Появление любой новой технологии неизбежно порождает самые оптимистические надежды и самые серьезные опасения. Развитие ИТ не является исключением из правила: одни обещают нам все более демократическую всемирную деревню, а другие пророчат наступление эры нового господства и догматизма. Парадоксов более, чем достаточно. Так, ИТ способствуют бурному развитию и беспрецедентному разнообразию СМИ, но в то же время они открывают территорию, где самые мощные из них вступают в ожесточённую конкуренцию, угрожая раздавить своей тяжестью или же оттеснить на обочину наиболее слабых игроков. Освоение и эксплуатация этих новых технологий требуют таких огромных капиталов и такого высокого профессионализма, что на важнейших потребительских рынках СМИ неотвратимо усиливается процесс концентрации. Грандиозность экономической и финансовой ставки здесь очевидна: в 1997 г. оборот крупнейшего в мире дистрибуторного объединения Time Warner составил 24,6 долл. Оборот второй по величине группы - Disney - достиг 22,5 млрд.долл., в том числе 6,5 млрд. приходилось на долю телевидения и иллюстрированных журналов.
Другой парадокс заключается, однако, в том, что этот процесс концентрации происходит на фоне появления тысяч новых независимых, зачастую шумливых СМИ в странах, где царила однопартийная система, а информация была монополией государства. В частности, в Африке и странах бывшего Советского Союза было сломлено господство государства над СМИ, по крайней мере в сфере печатной прессы. Внутри этого парадокса есть еще один парадокс, который заключается в том, что если в странах однопартийной системы переход к демократии сопровождался расцветом СМИ, то возвращение к демократии в странах Южного конуса в Лат. Америке и конец режима апартеида в Южной Африке были ознаменованы исчезновением множества газет и журналов, которые поддерживали борьбу за свободу. Создается впечатление, что переходные периоды могут быть более благоприятны для плюрализма и разнообразия СМИ, чем периоды возникновения или возвращения к демократии.
`Коммуникация без границ` также парадоксальна. Транснационализация крупных медиа-компаний усложняет проблемы некоторых режимов, которые стремятся скрыть от своего населения `противоположные точки зрения`, перемешивая различные культурные, политические и журналистские модели. Но хотя во многих странах новым медиа и удалось сыграть роль оппонента официальной линии, процесс глобализации не всегда приводил к утверждению универсальных ценностей (права человека, свобода, терпимость), на что так надеялись их самые страстные поборники. В некоторых случаях это `медиа-вмешательство` вызвало даже резкую реакцию со стороны авторитарных или защищающих свою идентичность стран.
Если возражения авторитарных режимов легко опровергнуть, ссылаясь на принципы свободы, то возражения демократических стран по поводу фундаментальной концепции свободы выражения, и особенно по поводу пределов этой свободы, заслуживают самого большого внимания. Дебаты между сторонниками свободы слова по образцу первой поправки к Конституции США и теми, кто хотел бы установить более строгие ограничения свободы слова во имя борьбы с расизмом, дискриминацией и войной, затрагивают сердцевину нового мирового информационного порядка.
Технологическое развитие может порождать непредвиденные острые ситуации, когда, например, свобода выражения, свойственная одной стране, `перепрыгивая через забор` в другие страны, руководствующиеся собственными нормами, может создавать в них как бы свои виртуальные анклавы. `Мы должны тщательно вникнуть в существующие различия, - писал американский юрист Родней А. Смолла - поскольку новые технологии, все более преобразовывающие мир в единую гигантскую электронную деревню, будут стремиться создать международный рынок свободы слова, который, в свою очередь, будет оказывать огромное давление в направлении униформизации в области свободы слова. Будет осуществляться, с одной стороны, давление на весь остальной мир с целью заставить его перенять такие понятия свободы слова, которые будут более близки к понятиям, принятым в США. Но будет и соответствующее давление в обратном направлении с целью заставить США смягчить свои принципы свободы слова с тем, чтобы эта страна более соответствовала остальному миру` .
Это является одной из задач тех систем маркирования и фильтрации интернетовских сайтов, которые призваны защитить население, и особенно детей, от `неадекватной` информации. `Маркирование устанавливает категории крайне субъективных ценностных суждений, которые варьируются от культуры к культуре и даже от индивидуума к индивидууму, - отмечает научный сотрудник Лондонской школы экономики Жан Чалабей. - Следовательно, такие системы могут нанести вред культурному разнообразию киберпространства. Поскольку самые влиятельные маркировальные фирмы обосновались в США, процедуры фильтрации будут подчинены северо-американским моральным ценностям и верованиям` .
