Владислав Белов: `Проблема реституции - дело адвокатов`Назад
Владислав Белов: `Проблема реституции - дело адвокатов`
Президент ФРГ Хорст Келер, который гостит в Санкт-Петербурге, назвал проблему реституции одной из серьезнейших в отношениях между Россией и Германией. Как заявил в интервью Стране.Ru руководитель Центра германских исследований Владислав Белов, решением российско-германской проблемы возвращения культурных ценностей, вывезенных во времена второй мировой войны, был бы не сам возврат, а обеспечение доступа к ним мировой общественности.
- Владислав Борисович, президент ФРГ Хорст Келер в северной российской столице. Он говорит, что между Германией и Россией стоит `существенно не решенный` вопрос о перемещенных культурных ценностях. Что вы можете сказать по этому поводу?
- Действительно, в межгосударственных отношениях России и Германии проблема реституции культурных ценностей, которые были утрачены сторонами в период второй мировой войны, является, наверно, весьма болезненной. Мне кажется, что ее корни идут к началу 90-х годов, к периоду процесса объединения Германии. До объединения Германии данный вопрос не поднимался. Вообще, вопрос о культурных трофейных ценностях, которые перешли не только к России, но и к другим бывшим республикам СССР, стал подниматься только в конце 80-х годов.
Напомню, что 9 ноября 1990 года был подписан договор о добрососедстве, партнерстве, сотрудничестве между СССР и ФРГ, а 16 декабря 1992 года, в дополнении к нему, было подписано соглашение между правительствами России и ФРГ о культурном сотрудничестве. Так вот, в статье шестнадцатой договора четко было указано, что `стороны согласны с тем, что пропавшие или незаконно вывезенные культурные ценности должны возвращаться владельцам или их наследникам`. Была создана совместная российско-германская комиссия, которая подготовила проект договора от 16 декабря 1992 года, который лег в основу подписанного двустороннего соглашение о культурном сотрудничестве между нашими государствами. По этому соглашению Россия должна была вернуть Германии взятые у нее в 1945 году культурные ценности. При этом в данном соглашении от 16 декабря 1992 года, к сожалению, указывается на то, что это были `незаконно пропавшие или вывезенные культурные ценности`. И мне кажется, что такая формулировка была большой ошибкой российской стороны.
- Ошибка, что допустили такую формулировку?
- Да, допустили слово `незаконное`. Потому что впоследствии именно на это слово стала неправомочно опираться немецкая сторона. Отмечу еще два положения. Было совместное заявление ГДР и ФРГ от 12 сентября 1990 года, когда подписывался известный договор `2+4`. В совместном заявлении тогда еще существовавших ГДР и ФРГ дословно сказано, что `меры по изъятию имущества, принятые на основе прав и верховенства оккупационных властей (за 1945-49 годы), являются необратимыми`. А 18 апреля 1996 года уже федеральный Конституционный суд ФРГ отметил обоснованность действий СССР на территории Германии в тот период, так как они опирались на `оккупационное верховенство, поскольку оккупирующей державе. принадлежало еще в это время верховная суверенная власть`.
Разумеется, немецкая сторона поставила под сомнение все те законодательные акты, которые были приняты в 1945-1949 годы не только со стороны Советского Союза, но и со стороны других оккупационных держав. Но в целом, конечно, касающиеся реституции - это позиция бывшего российского президента Бориса Ельцина, который, наверно, как и Михаил Горбачев, был готов действительно возвращать те ценности, которые за это время стали собственностью СССР и впоследствии Российской Федерации. Поэтому не случайно президент Ельцин долго противился принятию соответствующего российского закона о реституции.
- Это было в 1998 году?
- Да. Напомню, что в 1996 году Госдумой был принят федеральный закон `О культурных ценностях, перемещенных в Союз ССР в результате второй мировой войны и находящихся на территории Российской Федерации`. Борис Ельцин его не подписывал очень долго, но в 1998 году Конституционный суд России обязал президента подписать этот закон. Фактически Борис Ельцин был сторонником немецкой стороны по возврату этих ценностей. Соответственно, немецкая сторона вполне резонно стала опираться на такую позицию российского президента, который после принятия закона в апреле 1998 года пытался его оспорить.
- Этот наш закон немцам очень не нравится?
- Он для них - кость в горле. Именно этот закон не позволяет им реализовывать соглашение от 16 декабря 1992 года и ельциновскую трактовку. Если бы Ельцин настоял, то, естественно, немцы получили бы достаточно большое количество тех ценностей, которые, по моему мнению, действительно являются нашей федеральной собственностью на сегодняшний момент.
- Итак, этот закон защищает Россию?
- Абсолютно верно. Предположим, власти Германии требуют возвращения уникальных витражей XIV века, которые когда-то до 1945 года украшали храм Мариненкирхе во Франкфурте. Это действительно вопрос для обсуждения, и, наверное, в этом контексте и должен идти диалог, а не так, как настаивает немецкая сторона - возвратить материальные ценности, которые не подпадают под определенные исключения, и все.
