Еще в понедельник утром председатель правления РАО `ЕЭС России` Анатолий Чубайс, похоже, был абсолютно уверен, что второе чтение пакета энергетических законов в Думе, назначенное на 18 декабря, состоится. И в интервью Газете он говорил только о тех сложностях, которые могут возникнуть в ходе пленарного заседания Думы. Но в понедельник лидеры четырех центристских фракций вдруг заявили, что они намерены отложить реформу - как минимум до весны, и вскоре утвердили это решение. О том, насколько неожиданным для Анатолия Чубайса был такой поворот событий, видно из первых же его ответов на вопросы редактора отдела политики Юлии Ульяновой.
- Ко второму чтению пакета энергетических законопроектов предлагалось более 1800 поправок. Какое у вас впечатление от согласованных текстов?
- Поправки уже все определены. Среди них есть те, которые я считаю здравыми. Есть те, которые мне не очень нравятся. Но нет ничего, что разрушало бы конкурентную среду. А такие попытки были.
- Вы не имеете в виду веерные отключения?
- Конечно, нет. В РАО `ЕЭС` отключения запрещены моим приказом два года назад. Другое дело, что там (в Думе. - Газета) кроме того текста закона, который одобрен, каждый депутат имеет право поставить на голосование любую поправку за пределами этого текста, и там есть такие предложения, которые разрушают просто все.
- Назовите их, пожалуйста.
- Только после второго чтения.
- И все-таки, какой главный результат может быть по итогам второго чтения? Допустим, пройдет ли поправка, по которой сопротивление миноритариев `дочек` РАО резко ограничивается: для проведения решений о реорганизации компаний нужно будет набрать не 75% голосов, а всего 50 % плюс один голос? Как великодушно заметил по этому поводу глава финансового консультанта РАО Петр Авен, права миноритариев никто при этом не нарушает, ведь они всегда могут продать свои акции...
- Я в воскресенье прилетел из Лондона, где провел встречи минимум с пятнадцатью крупнейшими инвестиционными фондами, которые являются нашими миноритариями. И с каждым из них обсуждал, в частности, эту поправку. Дело в том, что она двухсторонняя. С одной стороны - снижение планки для голосования с 75 до 50%, а с другой - сама реорганизация и РАО `ЕЭС`, и ее дочек может быть утверждена исключительно через пропорциональное разделение активов. Эта конструкция не вызывает - такое впечатление у меня сложилось - абсолютно никакого протеста.
Рост цен с последующим снижением
- Почему же, когда еще эта поправка была предложена только для материнской компании, реакция миноритариев была негативной?
- Если говорить только об одной части, о снижении планки голосования, то реакция и будет негативной. Но когда она соединена с требованием пропорционального разделения активов, вопросы снимаются. Насколько я знаю, в ряде стран при реорганизации энергетики принимались гораздо более жесткие нормы, ущемляющие интересы миноритарных акционеров. В том числе отмена права выкупа их акций акционерным обществом в случае, если они голосовали против. Мы этого не делаем.
- Вы считаете, что прохождение энергопакета в Думе идет хорошо? Без потерь для вас, в соответствии с вашим представлением о реформе? Например, Дума предлагает ограничение тарифов для населения.
- Все обратили внимание, что эта формулировка проходит применительно к переходному периоду - где-то до 2005 года. На этот период такая норма не является разрушительной. Если навсегда - то это есть нарушение спроса и предложения, естественного рыночного ценообразования, сохранение перекрестного субсидирования. Это плохо.
- То есть вы считаете, что переходный период реформы будет реально завершен к 2005 году и у нас всего через два года будет рыночное ценообразование в электроэнергетике?
- Это корень всех преобразований. Это самое главное.
- Это получится, несмотря на то что у нас сейчас ценообразование исковеркано? И мы можем надеяться на английский опыт: тарифы взлетят, потом упадут и будут даже ниже дореформенного уровня?
- В Англии после либерализации цен действительно цены снизились.
- За какое время?