Интернет: `новая среда`
В этом контексте Интернет занимает определяющее место, поскольку он преодолевает технические и законодательные барьеры, воздвигаемые правительствами, с гораздо большей легкостью, чем спутниковое телевидение, использующее параболические антенны. Интернет выступает одновременно и как среда, имеющая собственную публику, и как источник информации для других медиа-средств. Он является также `творцом` информационных потоков, позволяя участвовать в их создании индивидуумам и группам лиц, ранее находившимся в маргинальной ситуации. Дискриминируемые или изолируемые этнические сообщества, обездоленные социальные группы, местные общественные движения, запрещенные политические формирования - все они находят в Интернет средство появиться на сцене, собственными словами рассказать о своем положении, сформулировать свои требования в обход государственных органов и каналов, контролируемых крупными медиа-объединениями. Эта роль Интернет усиливается электронной почтой, которая, в свою очередь, является `новой средой` в сфере коммуникации. Следовательно, `виртуальные сообщества` становятся реальностью. Интернет помогает также охватить новую, более молодую аудиторию, уже подготовленную интерактивными видеоиграми к выходу на рубеж кибернетического мира.
Исходя из этих характеристик, кое-кто начинает слишком поспешно видеть в Интернет противоядие от засилья медиа-гигантов, абсолютное оружие против стремления государств к контролю и цензуре, а также инструмент создания новой формы гражданства, основанной на большей вовлеченности людей. Однако новая технология не устраняет ни фактор соотношения сил, ни финансовый фактор. Главные, наиболее часто посещаемые сайты Интернет уже сейчас являются достоянием традиционных медиа-групп. Гиганты коммуникации, участвующие в других СМИ, перекупили поставщиков услуг доступа и банки данных. В большинстве стран переходного периода стоимость электронного оборудования и абонентских услуг продолжает оставаться важнейшим препятствием, фактически исключающим подавляющее большинство населения из категории пользователей Интернет.
Государство-цензор
Этому мощному прорыву в возможностях познания и коммуникации соответствуют новые формы государственной цензуры. Государства начали принимать - с ограниченным успехом - множество мер против не признающих границы СМИ, запретив, в частности, использование параболических антенн или ретрансляцию иностранных радиопередач. Они не теряют также надежду обезвредить появляющиеся на Интернет анархистские и протестные призывы, устраняя `враждебные` сайты с помощью систем маркирования и блокирования, принятия санкций против провайдеров, допускающих такие сайты, а также усиливая административные и финансовые препятствия (регистрация в почтовом ведомстве, введение завышенных тарифов и т. д.) с целью ограничить число пользователей. Демократические государства не всегда оказываются наименее репрессивными. `Как объяснить тот факт, - удивленно спрашивает Джеффри А. Перлман, - что в Пекине можно зайти в Интернет-кафе и читать многие подключенные американские газеты, в то время как в публичной библиотеке г. Лондона в шт. Вирджиния некоторые сайты этих же газет заблокированы из-за того, что в них напечатаны статьи о СПИДе или о правах гомосексуалистов` (Net Censor, 1998).
Новые медиа-средства предполагают также новые формы манипуляции информацией, и это является еще одним ликом цензуры. Используя в качестве советников агентства по связям с международной общественностью, в совершенстве владеющие техникой информации и коммуникации, авторитарные правительства и крупные компании, ведущие сомнительную деятельность, используют новые медиа против тех, кто надеялся на них как на орудие освобождения. Китай создал свой собственный сайт, специализированный по правам человека. Другое государство даже открыло пиратский сайт, который обкрадывает сайт известной организации, защищающей права человека.
Приватизация цензуры. Цензуре известен свой собственный феномен `приватизации` . Во многих странах больше всего угрожает свободе слова не государство, а именно `новая власть`, негосударственные игроки, которые часто подхватывают эстафету государственного насилия вопреки воли государства или в сговоре с ним. За последние годы все большее число журналистов становилось жертвами мафиозных группировок, полувоенных банд, экстремистских и религиозных заговорщиков. В мире все больше подчиненных их контролю территорий, недосягаемость которых делает в принципе невозможным сбор информации. Что толку в новых технологиях, когда вооруженные банды закрывают территорию на замок и терроризируют население. Стремясь запугать самые уважаемые телевизионные каналы, радиостанции и органы печати, они через частные лица и фирмы используют судебную власть, без конца возбуждая процессы по обвинению в клевете и возмещению ущерба. Иногда эти обращения в суд оправданы, поскольку свобода слова должна находиться в равновесии с другими правами, такими, как недопущение дискриминации, уважение личной жизни, защита репутации и чести людей. Однако все чаще и чаще обращения в суд задумываются как средство запугивания СМИ и ограничения публичных обсуждений. В США эту практику метко назвали slapp (strategic lowsuits against public participation - стратегические обращения в суд против участия общественности); английское слово slap означает `оплеуха, пощечина` .
