Протоиерей Всеволод Чаплин, заместитель Председателя Отдела внешних церковных связей Московского Патриархата: Православие и общественный идеал сегодня.Назад
Протоиерей Всеволод Чаплин, заместитель Председателя Отдела внешних церковных связей Московского Патриархата: Православие и общественный идеал сегодня.
ВЫСТУПЛЕНИЕ НА МЕЖДУНАРОДНОЙ НАУЧНО-ПРАКТИЧЕСКОЙ КОНФЕРЕНЦИИ `СОЦИАЛЬНОЕ
УЧЕНИЕ ПРАВОСЛАВИЯ В СОВРЕМЕННОМ МИРЕ` МОСКВА, 15 МАРТА 2004 ГОДА
Годы, прошедшие со времени падения тоталитарной власти в России и других
православных странах Евразии, стали периодом небывалого расцвета
православной мысли. Церковно-общественные вопросы в одной только России
ежегодно поднимаются в сотнях книг, тысячах газетных и журнальных статей, на
многих десятках конференций, на сотнях интернет-ресурсов. Свои взгляды
выражают иерархи Церкви, священнослужители, богословы, социологи, верующие
политики, члены православных общественных объединений, врачи, художники,
религиоведы, военные, рок-музыканты, да и вообще люди самых разных профессий
и жизненных путей. Православные христиане напряженно размышляют об
устройстве государства и общества, о месте в нем Церкви, о роли в нем
традиционных духовных и нравственных ценностей. К сожалению, ход этой
дискуссии мало известен на Западе. Возможно, виной тому - недостаточное
количество переводов. Хотелось бы вкратце описать, к каким выводам и
ощущениям приводит сегодня православная дискуссия на общественные темы.
Попробуем порассуждать и о том, какой вклад эта дискуссия может внести в
мировые процессы.
Демократия может способствовать миссии Церкви
Бесспорно, демократическое общественное устройство, сменившее тоталитаризм и
государственный атеизм, воспринимается православными христианами как
достойное и приемлемое для осуществления церковной миссии. Лишь
незначительное меньшинство верующих нашей Церкви категорически отвергает его
по причине отсутствия в нем богоустановленной царской власти. Свобода слова
и мысли предоставляет огромное пространство для проповеди Евангелия, для
выражения православного взгляда на общественные процессы. Демократические
механизмы предоставляют православным христианам возможность влиять на власть
через голосование и гражданское действие. Достаточно сказать, что за
последнее время и церковная иерархия, и активное духовенство, и организации
православных мирян добились важных перемен в отношении политиков к
порнографии и сценам насилия на телевидении, к половому воспитанию
школьников, к моральному климату в тюрьмах, к экономической этике и так
далее. Формирующееся в России гражданское общество обогащается духовным и
нравственным содержанием. Не последнюю роль в этом играет то, что важные для
христиан темы стали все чаше обсуждаться в ходе предвыборных кампаний, в
процессе общенациональной политической дискуссии.
Еще в начале 1990-х годов в России утвердился культ нравственного нигилизма
и вседозволенности. На обломках официальной коммунистической морали, уже в
1970-е годы переставшей реально влиять на умы и сердца людей, возникла
идеология <раскрепощения> и успеха любой ценой. В экономике стал
доминировать <дикий капитализм>, основанный на безудержной жажде наживы,
которая сопровождала передел собственности. В политике восторжествовал
диктат безнравственных технологий, при помощи которых можно было избрать на
любой пост человека без ясной программы, вкладывая деньги в навязчивую
телерекламу и устраняя конкурентов средствами <информационных войн>. Школа и
масс-медиа оказались наполнены пропагандой половой распущенности,
зарабатывания денег как единственной цели жизни, <успеха> проституток и
лидеров криминального мира. На идеалы патриотизма, общинности, семьи, веры,
социальной справедливости было наложено негласное табу. Все, что имело
отношение к общественной морали, объявлялось <пережитками коммунистического
прошлого>. К сожалению, такой подход находил немалую поддержку в народе -
люди слишком устали от тотального государственного контроля и были готовы
принять все, что контрастировало с серой советской реальностью.
Лишь к середине прошлого десятилетия многие в России осознали, что такой
путь ведет нацию к саморазрушению. И произошло это во многом под влиянием
Церкви, которая - как устами духовенства, так и через позицию мирян,
работающих в разных областях, - постоянно напоминала обществу о пагубности
крайнего разрыва между богатыми и бедными, о необходимости блюсти личную и
общественную мораль, стремиться к мирному и законному разрешению
политических, экономических и межнациональных противоречий. Оживление
общественной миссии Церкви, звучание в обществе ее пророческого голоса
сделалось возможным во многом благодарю свободе слова и появлению механизмов
демократии.
