Александр БЕССМЕРТНЫХ: `ДЕЛОВИТЫЙ, СКУЧНОВАТЫЙ, ДОБИВАЮЩИЙСЯ СВОЕЙ ЦЕЛИ ПОЛИТИК`Назад
Александр БЕССМЕРТНЫХ: `ДЕЛОВИТЫЙ, СКУЧНОВАТЫЙ, ДОБИВАЮЩИЙСЯ СВОЕЙ ЦЕЛИ ПОЛИТИК`
Дебют дипломата Владимира Путина глазами бывшего министра иностранных дел Александра Бессмертных
Александр Александрович, вы ведь наверняка наблюдаете своим опытным глазом за первыми шагами нового президента на международной арене. Как вам кажется - Путин хороший дипломат?
- Владимир Путин только пробует себя, набирает силы в делах внешней политики, и было бы, наверное, слишком самонадеянно с моей стороны претендовать на какую-то объемную оценку его способностей как дипломата. Просто не так уж много воды протекло под мостами с тех пор, как он стал президентом. К концу года я готов буду высказаться намного определеннее.
И все же сразу бросается в глаза, что новому президенту, перепробовавшему на себе военную форму всех родов войск - это помогло ему ощутить себя главнокомандующим, - захотелось не откладывая примерить и, фигурально говоря, шляпу дипломата. У нас в России президентская внешняя политика, и он вправе был поступить так. Это его конечная ответственность. И слава за успехи, и хула за провалы - все это достанется в первую очередь ему, и только во вторую - министру иностранных дел.
Что касается чисто человеческих качеств, которые являются немаловажным компонентом сложной структуры, именуемой дипломатом, то у Путина здесь интересный набор. Мне довелось лично познакомиться с Путиным в бытность его заместителем мэра Анатолия Собчака в Санкт-Петербурге. Там в 1993 году мной и японским министром иностранных дел Накаямой проводилась учредительная конференция Всемирного Совета бывших министров иностранных дел с участием группы ведущих мировых дипломатов. Собчак и Путин приняли в проведении этого важного международного мероприятия большое участие. Молодой заместитель мэра произвел на меня тогда впечатление человека уравновешенного, несуетливого, в себе уверенного, точного, хорошо организованного. Эти качества, совмещенные со свежим умом, а также известным опытом работы на внешнеполитическом поле, в общем дают неплохой композитный материал для лепки лидера международного масштаба.
Я тогда не знал, что он раньше был во внешней разведке. В своей профессиональной жизни мне довелось близко знать десятки сильных разведчиков из ГРУ и КГБ. Поэтому убежден, что у человека, занимавшегося этим делом, явное превосходство перед теми, кто не нюхал заграницы, не общался с `противной стороной`, не анализировал политику чужого государства. Немногие, впрочем, знают, что в среде разведчиков и дипломатов, хорошо знавших обе стороны медали своей и другой социально-экономических систем, было больше реформаторски настроенных людей, чем в других звеньях бюрократического аппарата.
- Разведчики и дипломаты - близкие профессии...
- И журналисты-международники... В профессиональном смысле разведчики и дипломаты обретают крайне важное качество - умение понимать, что декларации в политике часто не раскрывают, а прячут истинный замысел и конкретную цель. Кроме того, они знают, что, когда на переговорах речь идет о серьезных вещах, связанных с безопасностью страны, партнер никогда не выходит с последней позицией. Он долго разыгрывает запросный, `цыганский` вариант, рассчитанный на неопытность или слабость собеседника.
Меня ободряет надежда, что Путин знает, как заглянуть за внешнюю, декларативную сторону политики и разгадать тот предел, до которого может спуститься в своих требованиях противная сторона. Соответственно, сочленить российский национальный интерес с возможностями договоренности, если они действительно имеются.
