Владимир Устинов, генеральный прокурор России: на `НОРД-ОСТ` я не пойду.Назад
Владимир Устинов, генеральный прокурор России: на `НОРД-ОСТ` я не пойду.
Сегодня генпрокурору России Владимиру УСТИНОВУ исполняется 50 лет. В интервью корреспонденту `Известий` Леониду БЕРРЕСУ он заявил: хотя юбилей он встречает `с целым букетом недомоганий`, но на пенсию не собирается. И даже, возможно, выступит в суде гособвинителем по делу о взрывах жилых домов в Москве и Волгодонске.
- Как вы собираетесь праздновать свой юбилей?
- С членами своей небольшой семьи - с женой, детьми, матерью. Я планирую это сделать в Краснодарском крае. Но это не побег. Просто попросил президента догулять отпуск. Он разрешил.
- в последнее время ходило много разговоров о вашем плохом самочувствии...
- По заключению врачей я полностью соответствую своему возрасту. Ни больше ни меньше. 50 лет, конечно, не прибавляют жизненного тонуса, и я не исключение - есть весь букет различных недомоганий. Как говорят, здоровья - в минус, а опыта - наоборот, в плюс. Поэтому, когда меня в очередной раз отправляют в реанимационное отделение или еще куда-нибудь, я это воспринимаю как некий закон жанра. Если кто-то убегает, то кто-то должен догонять. Так и здесь. Если есть шероховатости, связанные с состоянием здоровья, то обязательно появятся не совсем корректные комментарии.
- Я вам желаю крепкого здоровья. Теперь к делу. Сейчас Мосгорпрокуратура ведет расследование теракта в Театральном центре на Дубровке. Есть ли предварительная оценка действий спецслужб?
- Да, этот вопрос, как говорится, не в бровь, а в глаз. Постараюсь искренне на него ответить. Та оценка, которая складывается на основании собранных доказательств, я имею в виду изучение действий боевиков, показания потерпевших, врачей, заключение экспертов, в том числе тех, которые проводили комплексные исследования погибших, показали, что действия правоохранительных органов были абсолютно адекватны. Ни о каких перегибах с их стороны речи идти не может.
- В том числе и по применению газа?
- В том числе и по применению спецсредств. Я вам скажу не ради хвальбы. Те спецсредства, которыми обладают наши структуры, по своей эффективности, безопасности не имеют себе равных в мире. Все судебно-медицинские исследования, которые уже завершены, свидетельствуют о том, что смерть заложников наступила в результате целого комплекса негативных факторов - это хронические заболевания, обстановка в зале, отсутствие роды, сидячий образ жизни, психическое воздействие. Все это не дало возможности организму бороться за жизнь. Это говорит не только генеральный прокурор - это говорят ученые, которые предупреждены об уголовной ответственности за дачу ложных заключений. Поэтому сомневаться в их выводах никаких оснований нет. У вас сразу же возникает вопрос: а когда закончится расследование? Я его сам очень часто задаю прокурору Москвы. Однако, к сожалению, окончательные сроки расследования я вам назвать не могу. Понимаете, там огромный объем экспертиз. В частности, результаты взрывотехнической экспертизы мы получим не раньше мая. Полные медицинские исследования ожидаем только к середине лета. Большая сложность с идентификацией трупов террористов. На 100 процентов у нас установлено только несколько человек. А у основной массы нападавших или были поддельные документы, или они вовсе были без них. И сейчас путем исследований тел, отпечатков пальцев, опознаний можно установить их личности. Пока мы всех не установим, будет очень сложно говорить о каких-либо выводах. Параллельно мы изучаем действия или бездействие должностных лиц, которые занимались спасательными работами по ликвидации последствий теракта. Данные свидетельствуют о том, что руководство города Москвы, которое сейчас некоторые упрекают в пассивности, сделало все возможное, чтобы вытащить людей из здания, развезти по больницам, оказать медицинскую помощь. Основное количество потерпевших было спасено благодаря самоотверженной работе врачей. И когда сейчас звучит критика в адрес мэра Лужкова, я категорически не согласен. Я лично был в ночь штурма в Театральном центре и могу сказать, что было несколько вариантов освобождения заложников. Выбрали самый эффективный.
- Как вы относитесь к судебным искам заложников и их родственников о возмещении ущерба?
- В том, что люди обращаются, нет ничего противозаконного или зазорного. Закон дает такое право каждому гражданину. Хочу отметить, что материальный ущерб, потерю имущества, одежды и так далее людям возместили. Вопрос возникает о возмещении морального ущерба. С суммой надо определиться судам. Это их прерогатива. Меня, правда, смущает, что основная полемика почему-то разворачивается не в ходе судебного заседания, а на митинге около здания суда.
- Вы не думали: зачем надо было убивать всех террористов?
