В ближайшие десятилетия России предстоит стать другой страной, но, вместе с тем, остаться Россией. Не решив эту двуединую задачу, она потеряет право на жизнь, в качестве локальной цивилизации - носителя живой цивилизационной культуры, как выражения синтеза прошлого, настоящего и возможностей будущего. Ей предстоит остаться империей по формальным признакам - составу населения и территории и, перестать ей быть, по характеру устремлений, претензии на лидерство и господство. Чтобы жить, ей предстоит найти иные воплощения для своих архетипов, более достойные усилий ее небесталанного народа, более адекватные складывающейся глобальной ситуации и своим реальным возможностям.
Известный американский политолог и социальный философ Збигнев Бжезинский, анализируя причины распада империй, выделил одну универсальную причину, которая, так или иначе, присутствует, как фактор распада всех существовавших в истории империй - это утеря самоидентичности. Империи распались, потому что люди перестали верить в ценность общества, членами которого они являются и плодотворность его культуры, отвергли как ценность историческую миссию своей цивилизации. Для локальных цивилизаций имперского типа - цивилизаций-государств - это особенно болезненно, так как на практике означает, что граждане начинают борьбу с политической системой своей цивилизации, обрекая ее на распад-катастрофу. Переводя на язык синергетической модели, мы обозначим эту причину, как деградацию автореферентности - ядра локальной цивилизации. В ней смысловой центр ее бытия, пронизывающего каждого ее члена и, таким образом, созидающего и смысл бытия человека, и вектор развития всей локальной цивилизации.
Отказ от миссии политического господства, какими бы мотивами это не диктовалось, какими бы средствами не проводилось, это новая альтернатива развития локальных цивилизаций. В этом смысле, вероятнее всего, Россия последняя цивилизация-империя, как специфический тип господства над территорией и многонациональным населением. С чем это связано? Прежде всего, с изменением роли территориального фактора в развитии общества. Обладание территорией, контроль над ее ресурсами и населением чем далее, тем более теряют актуальность, как политическую, так и экономическую. С территорией и ее ресурсами, в более широкой трактовке - биоценозом, связана лишь этническая стадия развития локальной цивилизации. Технологические цивилизации живут по иным законам - их основной ресурс развития - это информация, интегрированная во внутренних структурах. Информационные ресурсы экстерриториальны, они связаны с человеком и наличием внутренних организационных структур, позволяющих аккумулировать и использовать информацию для создания и реализации новых технологий. Привлечение и использование интеллектуального потенциала становится главной ареной борьбы между обществами и государствами и США в этой борьбе сегодня являются лидерами.
Главный ресурс США в этой области - это возможности обеспечить жизнь человека по более высоким социальным стандартам. Конечно, привлекательность массовой культуры, идеалы и гарантии свободы человека - это тоже ресурс, но он прямо связан с первым. Значит ли это, что в глобальной `шахматной партии`, как рисует нам уважаемый автор модель геополитики, США уже обеспечили себе абсолютное превосходство? Есть ли, хотя бы принципиально, иные альтернативы развития геополитической ситуации в будущем?
Бзежинский, в общей тональности своей работы, положительно отвечает на первый вопрос и отрицательно на второй. В самом ответе содержится идеология разрушения всех потенциальных конкурентов США. Признание правоты Збигнева Бжезинского, означает признание бессмысленности усилий по интеграции и развитию других обществ и локальных цивилизаций, их абсолютной обреченности как минимум копировать `метра` - США.
Вместе с тем, эти ответы не кажутся нам очевидными сразу в нескольких плоскостях.
Первое, автору представляется очевидным модель мира, в которой один полюс - США и его социально-политические `сателлиты` интегрированы, а противоположный полюс - дезинтегрирован. Это не так, интеграция на одном полюсе порождает аналогичные процессы и на другом. В частности, интегративные процессы уже идут по оси социокультурных миров - `христианство - ислам`. Исламский фундаментализм и терроризм, как выражение его политической воли - это факт прямо связанный с интегративными тенденциями. Конечно, к этому руку приложили и США, и Советская Россия, но сам этот процесс формируется не как следствие их политических ошибок, а как ответ на интеграцию Запада. Борьба с терроризмом, в тех формах, в каких она сегодня инициируется США (не без политической поддержки России) лишь усиливает процессы интеграции третьего мира. В какие формы противостояния это выльется можно только попытаться угадать. Но факт такого противостояния не может не оказать влияния на геополитические процессы в ХХI-го века, в том числе и на лидерские позиции США.