- За три-четыре месяца... Эта закономерность достаточно универсальна для абсолютного большинства либерализуемых рынков. Кратковременный рост цен с последующим снижением. Причем продолжительность роста и уровень роста в этот период в значительной степени зависят от качества созданного рынка, Ровно настолько, насколько вы сумели сконструировать реальную конкурентную среду, вы растягиваете срок взлета цен. Откуда берется само по себе снижение цен после этого? Берется оно из самого базового - наличие резерва генерации. Это есть самая простая логика соотношения спроса и предложения. В энергетике это самая детерминированная вещь.
- И цена будет падать, даже если создать инвестиционный фонд по гарантированию инвестиций в энергетику и `довесок` к тарифу?
- Инвестиционной составляющей в сегодняшних тарифах нет. Это глубинный изъян, весьма болезненный. Преимуществом России является то, что мы используем ранее построенное на государственные деньги и не нагружаем потребителя этой задачей. Но, как и всегда в любой серьезной экономической ситуации, это имеет и вторую сторону медали. Ни один нормальный инвестор не вложит ни одного рубля именно потому, что он не получает возможности его вернуть. Следующий вопрос: как в рынке будет выглядеть эта проблема? Дело в том, что реакция энергетических рынков на потенциальный инвестиционный спрос очень специфическая. В энергетике есть длительный инвестиционный цикл. Такой длительный, какого нет нигде. Разве что в нефтяной промышленности или в большой фармацевтике. И именно поэтому вы можете оказаться в тяжелейшей ситуации, когда у вас появится дефицит мощностей на рынке. Цена начинает подниматься, инвестор начинает реагировать на эту цену... Но реакция инвестора выразится в создании конкретных мощностей в срок не менее 4-5 лет - меньше просто не бывает. Это означает, что в энергетике есть необходимость регулирования инвестиционного процесса по отношению просто к `чистому` рынку. Это особенно важно еще и потому, что мы входим в рынок с уровня цен, которые не включают в себя эту инвестиционную надбавку.
Заставить платить сегодня за светлое завтра
- Я вот какую формулировку вычитала про предлагаемый вами инвестиционный фонд: вы хотите купить у инвестора его риск и насильно повесить его на потребителя. Вы согласны с этим?
- Это в целом правильная формулировка, отражающая идею, которая называется `фонд страхования инвестиций`. Суть его состоит в следующем. В цену сегодняшнего рынка включаются затраты на гарантирование инвестору выплаты разницы между будущей рыночной ценой и ценой контракта, который он на себя принял. Это процесс, когда вы заставляете покупателя платить сегодня за снятие риска того, что завтра он окажется без электроэнергии. Конструкция этого фонда неочевидна и имеет ряд внутренних изъянов, поэтому часть критических аргументов справедлива. В любом случае это искусственная надстройка над рынком. Значит, в этом смысле она плоха. Но на другой чаше весов лежит риск того, что рынок не дал инвестиционного сигнала вовремя. Или он дал его вовремя, но инвестиционный цикл не позволил его вовремя реализовать. И в итоге гигантская страна оказывается перед риском небаланса не в течение часа, а в течение многих лет. В переводе на русский язык - глобального дефицита электроэнергии. Это очень большой риск и очень серьезный, особенно для России.
- Получается, что и вы. и ваши критики по-своему правы. И обсуждается проблема полупустого и полуполного стакана - прав и тот, кто видит в стакане половину воды, прав и тот, кто видит в нем половину воздуха. Можно согласиться со всеми, но я не понимаю, как можно договориться о чем-то с оппонентами.
- Ответ на ваш вопрос на глазах общественности был получен за последние три года. Когда мы впервые произнесли одновременно чудовищные слова `реформа`, `рынок`, `энергетика` вместе, реакция 99% общественности была, мягко говоря, негативной. Основные определения, высказанные в ответ, были такими: `невозможно`, `неприемлемо`, `не бывает`, `исключено`, `маразм`, `непрофессионализм` и так далее.
Бабушки - это не общественность
- Давайте попробуем разобраться, какая такая `общественность`. У общественности вроде Дерипаски - одни интересы, у общественности вроде бабушек - другие.
- Ну, бабушки - это все-таки не общественность. А Дерипаска - это общественность. Хотите, я вам перечислю категории, которые относятся к общественности? Поехали. Первая - губернаторы. Вторая - традиционные энергетики старшего поколения. Третья - коммунисты и прочие красные. Четвертая - крупные промышленные потребители типа Дерипаски. Пятая - капиталисты в лице миноритарных акционеров.