Приватизация цензуры наблюдается также на дистрибуторном уровне. Оказавшись под жестким контролем со стороны разных лиг защиты морали и определённых этнических и религиозных групп, некоторые торговые сети отказываются выставлять в витринах магазинов и даже иногда продавать те или иные книги, видеокассеты и компакт-диски; поставщики услуг доступа в Интернет исключают из предлагаемых программ те сайты, которые могут быть расценены как опасные или вредные; в публичных библиотеках используются фильтрационные программы с целью отвадить юных клиентов от `непристойных` продуктов. В данном случае создается опасность блокирования нормальных сайтов: использование ключевых слов, позволяющих выявить `непристойные` сайты, может с таким же успехом закрыть доступ к сайтам, ведущим борьбу с порнографией, защищающим права женщин и детей или описывающим нарушения прав человека.
При этом технология оказывается новым полем битвы для тех групп, которые во все времена во имя морали, национализма или религии оправдывали обоснованность цензуры. Вступая в эру своей коммерциализации, СМИ более всего боятся поставить под угрозу свой имидж и опасаются публичных кампаний, которые могут лишить их широкой аудитории. Цензура-самоцензура может стать результатом прогнозирования реакций со стороны потребителей или же наиболее хорошо организованных и самых шумных групп. Всё это может подтолкнуть производителей к отказу от слишком острых и дискуссионных тем, что ограничивает то публичное пространство, которое необходимо для настоящих дебатов и подлинного разнообразия. Возникает новый парадокс, заключающийся в том, что в момент, когда технологии позволяют почти до бесконечности раздвигать границы цензуры, общество само производит ревизию `допустимых` пределов свободы слова, действуя либо законодательным путем, либо принимая иногда очень строгие кодексы свободы слова, предусматривающие жёсткие санкции за озвучивание политически некорректных точек зрения.
Горизонтальная и вертикальная концентрация
Последние годы были отмечены усилением мощных медиа-объединений не только в странах Севера, но и во многих странах Юга. Количество медиа-групп различного уровня - мирового, национального, локального - сокращается из года в год в процессе слияний, приобретений и заключения альянсов. Речь идёт о горизонтальной концентрации, объединяющей различные СМИ (печатная пресса, телевидение и т. д.) и/или о вертикальной концентрации (от киностудии до телевизионных каналов и просмотровых залов). Одновременно происходит конвергенция содержательного характера (между информацией и развлечениями) и между технологиями (одно и то же содержание может одновременно использоваться в прессе аудиовизуальными носителями и сетью Интернет). В ряде стран иногда более половины распространяемых на национальной территории ежедневных газет контролируется одним объединением печатной прессы.
В большинстве стран, как правило, существуют местные монополии, причем часто издаваемые ими газеты интегрированы в мощные национальные или международные сети, такие, как Gannett или Knight-Ridder в США или группа Hersant во Франции. Опираясь на свои позиции в локальном печатном секторе, эти предприятия обычно распространяют свою деятельность на аудиовизуальную, книгоиздательскую и рекламную сферу и выходят на соседние страны, подобно тому, как немецкая пресса вышла на Австрию, французская пресса - на Бельгию, шведская пресса на страны Балтии. Rupert Murdoch`s News Corp. является ярким примером этой тенденции вертикальной и горизонтальной концентрации, поскольку эта компания практически представлена во всех СМИ (печатная пресса, телевидение, Интернет, издательская деятельность и т.д.) и охватывает почти всю информационную сеть: `Ньюс Корп.` не только приобрела эксклюзивные права на ретрансляцию спортивных соревнований, но также приобрела сам субъект информации - спортивные клубы, с целью повысить престиж своих передач и `привадить` публику к своим спортивным каналам.
Альянсы, заключаемые с целью взять под контроль одновременно производство содержательной части и все формы носителей, стали почти обязательным правилом индустрии информации и развлечений. Уже заключено много как оформленных, так и свободных браков между предприятиями кабельного телевидения, производителями программ, разработчиками программного обеспечения и т.д., в результате чего образовались такие многопрофильные мега-объединения, как `Тайм Уорнер/Тернер` (Time Warner/Turner), Дисней/АВС (Disney/American Broadcasting Company/ABC), МSНВС (Microsoft National Broadcasting Company), `Ньюс Корп` /Бертельсманн/СLТ (Люксембургская телевещательная компания) и т.д.