Приведу еще цифры. По нацистским источникам, в период второй мировой войны из СССР было вывезено 500 тысяч единиц музейных ценностей. При этом, по оценке той же немецкой стороны, они определяют количество хранящихся у нас раритетов на уровне 250 тысяч предметов музейного хранения. К сожалению, нет у нас точной статистики. Неизвестно, сколько было возвращено и сколько пропало, соответствующие каталоги в России только сейчас начинают составляться. Конечно, это большое упущение.
Поэтому, на мой взгляд, Россия должна четко опираться на положения федерального закона, принятого в 1998 году, несмотря на сопротивление бывшего президента Ельцина. Это действительно федеральная собственность, это действительно так называемая компенсаторная реституция. Совершенно несправедливо трактовать поведение советских войск так, будто бы они прочесывали окрестные музеи, старинные замки, забирая все, что могут дотащить до границы, иными словами, грабили и мародерствовали. Это позиция многих средств массовой информации в Германии в течение 90-х годов. Этого не было, естественно. Имели место определенные случаи - и позитивные, и негативные. Например, Болдин просто спас известную коллекцию рисунков.
- И каким может быть решение этого вопроса?
- Немецкая сторона должна признать все, абсолютно все находящиеся на музейном хранении в России вывезенные ценности в рамках компенсаторной реституции.
- Признать, что они являются собственностью России?
- Да, однозначный возврат может быть только в рамках тех исключений, предположим, для религиозных организаций, для храма Мариненкирхе во Франкфурте и т.д. Соответственно, только в рамках этих положениях могут идти обсуждения требований немецкой стороны. Остальные вопросы должны идти в рамках обмена. Это задача немецкой стороны - выявлять, где сейчас находятся культурные ценности, вывезенные из Советского Союза, и предлагать их для обмена в рамках правового поля. Это вопрос немецких адвокатов, немецких судов. Выкупать их или предлагать нам в обмен на соответствующие ценности, которые хранятся в России - это уже вопрос тактики. Причем замечу, что это аналогичный вопрос и для Украины, и для Белоруссии, для других бывших советских музеев, где находятся эти ценности.
- А это аналогично также и для других стран антигитлеровской коалиции?
- Я говорю сейчас только про СССР. Мне неизвестно положение по США, по Франции и по Великобритании. США, Франция и Великобритания предпочитали получать репарационные платежи в совершенно другой форме.
- Я правильно понял, что соглашения от 1990 года несколько противоречат тому закону, который принят был у нас в 1998 году?
- Не противоречит. Просто в формулировке договора о добрососедстве, партнерстве и сотрудничестве между СССР и ФРГ 1990 года записаны, что `стороны согласны с тем, что пропавшие или незаконно вывезенные культурные ценности должны возвращаться владельцам или их наследникам`. Слово `незаконно` не должно было так быть. Договор этот фактически подверг сомнению действия оккупационных властей. Но это неправильно, это подтвердил и Конституционный суд ФРГ от 18 апреля 1996 года. И в заявлении ГДР и ФРГ еще раз говорится, что это мера необратимая.
На мой взгляд, проблема не в том, кому принадлежит это имущество, проблема не в том, чтобы продать эти ценности на каких-то аукционах, проблема не в том, чтобы их вернуть в музеи, проблема в том, чтобы эти ценности делать доступными для мирового сообщества.
- В конце концов, это общемировые ценности.
- Конечно. Они, к сожалению, находятся в запасниках, как и многие исконно российские ценности, которые, в силу нехватки музейных и выставочных площадей, недоступны мировому сообществу. Поэтому я бы предложил и российской, и германской стороне обсудить проект создания на территории России, возможно, и на территории других республик специализированных выставок, которые могли бы действительно показать все те ценности, которые были вывезены с территории Германии. Это должно быть защищено международным правом. Такие передвижные выставки должны перемещаться не только по России, но и иметь возможность выставляться в тех же немецких музеях.
- Наверно, по такому же пути должна идти и Германия с российскими ценностями?
- Конечно, должна была бы. Но немецкая сторона говорит, что эти ценности растворились, исчезли в частных коллекциях, к которым она не имеет доступа. И мне кажется, что здесь Германия могла бы инвестировать соответствующие средства и в строительства новых зданий и сооружений как в Москве и Петербурге, так и в Поволжье, Урале и Сибири для решения данной проблемы. Я предполагаю, что потом можно было бы организовывать целые искусствоведческие туры из Германии или из других стран по подобного рода музеям, где немцы или кто угодно могли бы знакомиться с этими коллекциями. И это было бы решением проблемы.
Виктор Кудрявцев
17.01.2005
Национальная информационная служба Страна.Ruhttp://nvolgatrade.ru/
Док. 217450 Опублик.: 17.01.05 Число обращений: 566
