Евгений ГАВРИЛЕНКОВ: Вывозить капитал из России некудаНазад
Евгений ГАВРИЛЕНКОВ: Вывозить капитал из России некуда
`Российская экономика стоит на пороге глобальной структурной трансформации`, -- такое мнение в интервью газете `Время новостей` высказывает управляющий директор инвестиционной компании `Тройка Диалог` Евгений ГАВРИЛЕНКОВ.
-- Вы говорите о грядущей структурной трансформации российской экономики. На какие в таком случае отрасли сейчас стоит обратить особое внимание инвесторам?
-- Те, которые смогут выпускать товары длительного пользования. Правда, идти в этот сектор надо с масштабными инвестициями. `Пищевка` требует меньших вложений, но там потенциал роста не такой высокий, и к тому же придется переориентироваться на выпуск относительно дорогих продуктов, которые будут одинаково востребованы как на внутреннем, так и на внешнем рынке. Период дешевого роста экономики, который мы имели за счет девальвации рубля в 1998 году, исчерпал себя. Время, когда предприятия вроде `АвтоВАЗа` могли наращивать производство за счет единственного конкурентного преимущества -- дешевого рубля, безвозвратно прошло. По мере роста доходов населения, а они у нас увеличиваются на 8--10% в год, продукция `АвтоВАЗа` начинает пользоваться даже на внутреннем рынке все меньшим и меньшим спросом. Поэтому наша экономика сейчас подошла к некоему рубежу, когда у нее нет другого пути развития, кроме как расти на масштабных инвестициях. Причем это касается многих отраслей. По мере роста доходов населения начала существенно меняться структура потребительского спроса. Если в первые месяцы после августовского кризиса 1998 года спрос моментально переключился на какие-то дешевые отечественные продукты вроде макаронных изделий, хлеба, сахара, и выпускающие их предприятия росли быстрее всех, то уже в 2001 году здесь началась стагнация. Народ переключился с дешевых углеродных продуктов на более дорогие и полезные белковые. Очевидно, что `пищевка` нащупала свой потолок, теперь потребительский спрос будет смещаться в сторону товаров длительного пользования, там, где мы по сравнению с импортом менее конкурентоспособны. Но именно в этот сектор инвестиции будут наиболее эффективны.
-- Вы полагаете, что в секторе товаров длительного пользования за счет инвестиций можно преодолеть любую технологическую отсталость? Но реально ли нам угнаться, допустим, за ведущими мировыми автомобильными концернами?
-- Что касается производства автомобилей, наверное, мы действительно очень сильно отстали. Поэтому перспективы российского автопрома прежде всего связаны с мировыми гигантами, которые приходят в Россию с деньгами и технологиями. Вряд ли при этом они будут покупать наши автозаводы. Им в нашей стране требуется всего лишь площадка для строительства нового автозавода, который дешевле и проще построить в чистом поле, чем связываться с тем же `АвтоВАЗом`, ломать сложившуюся там культуру производства, традиции старого советского предприятия. В этом смысле показателен пример `Форда`. `Форд` построил под Петербургом новый завод и принципиально набирал туда людей, которые никогда не были связаны с отечественным автомобилестроением. Целесообразнее и дешевле научить людей с нуля, чем переучивать. Но есть сферы, где наша технологическая отсталость мнимая, и ее вполне можно преодолеть за счет инвестиций: выпуск телевизоров, бытовой электроники, компьютеров. Можно это делать самостоятельно, можно покупать лицензии передовых компаний, можно привлекать иностранцев в качестве партнеров.
-- Обычно иностранцы берутся за производство в России, когда видят, что сбыту их товаров мешают чересчур высокие таможенные пошлины, либо могут позволить себе рисковать.
-- Инвестор рассматривает совокупность факторов, и таможенная политика здесь не главное, потому что она изменчива, конъюнктурна. В конце концов Россия будет вступать в ВТО, и уже сейчас мы не можем безоглядно повышать ввозные пошлины. Куда более важен для инвесторов административный режим страны. Например, в России сегодня порядка полумиллиона частных охранников: цифра сопоставима с количеством официальных милиционеров. Понятно, что частные охранные агентства для бизнеса -- это не что иное, как дополнительные издержки. И компании их несут только потому, что государство не в состоянии выполнить свою обязанность -- обеспечить приемлемый уровень безопасности. Бюджет, конечно, собирает на эту услугу (правоохранительную деятельность. -- Ред.) налоги, но оказывает ее крайне некачественно. Или взять другой широко известный факт: по данным фонда `Идем`, ежегодно в России на взятки тратится 30 млрд долларов, или примерно 8% ВВП. Иными словами, с учетом неофициальных издержек вести бизнес в России не очень-то выгодно.
-- А если рассматривать только налоговое бремя, без этих допрасходов, насколько Россия выгодно смотрится в борьбе за инвестора?