Наблюдается не только сокращение числа крупных игроков, но и появились нюансы в конкуренции между этими гигантами, что выражается в заключении холдинговых соглашений в случае совпадения интересов. `Сиграм` (Seagram), который контролирует `Юниверсл` (Universal), имеет пакет акций в Тайм Уорнер; Ньюс Корп., Юниверсл, Виаком (Viacom) и Метро Голдвин Мейер (Metro Goldwyn Mayer, MGM) являются акционерами Latin America Pay TV; HBO (Home Box Office) Asia, конкурируя со Star TV (`Ньюс Корп.` ), объединил силы с компаниями `Тайм Уорнер`, `Сони`, `Юниверсл` и `Виаком` . (Роуз, 1998, c.42-54). `Дисней` связан с `Тайм Уорнер` и `Сони` в составе HBO Ole и HBO Brasil, с `Дженерал Электрик` (GE) через A&E (Arts and Entertainment) Network, c TCI (Telecommunications Inc.) через Entertainment, и с `Нью Корп.` через Sport Programming Network (ESPN) Star Sport. Подобные объединения договариваются о том, чтобы разделить риски на перспективных рынках, пока еще не ставших рентабельными. Одновременно, вовлекая в свою стратегию определённого конкурента, они не дают ему занять решающие позиции на том или ином из этих рынков. История компании CNN (Cable News Network), столкнувшейся с мягкой конкуренцией со стороны Fox Neus и MSNBC, показывает, что лидирующие новые медиа трудно догнать, если их информационный продукт уже имеет репутацию эталона.
Эта концентрация существует не только в области СМИ, но и в тех секторах, от которых они зависят - в телекоммуникационном и дистрибуторном. `Появление в аудиовизуальном секторе новых дистрибуторных технологий, конкурирующих друг с другом, - пишет Николз Гарнхем, отнюдь не стало основой для расширения поля конкуренции путем диверсификации продуктов. Оно стимулировало рост концентрации конкурирующих дистрибуторных сетей, использующих эти новые технологии не только посредством перекрестных участий в тех случаях, когда это не запрещено нормативными актами, но и благодаря тщательно продуманному каскадному выпуску на рынок продуктов одного вида по всем дистрибуторным сетям - таким образом, после демонстрации в кинозалах фильм будет передан на кабельное телевидение и на видеомагнитофоны, затем на спутниковое телевидение и наконец в телевизионный консорциум` .
Если продукт становится хитом, прибыли растут как снежный ком. Но есть и оборотная сторона медали: когда продукт не идет, от этого страдает вся цепочка, поскольку телевизионные каналы и кинозалы теряют часть своей аудитории и, следовательно, часть прибыли. Кумулятивный эффект не всегда приносит одни радости.
Последствия этой концентрации вполне реальны. Издателям приходится иметь дело с горсткой могущественных дистрибуторов, которым ничего не стоит отказать или не участвовать в распространении книг, рассматриваемых как неуместные, обременительные или провокационные. Интеграция всех видов деятельности - от производства до прилавка - ставит острые проблемы насыщенности медиа-пространства, а также стоимости `права на вход` в мир грандов информации и коммуникации, что ограничивает возможности плюрализма и несогласия.
Эта концентрация является универсальным феноменом: в Латинской Америке такие группы, как Televisa (Мексика), Сisneros (Венеуэла) или Globo (Бразилия) занимают в своих странах доминирующую позицию, основанную на горизонтальной и вертикальной интеграции. Но это явление особенно рельефно выступает в США, и остановиться на нем тем более интересно потому, что американская индустрия информации и развлечений экспортирует свои продукты и принципы во всемирном масштабе, при необходимости адаптируясь к языковым, культурным и религиозным особенностям соответствующих стран. Таков пример компании CNN, которая совместно с испанским газетно-журнальным объединением Prisa создала телевизионный канал на испанском языке. Или пример MTV (`Мьюзик Телевижн` ), которая дифференцирует свои программы в зависимости от рынков. Подобное cочетание концентрации с диверсификацией можно было бы назвать `глоболокализацией` . Приспособление передаваемых сообщений и программ к языку, культуре и вкусам различной публики или к пожеланиям правителей разных стран может внести технические нюансы в наблюдаемую униформизацию всемирной коммуникации и, в то же время, предоставить новое оружие цензуре. Международные сети настолько `регионализируют` свои программы, что в некоторых авторитарных странах они убирают из них `неудобные` политические темы, оставляя их для тех стран, где больше свободы выражения.
