М.А. МУНТЯН - ИНТЕЛЛИГЕНЦИЯ И ЕЕ СУДЬБА: СЛАВНОЕ ПРОШЛОЕ И БЛЕСТЯЩЕЕ БУДУЩЕЕ?Назад
М.А. МУНТЯН - ИНТЕЛЛИГЕНЦИЯ И ЕЕ СУДЬБА: СЛАВНОЕ ПРОШЛОЕ И БЛЕСТЯЩЕЕ БУДУЩЕЕ?
Вряд ли в истории России есть более противоречиво и непоследовательно трактуемая проблема (кроме, наверное, самого исторического предназначения нашего Отечества), чем факт возникновения и подвижнического народного служения русской интеллигенции. Этот феномен восхваляют как `совесть народа` (`Вехи`) и уничижают как `отщепенство` (Г.П. Федотов) и `образованщина` (А.И. Солженицын); возвеличивают как носительницу идей, в которых `правда-истина соединена с правдой-справедливостью` (Н.А. Бердяев) и `растворяют` в среднем классе (М. Гефтер); пророчат возрастание ее роли в информационном обществе (Н.В. Мерзликин) и намекают, что это понятие отнюдь не `звучит гордо`, обращая внимание на чудаковатость и претенциозность интеллигенции как социальной группы (А.С. Хорнби) и т.д. Практически никто из отечественных и зарубежных ученых не сомневается в русском происхождении интеллигенции и как социального феномена, и как термина (введенного в общественный оборот в 60-е годы ХIХ века писателем П.Н. Боборыкиным). Но и в исторических, и в социологических, и в философских расхождениях российских авторов по данной тематике практически всегда чувствуется ее смешение со сходными, но иными, рассматриваемыми с позиций западной социологии, социальными группами - профессионалами, квалифицированными специалистами, экспертами, служащими, чиновниками, `белыми воротничками`. Особенно широко распространено убеждение, что в этой социологии аутентичным обозначением интеллигенции является однокоренной термин `интеллектуалы`. Именно поэтому в отечественной литературе преобладает точка зрения, что возникновение феномена интеллигенции следует относить к эпохе Петра I, модернизационные усилия которого вызвали широкую потребность в людях образованных, специалистах.
Однако подобный подход к истокам возникновения интеллигенции расходится с тем содержанием, которое вкладывал в данное понятие его автор. В романах П. Боборыкина интеллигенция, представляя собой `мыслящих людей`, выступала обличительницей существовавших в царской России государственных порядков, социального паразитизма дворян-землевладельцев, чиновничества, `оевропеившихся` купцов. При этом ее позиции основывались не только на моральных соображениях, но и на базе передовых для того времени научных представлений о законах общественного развития. П. Струве даже считал, что `восприятие русскими передовыми умами западноевропейского атеистического социализма` стало источником `рождения русской интеллигенции`. Другие `веховские` авторы критиковал интеллигенцию за политический радикализм и нигилистический морализм, за `правдоискательство` и любовь к уравнительной справедливости, за то, что в ее философских построениях не оставалось места для свободы и личности, поскольку и та, и другая были подчинены задачам революционной борьбы. Но был ли М.А. Бакунин действительно `первым русским интеллигентом`, как полагал Струве? Совместимы ли такие суждения о явлении интеллигенции с `уходом в народ` тысяч и тысяч наиболее образованных молодых людей, `практикой малых дел` вписавших незабываемые страницы самоотверженного, жертвенного служения своему народу? Служение государству интеллектуалов, которое было в России и до Петра Великого, и служение народу - одно и то же? Особенно когда речь идет о такой стране, как Россия, в которой одновременно существовали два народа - господствующий, даже разговаривавший на ином языке и поклонявшийся чужестранной культуре, и подневольный, лишь несколькими годами ранее освобожденный от `крепости`, с трудом сохранявший исконную культуру предков? Наверное, в поиске ответов на эти и многие другие возможен выход на более адекватные, чем до сих пор, характеристики и определения русской интеллигенции, что должно означать лишь предельную объективность и идеологическую беспристрастность.