Мне кажется, за Путина народ проголосовал потому, что заметил у него одно серьезное качество, выгодно отличающее его от предыдущего российского президента. По своей натуре, думается, он склонен к поиску синтеза. Он естественный объединитель противоположностей. Это инстинктивно почувствовал российский избиратель, которому надоел лидер, деливший нацию на две половины. Одна была - `свои`, другая - `они`. Против `них` он тратил, изливая гнев, всю свою творческую и политическую энергию. Ельцин, к сожалению, не стал президентом всей нации, представляя в политике только ее половину.
Способность Путина довольно легко общаться и находить общий язык не только с единомышленниками, но и с носителями других взглядов, облегчит нынешнему президенту задачу вести успешные переговоры с зарубежными лидерами.
Импонирует также, что он не стремится изображать из себя политического супермена, царственную особу, в нем нет высокомерия, равно как и дешевых попыток во что бы то ни стало понравиться собеседнику, он не гримасничает, не скоморошничает и ведет себя вполне достойно. Кое-кого на Западе это разочарует - там бытует свой стереотип русского человека, разухабистого приятеля Бахуса, не всегда вписывающегося в стандартные рамки этикета, диковатого и тем самым привлекательного. Путин - скорее европейский, немного скучноватый тип современного политика, деловито и прагматически добивающийся своих целей. Для нынешней России это хорошо.
- Итак, `материал` хороший. И как президент его использует?
- Считаю, что у него был замечательный дипломатический дебют, когда, будучи кандидатом в президенты, он принял абсолютно верное, нестандартное не только для русского, но и для западного политического лидера решение - не выезжать из страны на время предвыборной гонки. Возможно, кто-нибудь ему нашептывал, что выигрышнее появиться на телеэкранах в общении с королями и президентами, но не пойдя на это, он выиграл. Ведь по существу образовалась длинная очередь желающих встретиться с ним, когда он еще не был избранным президентом: министры, премьеры, деловые тайкуны. Проявив тонкое английское чутье, премьер Блэр прилетел в Москву, где провел важную рекогносцировку. Его впечатления были положительными, и это сказалось на отношении Запада к Путину. Британия, в силу ряда обстоятельств, последние десятилетия играла как бы первую роль в расшифровке характера российских руководителей, начиная с Горбачева, и в формулировании рекомендаций, как вести с ними дела. И на этот раз британский премьер заключил, что с Путиным можно иметь дело.
Произвело впечатление, как быстро и умело Путину удалось обеспечить ратификацию Договора СНВ-2 Государственной Думой, которая до этого под разными предлогами избегала принятия решения на этот счет. В целом выступление президента было адекватным, хотя, на мой взгляд, не все подготовленные для него аргументы были филигранно отработанными. Акцент был смещен на `полезность` для России и большие достоинства договора. Но это ведь не совсем так. В 1993 г. мы опубликовали в `Независимой газете` доклад `СНВ-2` и национальные интересы России`, подготовленный экспертами Внешнеполитической ассоциации и Института мировой экономики и международных отношений, где высказались за одобрение российским парламентом договора, но не потому, что он хорош, а потому, что, как бы это ни звучало парадоксально, весьма плох.
Ратификации договор заслуживал при условии, если заложенные в нем диспропорции и несправедливости для российской стороны станут предметом впервые предложенных нами переговоров по СНВ-3. Ратификация состоялась, и это был немаловажный внешнеполитический успех Путина.
- Получается, что Путин до сих пор так и не ошибся во внешней политике?
- Для меня, признаюсь, было неожиданным, как быстро новый президент погрузился во внешнеполитическую активность. У меня в памяти больше исторических примеров наоборот. Поэтому я полагал, что Путин возьмет после выборов традиционную `паузу`, которая, к примеру, как у Рейгана, длилась три года, у Буша - год, у Клинтона - полтора-два года, в течение которой лидеры обычно сосредоточивались - или делали вид, что сосредоточиваются - на внутренних делах, демонстрируя `особую заботу` о своих согражданах.
