`Вместо реформы судебной системы мы закрепили ее пороки`Назад
`Вместо реформы судебной системы мы закрепили ее пороки`
О том, почему обилие принятых в последние годы либеральных законов и кодексов не привело к радикальному обновлению системы правосудия и не повысило доверия россиян к судебным инстанциям, рассказывает судья в отставке, профессор кафедры уголовно-процессуальных дисциплин Московского института экономики, политики и права Сергей ПАШИН.
-- За четыре года президентства Владимира Путина было полностью обновлено процессуальное законодательство, были приняты поправки, смягчающие Уголовный кодекс, серьезным образом реформированы судейский корпус и адвокатура. И тем не менее правозащитники и многие адвокаты считают, что реформа как таковая не состоялась. В чем причина?
-- В выстраивании все той же вертикали власти. Просто судьи сменили хозяина. Раньше это были губернаторы, а теперь Кремль. Вся судебная система оказалась теперь замкнута на председателей судов, а они в свою очередь на председателя Верховного суда, который может забрать любое дело, пересмотреть любое решение. Но ведь председатель-то ВС -- фигура зависимая, и назначается он только на шесть лет. Останется он на посту или нет, зависит от некой президентской комиссии по персональному назначению, состоящей в основном из силовиков. К тому же его можно снять через Высшую квалификационную коллегию, куда тоже вошли представители администрации президента.
Вообще с коллегиями произошла любопытная вещь. Вместо действительно представителей общественности туда ввели, например, руководителей местных государственных вузов, то есть тех же чиновников, а граждан вообще лишили возможности добиваться привлечения к ответственности судей. Ведь вопрос о передаче материалов на того или иного судью в квалификационную коллегию по новому закону `Об органах судейского сообщества в РФ` решает председатель суда, и он, естественно, неугодного подчиненного отдаст, а лояльного защитит.
Так что система всячески себя оберегает и воспроизводит. Ведь в основном идут в судьи бывшие судебные секретари. А второй источник кадров в последние годы -- прокуроры, то есть люди, привыкшие смотреть на подсудимого как на преступника. То есть мы столкнулись с тем, что именно менталитет российского судьи не позволяет ему быть объективным арбитром. Иными словами, круг замкнулся. И замкнулся на Кремль, пусть и с нарушением Конституции.
-- Что вы имеете в виду?
-- По Конституции правосудие отправляется с участием народа, а тем временем из процесса удалили народных заседателей. Называя их `кивалами`, судьи признаются, что не считались с их мнением и, значит, всегда нарушали закон. К тому же с 2001 года народных заседателей стали направлять не трудовые коллективы, а выбирать по жребию из списка избирателей.
Между тем пользу этого института признали во всем мире, а в Германии народные заседатели даже в апелляционной инстанции участвуют. Но мы от них отказываемся, даже не задумываясь о том, какой это был положительный фактор для развития гражданственности.
-- Но ведь есть присяжные заседатели, которые теперь работают во всех регионах, кроме Чечни.
-- К сожалению, нынешняя система только разрушает этот институт, который был изначально призван дисциплинировать всю судебную и правоохранительную систему. Присяжные сегодня рассматривают только 0,8% всех дел, и то представители Верховного суда постоянно требуют еще больше сократить их компетенцию. В США, например, присяжные тоже рассматривают 3--5% дел, но у каждого человека есть право требовать именно суда присяжных. По любому обвинению или по иску ценою свыше 20 долларов. И государственный обвинитель, прекрасно зная это, не направит в суд сырое, сфабрикованное дело.
В России же судья вообще всегда может исправить слишком мягкий приговор присяжных. По статье 348 Уголовно-процессуального кодекса при обвинительном приговоре он может вовсе распустить скамью. При этом Конституционный суд разрешает подсудимым обжаловать решение о роспуске, а УПК -- нет.
Правда, проблемы возникли и с созывом присяжных. Старый УПК позволял формировать жюри в кратчайшие сроки, поскольку отбирал кандидатов председатель суда. Теперь же этим занимаются стороны процесса, на что иногда уходят месяцы. К тому же сами скамьи формируются теперь так, что фактически на них попадают передовики производства и даже работники правоохранительных органов.
-- А почему же адвокаты не отводят их?
-- Не могут, так как по новому УПК они получают на руки список присяжных, в котором указаны только фамилии. Ну и чем, спрашивается, руководствоваться защите при формировании скамьи?
Вообще новый УПК серьезно ухудшил положение всех участников процесса и особенно подсудимого. Конечно, кодекс провозгласил принципы презумпции невиновности, состязательности, равенства сторон. Но о какой состязательности можно говорить, если обвинение представляет доказательства, а защита -- только данные, которые могут и не приобщить к делу? Где равенство сторон, если следователь обладает правом на стадии следствия отмести доказательства адвоката?
Конечно, теперь суд дает санкцию на арест, но ведь судьи только попросту визируют обращения прокуроров и могут продлить срок содержания под стражей до пяти суток. И нигде в кодексе не сказано, чем должен руководствоваться судья, избирая эту меру пресечения. Прокуроры, и те хоть как-то проверяли, есть состав преступления или нет. ВС же вообще запретил судьям проверять доказанность обвинения.
Не борется УПК и с пытками, хотя можно было просто записать, что заявление подсудимого о применении к нему пыток означает исключение показаний из дела. В чем-то даже идет откат к прошлому. Например, одно из решений КС серьезно расширило возможность для направления дела на доследование. Власть все время боится, что будет тяжелее работать следствию, предлагает делать скидку на его некомпетентность. То есть в России по-прежнему предпочитают лучше осудить невиновного, нежели случайно отпустить виноватого. При чем же тут презумпция невиновности?
Наконец, это не кодекс, а полуфабрикат, в который уже внесли сотни поправок. Зачем же вообще надо было принимать такой закон? Ведь в идеале он должен был формировать новую судебную систему, а в реальности -- закрепил ее пороки.
-- Но спасти реформу, на ваш взгляд, еще можно? Какие шаги можно предпринять сейчас?
-- Прежде всего уравнять в процессе защиту и обвинение не на уровне деклараций, а наделив их примерно равными полномочиями. Самым серьезным образом перекроить судебную корпорацию. Я даже не говорю о создании системы подготовки судей, но способствовать реформе могло бы и активное участие народа в отправлении правосудия. Не только присяжные, мне кажется, и мировые судьи могли бы быть непрофессионалами. Нужно расширить категорию дел, подсудных присяжным, вернуть народных заседателей, создать систему судебных округов и освободить судей от председателей. В частности, можно создать систему судов субъектов федерации, не подчиненных ВС, предусмотрев только самый узкий перечень оснований для оспаривания приговора в Верховном суде. Именно в таком радикальном реформировании нуждается отечественное правосудие.