Этимологически термин интеллигенция происходит от латинского intеlligеns (понимающий, знающий, умный), в то время как термин интеллектуал - от intеllесtus (познание, рассудок). Если исходить из такого различения, то широко распространенное в настоящее время определение интеллигенции через `общественный слой людей, профессионально занимающийся умственным, квалифицированным трудом, оказывающий существенное воздействие на духовную сферу и социальные процессы в обществе` (Политическая энциклопедия, т.1, с.447) скорее относится к интеллектуалам. Именно за ними на Западе признается компетенция создавать `знание о знаниях`, `мнения о мнениях`, предлагать крупные теоретические обобщения в гуманитарной сфере. Т. Парсонс, Р. Мертон, Э. Шиллз усматривали главную роль интеллектуалов в обществе в ретрансляции культурных ценностей и их творческой переработке. К. Мангейм к культуртрегерству интеллектуалов добавлял их относительную независимость и критичность по отношению к господствующим мировоззренческим представлениям. Для `изначальной` русской интеллигенции жизнь идеями, стремление к их воплощению в жизнь стало непреходящим заветом. `Интеллигенция не есть социальный класс..., - подчеркивал Н.А. Бердяев. - Интеллигенция была идеалистическим классом, классом людей, целиком увлеченных идеями и готовых во имя своих идей на тюрьму, на каторгу, на казнь`. Она появилась в России как протест против разрыва видимой реальности с идеальным миром национальных ценностей, который ощущался частью народа как ничуть не меньшая реальность. Интеллигенция стремилась, во что бы то ни стало, предотвратить полное втягивание страны в зону абсолютного господства капиталистического вещизма, ведущего к отказу от духовных приоритетов в общественном развитии. На этой почве родилась концепция, представляющая российскую интеллигенцию как маргинальный слой образованных людей, `разрывающихся` между ценностями Запада и Востока, между модернизмом и традиционализмом. Она, эта концепция, вряд ли может быть признана хоть сколько-нибудь состоятельной в научном плане, так как известно, что интеллигенция выступала и продолжает выступать не против прогресса вообще, а против бездуховного, оторванного от гуманистических ценностей прогресса индустриального типа.
В 90-е годы ХХ в. некоторые российские исследователи стали выводить `конец интеллигенции` из убеждения, что с развитием рыночной экономики она `исчезает, распадается на подлинных профессионалов - ядро среднего класса, и на деклассирующуюся, переходящую в низшие общественные слои, часть` (Радаев В.В., Шкаратан О.И. Социальная стратификация. М., 1996. С.311-312). Приверженцы подобных взглядов приводят в качестве аутентичного представителя такого среднего класса тип человека, который в мировом обществоведении считается одним из опаснейших порождений индустриальной цивилизации - `одномерного человеком` Г. Маркузе или `западоида` А. Зиновьева. Этим авторам, видимо, невдомек, что в условиях структурных реформ, ведущихся за счет народа и приведший обширные его круги к нищенскому существованию, официальная страта интеллигенции, то есть люди с высоким уровнем образования и приверженностью к определенным духовным ценностям, действительно разделилась на две части, но по другому разделительному принципу. Одна осталась с народом, подтвердив свой статус народной, другая предпочла `хождение во власть` или экспертную работу у `новых русских`, оказавшись или в плену чиновничества, или в услужении `партии власти`. И этот разрыв, подтвердив традиционную оппозиционность истинной интеллигенции государственной власти, вновь стал причиной крупных неудач в реформировании страны. Старая парадигма интеллигентского сознания `власть - интеллигенция - народ` перестала работать. А это означает, что интеллигенция перестала ощущать свою миссию не только постоянного влияния на власть доступными и свойственными ей средствами (критика, художественное и научное творчество, акции гражданского неповиновения) в целях повышения уровня ее цивилизованности, но и просвещения народа, отстаивания его права на достойное существование. К сожалению, в очередной раз в нашей стране повторилась ситуация, когда занятому выживанием обществу стало не до `критично мыслящей личности`, а государству оказалась не нужной интеллектуальная оппозиция, в связи с чем интеллигенция временно оказалась не у дел, более того, ее вновь обвиняют в том, в чем она априори не может быть виновной.