- Это бесспорно так, но у Путина просто не было такой возможности - то, что происходило у нас по крайней мере на западном направлении, было стопроцентным кризисом и требовало срочного реагирования. Да и сейчас снята лишь острота кризиса, но не он сам...
- Конечно, каждый раз надо взвешивать конкретную обстановку. Путин, видно, посчитал нужным быстро реагировать на мощный прессинг, который в последние месяцы оказывали на Россию США по вопросу об их планах развернуть национальную противоракетную оборону.
США бесспорно сегодня единственная супердержава, но это не страхует их лидеров от ошибок и просчетов. Клинтон явно загнал себя в угол, когда объявил, что примет решение о том, развертывать или не развертывать национальную систему ПРО в августе текущего года. Сделал он это скорее всего по внутриполитическим соображения, стремясь обеспечить вице-президенту Гору поддержку со стороны тех кругов, которые настаивают на дальнейшем росте американской военной мощи и обвиняют демократическую администрацию Клинтона в недостаточном внимании к укреплению обороны страны. Теперь Клинтон прижат к стенке - он должен сделать для себя выбор: принять решение о развертывании национальной ракетной обороны и тем самым грубо нарушить действующий Договор по ПРО, обрекая на развал всю переговорную систему по ограничению вооружений, или переложить такое решение на плечи будущего президента. В последнем случае шансы Гора будут серьезно поколеблены. Поэтому Белому дому хотелось бы сохранить первую альтернативу, которая возможна только в одном случае - если удастся уломать Россию на согласие с их идеей создания территориальной ПРО. Отсюда и прессинг.
- Поразительно. Вы говорите, что Клинтон загнал себя в угол... то есть у Путина положение в ситуации с ПРО небезнадежное, и есть шанс?
- Есть. Американцы используют мощный арсенал давления психологического, военного, экономического плана. Новый президент России с первых дней оказался в центре этого давления. Его маневр затруднен данным Ельциным на `большой восьмерке` в Кельне согласием обсуждать возможность поправок к Договору по ПРО. Путин столкнулся лицом к лицу с первым огромным риском, который может иметь большие последствия для его президентства и для интересов России. Его первое решительное заявление о недопустимости нарушения Договора по ПРО в результате развертывания американской системы национальной ракетной обороны были положительно встречены российской общественностью. Тем не менее США продолжают натиск.
Путин, надо признать, выдержал натиск Клинтона во время недавней встречи в Москве. Это делает молодому президенту честь. Он, безусловно, понимает, что помимо содержательной части этой проблемы, вокруг которой основной спор, важное значение имеет тот реальный факт, что дальнейшие дискуссии придется вести уже с новым президентом - Бушем или Гором и сейчас связывать себя какими-то обещаниями и тем более обязательствами было бы дипломатически непрофессионально.
Путин избрал изощренный вариант. Он предложил альтернативную тему для обсуждения - создание европейской системы противоракетной обороны с участием России, НАТО и США. Кое-кто сегодня недоумевает, почему он начал обработку европейцев с Италии и Испании, которые, как известно, не играют решающей роли в НАТО, как бы в обход сильных фигур на европейской шахматной доске. Мне этот вариант фланговой атаки понравился. Окучивая Европу с флангов, он ввел периферийные государства в центр обсуждения животрепещущих вопросов европейской безопасности. Соответственно, диалог с ними в Москве приобретает содержательный и активный характер при известном росте симпатий к российским идеям со стороны Рима и Мадрида.
Будь американцы погибче, они бы поняли, что и для Клинтона предложенная Россией линия была бы спасительной. Она освобождала бы его от необходимости делать тот рискованный, почти фатальный выбор в августе, о котором я говорил. Но сторонники развертывания национальной системы ПРО в США, прежде всего Пентагон, поспешили заявить о неясности и даже неприемлемости для них предложенного русского варианта. И все же Москве удалось навязать Европе серьезный разговор о системе защиты континента от рисков нового типа, которые возможны в XXI веке. Этот разговор следует поддерживать, по крайней мере до конца нынешнего года, затем включив сюда параллельно и переговоры с будущим американским президентом.
