5 марта 2000 года было обнародовано интервью, данное исполняющим обязанности президента России В.В.Путиным британскому обозревателю Дэвиду Фросту.
Фрагмент этого интервью, касающийся возможности вступления России в НАТО, вызвал неожиданно сильный резонанс. Одним из первых на него отреагировал Г.Зюганов, высказывание и.о.президента он назвал "наивным и непростительным". К.Титов же наоборот, выразил поддержку идее вступления России в НАТО, при этом напомнил, что был противником замораживания российского сотрудничества с альянсом из-за событий в Югославии. М.Шаймиев убежден в том, что процесс расширения НАТО не несет никакой угрозы безопасности России. С.Кириенко понравились заявления Путина, особенно касающиеся принадлежности России к европейской культуре. Г.Явлинский предостерегает от возможности негативных последствий для России слов Путина из-за снятия ими препятствий расширения НАТО на Восток. Е.Строев "не услышал из уст главы государства прямолинейного ответа на этот вопрос". А Л.Ивашев напомнил, что сегодня речь о вступлении России в НАТО не идет. Как видим, представлены все мыслимые позиции, этот перечень можно продолжить и, видимо, минимум до 26 марта он будет пополняться.
Несомненно, вопрос этот чрезвычайно важен, любые высказывания, тем более принадлежащие высшему должностному лицу государства, о перспективах развития отношений между Россией и НАТО, не могут остаться без внимания политиков. И все-таки мы полагаем, что избранная и.о. президента форма ответа на достаточно прямой вопрос должна, прежде всего, определять наше отношение к его содержанию. "Почему нет? Я не исключаю такой возможности" - при восприятии этой фразы буквально мы должны были бы упрекнуть Путина в лукавстве: как же можно не понимать "почему", причины, препятствующие вступлению России в НАТО, очевидны всем. Достаточно того, что нас туда никто не приглашал и вряд ли пригласит. Поэтому такой ответ должен был бы восприниматься лишь как проявление стремления продолжить разговор, не уходить от ответа и при этом дать минимум информации и минимум поводов для обсуждения. Не случайно Д.Рогозин отметил дипломатические способности Путина.
Так можно ли считать слова Путина выражением намерения вступить в НАТО? Только жаждущие сильных политических впечатлений могут усмотреть в высказывании и.о. президента вообще выражение каких-либо намерений. Сказанная им фраза - всего-навсего подготовка к собственно изложению позиции, она играет переходную роль, создает видимость прямого ответа на прямой вопрос, на самом деле предваряет перевод разговора в более деловую, не умозрительную плоскость. И одновременно - это полемический прием, снижающий накал хода интервьюера. А следующие слова ответа - это уже позиция, причем высказанная без какого-либо риска. Во-первых, она высказывается уже не первый раз, во-вторых - не только партнеры, даже противники не посмеют оспаривать право главы государства говорить о необходимости уважать интересы своей страны. И на предвыборные рейтинги подобный ответ может повлиять лишь положительным образом.
Способны ли слова Путина повлиять на стремление некоторых других государств, бывших союзных республик вступить в НАТО? Резкое отрицание или явное выражение желания России вступить в Североатлантический альянс действительно бы повлияли, причем именно усиливающим образом. Первое - подчеркиванием наличия противоречий между РФ и НАТО, что может быть основанием для опасений остаться без надежной защиты в случае обострения этих противоречий, второе - явной утратой Россией моральных прав противиться расширению НАТО. Стремление в НАТО балтийских государств, Украины, Грузии и без того велико, однако только его недостаточно для вхождения в альянс. Короткая фраза из интервью пусть даже талантливому обозревателю для известной телекомпании вряд ли тут может что-либо изменить.
Мы ни в коем случае не оспариваем право политиков высказываться по любому поводу. Именно благодаря многообразию позиций только и можно придти к наилучшей из возможных форм взаимодействия России и НАТО, что в существенной степени определяет расстановку сил в мире. Данный Путиным ответ пока к известной российской позиции ничего не добавляет, ничто не свидетельствует о кардинальных изменениях в ней. Реакция же на него говорит лишь о понимании важности вопроса и о готовности к его изучению и развитию.
