Катастроф, аналогичных `Курску`, избежать не удастся, считает адмирал Эдуард БалтинНазад
Катастроф, аналогичных `Курску`, избежать не удастся, считает адмирал Эдуард Балтин
В этом месяце исполнился год со дня гибели атомного подводного крейсера `Курск`. Подлодка по-прежнему покоится на дне Баренцева моря, а военно-морское командование все еще немногословно, когда речь заходит о безопасности подводников. Ситуацию вокруг подлодки `Курск` и общего состояния ВМФ РФ комментирует адмирал Эдуард Балтин, в недавнем прошлом командующий Черноморским флотом, подводник, Герой Советского Союза.
ИЗ ДОСЬЕ `НВО`
Эдуард Дмитриевич Балтин - адмирал, Герой Советского Союза. Родился 21 декабря 1936 г. Окончил Каспийское высшее военно-морское училище, Военно-морскую академию и Военную академию Генерального штаба ВС СССР. В Вооруженных силах с 1954 г. Служил командиром минно-торпедной части, помощником, старшим помощником, командиром подводной лодки. С 1971 г. - командир атомной подводной лодки; командовал флотилией атомоходов на Тихоокеанском флоте, был первым заместителем командующего флотом. В 1991-1992 гг. - начальник кафедры военно-морских стратегических исследований Академии Генштаба ВС РФ. В 1993-1996 гг. занимал должность командующего Черноморским флотом.
ЭДУАРД ДМИТРИЕВИЧ, со дня гибели `Курска` прошел год. Изменилось ли ваше мнение о причинах гибели подлодки?
- При такой катастрофе одной причины не бывает. Я говорил год назад и сейчас утверждаю, что все-таки столкновение явилось первой причиной. Но последствия этого столкновения ни в коей мере не должны были привести к такой катастрофе. В последующем пошло наложение нескольких факторов. Как сейчас модно говорить, первым можно назвать человеческий фактор.
То есть все от людей зависит, от команды, от подготовки?
- Да, от людей. Я не буду развивать эту мысль, потому что считаю: в каждой профессии, а не только в военном деле, есть рубеж дозволенного риска. Но он сыграл в этой катастрофе весьма заметную роль. Сложилось несколько факторов. Имел место и такой фактор, как конструктивные недостатки, а также фактор, заключавшийся в том, что план этого учения не соответствовал уровню подготовки участвующих сил, хотя он был простой по меркам 15-20-летней давности.
Как вы оцениваете работу правительственной комиссии, она сделала все максимально возможное или могла бы сделать еще больше для того, чтобы не только выявить причины катастрофы, но как-то помочь людям, родственникам погибших?
- Если вспомнить историю, то ведь эта катастрофа не редкость, не какой-то там отдельный случай, они периодически случаются не только у нас, а во всем мире. И никогда правительственные комиссии не находили причины их. Например, затонули два атомохода США - в 1963 г. и в 1968 г. После первого затопления государственная комиссия работала 5 лет, потом пошла работать следующая. Однако в России никогда не оказывалось такого внимания подобной катастрофе, как при трагедии с `Курском`.
Будут все же названы причины гибели `Курска`?
- Самое главное, комиссия не может выявить детали. Не потому, что она не хочет, она не может выяснить, что спровоцировало взрыв. Да и у нее нет исходной информации. И после того, как будет поднят корабль, эта информация вряд ли появится. А в отношении того, что оставляют на дне первый отсек, так это закономерно, я об этом говорил сразу после катастрофы. С реактором ничего не случится, я в этом уверен. Ни на морском дне, ни при подъеме с ним ничего не будет. А первый отсек необходимо отделить для того, чтобы даже процента вероятностной угрозы для участников подъема не было. Здесь уже дело не в секретности или скрытности, а в том, чтобы обезопасить участвующих в подъеме.
В августе должна войти в строй ВМФ атомная подлодка `Гепард`. Внесены ли за год конструктивные изменения в эту субмарину или нет?
- Изменения? Думаю, что нет. Да это и невозможно. Кстати, средств спасения достаточно на любой подлодке. `Курск` затонул на глубине 100 м. Мы плавали в океане и не на таких глубинах. `Комсомолец` лежит на глубине 3 км, `Скорпион` на такой же глубине. Какими бы совершенными ни были спасательные устройства, профессия подводника остается профессией повышенного риска, и с этим надо смириться.
Недавно была подписана президентом Морская доктрина, в ней вопросы Военно-морского флота чуть ли не главные. В соответствии с ней создается Морская коллегия, которая будет действовать под руководством президента и при кабинете министров. Как вы это оцениваете?
- Морская коллегия была в царской России всегда. Тогда она состояла из старых опытнейших адмиралов и, конечно, имела совещательный голос. Коллегия занималась не только строительством флота, она рассматривала и вопросы назначения, и качество исполнения должности отдельными командующими. Она имела большое влияние на флот. Ее очень уважали, по крайней мере на флоте, и в то же время и боялись. У нас же, боюсь, все сведется сейчас к следующему: назначат туда людей с соответствующими должностями, но должность не всегда соответствует деловым качествам, принципиальным взглядам на положение вещей.
Позволит ли наличие этой доктрины в дальнейшем избегать трагических происшествий, подобных ЧП с `Курском`?
- Дать гарантию, что вообще мы избежим в последующем аналогичных катастроф, невозможно, даже теоретически.
Какие выводы, на ваш взгляд, были сделаны за прошедший год из уроков `Курска` в строительстве флота? При разработке отдельных подводных кораблей?
- Я считаю, что никаких выводов не сделано, потому что нет и самого строительства по большому счету. Я вспоминаю бывшего министра обороны СССР маршала Устинова. Так вот он на одном разборе бросил такой упрек флоту: у меня впечатление, что ВМФ увлекся глобализмом.