- Вы знаете, что нападавшие были самоубийцами. На них были одеты взрывные устройства, приведение которых в действие превратило бы в ад все, что находилось в зале. Выжить ни у кого шансов не было. Нельзя было допустить, чтобы их страшный сценарий сработал. Поэтому степень защиты наших граждан была адекватной.
- Вы пойдете на мюзикл `Норд-Ост`?
- Если речь идет о любопытстве, то у меня его нет. Не так давно я встретился с Лужковым, и он посоветовал пойти. Однако, когда я вспоминаю эти ночи, у меня перед глазами встает людское горе, ужас. У меня мюзикл ассоциируется именно с этим. У других, может быть, с чем-то другим - например, с возмездием, с победой над злом. Но я лично не пойду.
- А есть ли по этому делу обвиняемые, арестованные?
- Руководители теракта нами установлены. Я имею в виду тех лиц, которые непосредственно руководили захватом заложников. Нами арестован и пособник Заур Талхигов. Этот человек по мобильному телефону передавал бандитам информацию о дислокации и передвижении подразделений спецслужб и правоохранительных органов. Кроме того, ведется работа и по тем людям, которые находятся за пределами Москвы. Это финансисты, те кто снабжал бандитов документами, оружием, помогли приехать в столицу.
- Как идет расследование по взрывам жилых домов в Москве и Волгодонске? После ареста их непосредственных участников - Адама Декушева и Юсуфа Крымшамхалова - картина преступления полностью прояснилась?
- Я могу вам доложить: взрывы в Волгодонске, в Москве, в Каспийске и еще более тридцати взрывов на Северном Кавказе прокуратура раскрыла, расследовала, и большинство из этих дел уже находится в суде. Допустим, по Москве и Волгодонску полностью известны все террористы и технология совершения преступления. Если ничего не случится, то по этим делам я лично выступлю гособвинителем. Но пока не поставлена точка в расследовании, не подписано обвинительное заключение, говорить что-либо с моей стороны будет бестактно. В первую очередь по отношению к следователям и потерпевшим.
- Датский суд отказал России в выдаче чеченского эмиссара Закаева. Как вы считаете - это недоработка следствия или опять вмешалась политика? Это особенно актуально в преддверии нового суда в Лондоне.
- Каждый год мы запрашиваем из-за рубежа около тысячи человек. Экстрадируют нам порядка шестисот. Из нашей страны запрашивают где-то шестьсот пятьдесят, а мы выдаем триста. Поэтому для нас запрос по Закаеву не отличается от остальных. Другое дело, что он получил широкую огласку, и журналистам кажется, что мы работаем в необычных условиях. Но это не так. Это обычная рутинная работа по соблюдению всех формальностей, вплоть до запятой. Причем результат может быть достигнут и через год. Механизм экстрадиции в некоторых странах довольно длителен. Мы считаем, что вина Закаева доказана: однако в любом случае только суд решит, виновен он или нет. Если нет, то пусть живет спокойно. К тому же не надо думать, что Закаевым занимается только Генеральная прокуратура. Мы проводим целый комплекс мероприятий, в которых задействованы МИД, Интерпол. Мы уделяем серьезное внимание разъяснительной работе за рубежом. Мой первый заместитель Бирюков недавно выезжал в Финляндию и рассказывал, что нам приносит терроризм. Показал видео, где людям отрезали головы, уничтожали новорожденных. Финны были до того потрясены, что теряли сознание. Теперь по поводу двойных стандартов.Да, на Западе они существуют: есть хорошие террористы, а есть жестокие. Я же не делю террористов.
- Сколько дел под вашим личным контролем?
- Это плавающая цифра. Порядка 100-150. А какие, решаю я и мои помощники.
- А за судебными процессами следите?
- Обязательно. Недавно вот Мавроди-младшего осудили. Но я был в шоке от того, что люди, которых он обобрал до нитки, рвут на себе одежду и кричат `Свободу Мавроди`. Кому свободу? Такое впечатление, что они все пришли из определенного медицинского учреждения.
- А вы в `пирамидах` деньги держали?
- Когда они существовали, у меня зарплата была небольшая и в `пирамиды` особо нечего было нести. Но был случай с женой. Она работала в учреждении, где сотрудники занимались подобного рода играми. И первое время даже дивиденды получали. Однажды вечером жена пришла домой и говорит: `Слушай, вот у нас там такая-то получила столько-то. Давай и мы отнесем`. Я на нее посмотрел и сказал: `Я всегда считал тебя здоровым человеком. Но не бывает чудес у этих господ, которые смотрят на вас как на объект личного обогащения`. Но мои отдельные коллеги, не буду называть их фамилии, попали. Но ненамного.
- В последнее время суды выносят очень много условных приговоров за тяжкие преступления. Как вы относитесь к подобной практике?