- В этих группах я отчетливо вижу две: капиталисты в лице миноритарных акционеров и Дерипаску. Они делают наибольшее количество движений вам `навстречу` - двигаются с размахом, метят в лоб. Ведь у красных и энергетиков старой закалки довольно маленький политический ресурс...
- Не согласен. Не менее сложной группой была группа под названием `губернаторы`, не менее сложной была также группа под названием `энергетики`... И мне, и всей команде пришлось объездить десятки регионов страны. И быть в каждом из федеральных округов по нескольку раз, излагая общую концепцию реформ, а затем и ее картинку применительно к данному региону. В результате за эти три года позиция губернаторов реально изменилась.
- Рахимова - изменилась, а Лужкова, наверное, нет...
- Абсолютно неправильно. Мало того, за это время они изменили нашу собственную позицию. Они заставили нас гораздо лучше понять суть того, что мы предлагаем, и последствия реализации. Я сам пришел к выводу в результате дискуссии с губернаторами, что, скажем, на российском Дальнем Востоке в ближайшем будущем рынок и конкуренция в энергетике невозможны. И в результате настаиваю на сохранении государственного регулирования тарифов в энергосистемах Дальнего Востока. Это не политический маневр для того, чтобы обойти кого-то и чего-то там получить. Это правильно по сути. Я увидел это по расчетам, по цифрам и, согласившись с этим, отстаиваю данную точку зрения. Что касается Лужкова, могу открыть вам страшную тайну - не знаю даже, разрешит ли он мне это сделать. Лужков, как вы знаете наверное, бурно и активно выступал против до первого чтения. После первого чтения я ему позвонил и попросил встретиться. Мы встретились.
`Одно из самых больших потрясений в моей жизни`
- Где встречались, на чьей территории?
- У него - в мэрию я приехал. То, что я услышал, было одним из самых больших потрясений в моей жизни, которая, как вы знаете, не слишком бедна потрясениями. А именно... Первое: мы попытались вас остановить, но остановить не смогли. Второе: поскольку мы не смогли вас остановить, то теперь будем в Москве делать не просто рынок, а такой рынок, который будет на голову более продвинутым, жестким и сильным, чем все, что вы пытаетесь сделать. Мы вместо ваших жалких полумер, которые вы называете `рыночной реформой`, хотим создать в Москве настоящий, глубокий и жестко действующий рынок. И этот рынок будет не только в электроэнергии, но и в тепле. Мало того, вслед за этим Юрий Михайлович произнес получасовую речь, в которой описал основные механизмы этого рынка, и сделал это удивительно профессионально, содержательно и точно. Я могу это за него повторить, но думаю, что это неправильно,
- А что случилось с Лужковым?
- Лужков - прагматик, он готов вступать в те или иные политические драки, но абсолютно не готов тупо удерживать ту или иную позицию только потому, что по политике он ее отстаивал. С какого-то момента для него практическое развитие событий важнее, чем его политическое позиционирование. В какой ситуации он эти решения принимает? В ситуации, когда он понял, что реформа энергетики будет. Она будет осуществлена во всей стране, в том числе и в Москве. У него нет альтернативы, будет реформа или не будет. У него есть другая альтернатива: она будет с его участием и его пониманием, которое он считает правильным и разумным, или она будет в противостояниях, драках и конфликтах... Противостояние завершилось. Юрий Михайлович действует, исходя из оптимизации результатов.
- А как идет обсуждение реформы с администрацией президента? Во время первого чтения в Думе было модно говорить: `Кремль молчит`. Это так?
- Обсуждение идет вовсю. За это время только у президента в кабинете было не меньше 4-5 совещаний - были вопросы о законах, о реформе. Причем не в режиме `за` и `против`, а с глубоким погружением в содержание. Вопросы, которые волнуют президента, в общем, довольно очевидны. Я понимаю его позицию таким образом: то, что энергетику нужно реформировать, и то, что это является важнейшей частью его понимания модернизации России, не подлежит сомнению. Точно так же, как ЖКХ, точно так же, как МПС, как `Газпром`. Это будет происходить даже на фоне предстоящих выборных дел. А дальше идет череда вопросов: а что будет тогда на Востоке, а что будет с тарифами для населения, а что будет с надежностью энергоснабжения, а что будет с инвестициями, а что будет с ролью государства? И таких вопросов - `а что будет?` - очень много. По поводу степени проработанности и степени реализуемости ряда этих вопросов со стороны президента бывали довольно резкие критические замечания...