Хотелось бы обратить внимание на такой аспект. Всякая внешнеполитическая инициатива, как камень, брошенный в пруд, вызывает центростремительное движение волны во все стороны. В заявлении о готовности России совместно с НАТО и США разрабатывать европейскую систему ПРО нельзя было ставить точку там, где она была поставлена. За пределами этой точки остался вопрос о том, против кого планируется эта европейская система. Правда, главком российских ракетных сил стратегического назначения Яковлев на днях уточнил в телевизионном выступлении, что речь идет о `южном подбрюшье России и Европы`, другими словами, о Ближнем и Среднем Востоке, Индии, Пакистане и - протягивая дальше логику - Китае.
Уверен, речь не идет об ущемлении интересов Китая, который высказывает самую резкую критику американских планов по ПРО, апеллируя и к совпадению позиций с Россией на этот счет. Но странная недосказанность может вселить в Пекине некие подозрения и настороженность. Китайцы публично и в своих дипломатических демаршах постоянно подчеркивают, что американские планы ПРО направлены прежде всего против Китая и России. Поэтому в Китае могут счесть, что Россия, пытаясь вывести себя из круга объектов будущей ПРО США, проявляет по отношению к своему стратегическому партнеру КНР недопустимый эгоизм. Планы Путина посетить в ближайшее время Китай, думаю, позволят снять возникшую неловкость, подтвердить, что политика России в вопросах стратегической стабильности будет согласовываться с нашим стратегическим партнером - Китаем.
- Теперь - об Игоре Иванове. Вы знаете, я наблюдал за ним с большим сочувствием: как он сам сказал в интервью `НГ`, с первого момента, как он оказался на посту министра, пришлось `участвовать` в войнах - Ирак, потом Косово... А вот то, что он не сказал, - это что по сути вся внешняя политика всего государства оказалась на нем. Хотя он не уставал подчеркивать, что она президентская. Ведь это же ненормально. Иногда на Иванова было страшно смотреть - человек, загнанный в угол... Но выстоял. Так вот, сейчас-то у нас наладится нормальная государственная система, с действительно президентской внешней политикой ?
- Нашему министру Игорю Иванову и министерству иностранных дел сейчас нелегко - именно на них возят воду, когда сгущаются тучи, вспыхивают конфликты или меняются собственные власти. Некогда самая блестящая - по признанию даже наших главных оппонентов - дипломатическая служба России сейчас прилагает большие усилия, чтобы удержать интересы страны от ущерба, вывести их из возникающих зон риска.
Игорь Иванов, которого я знаю не один десяток лет, мне представляется тем человеком, который именно сегодня должен возглавлять наш дипломатический аппарат. У него сильный и цепкий ум, а также уникальный опыт вовлеченности в разработку крупных внешнеполитических шагов. Он впитал и взял на вооружение эффективные модели поведения и развязок запутанных дипломатических узлов у череды министров, с которыми тесно работал в последние десятилетия.
На данном этапе крайне важно, чтобы Путин прислушивался к мнению Ивановых, а не кого-то другого в разработке дипломатических ходов. А Ивановы - Игорь и Сергей (возглавляющий аппарат Совета Безопасности) - уверен, понимают, что только взаимоподдержка и сотрудничество между ними будут содействовать интересам России и, конечно, президента.
У Игоря Иванова есть довольно редкое свойство, отличающее его от кое-кого из более ранних обитателей министерского кресла. Его амбиции не перехлестывают разумные рамки, не господствуют над ним до такой степени, чтобы `сливать` российские позиции ради придания себе `победного облика` по итогам любых переговоров с Западом. Известны эпизоды, когда в Вашингтоне и ряде других столиц раньше с удовольствием помогали раздуть подобные амбиции русского коллеги, чтобы выжать из него важные уступки. Сегодня это было бы крайне опасно.