Православный общественный деал и вопрос о государственном устройстве
Впрочем, многие западные политики и исследователи не без оснований
подмечают, что демократия воспринимается православными христианами скорее
как технический термин, обозначающий в целом приемлемую политическую
механику, но отнюдь не как выражение общественного идеала. Подобного взгляда
в православном мире все меньше стыдятся. Его все реже стараются скрыть за
дипломатическими формулировками. Причина этому - в начавшемся возрождении
самостоятельной православной общественной мысли.
В чем основа упомянутого нами взгляда на демократию? Прежде всего, она
состоит в учении о предпочтительности богоустановленной власти - учении,
укорененном в Священном Писании и церковном Предании, учении,
последовательно выраженном в Основах социальной концепции Русской
Православной Церкви, документе, который впервые в истории православного мира
систематизировал взгляд одной из Поместных Православных Церквей на
общественные вопросы. Этот документ признает высшей формой правления
ветхозаветное судейство -общественный строй, при котором земная власть
действует не силой принуждения, но силой авторитета, сообщенного
Божественной санкцией. Чуть более низкой ступенью организации общества
признается монархия, сохраняющая богоустановленность, но отдавшая
предпочтение властителю-человеку перед прямым богоправлением. Наконец,
современная светская демократия, как отвергшая религиозную природу власти и
автономизировавшая ее от Бога, признается еще более низшей формой
государства, хуже которой - только анархия.
Итак, в Православии отдается явное предпочтение власти, которая, как верует
Церковь, санкционирована Богом и которая сознает свою религиозную миссию.
Это же ожидается от общества, народа, который воспринимается в византийской
и русской православной традиции как единая община веры. Общество,
отвергающее богоустановленную власть и вообще считающее возможным и нужным
<автономизироваться> от Бога, - есть общество, мягко говоря, далекое от
идеала.
Вот почему для православного христианина весьма и весьма сложно признать
нормой удаление религиозной основы из общественного идеала, вытеснение
религии из сферы общественной в сферу частную, заключение ее в рамки
храмовых оград, личной и семейной жизни.
Вторая причина, по которой демократия вряд ли когда-либо будет объявлена
идеальным с православной точки зрения общественным строем, - это присутствие
в ней начала соревновательности. Не случайно Православная Церковь так
решительно отказывается от включения в предвыборную борьбу, судебные споры
или рыночную конкуренцию. Ее идеал -народ-организм, единое соборное тело, в
котором противоречия являются противоестественными и должны быть
<уврачеваны> как недуг. Евангельские и апостольские идеалы общности,
единодушия, отказа от соперничества переживаются православными христианами
буквально и переносятся на жизнь общества.
При этом не так важно, являются православные христиане большинством или
меньшинством, формируют православную нацию или составляют маленькую группу.
Они чувствуют себя народом Божиим, обществом-Церковью, которое обладает
правом на свои социальный порядок, не претендуя на то, чтобы навязывать его
другим. В стране православного большинства это должно означать право на
соответствующий уклад общенародной жизни при уважении прав меньшинств. Там,
где православных меньшинство, они стремятся сохранить свое подпространство,
позволяющее им придерживаться своих социальных установок. Как ни странно это
слышать западным христианам, в этом православные, наверное, больше похожи не
на них, а на мусульман или ортодоксальных иудеев.
Плюрализм, многопартийность, поликонфессиональность, конкуренция, а тем
более <социальный дарвинизм> вступают в глубинное противоречие с целью
православного церковного сознания - <собрати расточенная>, объединить людей
поверх национальных, политических и социальных различий. Именно эту цель в
Православии принято отождествлять с духом Евангелия, а продвижение к ней - с
позитивным развитием общества. Если понять это, становятся легко объяснимыми
призывы Священноначалия нашей Церкви к умеренности в политической борьбе, к
примирению межнациональных конфликтов, к отказу от крайних методов
экономической конкуренции. Рискнем предположить, что православная традиция
является одной из причин слабого уважения российского народа к
многопартийной системе, думским баталиям, ожесточенным судебным
разбирательствам, рекламным и информационным <войнам>.
Наконец, еще одна особенность православного сознания, прямо влияющая на
общественный идеал, - это его эсхатологичность. Православным христианам не
свойственны социальный оптимизм, вера в прогресс самостоятельно
развивающегося человеческого общества, стремление создать <Царство Божие на
земле>. Православная традиция внимательно прислушивается к пророчествам
Апокалипсиса, который предвещает постепенное отпадение человечества от Бога
и умножение зла, победить которое окончательно сможет лишь второе пришествие
Христово. Многие факты современной истории - секуляризация общественной
жизни, господство обезбоженных идеологий, рост изощренного насилия,
появление новых болезней - лишь укрепляют православных в их сознании. Если
принимать Откровение святого Иоанна всерьез, мир не может становиться лучше.
