Леонид Рошаль: Использовать меня не сможет даже ПутинНазад
Леонид Рошаль: Использовать меня не сможет даже Путин
Чиновников хотя бы на неделю приписать к обычным поликлиникам
- А что вас так насторожило в новой реформе?
- Наша система здравоохранения была одной из лучших в мире, если не лучшей вообще. Я не вижу смысла в ее уничтожении и перековке на западный образец. Недавно приезжал во Францию, спросил их о состоянии здравоохранения. Они схватились за головы. У них стало хуже, чем в Англии, над здравоохранением которой они смеялись. А ведь, заметьте, в Англии и Франции врачи общей практики и на здравоохранение выделяется куда больше денег, чем в России - десять процентов от внутреннего валового продукта (ВВП)! Тогда как у нас - 2,9%. Вообще идея сконцентрировать всех специалистов в больницах, а в поликлиниках оставить врачей общего профиля, не выдерживает никакой критики. Врач общего профиля еще кое-как уместен в отдаленной малонаселенной деревне (что у нас делается с здравоохранением на селе - это отдельный ужас), в воинском гарнизоне. Но в мало-мальски приличной поликлинике перепасовывать пациента, как мячик, чтобы он ехал к специалисту в больницу? Не проще ли отправить его в соседний кабинет - к хирургу, невропатологу или отоларингологу?
- Но говорят, что у нас слишком много специалистов...
- Кто говорит?! Когда они в последний раз были в поликлинике - не своей, не думской или министерской, а районной? Честное слово, ну давайте мы их открепим хоть на неделю от элитных клиник, это чиновничество наше. Пусть они сходят в народ. Как Ельцин когда-то. В России страшный дефицит специалистов. Платная медицина - это максимум для пятнадцати-двадцати процентов населения страны. Лично я за то, чтобы возродить распределение: в наше время мы в районных поликлиниках отрабатывали по три года, а потом езжай куда хочешь. Сегодня врачей не распределяют - естественно, они идут туда, где есть деньги...
- А где взять средства на достойные зарплаты районным врачам или больничным медсестрам?
- Нужно, повторяю, очень немного. Только пять процентов от ВВП. Вдвое больше того, что есть сейчас.
- Допускаете ли вы, что бесплатными останутся только услуги врача общего профиля, а всех специалистов сделают платными?
- Не допускаю. Бунт случится. Большой народный бунт. У народа денег нет на лекарства, а если еще и всю медицину платной сделать... Посмотрите на больницы, в которые идут со своими простынями и - часто - со своей едой! А нам говорят, что в стационары ложатся подкормиться... Да я знаю несколько провинциальных историй о том, что в больницах не кормили вообще! Я подошел как-то к Михаилу Дмитриеву, одному из бывших заместителей Грефа. Спрашиваю: планируют ли увеличить долю здравоохранения в ВВП? Он посмотрел на меня удивленно и говорит: нет. У медицины и так полно денег. Нет, ну честное слово, где они эти деньги видели?! У нас реформой здравоохранения занимаются люди со стеклянными глазами, с непробиваемой уверенностью в своей правоте. Это потому, что у них лично проблем нет. А будут проблемы - найдут индивидуальных платных врачей.
И при президенте говорил, что не согласен с арестом Ходорковского
- Я вот о чем хочу спросить: вы ведь имеете влияние на самого президента. Вам не кажется, что влияние это слабеет, что вами воспользовались, чтобы прикрыть трагедию `Норд-Оста`, а теперь - даром что вы совесть нации - перестали слушать вообще?