Тенденция к вертикальной и горизонтальной концентрации неоспорима, однако появление `медиа-индустриального комплекса` и его воздействие на журналистику заслуживают более нюансированного анализа в связи с существованием целого ряда противодействующих факторов:
- продолжающееся соперничество между крупными компаниями, типа конкуренции между CNN в испанском варианте и Eco (Tеlеvisa) или между CNN International и BBC World (Би-Би-Си);
- создание международных сетей на лингвистической или культурной основе типа франкоговорящего канала TV 5;
- существование альтернативных СМИ, прессы общественных организаций и государственных СМИ, которые, несмотря на ослабление, остаются важным `полюсом отличия` ;
- выход на международную сцену, благодаря этим же новым технологиям, СМИ стран Юга, таких, как Центр ближневосточной телерадиовещательной корпорации (Middle East Broadcating Centre, МBC);
- поддержка независимой и плюралистской прессы стран переходного периода со стороны многих правительственных, межправительственных, неправительственных и частных организаций;
- появление множества организаций, противостоящих властям (защита окружающей среды, прав человека, мелких акционеров и т.д.);
- принятие и применение национального и регионального ограничительного законодательства;
- независимость общества от мнений, преобладающих в публикациях и передачах СМИ, что периодически подтверждается результатами выборов и возникновением мощных общественных движений протеста. Кроме того, во многих странах наиболее престижные СМИ, оказывающие самое большое влияние на тех, кто принимает политические решения, часто принадлежат к тем медиа-группам, которые не зависят от гигантских компаний.
Независимость СМИ под угрозой конгломератов
Мощные индустриальные конгломераты поглощают все больше медиа-групп, что часто делает их заложниками сугубо финансовой логики и конфликтных интересов. Со временем это может нанести ущерб самостоятельности и качеству медиа-журналистики. `Вестингхауз` приобрёл канал Columbia Broadcasting System (CBS - Си-Би-Эс), `Дженерал электрик` контролирует National Broadcasting Company (NBC - Эн-Би-Си), В Колумбии ежедневная газета El Espectador, долгое время бывшая символом независимой журналистики, теперь поглощена самым мощным национальным экономическим объединением Grupo Empresarial Bavaria. Во Франции Television francaise 1 (TF-1) находится под контролем компании BTP Bouуgues, издательская группа Hachette связана с военным концерном Matra и т.д. `Концентрация СМИ, - считает основатель CNN Тед Тернер, - является ужасающей вещью. Теперь две из четырех главных всемирных сетей принадлежат людям, имеющим огромные капиталовложения в энергетике и производстве ядерного оружия. Речь идет о концернах GЕ и Westinghouse. Можно ли ожидать от них сбалансированной информации по ядерным вопросам?` (Hazen and Winokur, 1997, p.8).
Все эти переплетения интересов сопровождаются концентрацией рынка рекламы, являющегося главным источником финансирования медиа, в результате чего сужается тематический выбор и делается ставка на массового потребителя, в угоду которому сокращается подача `неприятных` или `плохо покупаемых` сюжетов. Попытки давления со стороны рекламодателей обнаружить весьма трудно, так как они окружены секретностью, а также потому, что иногда редакции из осторожности сами предвосхищают желания рекламодателей. Однако в 1997 г. газета Wall Street Journal сообщила, что несколько крупных рекламодателей, прежде чем поместить - или не поместить - в ней свою рекламу, требовали ознакомить их с точным содержанием готовящихся к выпуску номеров (McCheysney, 1998., с.103). Один крупный европейский автомобильный производитель отказывался публиковать свои объявления в тех номерах, где обсуждались дискуссионные темы или содержались тексты, критикующие его страну. В более общем плане наблюдается тенденция к размыванию границы между политикой в сфере содержания материалов, распространяемых медиа, и их коммерческой рекламной политикой, в то время как именно господствующая роль на международной сцене ТНК требует, казалось бы, более четкого размежевания и большего дистанцирования между СМИ по отношению к этим новым игрокам. Всё возрастающее использование спонсирования при создании медиа-программ и освещении событий способствует возникновению зон неопределенности с риском подчинения независимой информации интересам горстки крупных корпораций или учреждений.
Наличие весьма разнообразных интересов вне сферы медиа ставит эти группы в двусмысленную ситуацию по отношению к политическим властям, от которых зависит получение или неполучение привилегий и контрактов. Может ли какой-либо телевизионный канал давать правдивую информацию о некоей авторитарной стране в момент деловых переговоров между этой страной с одним из индустриальных филиалов группы? Если встанет вопрос выбора между верностью свободе прессы и прибылями предприятия, то скорее всего руководители таких корпораций будут склонны пожертвовать первым. Примером может служить `Ньюс Корп.`, которая исключила BBC World Television из своей азиатской спутниковой сети и разорвала авторский контракт, заключенный между бывшим губернатором Гонконга Крисом Аттеном и издательством HarperCollins, чтобы не вызвать неудовольствия китайских властей.
