие у двух сторон огромных ядерных арсеналов приводило к тому, что проведенные исследования многочисленных моделей ядерного конфликта, как правило, завершались тривиальным результатом - в нем не было победителей, что подтверждало высокую действенность концепции сдерживания. Несмотря на многочисленные попытки политологов найти выход из создавшейся ситуации взаимного ядерного сдерживания, они не привели, да и не могли привести к ее существенной модернизации, хотя в теоретическом плане развернувшиеся дискуссии по этой проблеме помогали лучше понимать ее сложность и возможные пути решения в будущем. Отменить одноразовым актом концепцию сдерживания не представляется возможным. Нет сомнений в том, что процесс ее трансформации, вплоть до `отмирания`, будет длительным, довольно сложным и противоречивым, определяемый прежде всего состоянием взаимоотношений между Россией и США в политической, экономической и военной областях. Уровень сдерживания является своего рода интегрированным показателем состояния отношений между двумя странами.
В то же время США предпринимают настойчивые попытки обеспечить себе особое положение в мире, прочно занять лидирующее положение в системе международной безопасности, обеспечить подавляющее военное превосходство над любым потенциальным противником, который в будущем может бросить вызов Америке. Одним из проявлений подобного эгоцентризма является выход США из Договора по ПРО 1972 г. и начало развертывания системы противоракетной обороны. В ближайшее время эта система будет иметь довольно скромные боевые возможности по перехвату ракет и поэтому не окажет сколь-нибудь заметного воздействия на соотношение сил сторон (России и США), на состояние стратегической стабильности. Однако по мере наращивания боевых возможностей системы ПРО ее влияние на соотношение сил будет все заметнее, изменяя его в пользу США. Многочисленные заверения американских официальных лиц о том, что эта ПРО не будет направлена против России, а лишь против `стран-изгоев`, вряд ли могут послужить серьезной гарантией этого. По этому поводу уместно вспомнить предупреждение Отто фон Бисмарка, который оценивая потенциальных противников, указывал: `Меня не интересуют их намерения. Меня интересуют их возможности`. С этих позиций Россия не может оставить без внимания подобные недружественные действия Вашингтона, уже в настоящее время отслеживая планы развития американской ПРО и предпринимая НИОКР по их нейтрализации.
Эволюция неприемлемого ущерба
При рассмотрении проблем стратегической стабильности и модели взаимного гарантированного уничтожения непременно присутствует критерий `неприемлемого ущерба`, рассматриваемый каждой стороной в качестве гарантии предотвращения агрессии. В свою очередь, величина этого ущерба, наносимого эвентуальному противнику, предъявляет требования к составу и структуре ядерных сил, которые в случае военного конфликта должны обеспечить достижение поставленной цели. В общем виде под неприемлемым ущербом подразумевают такой масштаб ожидаемых потерь той или иной страной, которые делают для нее страну нерациональной. Дискуссии о размерах неприемлемого ущерба ведутся почти с тех пор как возникло ядерное противостояние США -СССР и, пожалуй, главным результатом многолетних исследований и обсуждений явилось признание того факта, что его масштабы являются исторической категорией и однозначного ответа на поставленный вопрос получить просто невозможно. Это объясняется прежде всего тем, что его параметры зависят от множества факторов. Помимо таких факторов как географические размеры страны, структура экономического потенциала, численность населения, количество стратегических объектов, наличие группировок вооруженных сил и т. п. , необходим учет таких особенностей государства, которые не поддаются формализации: политичеких, исторических, национальных, культурных, этнических, социально-психологических и ряда других особенностей того или иного государства (Дворкин В. Ядерное сдерживание и Договор СНВ-2. НВО, 1997, No3).
В период пика `холодной` войны наиболее `ходовой` была величина неприемлемого ущерба, сформулированная в начале 1960 гг. Робертом Макнамарой: потери 25-30% населения страны и порядка 70% ее экономического потенциала. Для достижения этой цели считалось необходимым доставить на территорию СССР около 500 ядерных боеголовок мегатонного класса. По существу, это означало, что при выполнении этого условия, государство подвергшееся агрессии переставало существовать, а уцелевшее немногочисленное население отбрасывалось в каменный век. Примерно такой же подход в ту пору был характерен и при планировании ударов со стороны СССР по территории США. Критерием Макнамары руководствовался Вашингтон при определении количественного состава и боевых возможностей СНВ, которые должны были обеспечить его достижение в любых условиях развязывания военного конфликта. Ближайшие помощники Макнамары - А. Энтовен и У Смит высказывались по этому поводу весьма определенно: `Сдерживание было переведено в гарантированное уничтожение, а гарантированное уничтожение - в количественные показатели достаточности... Главной причиной, почему мы остановились на 1000 ракет `Минитмен`, 41 подводной лодке `Поларис` и примерно около 500 бомбардировщиков было то, что эффект от дальнейшего увеличения их числа был бы меньшим, чем связанные с этим затраты`. Иными словами, они полагали, что с точки зрения критерия Макнамары, такой состав стратегических сил имел оптимальный показатель по критерию `стоимость-эффективность` (Современные внешнеполитические концепции США, М. Наука, 1979, с. 64).
