Алексей Можин считает, что переговоры с МВФ не требуют спешкиНазад
Алексей Можин считает, что переговоры с МВФ не требуют спешки
О том, как шли переговоры с миссией Международного валютного фонда (МВФ) и почему миссия уехала без зримых результатов, обозревателю `Сегодня` ЮЛИИ УЛЬЯНОВОЙ рассказал исполнительный директор от России в МВФ АЛЕКСЕЙ МОЖИН.
- Почему правительство не смогло договориться с миссией о программе нового кредита?
- Разговор был очень интенсивный. И в субботу, и в воскресенье миссия работала, и работал ЦБ, и работала российская делегация, был такой нон-стоп. Переворошили невероятное количество вариантов. Можно было пойти на какое-то компромиссное соглашение. Но в условиях большой неопределенности мировой коньюнктуры нефтяных цен это значит, что любой сценарий развития в концов концов может оказаться иным. Большой риск оказаться в ситуации, когда ты подписываешь некие обязательства, а потом не можешь их выполнять. Например, один из элементов любой программы фонда - это показатель роста валютных резервов. Представьте себе, что мы бы приняли прогноз платежного баланса, который предлагал фонд, и, соответственно, мы бы приняли на себя обязательства накапливать валютные резервы по какому-то графику, вытекающему из сильного прогноза платежного баланса. Оказалось бы, что платежный баланс гораздо слабее, чем прогнозирует фонд, это сразу привело бы к тому, что мы не смогли бы выполнять принятые на себя обязательства. Мы, конечно, тут же вызвали бы миссию и повели новый раунд переговоров и постарались бы быстро договориться о модификации этой программы, но все равно в этом есть некая неприятность для правительства.
Вот чаша весов - на одной стороне здоровое, нормальное стремление иметь соглашение с фондом и все выгоды, которые из этого следуют, с другой стороны, опасение, что мы подпишемся под чем-то таким, что потом не сможем выполнять по объективным причинам.
- Мы сейчас обсуждали с МВФ выполнение тех же реформ, что и в 1998 году. Получается, что после кризиса страна никуда не продвинулась, разве что, по определению профессора Ясина, правительство перестало мешать экономике.
- Обычно кризисы бывают очень полезны. Они вынуждают делать реформы, которые трудно делать, когда нет кризиса. России он тоже кое в чем был полезен. Правительство Примакова впервые отказалось от безответственного бюджета. До того было 5-6 лет абсолютно безответственных бюджетов, что явилось главной причиной кризиса.
- Но не потому ли послекризисные бюджеты оказались более сбалансированными, что после кризиса МВФ нам ничего не давал в долг?
- В этом-то и есть польза кризиса.
- То есть мы бы испортили бюджет, если бы нам дали кредиты...
- Все правильно. Нас заставили так вести себя. Кризис, его последствия, такие как невозможность заимствовать, заставили нас вести себя ответственно, что очень здорово и правильно.
- Правительство перестало явно мешать экономике, но оно так и не стало ей помогать. Что было понятно еще в 1998 году, даже в 1999-м, и даже в 2000-м. Но на будущий год, может, стоило что-нибудь изменить?
- К сожалению, у нас после кризиса случилась большая неприятность. Рост цен опять создал возможность жить `за счет дяди`, как когда-то раньше мы жили за счет кредитов Международного валютного фонда. Это, конечно, сильно мешает. И, может, кого-то расслабляет. К тому же очень трудно проводить макроэкономическую политику в ситуации, когда вся финансовая ситуация в стране зависит только от одного экономического параметра - мировой цены на нефть, - который абсолютно не под контролем. В мировой практике это известно как `голландская болезнь`. Ситуация, видимо, продлится очень долго.
- По последним прогнозам, цены на нефть будут высокими до 2002 года...
- Вот это вопрос уже совсем близкий к существу того, что здесь происходило на прошлой неделе, - переговорам между российскими властями и миссией МВФ. Все разговоры сводились к тому, какой будет платежный баланс в 2001 году. У них свой прогноз платежного баланса, у нас - свой. У них существенно более сильный, а у нас существенно более слабый.
- Мы всегда учили МВФ считать `по-нашему`.
- Да никто не знает, какой будет платежный баланс на самом деле. Вот если, к примеру, американская экономика резко упадет, то цены на нефть тут же за ней последуют.
В итоге разговор с миссией свелся к одному. МВФ говорит: `Ну хорошо, а что вы будете делать, если произойдет такой платежный баланс, как мы говорим?` А мы отвечаем: `Мы думаем, что не произойдет такой, как вы говорите`. Мы заявляем, что наш правильный. МВФ говорит: `Мы не знаем, какой правильный, но вот если платежный баланс будет такой, какой у вас, - более слабый, то тогда все просто и понятно, а вот если произойдет такой, какой у нас, тогда вам нельзя допускать...`.
- В таком споре нельзя победить. Это тупик переговоров?
- Я думаю, что логично было бы не пытаться сейчас расставить все точки над `i`. Обстоятельства не вынуждают нас сильно торопиться с заключением новой программы с МВФ. Хотя есть проблема выплаты долгов Парижскому клубу - это единственный аргумент за то, чтобы торопиться. Цена вопроса по клубу - 2,7 млрд долл. на 2001 год, это сумма большая, но при благоприятном развитии событий мы сможем заплатить. А вообще есть смысл дождаться чуть большей ясности...
- Не совсем понятно, откуда она возьмется.
- С таким прогнозом цен на нефть трудно ожидать, что она когда-нибудь возьмется. Другие страны, находящиеся в подобном положении, находят постоянные решения для этой проблемы. Можно создать так называемый стабилизационный фонд. Фиксируется некая пороговая цена на нефть, и если цена выше, то дополнительные доходы не тратятся, а обмениваются на валюту и инвестируются за рубежом. А если цена падает ниже порогового значения, то за счет ресурсов фонда можно компенсировать снижение притока валюты.
Но необходимо создавать такой стабилизационный фонд законодательно, а не какими-то решениями исполнительной власти. Потому что, когда цены на нефть высокие и происходит накопление ресурсов, всегда возникает очень сильный соблазн в этот фонд запустить руку. И если не сделать это законом... Здесь требуется какая-то невероятная самодисциплина. И в какой степени в России есть условия для проявления вот такой дисциплины - это вопрос, на который у меня нет ответа.
- Политэкономическая гигиена - это дело первого лица в стране.
- Ну, не только первого, но и второго, и третьего... Механизм стабилизационного фонда России действительно нужен, без него мы будем каждый год решать одну и ту же задачу: какой будет платежный баланс, что нам делать с бюджетом, какую денежную политику проводить. А фонд позволяет уйти от этих мучений на несколько лет.
- Этот вопрос обсуждался на переговорах с МВФ?
- Нет. Но та макроэкономическая политика, которая проводилась в 2000 году, де-факто воспроизводила основные идеи стабилизационного фонда. Из-за более высокой цены на нефть Минфин получал дополнительные доходы в большом объеме. Эти доходы не тратились, а держались на балансе Минфина в ЦБ. ЦБ на эти деньги покупал валютные резервы. В этом и есть неоформленная, неструктурированная идея стабилизационного фонда. Разница в том, что когда это закреплено законом, то всем понятны правила игры, а здесь власти изо дня в день приходится принимать решение, как именно поступить. Движение, в общем, на ощупь.