Некоторые из этих медиа-групп имеют очевидные политические симпатии и даже планы. Например, News Corp. долгое время поддерживала консервативную партию Маргарет Тэтчер, а затем на выборах 1997 г. оказала помощь новым лейбористам Тони Блейера. Группа покойного Максвелла сама заявляла о своей лейбористской ориентации. Компания Globo (Бразилия) систематически выступала против кандидата левых сил, в то время как мексиканская Теlevisa долго и усердно поддерживала правительственную партию. Однако, держа под своим контролем значительную часть потенциала СМИ, обеспечивающего им средства политического давления, они используют эти средства прежде всего для достижения своей главной цели - максимизации прибыли. Многие из них вступают при этом в сложные конфликты интересов и финансируют избирательные кампании с целью добиться расположения будущих правительств и уберечь себя от попыток регламентировать их деятельность.
Такая преимущественно финансовая мотивация оказывает не менее заметное воздействие и на характер распространяемой информации. Стремление получить максимальный рейтинг или завоевать те сектора аудитории, которые рассматриваются как самые нужные, а также забота о том, чтобы не вступить в конфликт с определенными финансовыми интересами, могут приводить к молчанию и самоцензуре и даже - хотя и реже - к активной поддержке каких-то политических движений или некоторых правительств.
В этом контексте установка на максимизацию прибыли и к сокращение затрат столь же важна при выборе редакционных приоритетов, как и технологический прогресс. Ориентация на определенную часть публики или на как можно более широкую аудиторию сказывается на смелости и независимости редакций, а также на выборе тем и способах их подачи. Нынешний кризис журналистики расследований хорошо иллюстрирует это стремление `не нарушать удобные консенсусы` и максимально сокращать затраты. Между тем, именно вышеупомянутый вид журналистики составляет сердцевину миссии общественного служения и противовеса властям, которая возложена на СМИ в демократической системе. Этот феномен, связанный с феноменом `журналистики по-соседски`, приводит к ограничению объема и содержания подачи некоторых событий, разработки некоторых тем, а также передач об определенных группах населения.
Когда соответствующие материалы признаются неприятными или плохо продающимися, то речь идёт не о столь уж безобидной форме самоцензуры, как это может показаться. Более чем когда-либо проблема цензуры связана с теми `зонами умолчания`, которые имеются в виду в следующем совете профессора коммуникационных наук Калифорнийского университета Бена Багдигяна: `Спросите себя не о том, что есть в информации, а о том, чего в ней нет` . Почти полное забвение и неполное освещение некоторых сюжетов контрастирует с тем огромным вниманием, которое журналистика модных тем и светских тусовок уделяет знаменитостям политики, спорта, экрана и бизнеса, и с тем некритическим единодушием, с каким чаще всего подаются эти материалы.
Переосмысление роли государства
Каждая технологическая перемена сопровождалась взлётом творческой активности разрушителей цензуры. Аудиокассеты доносили голос оппозиции туда, где авторитарным режимам удавалось эффективно глушить международные радиопередачи. В начале 80-х гг. широкое распространение видеомагнитофонов, в частности, в Латинской Америке, позволило обходить официальное телевещание, контролируемое военными режимами, и коммерческие телецентры, безразличные к освещению социальных вопросов или же занимающие осторожную позицию по политическим проблемам. Спутниковое телевидение, символизируемое параболическими антеннами, насмехается над официальной и господствующей информацией.
Возникает своего рода `право вмешательства`, связанное с развитием транснационального гражданского общества, которое не могло бы существовать без уникальной способности собирать и распространять информацию. Всё это способствует появлению негосударственных субъектов СМИ и открывает перед ними новые возможности оказывать давление на государство.
По мнению ряда авторов, путь к электронной демократии проходит через клавиатуру компьютеров и модемы интерактивного взаимодействия. `Подключенное` население может получить наконец возможность вести диалог с властями, реагировать и даже голосовать. При этом одни авторы видят в Интернет начало зарождения `цифровой демократии` как инструмента активного участия в жизни сообщества, другие же, напротив, обеспокоены воздействием этих новых технологий на общество и политику. По мнению этих `техно-пессимистов`, наращивание медиа (бурный рост числа телевизионных каналов, сайтов Web и т.д.), ставшее возможным благодаря цифровой технологии, кабельному телевещанию, спутниковому телевидению и уплотнению данных, приводит к дроблению источников информации и появлению узко специализированных и заказных медиа, отвечающих особым потребностям, что не может не сказываться на общественном договоре. `Исчезают точки соприкосновения, - констатирует профессор политических наук Бруклинского колледжа в Нью-Йорке Майкл Коэн. - Этот распад создает сильную напряженность для государства: рассредоточенная по множеству новых мест публика становится недосягаемой. Между тем без точек соприкосновения управлять невозможно` .