В последние годы все большее число аналитиков и военных специалистов приходят к выводу о чрезмерной избыточности критерия неприемлемого ущерба, ряд из них выдвигает концепцию `минимального ядерного сдерживания`, которая должна определять такие размеры ядерного потенциала, который будет обеспечивать осуществление только карательных военных действий (`возмездие`), но не обладать способностью вести войну. Это, по существу, реанимирует возрождение контрценностной концепции при нанесении ответного удара по противнику, поскольку выполнение именно такого удара малыми силами в наибольшей степени отвечает задачам сдерживания, несмотря на сопутствующую ему жестокость и аморальность. При этом следует иметь в виду, что в данном случае речь идет именно об ответном ударе. По мнению некоторых специалистов, дальнейшие сокращения СЯС будут неразрывно связаны с переходом ядерных стран на противоценностную концепцию оперативно-стратегического планирования. Это означает, что в случае нанесения противником первого удара последуют ответные ядерные удары по его наиболее чувствительной сфере - крупным городам и промышленным центрам. По мере дальнейших сокращений СЯС противоценностная концепция, хотим мы того или нет, будет становиться все более актуальной и именно она будет определять в свое время пределы сокращений СНВ. Без перехода к противоценностной концепции будет невозможно проводить в дальнейшем радикальные сокращения СНВ до уровня сотен, а тем более десятков ядерных боезарядов. В случае официального признания страной противоценностной концепции и создания соответствующей структуры СЯС это может рассматриваться как свидетельство отсутствия у нее агрессивных замыслов (Белоус В. Ядерное сдерживание и Договор СНВ-3. НВО, 1997, No15).
С течением времени и сам основоположник концепции сдерживания и автор критерия неприемлемого ущерба - Роберт Макнамара, стал пересматривать свои оценки, считая их весьма избыточными. В этом отношении весьма показательным является случай, имевший место в 1998 г. в Москве во время 5-й Пагуошской научно-технической конференции по проблемам ядерного разоружения. После выступления автора этой статьи в перерыве последовало предложение Макнамары, который возглавлял американскую делегацию, обсудить со мной некоторые затронутые вопросы, в частности, о размерах неприемлемого ущерба и перспективах разоружения. Отвечая на поставленный вопрос, я сказал, что понимание чрезмерной избыточности критерия неприемлемого ущерба, получившего в свое время имя моего визави, является одним из серьезных стимулов инициирования процесса разоружения и в настоящее время я бы предложил уменьшить этот критерий хотя бы в двадцать раз. Отвечая на вопрос о том, откуда взята такая цифра, я ответил примерно так: `Известно, что в США имеется около 25 городов с населением около миллиона человек и более. Я твердо убежден в том, что США никогда не решаться нанести первый удар по России, если будут знать, что над этими городами гарантированно взорвутся не 500, а всего лишь 25 ядерных боеголовок`. на э`о Макнамара ответил, что США для достижения победы не готовы пожертвовать даже одним городом. В его словах было столько убежденности, что можно было ему поверить. Однако для того, чтобы нанести такой контрценностный в условиях глубоких ответных действий, необходимо учесть возможные потери СНВ в ходе первого удара противника, выход из строя значительной части системы боевого управления, в результате чего приказ на пуск не дойдет до значительной части выживших средств СНВ, а также потери боезарядов при преодолении перспективной системы ПРО. США ориентировочные расчеты показывают, что для гарантированной доставки на территорию противника 25 боезарядов, на СНВ России необходимо иметь на носителях примерно 1500 -1600 боеголовок. Полагаю, что доставка к целям всего около 2% боезарядов от общего их числа на носителях, является вполне реальной задачей даже в самых тяжелых условиях глубокого ответного удара.
