Александр Коновалов: Танковые дивизии не пригодны для борьбы с международным терроризмомНазад
Александр Коновалов: Танковые дивизии не пригодны для борьбы с международным терроризмом
Мне кажется, что предыдущее выступление демонстрирует колоссально смешение понятий, а вовсе не уточнение их. Я думаю, что надо отличать криминальный терроризм, который может иметь место в любой стране, и тогда борьба с ним - это контртеррористическая операция, что имеет место, скажем, в Ольстере. Но сепаратистское движение, как правило явление принципиально иного характера, чем международный терроризм. Сегодня существует порядка 130 определений международного терроризма и ООН пытается выработать еще одно. Хотя и оно вряд ли всех устроит.
По настоящему мир осознал, что такое международный терроризм в современной форме в сентябре 2001 года. Фраза о том, что после сентябрьских терактов 2001 мы живем в ином мире с совершенно иным характером угроз, стала уже банальностью. Конечно, мир не меняется за один день. Тенденции в мировой политике и экономике, которые привели к сентябрьским событиям, формировались достаточно долго, но в силу ряда причин либо не замечались, либо драматически недооценивались политическими лидерами ведущих стран мира. События 11 сентября произвели эффект `упавшего занавеса`. Именно эта открывшаяся картина и заставила говорить о `новой парадигме безопасности`.
О событиях 11 сентября 2001 года уже написаны горы статей и книг. Мы лишь отметим наиболее важные изменения в международной политической ситуации, которые за ними последовали:
Во-первых, мир потерял `гаранта`, роль которого, безусловно, играли США в области международной безопасности, финансов, технического прогресса и т.п. США по-прежнему остаются единственной сверхдержавой, самой мощной страной мира в военном и экономическом отношении. В то же время стало совершенно очевидно, что перед лицом новых угроз США оказались не в состоянии гарантировать безопасность не только своих союзников, но Нью-Йорка и Вашингтона. После 11 сентября Америке пришлось осознавать, что она перестала быть самодостаточной страной и вряд ли станет ей в обозримом будущем.
Во-вторых, события 11 сентября продемонстрировали уязвимость современной цивилизации, причем эта уязвимость возрастает многократно с ростом уровня технологического развития государства. В экономике развитых стран содержится огромное количество `встроенных механизмов`, способных принести огромный вред, разрушить жизненно важные элементы инфраструктуры страны, потрясти или развалить ее финансовую систему, если достижения гражданского технического прогресса оказываются в руках террористов. Атака на Нью-Йорк и Вашингтон была предпринята практически безоружными боевиками. Реально смертельным оружием оказались продукты цивилизационного развития: широкофюзеляжные пассажирские самолеты - 200 тонн металла, заправленные 80 тоннами керосина и разогнанные до скорости несколько сот километров в час.
В-третьих, сентябрьские события стали серьезным испытанием для демократических ценностей и традиций в США, да и в других странах. Оказалось, что либерально-демократические государства плохо приспособлены для борьбы с террористическими угрозами нового типа. Однако было достаточно неожиданным наблюдать, с какой легкостью большинство американцев согласились на ограничения личных прав и свобод, (хотя бы временное), в обмен на ощущение большей личной безопасности. (Кстати абсолютно аналогичную тенденцию можно было наблюдать после теракта в Москве в октябре 2002 года. Практически во всех опросах общественного мнения, проводившихся после октябрьской трагедии, подавляющее большинство респондентов выразили готовность пожертвовать частью своих прав и свобод в обмен на государственные гарантии личной безопасности).
В-четвертых, широкий спектр политических и технологических факторов в сочетании с процессами глобализации привел к появлению на международной политической сцене принципиально новых политических игроков - негосударственные террористические организации. Этот международный террористический интернационал действует вне поля международного права, его трудно связать напрямую с территорией какой-либо страны и, что самое важное, эти террористические группы в складывающемся уязвимом постиндустриальном мире способны наносить ущерб государствам, сравнимый, а возможно и превосходящий ущерб от агрессии, если бы ее осуществляла враждебная страна. Современные террористы действуют на глобальном уровне и атакуют нетрадиционными способами.
В-пятых, в свете новых вызовов и рисков международной безопасности стало совершенно очевидно, что все институты, национальные, (вооруженные силы, полиция, спецслужбы) и международные, (ООН, ОБСЕ, НАТО и т.д.), созданные, чтобы эту безопасность гарантировать, продемонстрировали полную неспособность справиться с возложенной на них миссией. Стало окончательно ясно - новые угрозы требуют новых инструментов и методов для успешной борьбы с ними.