Люди, не далекие от президента
- И все-таки хочу понять: что президент думает по поводу предлагаемого вами плана реформ? Потому что по формальным признакам он думает то, что говорит Илларионов. В противном случае получается, что Путин держит возле себя человека с несогласованной точкой зрения и бесконечно терпит его `вольности`...
- Часть не очень далеких от президента людей, как известно, оценивают реформу как кошмар, катастрофу, конец света в прямом и переносном смысле. При всем при этом у нас на сегодня есть позиция правительства, есть законопроекты, внесенные в Думу... Есть первое чтение. Этого не может быть, если президент с ними не согласен. Такого просто не бывает.
- Таким образом, получается, что Владимир Владимирович крайне или, лучше сказать, бескрайне терпелив по отношению к не очень далеким от себя людям...
- Это вы наезжаете на Илларионова?
- Я?..
- Я несколько раз звонил Андрею Илларионову и предлагал ему встретиться, все обсудить. Не для прессы, не для президента, а для себя. Реакция нулевая. Таких встреч еще не было ни одной. Андрей Николаевич сам выбирает способ поведения. Это его право. А я как был, так и остаюсь на позиции готовности к разговору в любой форме. К сожалению, из всех возможных форм г-н Илларионов категорически отвергает формы диалога содержательного. Вы, наверное, хорошо понимаете, что разговор при журналисте и разговор без журналиста - это разные разговоры. Так вот, к сожалению, второй способ общения им отвергается. И это его понимание того, как себя надо вести. Его право с таким пониманием жить.
- Но как же все-таки следует воспринимать `особое мнение` Илларионова?
- С моей точки зрения, с моим государственным воспитанием, черномырдинско-ельцинским, власть не может давать два сигнала одновременно. Но у Путина другой стиль.
Под лозунгом `никогда и ни за что!`
- У вас кроме Илларионова есть немало оппонентов. Вот миноритарные акционеры упражняются в обвинении по части продажи родины - то есть активов РАО. И ведь они кажутся очень убедительными! Вот Бранис говорит, что не верит в мораторий на продажу профильных активов. И прямо следом за ним выходит на публику Авен и говорит, что под мораторий на продажу должны попасть 90% активов - а 10%, стало быть, пойдут на продажу... С вашей точки зрения, очевидно, миноритарии не правы. Но, может, если ваша правота очевидна, в конфликте виноваты вы - плохо объяснили миноритариям, в чем их счастье?
- Это хороший, серьезный вопрос. Придется ответить длинно. В этой истории есть какие-то наши действия, которые реально привели к недовольству акционеров, а есть фобии, искусственно используемые и раздуваемые против нас. Приведу первый пример. Я считал и считаю, что появление крупных стратегических инвесторов из крупнейших мировых имен в энергетике для российского энергетического бизнеса очень важно, очень значимо: существенно повышает уровень корпоративной культуры, вводит абсолютно иные стандарты снижения затрат и т.д. И я считал, что создание оптовых генерирующих компаний нужно осуществлять таким образом, чтобы мировые энергетические имена были заинтересованы прийти в российский энергетический бизнес. Дальше - диалог, и довольно серьезный, с этими самыми именами, в результате которого они сказали: это интересно. Но, естественно, они добавили: давайте думать про солидные пакеты или что-то подобное. Мы эту идею начали обсуждать с миноритарными акционерами. Это вызвало взрывную реакцию.
И объективно в этой реакции была своя правда у возражающих. Она была вот в чем. Вы хотите продать активы, условно в течение ближайших 2-3 лет, т.е. до создания рынка, до того, как рынок даст им реальную оценку. А мы, акционеры, этого не хотим. Это серьезный аргумент. Хорошо, не надо продавать, но давайте тогда привлечем компании как менеджеров через управляющие компании. Мы обращаемся к нашим партнерам, говорим: если вы будете управляющими и перед вами будут поставлены задачи по повышению капитализации, росту прибыли и в качестве вознаграждения вы получите опцион на приобретение пакета акций? Они, поскрипев, говорят: хорошо, ладно. Возвращаемся к миноритариям. Говорят: все равно плохо. Потому что они получают преимущество по собственности. Это несправедливо. Собственность наша. Мы - собственники.