В военной доктрине России появился новый термин: указывается о необходимости (в случае военного конфликта) обеспечить нанесение противнику `заданного ущерба`. В связи с этим поднимается вопрос о том, что такое заданный ущерб? Какого его соотношение с неприемлемым ущербом? Отвечая на них, следует заметить, что введение этого понятия увеличивает гибкость при принятии решений о применении ядерного оружия. Размеры заданного ущерба сугубо индивидуальны и определяются в зависимости от того, кто является противником и какие задачи могут быть поставлены в каждом конкретном случае перед СЯС? Диапазон возможных значений заданного ущерба весьма широк и многообразен, начиная от нанесения демонстративного ядерного удара, свидетельствовавшего о решимости перейти к нанесению массированной ядерной атаки, в случае продолжения агрессии противника. При этом наивысшим значением его являются масштабы `неприемлемого` ущерба, наносимого в ответном ударе по территории обладателя наибольшего ядерного арсенала - Соединенных Штатов. Это и должно соблюдаться при определении состава и боевых характеристик СНВ России, поскольку выполнение этой задачи автоматически обеспечивает достижение всего множества возможных целей - нанесение заданного ущерба во всем возможном диапазоне вариантов ведения войны против любого противника.
Концепция применения ядерного оружия первыми
В отличие от предыдущего документа `Основных положений Военной доктрины 1993 г.` и от ранее декларированных в СССР обязательствах не применять ядерное оружие первыми, особое внимание специалистов привлекло содержащиеся в Доктрине 2000 г. утверждение: `Российская Федерация оставляет за собой право на применение ядерного оружия в ответ на использование против нее и/или ее союзников ядерного и других видов оружия массового уничтожения, а также в ответ на крупномасштабную агрессию в критических для национальной безопасности Российской Федерации ситуациях`. (НВО, 2000, No15). То, что против различных видов ОМУ может быть применено ядерное оружие, не вызвало особой сенсации, поскольку каждый вид такого оружия способен нанести войскам и мирному населению противника огромные потери и его использование запрещено международными соглашениями. Принципиально новым положением Доктрины явилось указание о возможности использования ядерного оружия первыми в условиях широкомасштабной агрессии противника с использованием обычных вооружений.
При этом обращает на себя внимание, что в Доктрине отсутствует разделение ядерного оружия на стратегическое и тактическое. Такой подход не случаен, он обусловлен тем, что граница между ними весьма условна и сточки зрения боевого использования у них много общего, хотя и имеются определенные различия. Это обеспечивает определенную гибкость при его применении, предоставляя высшему Командованию страны право выбора того или иного вида оружия, в зависимости от складывающейся обстановки. К сожалению, некоторые исследователи не уловили разницу в подходах к выбору оружия при отражении широкомасштабной агрессии, особенно с использованием обычных вооружений, и по-прежнему, по установившимся канонам, подходят к решению возможных боевых задач с, позиций применения преимущественно стратегического ядерного оружия, для которого довольно глубоко разработано оперативно-стратегическое планирование, в то время как внимание подобного рода в отношении ТЯО гораздо скромнее.
Таким образом, в отличие от прежних военно-доктринальных положений, в новой Военной Доктрине РФ прямо провозглашается возможность использования ядерного оружия первыми, особенно в условиях широкомасштабной агрессии против России, когда это несет прямую угрозу для существования государства. Это определяется, прежде всего, глубокими изменениями геостратегической ситуации, особенно чувствительными для безопасности России и ее национальных интересов. Подобная агрессия может быть предпринята с широким использованием группировок сухопутных войск, фронтовой авиации, военно-морских сил. Учитывая наличие у России огромной протяженности сухопутных и морских границ, существование мощных войсковых группировок вблизи ее территории, продолжающееся расширение НАТО, вооруженные силы которого превосходят примерно в четыре раза российские, содержание группировки в Европе американского ТЯО, демографическое давление и скрытые территориальные претензии со стороны некоторых государств, а также наличие на территории России огромных запасов сырьевых ресурсов, наряду с их постепенным истощением в традиционных регионах, - все это определяет необходимость предвидеть возможность появления военных угроз. Можно согласиться с утверждениями о том, что вероятность крупномасштабного конфликта против нашей страны в настоящее время действительно невелика, однако нужно иметь в виду чрезвычайно высокую цену, которую придется заплатить в случае его развязывания против неподготовленной к этому России.
Принятие новой военной доктрины выдвигает целый ряд других вопросов, в том числе и определяющие содержание понятия `широкомасштабная агрессия` и условия, при которых целесообразно (быть может даже необходимо) перейти к применению ядерного оружия первыми. Разумеется, это может быть сделано на основе многофакторного анализа складывающейся ситуации, что в общем случае представляет серьезные трудности методологического характера. В центре внимания военного руководства неизбежно встанет вопрос об удержании стратегической инициативы в ходе отражения агрессии со стороны противника. Естественно полагать, что первоначально развернуться боевые действия с использованием обычных средств поражения и в их ходе может стать вопрос о том, при каких условиях необходимо переходить к применению ядерного оружия.