Поэтому глубоко не случайно скептическое отношение православных христиан
даже к тем общественным переменам, которые улучшают быт людей, но не
приближают их к Богу. Общество, центром которого является не Бог и Его
истина, а грешный человек и его земные интересы, не может позитивно
восприниматься православным сознанием.
На пороге мирового спора о ценностях
Западные коллеги не в первый раз уверяют нас, что перечисленные выше
<особенности> православного социального идеала являются лишь пережитком
прошлого и отомрут по мере экономического и социального развития
восточноевропейских стран. Однако последние полтора десятилетия и особенно
последние годы становятся свидетелями развития самобытной православной
общественной мысли не только среди богословов, но и среди политиков, ученых,
публицистов.
Между прочим, религия возвращается в центр общественных процессов не только
в православном мире, но и вне его, что признано такими авторитетными
исследователями, как проф. Герхард Роббере. Америка становится ближе к
России отнюдь не потому, что Россия становится больше Америкой. Наоборот,
реальный вызов терроризма приблизил Соединенные Штаты к пониманию тех
проблем, которые стоят перед большинством населения мира, которое не живет в
условиях искусственной стабильности. Логичным ответом на этот вызов стало
обращение к религиозной мотивации во внутренней и внешней политике- Не будем
говорить о том, что такая мотивация укрепляется в исламских странах, Корее,
Японии, да постепенно и в Европе. Рискнем предположить, что радикальный
секуляризм свойствен только обществам, для которых пока продолжаются, по
меткому выражению Анны Ахматовой, <вегетарианские времена>.
Д-р Конрад Райзер однажды сказал, что главные вопросы периода глобализации -
это вопрос о власти и вопрос о ценностях. Действительно, нынешний
взаимозависимый мир, в котором так легок обмен идеями, характеризуется
соревнованием между несколькими общественными идеалами, приверженцы которых
борются за мировое влияние - политическое, силовое, информационное. В
контексте этого соревнования вопрос о роли религии в государстве и обществе
занимает важное место.
Не случайно именно сейчас так обострилась борьба вокруг <вопроса о хиджабах>
во Франции, Бельгии, Германии, Турции. Нам представляется, что сторонники
радикального секуляризма стараются убежать от истории, пытаясь разрешить
серьезный мировоззренческий спор путем отчаянных запретов. По мысли
верховного муфтия Боснии и Герцеговины д-ра Мустафы Церича, секуляристы
испытывают кризис аргументов. Однако разрешить этот кризис при помощи
административных мер можно будет только на время.
Дискуссия на темы общественной роли религии ведутся и в России. Немалую роль
в них играет либеральная интеллигенция, за последние годы перешедшая от
симпатии к Церкви, гонимой в советские времена, к радикальному ее неприятию.
Вот лишь один пример: правозащитник Лев Левинсон в статье <На Святой Руси
секса нет> (<Экспресс-Хроника>, 18.10.97) называет православных
священнослужителей и верующих, осуждающих сексуальную распущенность,
<мракобесами>, <жандармами во Христе>, <профессиональными охотниками на
ведьм>, <великими инквизиторами> и так далее. Им противопоставляются
<ценности> <сознательной сексуальной раскрепощенности>, которая, по мнению
Левинсона, <неотрывна от политической, экономической и идеологической
свободы>. Ожесточенная полемика в средствах массовой информации ведется
вокруг вопросов о месте религии в армии и школе, о ее партнерстве с
государством, о христианском влиянии на экономическую этику, о пределах
<игры> современных художников с религиозными символами, о возможности
выражения ценностей Церкви в политике.
Впрочем, зададимся вопросом: неизбежно ли тотальное противостояние <мира
веры> и <мира неверия>, к которому призывает Усама бин Ладен? Православные
христиане не желают такого противостояния. Их стремление к гармоничному
мироустройству простирается не только на собственную общину, но и на все
человечество. Однако для того, чтобы мир не превратился в арену
хантингтоновского <конфликта цивилизаций>, все мировоззренческие группы,
включая секулярных гуманистов, должны отказаться от монополии на
общественный порядок, признать друг за другом право на свободное развитие,
на устроение социальной жизни согласно их ценностям и устремлениям.
Подлинное многообразие глобального общественного устройства, в котором никто
бы не навязывал всему миру собственную модель государства и социума, может
оказаться ключом к мирному сосуществованию народов, религий, мировоззрений,
культур, общественных идеалов.