Второе, и это более важно, автору представляется, что, став центром мировых симпатий, США смогут, хотя бы принципиально, бесконечно долго занимать это положение, обеспечивая свое лидерство привлекаемыми извне интеллектуальными ресурсами. Это может быть верно, только в одном случае, если кто-либо может гарантировать, что возможности удовлетворения социальных стандартов в материальной сфере, всегда будут обгонять их рост. Мы не знаем точного научного ответа на этот вопрос, но интуиция, как выражение здравого смысла, подсказывает нам на него отрицательный ответ. А если это так, то рано или поздно США, оставаясь центром симпатий для `бедных` народов, перестанет быть привлекательной `изнутри` - для граждан, носителей культуры американского общества. В этом случае, США придет к тем же социально-политическим результатам, к каким пришли все мировые империи - разрыву изнутри, со всеми вытекающими отсюда последствиями.
Третье, и это, вероятно, будет иметь решающее значение, автору представляется, что возможность общества удовлетворять материальные потребности единственная плоскость борьбы за человека. Вполне естественно, что пока в большей части мира властвует голод и грубые физические формы насилия одного человека над другим, этот тезис остается верным. Однако это положение не может оставаться вечным. Мировой лидер или группа лидеров принципиально не может не изменять эти условия в мире. `Ноу-хау` - товар и как товар он нуждается в рынках сбыта, то есть в обществах испытывающих в этом товаре потребность. А это значит, что экономические лидеры всеми экономическими и политическими средствами доступными им будут вынуждены развивать потенциальных покупателей, помогать им расти экономически, а, следовательно, и социально, до планки, обеспечивающей их бытие как покупателей высоких технологий. Иначе говоря, условием социального развития лидеров в ХХI веке становится социальное развитие всех потенциальных участников глобального рынка.
В конечном итоге это означает, что рано или поздно потребительски-материальные аспекты привлекательности стран лидеров будут уходить на второй план, уступая место духовному потреблению, связанному с социокультурными альтернативами развития личности, предоставляемыми локальными цивилизациями. Свобода личности выбирать место жительства, которая сегодня в значительной мере обеспечивает подкачку мозгов и рабочих рук в страны-лидеры и, в какой-то мере, их экономическое и социальное процветание, начнет работать в обратном направлении. Это объективный механизм общей тенденции формирования многополярного мира - мира локальных социокультурных оазисов, каждый из которых может оказаться привлекательным для какой-то части, но не для всего человечества.
Социальная и политическая эффективность указанных процессов, которые как реальность, может быть, будут иметь место в ХХII или ХХIII веке, во многом зависит от тех политических решений, которые принимаются сегодня, от качества той `шахматной партии`, которую страны-лидеры готовы вести в геополитическом пространстве текущего века. Адекватное формирующейся ситуации самоопределение каждого общества в этой глобальной `шахматной партии`, выбор своей позиции по отношению к процессам и ее участникам, будут иметь решающее значение, как для судьбы каждого общества, так и для судьбы человечества в целом.
Сегодня перед Россией как цивилизацией на первый план выходит проблема самоопределения в глобальном и локальном историческом пространстве-времени.
Первым условием является адекватное глобальное самоопределение. Это связано с двумя важными обстоятельствами. Прежде всего, объективные закономерности развития технологической цивилизации, а Россия вступает на этот путь, связаны с формированием общества открытого типа - открытого в большую Цивилизацию. Общества, характеризующегося восприимчивостью к ее достижениям и готовностью их широкого использования. Втрое обстоятельство связано с особенностями интенции нашего цивилизационного сознания - необходимостью ощущать себя частью промысла Божия. В этом контексте глобальное самоопределение - это самоопределение в пространстве-времени мировых тенденций. Россия должна понять и принять себя как часть этих тенденций, ощутить свою позитивную роль и место в процессах глобализации.
