|
|
Гарегин Тосунян, президент Ассоциации российских банков: `Лекарство для банковской системы нужно отмерять маленькими дозами`
Назад
|
Гарегин Тосунян, президент Ассоциации российских банков: `Лекарство для банковской системы нужно отмерять маленькими дозами`
|
Многие уже забыли о `кризисе доверия`, который постиг российский банковский сектор летом этого года. Многие аналитики, называя разные причины происшедшего, склонялись тогда к тому, что реальных оснований для возникшего ажиотажа не было. Тем не менее, сейчас Центральный банк предпринимает ряд шагов, чтобы укрепить банковскую систему России. Об этом, а также о состоянии банковской системы России в целом корреспондент `Росбалта` поговорил с президентом Ассоциации российских банков Гарегином Тосуняном.
- Можно ли говорить о тенденции усиления роли государственных банков в российской финансовой системе?
- У нас государственных банков нет. У нас есть только один государственный банк - Центральных банк, а те банки, которые СМИ называют государственными - это банки с участием государственного капитала, не более того. Если у банков есть в капитале госсобственность - правительство или ЦБ являются держателем пакета акций - то они все равно коммерческие банки, но с государственным участием. То есть можно говорить о повышение роли банков с государственным участием. И если вы это имели в виду, то я не думаю, что их позиции усилились. Они могут иметь такую же печальную судьбу, как и любой коммерческий банк. Не хуже и не лучше. Конечно, если ЦБ является держателем контрольного пакета, то это серьезно. Как если у вас богатые родители, то вы чуть больше защищены от жизненных катаклизмов. Поэтому маловероятно, чтобы Сбербанк вдруг обанкротился, но он такой же коммерческий банк и у него те же проблемы и интересы, что и у других банков. То же самое касается Внешторгбанка, то же самое касается банков с иностранным участием и всех остальных.
- В таком случае переформулирую вопрос. Правомочно ли говорить об усилении позиций Центрального банка?
- Роль ЦБ настолько гипертрофирована, настолько всеобъемлюща, что говорить об усилении, наверное, неправильно. Усиливать ту роль, которая дана ему законодателем дальше просто некуда, у него слишком широкий объем полномочий. Можно говорить о том, что он стал усиливать свою функцию регулирующего органа, предъявляя более высокие требования к банкам.
Да, действительно, ЦБ резко повысил планку требований. Правильно это или неправильно - это предмет серьезного обсуждения. С одной стороны, это правильно, планка требований должна расти. Беспредел, который имел место на рынке в начале и середине 90-х гг., должен быть преодолен. Ведь банковская деятельность - это достаточно объемный комплекс операций и услуг. Если же лицензия берется только для того, чтобы заниматься обменными операциями, или только для того, чтобы минимизировать налогообложения, или чтобы перегонять в оффшоры средства, то это уже не банк, хотя любой банк в какой-то степени занимается и тем, и другим, и третьим. Так вот, это уже не банк, это использование лицензии с определенной, не самой лучшей целью. Я бы не сказал, что у нас очень много таких банков. Нет, у нас таких единицы, но, тем не менее, это наследие, которое мы получили от сумасшедших 90-х, в какой-то степени еще присутствует. Мы не успели вот так на ходу за 15 лет сформировать серьезную банковскую инфраструктуру.
Сегодня Центральный банк стал поднимать планку. Стал ставить вопрос о том, что структура капитала должны быть прозрачной, что капитал должен быть реальный, а не `нарисованный`. В принципе, все согласны, что это действительно делать надо, что капитализацию надо делать прозрачной, реальной, растущей, адекватной потребностям. Но нужно понимать, что потребность экономики в определенных ресурсах очень высока, и если ты очень сильно зажимаешь, то ты тем самым ограничиваешь кредитные возможности банка. Ограничивая банк, ограничиваешь экономику в ресурсной базе, поэтому соответствующую политику нужно проводить с умом, нужно грамотно проводить, нужно плавно повышать планку.
Финансовый рынок требует аккуратности. Требуешь прозрачности? Хорошо! Пожалуйста, допустим, я - инвестор банка, я не против. Держатель оффшора - я. Но нельзя всех и сразу посмотреть, раздеть догола. Это неправильно. Прозрачность - это некий инструмент, похожий на лекарство. Представьте себе, что российская банковская система - это больной организм. Нужно применять лекарства и лечить организм, но слишком большие дозы лекарства равнозначны яду. Дозировки должны быть взвешенными, выверенными, постепенными.
Общий вектор движения, выбранный ЦБ, никто не оспаривает. Главное здесь не перегнуть палку, и пока этого, к счастью, не делается. Процесс развивается спокойно, ни у кого уже не возникает опасений, что им могут воспользоваться для того, чтобы лишить банк лицензии. Лишение лицензии - это особая, редкая мера. Это должно быть редким случаем, единичным. Применяется она по отношению к тем, кто допускает очень серьезные нарушения закона. Но нарушает законодательство не банк, а люди, которые им управляют. А банк сам по себе - это совокупность обязательств, и к нему надо очень осторожно относиться. ЦБ уже давно предоставлено право утверждать людей на соответствующие должности в банках, ставить вопрос об освобождении от занимаемой должности перед советом директоров, вводить временную администрацию. Но лишать лицензии, умерщвлять организм, когда его еще можно вылечить - это не правильно.
- Из того, что вы сказали можно сделать вывод, что ЦБ не совсем справляется с взятыми на себя огромными полномочиями. Я вас правильно понял, Гарегин Ашотович? ЦБ работает плохо?