Я обсуждал теракты, совершенные в США, с офицером израильских спецслужб. Он сказал, что по оценкам его коллег подготовка к этому теракту заняла от 18 до 24 месяцев в ней были задействованы до 500 человек. Люди летали с континента на континент, происходил обмен информацией. В частных летных школах появлялись странные ученики, интересовавшиеся только взлетом и пилотированием, но совершенно не желавшие изучать, как посадить самолет. И все это прошло мимо внимания крупнейших спецслужб мира. Мимо сложнейших космических систем наблюдения, служб слежения и радиоперехвата, которым заняты тысячи людей.
Что же такое международный терроризм, с которым мы сегодня столкнулись? Не 130 определений, а глобальный конфликт, который имеет место быть, и в который вовлечена Россия? Это попытка глобальной экспансии радикального ислама. Я обращаю внимание на слово `радикальный`; `ислам` здесь не более, чем прикрытие, камуфляж. Для ислама, как религии, как культуры, радикальные исламисты представляют сегодня большую угрозу, может быть, такую же, как в свое время Гитлер для немецкой культуры и германской нации. Почему мусульманские сепаратистские движения в Чечне и Палестине сразу же ассоциируются с международным терроризмом, а сеператизм в Ольстере - нет? Потому что сепаратистские движения, возникающие в мусульманских регионах довольно быстро берутся под контроль исламскими радикалами и их целью становится не отделение или получение автономии, а создание плацдарма для дальнейшей экспансии радикальной идеологии. Исламистские лидеры убеждены, что есть мировое зло - Америка. На втором месте раньше были мы, сейчас мы его делим с Европой. Так что от этой войны не уклониться, от этой войны не убежать, в этой войне придется участвовать.
Что делать? Прежде всего, осознать, что старые инструменты, такие как танковые дивизии, совершенно не пригодны для борьбы с международным терроризмом. Но коль скоро глобальная война с терроризмом уже идет, а Россия в ней активно участвует, необходимо определить приоритетные цели, на достижении которых должно сосредоточиться мировое сообщество, дабы нанести этому страшному врагу максимальный ущерб. Условно их можно определить как четыре группы задач: `сжатие и ликвидация жизненного пространства терроризма`, `пресечение финансовых потоков, питающих терроризм и банкротство террористического интернационала`, `проникновение в подпольные террористические сети и их ликвидация`, и, наконец, `разрушение связей между исламом и исламским экстремизмом`. Каждая из этих задач очень сложна и потребует выработки новых норм международного права, радикальных изменений в структуре и методах подготовки вооруженных сил и многого, многого другого.
Прежде всего - пространство. Они, как правило, не ассоциируют себя с государством, но они где-то живут, лечатся, тренируются. Как правило, они используют анклавы, количество которых растет, где существует то, что я называю invalid sovereignty - неполный суверенитет, когда суверенное государство имеет признанные границы, но центральная власть не способна обеспечить реальный контроль за значительной территорией собственной страны. И здесь возникает серьезный вопрос - как бить по официально признанной территории государства, если знать, что это анклав террористов? А праве на подобные превентивные удары уже заявили и США, и президент России, который сказал, что мы будем уничтожать террористов везде, где бы они ни находились. И не только самих террористов, но и их финансовых спонсоров и идейных вдохновителей. А идейные вдохновители могут быть довольно далеко от финансовых спонсоров. Финансовый спонсор обычно выбирает более комфортные места.
Второе - необходимо перерезать питающие его финансовые потоки, терроризм надо банкротить. Он очень ловко использует достижения цивилизации в банковской системе. По всему миру создана система расчетно-кассовых центров. Там очень профессионально замешаны легальные транзакции и отмывание нелегальных денег, идущих на финансирование террористической деятельности. Что еще очень важно в этой борьбе? Проникновение в террористические сети. Мы почти забыли об агентурной разведке в связи со спутниками и другими техническими средствами, порождающими убежденность, что мы и так за всем можем следить. Ничего подобного! Один из талантливейших западных генералов, генерал Науман сказал: `В будущем я предвижу возрастание роли классического шпионажа`. Если мы не сумеем внедриться в террористические сети, мы их никогда не победим.
И, наконец, последнее - отрыв радикальных исламистов от ислама. Идеологию нельзя уничтожить бомбой или пушкой. Идеологию можно уничтожить другой идеологией, предоставив мусульманскому сообществу некоторую позитивную альтернативу. В начале прошлого века на нашей планете было, примерно, 300 млн мусульман на земле, сейчас 1 400 млн., то есть каждый пятый житель планеты. Больше половины из них, моложе 20 лет. Это огромная по своей энергетике креативная масса, которая не может реализоваться внутри своего общества. Если взять нефтедобывающие страны, отбросить нефтяной экспорт, то 260 млн. мусульман экспортируют, а стало быть, и производят, меньше, чем шестимиллионная Финляндия. Борьба за умы и сердца мусульман - это очень важная задача.