Тогда мы вынуждены были сделать еще одну уступку. Сказать: ну хорошо. Вообще никаких преференций по собственности не будет у инвесторов, будет просто тендерное управление. Ни рубля активов ни в какой форме. Ни до, ни после. Была опасность, что те самые компании, с которыми мы вели переговоры, скажут, что тогда это вообще неинтересно. Часть компаний отказались, но остались 4-5 компаний. Оказалось, что наиболее `упертые` миноритарии продолжают кампанию под лозунгом `Никогда и ни за что!`. Но видно, что они ушли за грань здравого смысла. Эта позиция произрастает не из здравого смысла, не из содержания, а из понимания себя как борца с Чубайсом. Из политического позиционирования, а не из стремления повысить капитализацию компании.
Политика противостояния, которая становится самодовлеющей ценностью, исчерпала себя, она заводит в тупик тех, кто ее проводит. В течение последних трех суток я все обсудил реально с 15 крупнейшими компаниями - нашими акционерами с мировыми именами. Это встречи каждый раз с несколькими аналитиками, которые находятся глубоко и профессионально в теме. Я высказал свои аргументы, выслушал их. Ни один из них не возразил против идеи привлечения западных стратегов в качестве менеджеров без права собственности.
Генезис Браниса
- Получается какое-то объяснение из области душевных болезней миноритариев РАО `ЕЭС`...
- Нет. Это не болезнь. Это естественный генезис развития этого института. Надо сказать, что все миноритарии проходят в России тот же самый путь, который на Западе проходят в течение десятилетий. А у нас - за 3 года. Первые миноритарные скандалы кто придумал? Борис Федоров, изобретатель русского `грин-мейла`. И внес тем самым важнейшую лепту в развитие корпоративного управления. Только он не изобретатель, он переводчик, переводчик очень талантливый, сделавший хорошее дело. Со скандалами, истериками, заламыванием рук, с катанием по полу и биением по нему руками и ногами... Блестяще! Привлек к себе всеобщее внимание. И за ним в эту же игру, в эту же нишу ринулись другие люди - менее яркие, менее талантливые, но тем не менее воспроизводящие то же действие. Надо понимать, что и Борис, и его последователи выполнили важнейшую позитивную историческую функцию. Они осложнили менеджменту жизнь - это то, что они исторически должны были сделать. Но, как это почти всегда бывает, взяв на себя эту функцию, они заигрались, они зациклились на этом. Они оказались в ситуации, когда крупные акционеры говорят им: господа, вы боретесь за рост капитализации или вы боретесь против Чубайса? Ну, `против Чубайса` - это и есть рост капитализации! Иногда это действительно было так. И в чем-то это так. А в чем-то это совсем не так. Когда у вас единственной целью остается уничтожение Чубайса, само по себе это похвально и является многолетней целью всего советского народа... Но применительно к РАО `ЕЭС` это не всегда дает рост капитализации. При шестидесятипроцентном росте капитализации компании за неполных три месяца требовать внеочередного собрания акционеров и смены руководства компании абсурдно. Те. кто вырыл эту яму, сами же в нее и попали. Как видим, все эти требования исчезли, не звучат больше.
- А дальше что будет?
- А дальше будет окончательное расслоение у миноритариев на оппонирующих здраво, оппонирующих ради достижения цели под названием `рост капитализации` и оппонирующих ради самоцели, с маргинализацией последних. Собственно говоря, это уже происходит.
`Ты купил?`
- А что происходит со скупкой акций РАО - по предположениям, Дерипаской, Абрамовичем? Вы обсуждали с ними эту тему?
