Андрей Пионтковский: Что можно в этой ситуации сделать? Да уже почти ничегоНазад
Андрей Пионтковский: Что можно в этой ситуации сделать? Да уже почти ничего
Сначала маленькая реплика по поводу поднятой темы `патологии в отношениях власти и общества`. Между прочим, когда обсуждался эпизод с Рыбкиным, высказывались разные гипотезы. Например, Глеб Олегович в одном из своих интервью сказал, что, возможно, за исчезновением Рыбкина стоят неуправляемые преступные элементы внутри спецслужб. Тaк что недоверие власти со стороны общества характерно не только для отвязанных сумасшедших, но и для таких крупнейших, лояльнейших и приближенных к Кремлю политологов, как господин Павловский.
Чрезвычайно плодотворна была терминологическая дискуссия. Мы действительно пытаемся поставить диагноз явлению. До последнего времени терроризм рассматривался как средство, как инструмент, и это был самый методологически правильный подход к терроризму. Мы имеем десятки, если не сотни различных конфликтов по всему миру: чаще всего конфликт сепаратистов с метрополией и центром, в котором используется метод террора. Под террором я понимаю, прежде всего, уничтожение мирных жителей. Это делают и ирландские террористы и баски, и кто угодно. Но в последние годы мы столкнулись с явлением, которое я назвал бы условно `метафизическим терроризмом.` Это терроризм, который не выдвигает каких-либо политических требований: дайте независимость Северной Ирландии и прекратятся взрывы. Это терроризм, который связан, прежде всего, с исламским радикализмом - Аль-Каидой и близким группами - и философски отрицает западную цивилизацию вообще, отрицает ее право на существование.
Это различие очень важно для нас, потому что мы очень долго имели дело с чеченским сепаратизмом, который использовал в определенных ситуациях в качестве инструмента террор.. То, с чем мы сталкиваемся сейчас, - это уже проявление того, что я называю метафизическим терроризмом. Во многом , мы этого достигли сами. Мы все время повторяли, что мы сражаемся не с чеченскими сепаритистами, а с международным терроризмом и, в конце концов, это стало самосбывающимся прогнозом. Во-вторых, благодаря методам, которыми мы вели эту войну, мы сделали своими врагами практически все население Чечни, создали для этого глобального метафизического терроризма громадный резервуар живых бомб - людей, которые готовы реализовывать планы террористов.
Я собирался сегодня анализировать нашу публичную реакцию на взрыв метро. Для этого нет времени, но я не могу не упомянуть реакцию в самой массовой российской газете. На первую полосу были вынесены слова отца, потерявшего в этой трагедии сына. Он сказал: `Я теперь буду убивать Их всех, везде, где только Их встречу`. Я прекрасно понимаю его реакцию, но это слово `всех` означает для массового сознания - `всех кавказцев`. Мы сочувствуем этому несчастному человеку, но давайте посмотрим на себя с другой стороны. Давайте посмотрим на отношение к нам большинства чеченского населения. Они тоже о нас могут сказать : `Мы будем уничтожать Их всех, везде, когда мы Их увидим`.
Произошло чрезвычайно опасное для нас явление - международная глобализация конфликта в Чечне. Туда пришли люди с идеологией, и с технологией глобального террора, и там они нашли благодатную почву для реализации своих целей. В связи с этим я хочу проанализировать одно высказывание главы государства, последовавшее как немедленная реакция на взрыв метро. Он сказал, что Россия не разговаривает с террористами, Россия их уничтожает. Мне кажется, что в этом высказывании прозвучало как раз непонимание того типа террора, с которым мы сталкиваемся. Это высказывание было бы вполне содержательно, хотя и спорно, его можно было бы обсуждать, если бы после каждого взрыва в метро нам звонил бы какой- нибудь `Фронт освобождения` и говорил: `Мы взорвали метро. Если через две недели вы не выполните те или другие требования, мы произведем еще один взрыв`.
При иных обстоятельствах это высказывание лишено смысла, потому что нет такого послания - полковнику давно никто не пишет. (Норд-Ост - это особый случай, это сознательная провокация, в том числе и партии войны со стороны Чечни для того, чтобы полностью дискредитировать любую идею переговоров). Ответом на слова `Россия не разговаривает с террористами, Россия уничтожает их` является молчание, которое означает: `Мы не разговариваем с русскими, мы взрываем их в метро`. Вот с каким типом терроризма мы столкнулись, и который мы, в конце концов, привели в Россию на свою голову в результате нашей политики в Чечне.
Что можно в этой ситуации сделать? Да уже почти ничего, потому что в каждой ситуации выбора мы всегда выбирали самый худший вариант. Тем не менее, я выскажу одну может быть парадоксальную мысль. Наш классический противник, с которым мы боролись - чеченские сепаратисты в лице Масхадова, Закаева, близких к ним лидеров, большинства чеченского населения - объективно является для нас сейчас союзником в борьбе с этим глобальным терроризмом, потому что этот глобальный терроризм уничтожает прежде всего Чечню. Единственное, что мы еще можем попытаться сделать, это отделить чеченский сепаратизм от глобального терроризма. Тем более что политически это не является неразрешимой задачей. Никто в Чечне, включая Масхадова, Ахмадова, Закаева, всех, кто выдвигает какие-то планы, не ставит вопрос о независимости Чечни. Вообще слова `независимость` и `территориальная целостность` потеряли любой смысл на фоне той трагедии чеченского и русского народов, которая сейчас разворачивается.
Есть еще один страшный аспект этой проблемы. Из-за непонимания того, с чем мы имеем дело, вытекает наша стандартная реакция - каленым железом, ужесточить, пойдем до конца. Мы не понимаем, что до всех концов мы уже дошли. В результате бомбардировок уничтожены десятки тысяч мирных жителей, масса людей исчезла во время похищений. Смертная казнь, как превентивное средство от террористов-смертников - это конечно сильная мысль Все эти бесконечные крики - каленым железом , `бей хачей и черных`, включают в действие громадный выходящий за пределы Чечни саморазвертывающий цикл насилия и террора. Мы начали борьбу за Чечню в составе России, а теперь мы превращаемся в Россию в составе Чечни. Этот цикл ведет к распаду России. Сегодня , когда стены наших домов украшены лозунгами `Бей черных`, мы гораздо ближе к распаду России, чем 4 года назад.