- Если приговор вступил в законную силу и прошел апробацию в вышестоящих инстанциях - это закон. Нравится нам он или нет. Будьте любезны, снимите шляпу и исполняйте. На Западе бывают такие приговоры, как 334 года тюрьмы или пять пожизненных заключений. И тем не менее никто не говорит, что американское правосудие недемократично, а в английском работают не совсем здоровые люди.
- Да, но у нас если кто-то работал министром, ему дают условный срок. а если простой человек, то на полную катушку.
- Я ведь с вами говорю не просто как пятидесятилетний мужчина, а как генпрокурор. Еще раз повторю: если закон вступил в законную силу, то его надо исполнять. А что у меня внутри - пусть там и остается. Если я с чем-то не согласен, то что, должен выйти со знаменем к памятнику Долгорукому и кричать `Долой!` Мало ли о чем мы на кухнях разговариваем. Это обычное дело.
- Сколько в прошлом году было оправдательных приговоров?
- 9 тысяч, и это дает нам возможность с оптимизмом смотреть в будущее. От общего количества рассмотренных дел всего 0,8%. В некоторых странах эта цифра достигает 20%. Много это или мало? Очень тяжело оценивать. Каждая жизнь индивидуальна. Но мы считаем, что пусть лучше будет оправдательный приговор, но в споре поставлена точка.
- В прошлом году в связи с принятием нового УПК нагрузка на органы прокуратуры возросла. С целью оптимизации сил вы пошли на реформирование, в том числе и центрального аппарата. Чем все закончилось и были ли недовольные?
- Конечно, были. Люди привыкли к определенному ритму жизни, к определенной ответственности. А тут резко поменялось направление вектора нашей работы. Например, по 100% уголовных дел стали поддерживать в судах гособвинения. Я просил президента увеличить нам штат на восемь тысяч человек. Получил четыре. Все остальное мы взяли за счет собственных ресурсов, реформирования прокуратур городов, областей, центрального аппарата самой Генпрокуратуры. Подчистили много должностей, которые сегодня не востребованы.
- Привыкали долго?
- В шестидесятые годы, когда в следствие были впервые допущены адвокаты (до этого защитники участвовали только в судебных процессах), многие очень высокие фигуры утверждали, что `конец расследованию`, `преступность нас разорвет`, `мы не сможем бороться со злом`. Однако ничего страшного не произошло, и сегодня это воспринимается как вполне естественная ситуация. Привыкнем мы и к этим новшествам. Они, кстати, повысили требования к качеству нашей работы. Но мне бы хотелось, чтобы правовой маятник больше пошел не в сторону обвиняемых и подозреваемых, а в сторону потерпевших и свидетелей. Но пока есть то, что есть. Однако наша главная беда - не законы, а правовой нигилизм в обществе, даже со стороны юристов. Это караул! Когда, выходя из здания суда, проигравший адвокат во всеуслышание заявляет `Это произвол!`, то это уже ни в какие ворота не лезет. Если вам не нравится вердикт, пожалуйста, обжалуйте его. Или чем, скажем, западный предприниматель отличается от нашего? Западный, получив прибыль, сразу считает, сколько заплатит налогов, сколько пустит на производство, сколько отдаст рабочим. А наш рассуждает так: сначала куплю `Мерседес`, костюм с отливом, дом, а потом, если останется, отдам на налоги. Если мы хотим жить по-западному, нужно мыслить и действовать так же.
- Однажды вы сказали, что мечтаете бороться с коррупцией по примеру Италии, где была проведена операция `Чистые руки`. Что мешает это сделать в России?
- Вы вспомнили... В прошлом году я встречался с прокурором Италии. После этого поехал по какому-то вопросу в Совет федерации. Там журналисты. Я им рассказал о встрече с итальянским коллегой, а они возьми да спроси: `А если бы в России была проведена операция `Чистые руки`, сколько бы вы посадили?` Я в шутку ответил, дескать, мы находимся в органе представительной власти, возьмите и посчитайте. Если в Италии 80 процентов чиновников и политиков ушло в отставку или было арестовано, сколько остается. Но нельзя утверждать, что бороться с коррупцией таким образом - это моя мечта. В каждой стране своя специфика и свой путь. В той же Италии в каждой газете пишут, что премьер-министр Берлускони такой-рассякой. Против него уже несколько лет ведется уголовное дело, а он процветает. А у нас как бывает. Продемонстрируют по телевизору или в газете аудиозапись разговора высокопоставленного чиновника с не совсем законопослушными людьми. Речь, допустим, идет о злоупотреблениях. И все закричали: `Держи вора! Сажай его в тюрьму!` Но извините, есть УПК, и подобные записи, чтобы они легли в основу доказательств, должны быть добыты законным путем. А там санкции суда, естественно, не было.