Кто будет арбитром в этой планетарной игре? Этот технологический прогресс и эти широкомасштабные финансовые маневры происходят в момент, когда государство как традиционная сила регулирования и принуждения утеряло часть своей легитимности и множество прерогатив. ИТ разрушают юридические рамки, в которых до сих пор действовали СМИ, трансформируют инструменты принятия юридических решений, изменяют отношения между правителями и управляемыми и усиливают `демократии общественного мнения` . Если во многих случаях государство отождествлялось с режимами цензуры и `одноголосья`, то все же нет никаких доказательств тому, что его отстранение, особенно в демократических странах, где государство было синонимом общественной миссии аудиовизуальной системы и где оно часто поддерживало во имя защиты плюрализма печатную прессу, открывает новые пути к большему разнообразию и к большей свободе. `Только сильная государственная служба, служба творческая, конкурентоспособная и интересная для людей, - предупреждал Эрве Бурж, председатель Высшего совета аудиовизуального совета Франции, - в состоянии гарантировать всем зрителям, что телевидение будет постоянно учитывать их разнообразие; этот государственный полюс является одновременно и ориентиром и зоной равновесия в сердце аудиовизуальной системы, которая сейчас диверсифицируется вплоть до раздробления` .
Практика журнализма. В обществах, где утвердился принцип общественной миссии СМИ, плюрализм информации гарантировался особым статусом радио и телевидения и политикой косвенной и прямой помощи печатной прессе. В настоящее время независимость СМИ чаще всего трактуется как свобода медиа-магнатов. Концентрация СМИ и их интеграция в многопрофильные промышленные объединения вызывают необходимость пересмотреть некоторые аспекты понятия независимости. Именно в этом духе редакционные структуры приняли хартии редакционной независимости, которые теоретически защищают их от необоснованного давления со стороны властей и их собственного руководства. Укрепление автономности редакций в составе крупных медиа-групп на основе самых высоких принципов профессиональной независимости и плюрализма является одной из оборонительных мер, предпринятых организациями журналистов. Миланская декларация Международной федерации издателей газет и Международной федерации журналистов (IFG) о редакционной свободе в европейских СМИ, принятая в марте 1995 г., гласит, что `помимо мер, направленных на сохранение плюрализма в самих медиа вообще, необходимо гарантировать плюрализм внутри самих издательств фирм и центров радиопередач и телевещания. Необходимо гарантировать редакционную независимость` .
В Конвенции, подписанной Ассоциацией австралийских журналистов и издателями мельбурнской ежедневной газеты The Age, указывается, что `административный совет признает ответственность журналистов за освещение и комментирование местных дел, дел государства, нации и всего мира честным и правильным образом, независимо от любых коммерческих, персональных и политических интересов, в частности от интересов акционеров, администраторов, директоров, главных редакторов и членов персонала` .
Баланс информационного потока
Освоение Севером новых ИТ угрожает дальнейшим углублением количественной и качественной диспропорции в производстве и распространении информации между индустриальными и развивающимися странами. Как на уровне инфраструктуры - сегодня на одном острове Манхеттен в Нью-Йорке насчитывается больше телефонных линий, чем на всем Африканском континенте, а в Южной Африке только в половине домов пользуются электричеством и т.д., - так и в сфере производства информации разрыв становится все глубже. Однако водораздел проходит не только по линии Север-Юг. Технологии телевизуальной продукции и спутникового телевидения освоены также группами компаний таких стран, как Мексика, Бразилия, Индия и Саудовская Аравия, экспортирующих свою продукцию. При этом развитие свободы выражения во многих странах, которые ранее жили в однопартийном режиме, изменила характер информации, циркулирующей между Севером и Югом. Национальная информация больше не контролируется авторитарными государствами, и не только специальные корреспонденты прессы Севера высказывают независимые мнения об этих странах, теперь у них есть конкуренты в лице нового поколения местных журналистов.
Улучшение равновесия между источниками информации остается важной задачей, однако волюнтаристские действия в этой сфере не смогут заменить более сбалансированного экономического развития. Появление новых индустриальных стран вызвало за последние десятилетия перемены в журналистском освещении ситуации Юга. Эта тематика стала обязательной для крупных СМИ Севера в силу экономической и политической значимости вышеупомянутых стран. Они переманили к себе немало международных корреспондентов, и в большинстве случаев им удалось существенно развить собственную медиа-индустрию.