Какими силами и средствами Россия может противостоять подобной агрессии? В условиях ядерного противостояния России и США сдерживание открыто базировалось на угрозе применения СЯС, которые постоянно находились в высокой степени боеготовности. В случае широкомасштабной агрессии против России с использованием обычных вооружений (полагалось на превосходство в них) применение СЯС вряд ли будет возможным. Хотя в `Доктрине` не конкретизируются задачи, которые могут быть поставлены перед ядерными силами в этом случае, однако нет сомнений в том, что именно ТЯО будет выполнять основную задачу по разгрому вторгшегося противника. Поэтому с позиций сдерживания появляется необходимость четко обозначить для себя и эвентуальных противников те пределы развития военно-политической ситуации, выход за которые влечет за собой реальную угрозу применения против них ядерного оружия. Непригодность СЯС к отражению агрессии обычных вооруженных сил объясняется прежде всего тем, что боевые действия, особенно на первой стадии, будут вестись войсками вторжения на территории России или ее союзников. В этом случае нанесение ударов по вторгшемуся противнику стратегическими ядерными вооружениями с боезарядами мощностью в сотни килотонн неминуемо приведет к огромным потерям среди населения районов, подвергшихся нападению, большому экономическому и экологическому ущербу. Следует прямо признать, что в случае подобного развития военной ситуации у России, нет других возможностей отражения агрессии кроме использования в качестве последнего средства тактического ядерного оружия (Белоус В. Тактическое оружие в новых геополитических условиях. Ядерный контроль, 1996, февраль, с. 2-7).
Исследователям известно, что для объективной оценки того или иного явления необходимо определить соответствующий критерий, который позволит дать ответ на поставленный вопрос. В данном случае представляется целесообразным в качестве такого критерия для оценки положения о возможности применения ядерного оружия первыми использовать характер его влияния на основную функцию ЯО - сдерживание. Как будет влиять на эффективность сдерживания потенциального агрессора от нападения открытое заявление о возможности применения против него ядерного оружия в случае развязывания им агрессии против России? Вряд ли есть сомнения в том, что проявленная решимость использовать ядерное оружие для отражения агрессии, в чем как раз должен быть убежден эвентуальный противник, будет усиливать сдерживающую функцию. Из этого следует, что сдерживание должно быть убедительным и подкрепляться реальными мерами, свидетельствующими о готовности ТЯО к боевому применению. В противном случае оно становится блефом и наоборот может спровоцировать агрессию.
Это довольно убедительно подтверждается в аналитическом докладе, подготовленном Советом по внешней и оборонной политике (Москва) и Центром стратегических и международных исследований (Вашингтон): `Любая ядерная держава, подвергшаяся нападению и стоящая перед угрозой полного поражения, может в определенный момент в качестве крайнего средства применить ядерное оружие первой. В любом случае чисто декларативная политика мало что значит или даже вводит в заблуждение. Важна именно подготовка к применению ядерного оружия первыми, отраженная в развертывании оружия, оперативных планах и учениях` (Доклад `О сближении политики России и США в области обороны`. Знамя, 1994, No2, с. 181). Анализ военно-стратегического положения России показывает, что в настоящее время и в обозримом будущем оно гораздо более уязвимо по сравнению с положением США, Англии, Франции, что в свою очередь осложняет процесс конкретизации состава множества факторов, в совокупности определяющих условия перехода к применению ядерного оружия. К таким факторам в военное время относятся: перспективы развития агрессии против России на ее национальной территории и территории ее союзников: потери личного состава, боевой техники и вооружения, нанесение противником ударов по объектам стратегических ядерных сил, наземным, воздушным и космическим объектам системы государственного и военного управления, нанесение ударов по экономическому потенциалу страны, по атомным и гидроэлектростанциям, предприятием ядерной, химической и нефтяной промышленности, и т. п. (Рябошапко В. Условия перехода к возможному применению ядерного оружия. Военная мысль, 1996, No4, с. 13). Претворение в жизнь указанных факторов создает для противника возможность нанесения `неприемлемых потерь`, подрывающих способность России к активному сопротивлению.