Вроде бы всем ясно, что без народной поддержки никакие реформы состояться в стране не могут, но маргинализированные массовые слои интеллигенции (учителя, врачи, преподаватели вузов, научные работники, служащие культурно-просветительных учреждений и др.) не способны и не хотят транслировать властные импульсы т выдвигаемые проекты в народные массы. Все уверены, что стоящая национальная идеология умножила бы силы переживающей системный кризис российской государственности, но попытки ее производства представителями государственного аппарата оказались бесплодными, так как `вне игры` оказалась интеллигенция, единственно способная уловить сокровенные течения народной жизни и выразить их в программных идеях. Мировой опыт рыночного хозяйствования показывает, что рынок вне морали и без нравственных норм лишается `невидимой руки`, которая делает его приемлемым для превалирующей части населения любой страны. Наш же `вороватый капитализм` (Е.Т. Гайдар) старательно разрушает именно те сферы жизни и вытесняет из активной общественной работы те группы интеллигенции, которые заняты воспроизводством и распространением духовных ценностей. Уже и в правительственных кругах страны поняли, что в случае с Россией речь идет не просто о реформах вообще, а о преобразованиях, которые способны ускорить переход к постиндустриально-информационному обществу, но по-прежнему в загоне остаются отечественные наука и образование, формирующие фундамент данного нового цивилизационного цикла в развитии человечества. В то же время ссылки на слабый профессионализм в качестве объяснения социальной деградации массовых слоев специалистов трудно объяснить иначе, чем желанием власть предержащих завуалировать опасный для общества процесс деиндустриализации страны.
Опыт социально-экономического и духовно-политического развития стран, уже вступивших в эпоху информационной цивилизации, демонстрирует, что одномерный, `экономический человек` в результате научно-информационной революции уступает место многоплановому человеку, `человеку творческому`, духовно `богатой индивидуальности`. Человек становится не только носителем `всеобщих производительных сил`, основанных на знании, но и основной целью культурного развития. Деятельность `многомерного человека` информационного общества неразрывно связана с коренными переменами в характере самого труда. Труд в привычном его понимании как процесс воздействия человека на вещество природы исчезает. На место абстрактного труда (`труда вообще`), овеществленного в массе стоимостей, создающего всю совокупность материальных богатств, приходит всеобщий (`универсальный`) труд как свободная творческая деятельность человека в области науки, культуры, информации и, что не менее, а, быть может, и более важно, производство самого человека. Всеобщий труд всегда индивидуален, независимо от того, совершается ли он в огромных коллективах или является деятельностью одиночек. Он опирается, как правило, на всю совокупность научных знаний, достижений культуры, народную мудрость, традиции, духовные ценности, накопленные всем человечеством. Всеобщим же он называется потому, что люди интеллектуальных профессий интегрируют в своем творчестве, если пользоваться определением В. Библера, `всеобщую культуру мышления`. Ио, что составляет совокупность достижений человеческой истории, преломляется, фокусируется, воплощается в деятельности одного человека, то есть в работе ученого, художника, учителя соединяются вместе результаты труда множества людей, которые жили в разные исторические эпохи и на различных континентах. Совершенно понятно, что правофланговыми в освоении всеобщего труда выступают лица интеллигентских профессий, без их ума, таланта и участия не может состояться явление `многомерного человека`.
