Александр Абдулов: Я решил быть свободным и одинокимНазад
Александр Абдулов: Я решил быть свободным и одиноким
Народный артист России Александр Абдулов воспринимается зрителем прежде всего как романтический герой. По количеству сыгранных ролей в кино (а их около 150) он рекордсмен, не говоря уже о том, что почти ни одна премьера в `Ленкоме` не обходится без его участия. Сегодня мало кто вспоминает о первой роли Абдулова - лейтенанте Николае Плужникове в спектакле `В списках не значился`, тем не менее для артиста она была знаковой. Народная артистка СССР Софья Гиацинтова говорила так: `Родился искренний, простой, без истеричности и сентиментальности актер. Он безоглядно верит в чудо театра, и это делает его романтическим и трогательным. Не обманите ожиданий, Саша!`
- Александр, с гордостью могу отметить, что была свидетельницей выпуска `В списках не значился`. По-моему, это был один из самых сильных спектаклей о войне, жаль, что его сейчас нельзя посмотреть.
- Все проходит, и этот спектакль был снят с репертуара. А роль Плужникова очень много значила для меня. С нее началась моя актерская карьера. Это было необыкновенное везение: меня, студента четвертого курса ГИТИСа, Марк Анатольевич пригласил сыграть центральный образ, мученика и героя, для которого чувство долга было превыше всего. Правда, приемной комиссии из Минкульта показалось, что созданный мною характер противоречит сложившемуся представлению о мужественных защитниках Брестской крепости и что в спектакле мало патриотизма, пугали возмущенными письмами фронтовиков. Но их не было и не могло быть. Мой папа - фронтовик - плакал на этом спектакле. Хотя разжалобить его было не так-то просто, к тому же он был профессионал, долгие годы возглавлял Ферганский драматический театр. Однажды, когда много лет спустя я приехал в Фергану и пришел на могилу отца, то увидел там свежие цветы и конфеты. Ко мне подошли две старушки и сказали: `Саша, неужели вы могли подумать, что мы забудем вашего удивительного отца?` Я был горд за него, подумав: вот так надо прожить жизнь в искусстве, чтобы к твоей могиле приходили люди.
- Мы вспомнили сейчас начало вашей творческой судьбы. А в последнее время появилась масса публикаций, в которых муссируются в основном подробности вашей личной жизни. Порой мне кажется, что все эти `бомбы` вы создаете сами, давая повод для сплетен...
- Да я сама кротость... Просто, когда человек является публичным лицом, он превращается в жертву собственной известности. Обычно я стараюсь не рассказывать о своей личной жизни. Мой отказ всегда раздражает журналистов. Поэтому в погоне `за жареным` они готовы насочинять все что угодно. Раньше я сильно реагировал на это, возмущался, протестовал, а теперь перестал. Оправдываться - только нервы себе трепать. Зачем? Свои личные проблемы я обсуждаю только с близкими людьми, и отчитываться ни перед кем не собираюсь. Вам же скажу по секрету: самый главный у меня роман - с жизнью. Я очень ее люблю, а с некоторых пор решил быть свободным и одиноким. А журналистам я бы посоветовал внимательнее смотреть фильмы и спектакли, в которых играю. Может, тогда они поймут, что я за человек, и перестанут заглядывать ко мне в койку. Ведь в момент игры актеры открывают самые потаенные глубины своей души, они как бы исповедуются перед зрителями, поэтому большего откровения придумать невозможно. Правда, иногда я работаю на публику, `дурака валяю`, но это не значит, что я такой. На самом деле я очень сложный. Во мне уживаются несколько человек, которые не очень-то ладят друг с другом.
- Оно и понятно, ведь вы по знаку зодиака Близнец.
- Ну да. Даже на эмблеме изображены два человечка, которые смотрят в разные стороны. Во мне идет постоянная борьба нежного с жестким, грубого с мягким. Отсюда молниеносные вспышки гнева, неожиданные уходы, отчаяние, резкие перепады настроения.
- К тому же в вас бездна энергии. Создается впечатление, что вы хотите доказать, будто объять необъятное можно.
- И потому я часто бросаю вызов себе, страшась покрыться `плесенью`. Я считаю, что каждый день должен быть новым и нечего `жевать` уже пройденное. Необходимо постоянно двигаться вперед. По сути, вся актерская жизнь состоит из движения: гастроли, переезды, записи на телевидении, съемки в кино. Для меня очень важно постоянно находиться в творческом процессе: снялся в одном фильме, уже не терпится сниматься в другом. В противном случае возникает ощущение пустоты. Мой отец говорил: искусство - это дикий мустанг, на котором надо уметь удержаться. Чуть сделаешь себе послабление - и он тебя сбросит. Вот я и стараюсь. Недавно одновременно снимался в четырех картинах: у Бортко в `Мастере и Маргарите`, у Соловьева в `Анне Карениной`, у Лунгина в `Мертвых душах`, у Буравского в `Блокаде`. Есть еще два проекта, на которые я возлагаю большие надежды, но пока как человек суеверный об этом ни слова.
- Вы и теперь в фильмах сами делаете трюки или доверили это каскадерам?
- Раньше я любил, чтобы в каждом фильме у меня ветер свистел в ушах, то есть все трюки делал сам, не доверял каскадерам. А потом поутих. Не из-за того, что постарел, просто понял: затраченные усилия не равны результату. Мелькнет где-то твоя спина в кадре, и зритель даже не разберется, кто это был, а ты на это потратил уйму времени, рисковал сломать шею. Правда, на одном кинофестивале я получил приз как лучший каскадер трюка в фильме `Убить дракона`. Меня поднимали краном за ноги на высоту 45 метров. На съемках присутствовал один немецкий продюсер. Марк Захаров спросил его, сколько бы тот заплатил за такой трюк немецкому актеру. Тот ответил без колебаний: 30 тысяч марок. А я получал только суточные. Когда я узнал об этом, долго не мог опомниться, все воображал, что бы я купил на такие сумасшедшие деньги.
- Возможно, будущие ваши мемуары будут называться `Признания рискового человека`?
- Не скрою, я подумываю о собственной книге, в которой постараюсь суммировать все свои впечатления от творчества и от жизни. Хочу, чтобы это было похоже на отчет-письмо моему отцу. Я часто думаю, как бы он оценил мои нынешние поступки, что бы сказал по поводу новых ролей. По-моему, он гордился мной, но вида никогда не показывал. То ли опасался сглазить, то ли боялся, что я зазнаюсь. Ведь он был моим первым учителем в театре. До того, как я сделал свои первые шаги в ферганском театре, целый год служил рабочим сцены. Когда однажды по моей халатности был сорван спектакль, то отец заставил меня выплатить все убытки из собственного кармана. А потом с его благословения я приехал в Москву и поступил в ГИТИС. Отца уже нет, но я постоянно сверяюсь с его оценками. Как бы он радовался, дожив до 60-летия Великой Победы. Теперь я буду это делать за нас двоих.
Перминова Наталия.
Труд No084 за 13.05.2005
Док. 233507 Опублик.: 13.05.05 Число обращений: 386