- Кто вам сказал, что я имею влияние на президента? То, что мы с ним встречались повторно и беседовали - это еще не значит, что я имею на него влияние. Президент абсолютно самостоятельно мыслит. Если что-то положительное президент от меня получает - это хорошо. А в отношении использования меня - это слишком. Я не мальчик. Мне 71 год. Я всю жизнь живу только по своим убеждениям. Я говорил и повторяю: меня нельзя использовать никому, даже Путину, что он, я надеюсь, и сам отлично понимает. Да он меня никогда и не использовал. Я поддержал президента в октябре 2002 года. Я твердо поддержал его во время выборов президента России, вызвав негодование тех, кто против него. Я сделал это совершенно самостоятельно, по убеждению, никто на меня не давил... Вот Хакамада высказала позицию, с которой я был не согласен. И на меня вылили много всякого дерьма. Есть Татьяна Карпова, которая потеряла на Дубровке 30-летнего сына. Не дай Бог. Она возглавила Региональную общественную организацию содействия защите пострадавших от теракта. Пережить такое горе очень трудно, если вообще можно. Но вот я читаю, что она услышала фразу в приватной беседе с одним известным врачом: `Как мы были счастливы, когда один из детей, которых к нам привезли в больницу после штурма, умер`. Оказывается, `врачи ждали этой смерти, чтобы по вскрытии трупа они могли спасти остальных детей`. Я прямо заявляю, что это ложь! Не только по поводу врача-`счастливчика`, но и по факту. В Москве в стационарах не умер ни один ребенок. Горе человеку затмило, к сожалению, разум. Она и меня обвинила в том, что я включился `в кампанию дезинформации`. И именно этот материал был распространен по миру, включая Америку. Тогда и всех анестезиологов мира нужно считать убийцами, которые применяют для наркоза газы, к огромному сожалению, иногда приводящие к смерти. Любого, кто не разделяет ее точку зрения, Татьяна Карпова считает своим кровным врагом. Я представляю, что начнется после того, как будут прочитаны эти строки. И как меня будут клеймить. Меня несколько утешает только то, что я слышу слова благодарности от сотен спасенных. У меня лично перед заложниками `Норд-Оста` совесть чиста. Я сделал максимум из того, что мог. Почему я обязан чувствовать по поводу `Норд-Оста` то же, что Хакамада? Своя голова есть, слава Богу.
Я вообще никогда не изображал стопроцентную лояльность власти. Да в ней никто и не нуждается. Мне не нравилось, что сделали со старым НТВ. Я считаю, что административная реформа была подготовлена неудовлетворительно. В Комиссии по правам человека, куда пока вхожу, я открыто заявил в присутствии президента и прокурора страны, что я не согласен с арестом Ходорковского - теперь доверие к России, отношения бизнеса и власти придется заново отстраивать годами. Мы потеряем больше, чем приобретем. И не нужно ставить страну в положение, когда нам нужно оправдываться перед всем миром. У России соломинку в глазу за бревно принимают. А тут - какая там соломинка! Я знаю, что открытая критика прокуратуры мне даром не пройдет. Уже одно издание опубликовало явный слив из прокуратуры и обвинило меня в том, к чему я не имею никакого отношения. К сожалению, к этому подключились какая-то телепрограмма и уважаемая мною радиостанция `Эхо Москвы`, куда меня перестали приглашать. Интересно, что мои принципиальные и нелицеприятные замечания в отношении реформы здравоохранения, которые касаются и левых, и правых, публикует правительственная `Российская газета`, а `свободная` пресса меня не слушает. Хотя я только что получил теплое поздравление с днем рождения от Алексея Венедиктова. Спасибо.
Против меня была организована по всем правилам спланированная акция. Пусть это останется на их совести, если такая у них есть. Иметь самостоятельную публичную точку зрения в нашем обществе опасно. Раньше, когда я был просто доктором, мне было легче. Сейчас труднее. Есть один священник, который имеет свой сайт. Он просто больной человек. Он заявил, что я носил заложникам отравленную воду. Я продолжаю жить, не оглядываясь ни направо, ни налево. Я живу сам по себе. И мне не стыдно. А если кому-то нравится или не нравится моя позиция - это не моя проблема.
- Но не видно, чтобы ваша позиция на кого-то подействовала...
- Почему? Массовых репрессий пока тоже не видно. Хорошо, что это как вал не пошло пока по всей стране и не стали подряд сажать всех `ходорковских`. А спасти страну от вымирания, которое ей вполне может угрожать в случае развала здравоохранения, - кажется, реально.
- Вы раньше были частым гостем в кабинете президента. Что, сегодня не принимают?
- Я никогда не говорил, что был частым гостем у президента. Я говорил, что мы встречались пару раз. Если будет острая необходимость, я снова попрошусь на прием и выскажусь по делу и открыто. Не надо думать, будто президент допускает к себе только тех, кто его безудержно хвалит. Меня он принимал и принимает не потому, что я с ним во всем согласен, а потому, что не умею скрывать своих несогласий, когда они есть.