- Неправильно вы меня поняли. Это вопрос из разряда: `Вася Иванов хороший или плохой человек?` Я считаю, что в крайне редких случаях, можно дать столь однозначную характеристику. Нельзя по двоичной системе характеризовать ни человека, ни огромный орган управления. Конечно, к Центральному банку есть масса вопросов, в том числе по системе страхования вкладов, по обеспечению прозрачности, по обеспечению структуры капитала и по многим другим аспектам. Это не означает, что, в принципе, ведомство действует неправильно. Оно, в принципе, действует правильно, в верном направлении. Главное, как я уже говорил, не допустить передозировки. И здесь очень важно, чтобы мы, то есть банки или банковские объединения, были с ЦБ в близком контакте, постоянно могли корректировать друг друга. Очень важно для государственного органа, чтобы у него был советчик, спутник - рынок. И объясняю, в том числе и уважаемому Центральному банку, что меньше наделаешь ошибок, когда двигаешься вместе с участниками рынка. Ассоциация российских банков, в частности - это тот самый представитель рынка. Сделал шаг - будь осторожен, спроси, посмотри реакцию, узнай, что думает сообщество, не делай семимильных скачков, вызывающих у людей недоумение.
Сегодня мы видим эволюционный переход в этом направлении, в некотором смысле мы действительно взялись за руки с ЦБ, но, к сожалению, рука ЦБ очень крепкая, а рука сообщества очень еще некрепкая, потому что законодатель не дал нам пока никаких мышц. Мы сейчас ЦБ убеждаем продолжать это рукопожатие, но чтобы не сломать систему, надо быть чуть нежнее.
- Столь сильные позиции ЦБ - это сугубо российская специфика или за границей ситуация аналогичная?
- Российские условия государственного управления очень специфичны. Мы слишком большое значение придаем государству. Мы явно в крайность ударяемся. За океаном мы видим систему, которая выстраивалась снизу. У нас все наоборот и не только в банковской сфере, а вообще повсеместно. Регулирующий орган имеет очень серьезную компетенцию за рубежом, но там очень четко разделена компетенция, там государство и частный сектор очень четко друг друга уравновешивают и там очень влияют на ситуацию институты гражданского общества. Там государственные органы управления обязательно получают обратную связь, а у нас мы это с большим трудом только прививаем.
- Есть ли сейчас вероятность возникновения, так сказать, `инцидента` в банковском секторе, наподобие того, который произошел этим летом?
- Вероятность возникновения инцидента у нас всегда присутствует в силу того, что раскачать финансовый рынок, создать такого рода ажиотаж совсем не сложно. Бросить камень в глубокую яму много ума не надо. Но вытащить камень из ямы - это серьезная проблема. Вероятность зависит от мудрости всех нас, всего общества и регуляторов в первую очередь. Хотя некоторый иммунитет мы, конечно, этим летом выработали.
В целом, я считаю, вероятность очень низкая. Фундаментальных причин для болезни нет, но у нас и летом их не было, а `инцидент`, как вы это называете, был. Это потому, что хотя причин нет и не было, непонимание того, что стабильность - это высокая ценность, которой надо дорожить, было и до сих пор остается.
- Учитывая в какой-то мере проблемное положение, или, лучше сказать, неразвитость российского банковского сектора, уместен вопрос, насколько он привлекателен для иностранного капитала и иностранных банков?
- Очень привлекателен. У нас работает очень много банков с участием иностранного капитала. Но если говорить о выходе на российский рынок иностранных банков, то тут и обсуждать нечего, потому что он для них закрыт. Банковское сообщество России и Центральный банк придерживаются в этом отношении единой точки зрения. Иностранные банки не должны работать на российской территории до тех пор, пока национальная банковская система не станет действительно национальной банковской системой в полном смысле этого слова, охватывающей как в географическом, так и в отраслевом плане все поры российского экономического организма.
Вы спросите, почему вдруг такая политика? Да потому что государство, если оно претендует на суверенитет, не может быть ограничено внешним контуром финансового снабжения. Это государство уже будет не суверенным. Это просто категорически не допустимо. Если мы допустим, чтобы наша недоразвитая банковская система, обеспечивающая экономическое единство страны, приняла в себя иностранные банки, то от нашей страны начнут отваливаться отдельные ее части. Попробуйте впустить в неразвитую банковскую систему внешний фактор, и от суверенитета не останется ни йоты.
Именно поэтому я настаиваю, что национальную банковскую систему нужно развивать приоритетным образом, чтобы весь государственный организм довести до ума. Не бюрократическую систему надо развивать, этот вирус, который, в конце концов, сожрет весь организм, а финансовую. Увы, но 99 процентов тех людей, от которых зависит принятие решений, не понимают важности финансовой системы для обеспечения жизнедеятельности страны. Я очень надеюсь, что инстинкт самосохранения тех, от кого зависит судьба страны наконец сработает и они это поймут.
- И все-таки, поскольку интерес со стороны иностранных банков к нашей стране есть, может, просто необходимо оговорить некие условия, на которых российская банковская система сможет их принять, не уничтожив себя?
- В первую очередь необходимо развивать национальную банковскую систему. Банковская система должна дойти до уровня адекватного международному, эти параметры легко просчитываются. Когда мы становимся более развитыми, мы сами автоматически открываем свои границы, но это уже не страшно. На самом деле, этот процесс уже происходит путем впитывания иностранного капитала нашими банками. Я говорю о том, что важно не дать другим государствам управлять нашим экономическим организмом.
А некие условия, безусловно, должны иметь место. Иностранным банкам должна быть предоставлена другая юрисдикция, на фоне которой режим работы российских банков выглядел бы льготным.
18.11.2004
ИА `Росбалт`http://nvolgatrade.ru/
Док. 214564
Опублик.: 19.11.04
Число обращений: 472
Тосунян Гарегин Ашотович
|
|
|
|
|