-- Мы были бы в серединке и смотрелись бы неплохо. Во многих развитых западных странах налоги выше. В Швеции, Финляндии, Дании уровень налоговых изъятий составляет порядка 55--60% ВВП. То есть через государство перераспределяется 60% ВВП. Но если государство предоставляет качественные услуги (безопасность, социальные гарантии, отсутствие громоздких бюрократических процедур и т.д.), бизнес за это готов платить.
У нас легальная налоговая нагрузка заметно ниже, чем в Швеции и Финляндии, -- 40% ВВП. Но услуги государства не качественные, и реальные административные издержки бизнеса гораздо выше этих 40%. В Китае, к примеру, такая же плохая государственная машина, как и у нас. Там много взяток, процветает коррупция, в общем, во всех инвестиционных рейтингах по части администрирования Россия с Китаем всегда рядом. Но в Китае уровень налоговых изъятий -- 20% ВВП. Поэтому капитал идет туда, а не в Россию. К тому же там еще более дешевая, чем в России, рабочая сила. Поэтому сейчас перед нами дилемма: либо мы проводим административную реформу, повышаем качество услуг государства, либо снижаем налоги до тех же 20% ВВП.
-- Без этих административно-налоговых реформ большой капитал в Россию не пойдет?
-- Придет, пусть и не в таких масштабах, как мог бы прийти. Но в любом случае у нас сейчас складывается уникально благоприятная ситуация: мы можем мобилизовать значительные финансовые ресурсы как на внутреннем, так и на внешнем рынке. Из-за длительного периода высоких цен на нефть в страну продолжает поступать большой поток валютной выручки. При этом Россия в последнее время нарастила экспорт нефти, а значит, даже при низких ценах на нее в страну будет и дальше поступать достаточное количество валюты. Параллельно крупные российские компании нацелены на новый качественный рост за счет инвестиций, поэтому они сейчас активно занимают длинные, дешевые деньги на Западе. Только в первом квартале из-за рубежа к нам пришло таких займов примерно на 5 млрд долларов. Эти факторы вкупе привели к тому, что в России сейчас обнаружился избыток денег. Резкий приток финансов толкнул ставки, в том числе кредитные, вниз. Деньги в стране сильно подешевели. Финансовые инструменты утратили свою привлекательность: депозиты с учетом инфляции имеют отрицательную доходность, последний выпуск ГКО размещался с доходностью, если не ошибаюсь, в районе 5,52% годовых. Фондовый рынок маленький и высокорискованный. Вывозить капитал из России сейчас тоже по большому счету некуда: мировые рынки стагнируют. Остается единственный разумный сегодня способ размещения средств -- направить их в реальный сектор. Неудивительно, что по итогам первого квартала прирост инвестиций в России составит более 10%. Думаю, дальше будет еще больше. Конечно, значительная часть этих инвестиций окажется поглощена нефтегазовым сектором. Но инвестиционных денег сейчас в стране гораздо больше, чем смогут освоить сырьевики, поэтому немалая часть средств пойдет в другие отрасли.
-- Вы полагаете, что этими отраслями станут предприятия, выпускающие товары длительного пользования?
-- Да. Хотя, конечно, нельзя списывать со счетов и ту же пищевую промышленность, отличающуюся мобильностью, быстрой оборачиваемостью инвестированного капитала. Поскольку внутренний потребительский спрос смещается в нишу более дорогих товаров, то предприятиям пищевой промышленности сейчас следует вкладывать деньги в повышение качества продукции, создание более дорогих товаров. Российскому бизнесу надо угнаться за растущими доходами населения, успеть адекватно на это прореагировать, сыграть на опережение.
Думаю, в пищевой отрасли резко повысится конкуренция, как следствие начнется консолидация, укрупнение предприятий, поскольку только так можно будет конкурировать с большими западными корпорациями. Вообще, по-моему, у российской `пищевки` в плане развития нет сегодня другой альтернативы, кроме как выходить на внешний рынок. Отечественные предприятия пищевой промышленности достигли потолка в России и могут развиваться только в части экспорта. При этом с учетом роста доходов россиян наша `пищевка` скоро сможет продавать в России только то, что будет пользоваться спросом и за рубежом.
Сейчас любая нормальная российская компания может на выгодных условиях занять деньги как на внутреннем, так и на внешнем рынке. Понятно, вдобавок к этому хотелось бы еще иметь более совершенную систему налогообложения, качественные государственные услуги. Но можно и без этого в нынешних условиях строить в России перспективный бизнес -- доступ к капиталу заметно упростился. Главное, придумать, что выпускать, причем желательно, чтобы этот продукт мог быть представлен как на внутреннем, так и на внешнем рынке, пусть даже в отдаленной перспективе. А проблема доступа к капиталу сегодня в России решается, как никогда, успешно. Не надо искать инвестиции под патронажем правительства, властей. Практика показывает, что государство зачастую поддерживает неэффективные проекты. Подлинная задача государства в том, чтобы максимально облегчить выход на рынок новых компаний, их перемещение из одного сегмента рынка в другой с минимальными административными издержками.