- Я обоим задал лобовой вопрос. Роман Аркадьевич, вы купили? Получил лобовой ответ: нет. А потом такой же вопрос задал Олегу Владимировичу. Получил такой же ответ: нет. И это при том, что пока на сегодня я не знаю точного объема покупки. Тем не менее думаю, что я понимаю цели, и они меня не пугают. Как мне кажется, новые акционеры, новые русские акционеры, отличаются от существующих. В чем-то они похожи, в чем-то нет. Думаю, они похожи в том, что их тоже волнует капитализация компании. Им желательно, правда, чтобы она выросла после того, как они купили, а не во время покупки. Отличаются они тем, что, как я думаю, новые наши акционеры хотят не просто перепродавать акции на изменении курса и не просто выиграть на разнице в цене. Они хотят войти в те бизнесы, которые возникнут после реструктуризации РАО `ЕЭС`. Само по себе меня это радует, потому что это доказывает как минимум две принципиальные вещи. Первое. Они поверили в то, что реформа РАО `ЕЭС` произойдет. Второе. Они поверили в то, что эти бизнесы будут эффективными, если ими заниматься. Я не знаю точных цифр, но если на покупку акций, как говорят аналитики рынка, было потрачено несколько сотен миллионов долларов, то это серьезно.
- А может, скупка акций - не вопрос веры, как вы говорите, новых русских акционеров РАО в неизбежность реформы, а их жесткое намерение самим решать, что в ней допустимо, а что нет?
- Каждый акционер диктует свои условия. Это неизбежно. Чем больше пакет, тем больше диктует. Можно переругаться с новыми акционерами с не известными нам фамилиями. Но они же пришли в РАО `ЕЭС` не для того, чтобы разругаться, а для того, чтобы получить бизнес. А что касается отношений, я не вчера родился. И мне в жизни приходилось действовать против всех олигархов вместе взятых, да еще и вместе с коммунистами. Поэтому правила игры понятны, я их знаю. Готов сыграть.
- В конце концов фамилии ваших новых акционеров не так уж и важны - они в любом случае уже владеют крупной промышленной собственностью, и их интерес прогнозируем... Что, если детально, они захотят получить?
- Я думаю, что они хотят купить не просто активы. Они хотят получить бизнес. Это ключевое слово. Это уже не перечень турбин или энергоблок, а именно работающий бизнес. Например, оптовая генерирующая компания. Это само по себе неплохо. Если же они захотят получить это `левыми` способами, значит, пойдем в драку. А возможно, и нет.
- Не случайно ли Авен предлагает ускорить проведение реформы - например, `досрочно` создать генерирующие компании?
- Очень серьезное предложение, которое требует серьезного продумывания. Мы над этой идеей работаем. Сейчас пока еще я не готов сказать `да`. Надо подумать.
Вот, например, мелкая деталь. Сделать то, что говорит Авен, - это значит, с точки зрения корпоративных процедур, дважды или трижды провести реорганизацию РАО `ЕЭС`. При реорганизации РАО акционеры имеют право предъявить к срочному выкупу до 10 процентов акций. Сегодня же это 250-300 миллионов долларов. А три раза по триста миллионов долларов - это не шутка, это серьезное дело.
Поза страуса
- Можно ли считать переходный период для рыночного ценообразования в два года реальным? Например, крупные промышленные предприятия начинают самостоятельно покупать электроэнергию на ФОРЭМ. На кого `недостачу` спишете? На мелкого потребителя и население, ведь больше нет никого?