Он имел в виду то, что мы начали строить слишком большие военные корабли, корабли дорогостоящие, но они не были необходимы для СССР в то время. То есть экономика, военная необходимость и военная целесообразность вступили в противоречие. Это был очень мудрый вывод.
Но тогда, видимо, мало кто к нему прислушался?
- Да, пропустили мимо ушей. Ведь тогда денег на военный флот не жалели.
А сейчас издержки всего этого сказываются?
- Сейчас надо подходить к этому вопросу очень осторожно. Возможности экономики, военной необходимости, военной целесообразности должны состыковываться.
Какой, на ваш взгляд, подводный флот сегодня необходим России?
- На каждом флоте корабельный состав должен быть разнообразным и не похожим один на другой. По той причине, что у флотов различное физико-географическое, геополитическое положение. И, конечно, все это зависит еще от задач, которые ставит высшее политическое руководство страны. Содержание Вооруженных сил - это не самоцель. Они должны соответствовать и быть адекватными стратегии международных отношений, возможной угрозе. Государство должно располагать долговременными прогнозами - внешнеполитическим, военно-политическим, внутриполитическим.
А кто этими прогнозами должен заниматься, как вы считаете?
- Согласно всем теориям, не только у нас, а во всех странах данными прогнозами должно заниматься высшее руководство страны. Например, Совет безопасности. В высших эшелонах власти должна формироваться стратегия развития Вооруженных сил - перспективы их технического оснащения, наиболее целесообразная дислокация. Сейчас у нас в несколько хаотической обстановке, по-моему, все идет по инерции, которая была заложена еще в СССР.
Те средства, которые сейчас выделяются на поддержание флота, на его развитие, они, на ваш взгляд, соответствуют реальным потребностям ВМФ?
- Это, повторю, должно определить высшее руководство страны. Но пока непонятно, каким именно хочет наше высшее руководство видеть флот.
Между тем главком ВМФ адмирал Куроедов защитил по этим вопросам в прошлом году диссертацию.
- Я считаю, что очень плохо, когда большой военачальник начинает писать и защищать диссертации.
У него не остается времени для руководства?
- Диссертация, это вещь, возможно, полезная. Но вот Степашин, например, защитил несколько диссертаций и стал юристом - доктором наук, и экономистом - доктором наук. Ну и что из того? Не случайно ведь в СССР имелось официальное постановление правительства, запрещающее начальникам высшего уровня защищать диссертации, я на себе это испытал.
Целевая установка такого запрета была в том, чтобы они не отрывались от практического дела, от руководства?
- Они и не отрывались, никогда они сами ничего не писали, писали за них.
Ваше отношение к тому, как государство помогло семьям погибших на `Курске`?
- У нас и раньше много было катастроф, но очень прохладное было отношение к близким погибших. Никогда прежде государство столь большой и разнообразной помощи им не оказывало. К сожалению, это породило внутри Военно-морского флота нехорошую зависть.
То есть власти перебрали с этим делом?
- Да, слишком перестарались.
В связи с этим как вы оцениваете действия президента? Он действительно серьезно задумался над положением флота и Вооруженных сил?
- Я думаю, что Владимир Владимирович Путин выводы сделал серьезные. Прежде всего в отношении состояния Вооруженных сил вообще, и флота и авиации в особенности. В ВВС ведь катастроф не меньше. Не случайно президент неоднократно повторяет фразу, что `нам надо перестать эксплуатировать человеческий фактор, сколько можно этим заниматься`. Это очень важно.
Как вы думаете, события вокруг `Курска` повлияли на моральный настрой моряков?
- Я разговаривал со своими подводниками, у меня очень много учеников, ныне командиров, много общался с адмиралами, с капитанами 1 ранга. Не чувствуется у них никакого психологического надлома - каким было их моральное состояние, таким и осталось. Эмоциями больше занимаются средства массовой информации. А в морских коллективах никто не поднимает этих вопросов.
Скажите, а боевая подготовка за этот год на Военно-морском флоте усилилась или нет?
- Боевая подготовка прежде всего требует материальных средств. И если у нас достаточно боезапасов, топлива, то все должно идти по плану, и все будет нормально. В противном случае происходят катастрофы.
Что вы думаете о руководстве подъемом `Курска`?
- Меня смущает, что нет ни постановления правительства, как принято было раньше в Советском Союзе, да и во всем мире, и нет указа, допустим, Верховного главнокомандующего о том, кто официально отвечает за ход работ. Катастрофа серьезная, огромнейшие затраты финансовые. Потому и важен вопрос, кто у нас все-таки руководит?
А как же роль вице-премьера Ильи Клебанова?
- Клебанов совершенно не имеет отношения к подъему, он просто озвучивает ход работ. У него функциональная обязанность председателя комиссии по расследованию причин катастрофы, а в ее задачи не входит сам подъем.
Значит, сейчас адмирал Попов, командующий Северным флотом, вроде бы самый старший в этом деле?
- Попов олицетворяет экспедицию особого назначения. А кто занимается все-таки всей этой связкой? Научно-техническая сторона, конструкторская - это ясно, Спасский. Попов - это флот. Но кто все координирует? Кто распоряжается десятками миллионов долларов? Кто принимает окончательное решение, кто занимается связями иностранных фирм с Военно-морским флотом? Ну, не дай Бог, что-то произойдет во время подъема `Курска`, ведь ответственных найти будет невозможно.
То есть вы хотите сказать, что здесь нет порядка как такового?
- Я знаю одно - по крайней мере раньше это оформлялось постановлением Совета министров.
Следовательно, должно быть постановление правительства, президента о подъеме?
- Ну конечно, необходим законодательно-правовой источник. А он отсутствует.