Еще важнее участие интеллигентов в формировании `человеческого капитала` информационного общества, который складывается из следующих затрат:
а) огромных усилий и расходов на воспитание детей в семье;
б) собственных усилий детей, а потом и учащихся средней специальной и высшей школ по освоению знаний и достижений культуры;
в) расходов государства, частных фондов и самих граждан на различные формы образования;
г) общих - государственных, частных и коллективных - затрат на поддержку и развитие культуры и искусства;
д) затрат времени людей на освоение культуры;
е) затрат времени и усилий человека на поддержание своей спортивной формы, здоровья и трудоспособности;
ж) затрат времени и усилий по нравственному и духовному воспитанию и образованию каждого отдельного человека и всех людей вместе;
з) совокупных расходов на охрану и восстановление окружающей среды. В конце ХХ в. стоимость подготовки специалиста с высшим образованием оценивалась в США в 1 млн. дол. На рубеже80-х - 90-х годов ХХ столетия общая стоимость `человеческого капитала` США в одних лишь гражданских отраслях материального и нематериального производства составляла более 44 триллионов долларов по сравнению с 12 триллионами, сколько `весили` все активы американских финансовых и нефинансовых корпораций в 1985 г.
Трансформация духовной сферы информационного общества охватывает, наряду со многими другими, и сферу этики. Абрисы этики будущего были очерчены Питиримом Сорокиным в конце его научной деятельности, когда он возглавил Гарвардский исследовательский центр по созидательному альтруизму. Это выдающийся социолог и русский интеллигент пришел к выводу, что `бескорыстная созидающая любовь - это сила, которая, если ею пользоваться с умом, способна:
- остановить агрессивные стычки между людьми и группами людей;
- превратить отношения из враждебных в дружеские`. Ученый полагал, что любовь может влиять на международную политику и успокаивать межнациональные конфликты;
что бескорыстная и мудрая (адекватная) любовь является жизненной силой, необходимой для физического, умственного и нравственного здоровья; что альтруисты в целом живут дольше эгоистов; что дети, лишенные любви, вырастают нравственно и социально ущербными; что любовь - мощное противоядие от преступных деяний, болезней и самоубийств, ненависти, страхов и психоневрозов; что любовь выполняет познавательные и эстетические функции, она - самое лучшее средство обучения в деле просвещения и облагораживания человечества.
В апреле 1998 г. в предисловии к русскому изданию своей книги `Грядущее постиндустриальное общество` Д. Белл писал о шансах России следующее: `Если бы она достигла внутренней стабильности и избежала разорительных этнических конфликтов и гражданских войн, она была бы готова вступить в постиндустриальный век раньше, чем любая другая страна`. Во всем этом исключительно высока и важна роль интеллигенции, которой присуще соединение интеллектуальной деятельности и утверждение этико-моральных норм в общественно-политической жизни. Одной из ключевых задач российской интеллигенции в ХХI веке является формирование интеллектуальной элиты, которая могла бы существенно поднять уровень политической элиты страны. В ХХI столетии интеллигенции уготована не только прежняя роль духовного пастыря и врачевателя общества, но и лидера в разработке и реализации важнейших социально-политических и научно-технических проектов и инноваций, определяющих стратегию продвижение страны в будущее. Реальность такой перспективы подтверждает все тот же опыт продвижения к информационному обществу наиболее развитых стран современности, в которых прежнее засилье интеллектуалов начинает `размягчаться` появлением социальных групп, которые в соответствии с русской традицией мы могли бы назвать интеллигенцией. По всей видимости, мы находимся на начальной стадии глобализации феномена интеллигенции, призванной санировать бездуховную рациональность западных интеллектуалов, возвратив их в лоно гуманизма и гуманитарных ценностей. В этом смысле синтез Запада и Востока представляется возможным.http://nvolgatrade.ru/
Док. 205781 Опублик.: 19.07.04 Число обращений: 1025