- Корень этой проблемы упирается в одно-единственное явление под названием `перекрестное субсидирование`. Что это такое? Существует множество его видов. Но, чтобы не утонуть, мы возьмем только один - население и крупная промышленность. Вы приходите домой, включаете свет, напряжение 220 вольт. Завод утром включает станки, питается от напряжения 710- киловольт - в 1000 раз больше. Киловатт-час электроэнергии напряжением 220 вольт и киловатт-час напряжением 220 киловольт стоят по-разному. А именно: 220 киловольт стоят дешевле, потому что транспортируется электроэнергия по высоковольтным линиям. Напряжение 220, 330, 500 киловольт приходит в город по этим линиям. А дальше электроэнергия либо прямо потребляется заводом, либо, чтобы дойти до вашего дома, должна пройти несколько преобразований на подстанциях. Каждая подстанция стоит денег, каждое понижающее преобразование - это затраты. Поэтому киловатт-час низкого напряжения гораздо дороже, чем киловатт-час высокого напряжения. Что происходит сегодня в стране с фактической ценой того и другого киловатт-часа? Киловатт-час низкого напряжения для населения стоит сегодня дешевле. Пропорция прямо противоположная той, что должна быть. Это и есть перекрестное субсидирование. Даже в советские времена киловатт-час для промышленности был дешевле, чем для населения. В итоге - дисбаланс, внутреннее напряжение, которое нервирует всю систему. Оно побуждает экономических агентов к каким-то действиям. А какими могут быть действия этих самых агентов? Избавиться от груза перекрестного субсидирования. И сегодняшняя экономическая среда в энергетике дает ему этот способ - выйти самим на ФОРЭМ. Что это будет означать, например, для `Белгородэнерго`, если два его крупнейших потребителя завтра выйдут на ФОРЭМ? Это будет означать, что из дохода `Белгородэнерго` выпадает гигантский кусок, около 40%. При этом никто другой эту ношу на себя не берет. Региональная энергетическая комиссия никогда не пойдет на адекватное повышение тарифов для населения. В реальности это просто означает, что компания через какое-то время просто развалится. Не будет `Белгородэнерго`, и потребители не смогут получать электроэнергию. Допустить этого нельзя. И все, что я сказал сейчас, - это не вопрос реформы энергетики.
- То есть не входящий в законодательный пакет по реформе. Но ведь РАО предложило правительству проект постановления, которое запрещало бы выход на ФОРЭМ на переходный период реформы. И оно не подписано.
- Мы предлагали в другой редакции: возможен выход на ФОРЭМ, но в увязке с поэтапным решением проблемы перекрестного субсидирования. За год, полтора, два, три, а не за неделю. Эти два вопроса надо связать друг с другом. Но это к реформе не имеет никакого отношения. Именно поэтому в законах об этом нет ни слова. Это проблема, которую нужно решать до реформы.
`Я имею право делать то, что мне нравится`
- После 2005 года или позже РАО `ЕЭС` не будет. Вы чем тогда займетесь? Время от времени вас обещают сделать президентом в 2008 году. Вы готовы уйти в политику - в конце концов и РСПП, и ТВС тоже ее часть?
- Я являюсь сопредседателем `Союза правых сил`. Оттуда не уходил, уходить не собираюсь, более того - я вместе с единомышленниками создавал эту партию и вижу в ней будущее страны.
- Но почему об этом говорят, как вы думаете?
- Начнем сначала: этого не будет. И поставим здесь точку, а все остальное отнесем политическим аналитикам, которые очень хорошо и подробно вам объяснят, почему идет разговор. Либо расскажут о том, что Чубайс сознательно стимулирует на эти разговоры кого-то. Это будут говорить те, кто не любит Чубайса. Либо, наоборот, что Чубайс такой масштабный, крупный, невероятный - это скажут те, кто меня поддерживает. Но и то, и другое - не ко мне.
- А чем бы вы хотели заниматься через 3-5 лет? Модно говорить о том, что вы после окончания реформы электроэнергетики будете учителем юных реформаторов, суперконсультантом...
- Насчет учить. Был мой учитель - профессор Пузыня, на факультете повышения квалификации преподавателей. Он говорил: `Если человек ничего не умеет совсем, он начинает учить других, как это делать. А когда человек и учить уже не может, он начинает учить тех, кто учит сам`. Вот это вроде как про меня. На самом деле я надеюсь, что никогда не буду консультантом.
Так я устроен, что мне совсем не нравится консультировать - мне нравится делать. Со свойственной мне скромностью скажу, что я еще и умею делать. А поскольку мне приходилось заниматься крупномасштабными проектами - от замысла до точки, - то, мне кажется, в России гигантская сфера бизнеса, состоящая из совершенствования менеджмента, выстраивания бизнеса. Мне нравится брать разрушенный бизнес и делать из него отлаженный. От начала до конца. Начиная с формирования команды, включая расчистку баланса, маркетинг, корпоративные отношения и так далее. А поскольку в России еще много невыстроенных бизнесов, то это означает, что будет чем заняться. Именно здесь я вижу свое будущее. И смею заявлять: учитывая все, что я сделал за последние 12 лет, имею право делать то, что мне нравится. Потому что большую часть жизни я делал то, что нужно.