Очевидно, что в таких условиях для отражения агрессии, нейтрализации указанных факторов у России нет других действенных средств, кроме ядерного оружия, в большинстве случаев тактического, которое по своим боевым возможностям является главным сдерживающим средством отражения многоплановой агрессии. Это означает, что Генеральный штаб ВС Российской Федерации должен всесторонне оценить факт агрессии, ее характер и масштабы, степень угрозы, перспективы ее наращивания, для чего он должен обладать всеми современными компонентами информационно-разведывательной системы и на основе обработки полученной информации подготовить проект боевого приказа Верховного Главнокомандующего на применение ядерного оружия. По мнению В. Рябошапко, различные варианты ведения боевых действий готовятся еще в мирное время на основе анализа состояния и перспектив развития военно-стратегической ситуации на различных театрах военных действий с учетом возможных показателей ущерба от каждого конкретного фактора и их совокупности. Шкала возможного ущерба по каждому фактору должна быть разработана заранее с учетом возможной динамики, которые должны быть сертифицированы с учетом степени их влияния на состояние безопасности государства. В качестве критерия момента перехода к применению ядерного оружия может быть принята такая конкретная, многофакторная величина понесенного ущерба, которая делает бессмысленным дальнейшее продолжение боевых действий обычными средствами (Рябошапко В. Указ. Соч. с. 14).
О повышении в последнее время внимания военного руководства России к отражению агрессии с использованием для этого тактического ядерного оружия свидетельствуют, в частности, проведенные в июле 2004 г. российско-белорусские командно-штабные учения `Союзная безопасность-2004`. В ходе этих учений для отражения внезапного наступления превосходящих сил противника планировалось нанесение виртуальных ударов тактическим ядерным оружием. По мнению специалистов, такое развитие событий является характерным для применения ядерного оружия первыми против вторгшегося противника. (Мухин В. Войска НТО оккупировали Минск. НВО, 2004, No26). Об этом же свидетельствует повышенное внимание к созданию оперативно-тактических ракет `Искандер`, способных доставить ядерный боезаряд на дальность до 400 км., которые должны поступить на замену аналогичного тактического комплекса `Ока`, уничтоженного в ходе Договора о РСМД, благодаря беспринципности и недальновидности высшего политического руководства СССР.
Необходимо обратить внимание на различия в подходах к проблеме использования ядерного оружия первыми в России и США. Как уже указывалось, для России наиболее реальной угрозой подобного рода является агрессия с применением обычных вооруженных сил. Для США такие широкомасштабные боевые действия противника практически полностью исключены, поскольку вблизи их границ нет и не предвидится появление враждебных государств, способных на подобные агрессивные действия. Тем более такая угроза отсутствует для них в Европе, где блок НАТО обладает решающим превосходством над любыми государствами и их коалициями в зоне досягаемости. Для США подобная `широкомасштабная` угроза имеет специфический характер - это все менее контролируемый процесс распространения ядерного, химического и биологического оружия. В связи с этим в Доктрине национальной безопасности 2002 г. указывается: `...наши враги открыто объявили, что они ставят своей целью получение оружия массового уничтожения, и все указывает на то, что они упорно следуют этой цели...`. Это привело к возрождению концепции `превентивной` войны, в том числе с нанесением ядерных ударов первыми. (Волфстал Дж. Ядерная политика США и будущее контроля над вооружениями. Ядерный контроль, 2003, No1, с. 137-142).
Под предлогом неопределенности и развития событий в мире лидеры США утверждают о необходимости сохранения приверженности НАТО концепции применения ядерного оружия первыми. Сохранение этой концепции считается залогом стабильности всей структуры европейской безопасности, а отказ от нее (по их убеждению) может привести к формированию самостоятельной европейской ядерной политики с усилением в ней роли Великобритании и Франции, а также с возможным обретением Германией ядерного статуса. Подобное развитие событий никоем образом не соответствует геополитическим интересам США, которые пришли в Европу `раз и навсегда`. Хорошо известна попытка министра иностранных дел ФРГ Й. Фишера внести в военную доктрину НАТО положение об отказе от концепции применения ядерного оружия первыми. Руководство альянса попросту отказалось всерьез обсуждать эту проблему, а со стороны США последовал резкий окрик, положивший конец этой инициативе. При этом следует напомнить, что ряд Восточноевропейских стран, стремящихся к вступлению в НАТО, в качестве показателей своей преданности громогласно заявили о готовности разместить на своей территории ядерное оружие. Учитывая геостратегическую ситуацию в Европе, нет сомнений в том, что основное предназначение американского ТЯО на континенте состоит в `сдерживании` России, хотя при существующем геостратегическом положении соотношении сил это абсолютно не имеет никаких оснований.
В заключении следует напомнить, что у войны свои законы и различные политические декларации в отношении ЯО действуют `до первого выстрела`. И дальнейшее развитие событий предсказать невозможно.