Законодательство и кодекс поведения
История последних лет характеризуется либерализацией и концентрацией, ростом числа каналов и униформизацией программ. В связи с этим некоторые видят срочную задачу в том, чтобы, используя не только `невидимую руку рынка`, но и другие средства, создать такую медиа-систему, которая могла бы более эффективно гарантировать плюрализм, доступ к информации и участие в ней и предоставить большее место тем мнениям и событиям, которые не подпадают под действие законов рынка. В этом контексте повсюду предпринимаются попытки демократического регулирования, которое не следует смешивать с цензурой. Феномен могущества новых медиа наводит многих на мысль о том, что `свобода угнетает, а закон освобождает` и что демократические государства по праву озабочены `картелизацией медиа и идей`, что они справедливо настаивают на своей культурной самобытности и встревожены ролью медиа в расовой дискриминации, в пропаганде секса или росте преступности.
Национальные законодательства сталкиваются тем не менее с целым рядом препятствий, в частности, с трудностью применения национальных законов к циркуляции `нематериальной` информации в сетях, являющихся транснациональными по своей природе, или в связи с новыми правилами игры в международных экономических отношениях, установленных ВТО.
Регламентация может оказаться менее значимой, чем реакция со стороны общества или других факторов силы. За последние годы заметно усилилось влияние организаций в защиту свободы выражения, о чем свидетельствует практика сети International Freedom of Expression and Echange Network (IFEX -cеть международного обмена за свободу выражения), где скапливается информация о посягательствах на эту свободу. Даже если эти организации чаще всего ограничиваются выступлениями против государственной цензуры и насилия со стороны мафиозных групп, оставляя в стороне гораздо менее четко очерченную территорию `приватизации цензуры`, они играют реальную роль противовеса власти. Некоторые представители деловых кругов и международных финансовых организаций обеспокоены также феноменом концентрации и конгломерации, который создает угрозу того, что держатели медиа-власти захватят господствующие позиции. Других раздражает та форма медиа-собственности и журналистской практики, которая вынуждает смиряться с цензурой авторитарных режимов и не оспаривать достоверность их заявлений и их статистики. Мексиканский и азиатский финансовый кризисы вызвали такой шок, что финансовые магнаты почти готовы возложить вину на цензуру, манипуляции и секретность правительств, а также на конформистскую эйфорию определенного типа журналистики часть ответственности за возникновение и силу этих двух катаклизмов. Эта реакция еще отчетливее проявляется в очевидном усилении `критики СМИ`, которая придирчиво изучает их материалы и пытается противопоставить медиа-противовесу свой противовес.
Несмотря на впечатляющее могущество `киберграждан Кейнов`, разыграны ещё далеко не все ставки. В это переходное время, когда весь мир силится разграничить зарю и сумерки, вопрос о природе изменений пока не ясен. На нынешней стадии прелюдии сохраняется возможность поразмышлять о тех фундаментальных принципах, которыми следовало бы руководствоваться при освоении новых технологий и определении политики на будущее. Технологического фатализма нет. `Если признать, что технология должна привнести нечто новое в политику, - говорил политолог Бенджамен Барбер, - то тогда сначала надо изменить политику` .
Источники:
Barber, B. 1997. The New Telecommunications Technology: Endless Frontier or the End of Democracy. Constellations, An International Journal of Critical and Democratic Theory, Vol. 4, No 2, October.
Chalaby, J. K. 1998. Proteger 1`humanitй contre la poursuite de faux dieux: un point de vue sociologique sur 1`histoire de la censure. In M. Pare and P. Desbarats (eds.), Libertй d`Expression et Nouvelles Technologies. Collectif Orbicom, Isabelle Quenin Editeur.
Euromedia Research Group. 1997. The Media in Western Europe, The European Media Handbook. London, Sage Publications. 274 pp.
Garnham, N. 1994. Impact of New Information and Communication Technologies on Information Diversity in North Africa and Western Europe. New Communication Technologies: A Challenge for Press Freedom (Reports and Papers on Mass Communication, No. 106). Paris, UNESCO.
Hazen D.; Winokur J. (eds.). 1997. We the Media. New York, The New Press.
Human Rights Watch. 1996. Silencing the Net: The Threat to Freedom of Expression On-line. New York. 24 pp.
Kahan, M. 1998. Libйration. 24.IX.
McCcheysney, R. W. 1998. This Communication Revolution is Brought to You by U.S. Media at the Dawn of the 21st Century. Censored, The News that Didn`t Make the News, by Peter Phillips and Project Censored, New York, Seven Stories Press. 367 pp.
Net Censors: The New Control Freaks. Online Journalism Review, 6 May 1998.
Rose, F. 1998. There`s No Business like Show Business. Fortune, 22.VII.
Smolla, R. A. 1992. Free Speech in an Open Society. New York, Random House. 429 pp.
Жан-Поль Мартос, директор европейской службы информации Human Rights Watch, Брюссель, Бельгия. Взгляды автора не обязательно совпадают со взглядами Human Rights Watch.http://nvolgatrade.ru/