Да, Россия утратила одно из ведущих мест в геополитике, как соперник Запада и носитель некой альтернативы общественного развития. И слава богу, если мы это осознали и сможем с этим примириться. Это соперничество, прежде всего, ничего нам кроме колоссальных затрат реально не принесло. Это соперничество в свете глобальных тенденций, обрисованных нами выше, к тому же совершенно бесперспективно. Но нет оснований, при этом, заявлять, как это делают некоторые политики, что `Россия отстала навсегда`. Положение России будет определяться не ее готовностью идти на внутренние жертвы ради достижения геополитических приоритетов, а способностью воспринять и применить опыт мировой цивилизации для создания внутренней, локальной цивилизационной среды, обеспечивающей как материальное благополучие, так и возможности духовного развития человека, реализации его социокультурных потребностей и естественных прав. Возможности этого определяются адекватностью нашего внутреннего самоопределения.
Адекватное внутреннее самоопределение включает в себя ряд аспектов.
#61553; `Россия и Мир` - самоопределение в качестве особенной, но не отдельной части Мира. Нет ни какого отдельного `Русского пути`. Есть особенности движения России на общем со всеми пути. Россия как локальная цивилизация обладает целым рядом социокультурных особенностей. Эти черты определяли и будут определять особенности ее развития, которые объективно лежат в русле общей мировой тенденции, как коридора возможностей. Между первым и вторым нет противоречия. Это означает, что общий закон движения не требует от России отказа от внутренних социокультурных приоритетов. Мало того, успешное движение возможно лишь при адекватном самоопределении этих приоритетов и их постоянном поддержании, так как они, в конечном счете, обеспечивают существование локальной цивилизации как целого.
#61553; `Россия как `Мы`` - это адекватное самоопределение в русле цивилизационных ценностей и социокультурных архетипов. `Империя` и `община`, как социокультурные ценности, лишь конкретно историческая форма, которую приняли этнические архетипы, за ними скрываются более общие, чем эти конкретные психические реальности, свойства бессознательного. Проведенный нами анализ позволил выделить фундаментальные постоянные менталитета российского населения - социоцентризм и ценностно-рациональную направленность мировосприятия. Это культурно формирующие константы, от которых мы не можем отказаться в силу их объективной вмененности нашему цивилизационному сознанию. Другое дело - новая форма, иной дискурс их воплощения в образцах и целях, которые Россия может ставить перед собой как во внешней миссии, так и во внутренних формах социального, политического и хозяйственного механизма. В поиске адекватной духовной платформы Российского общества вряд ли стоит торопить время, создавая специальные рабочие группы и институты. Этот поиск уже активно идет, об этом свидетельствует огромное количество публикаций, посвященных России, российскому обществу, его прошлому и настоящему, его культуре и истории. Среди этих публикаций присутствуют и результаты фундаментальных исследований. Все это свидетельствует об одном глубоко положительном факте - обеспокоенности рефлексирующей части общества адекватностью понимания себя в контексте культуры и истории, социальных, экономических и политических ценностей и целей.
#61553; `Россия как Дом` - самоопределение в качестве территориальной общности. Демонтаж СССР научил нас, по крайней мере, двум вещам: во-первых, развал политически необратим; во-вторых, выгоды развала всегда меньше как общих, так и частных издержек, потерь в экономическом, социальном и политическом плане. Это значит, что создание условий, при которых Россия будет общим и комфортным домом для всех народов ее населяющих является для нее одной из стратегически приоритетных задач. Сложность этой задачи определяется не только и не столько культурно-этническим разнообразием населения. В технологической фазе это не имеет принципиального значения - США, как дом оказался привлекательным для гораздо большего количества этносов. Проблема глубже - это противоречие между свободой культурно-этнического самоопределения внутри цивилизации и единством ее правового, экономического и социального пространства. Прежде всего, это проблема созидания гражданского общества, философии и этики культурной толерантности, как его основы. Для России это еще и проблема, связанная с локальным расселением этносов - каждый из них стремится по своему обставить свою территориально отграниченную `квартиру`. До тех пор пока это не касается изменения планировки жилища, это не входит в противоречие с жизнью в одном Доме. Вместе с тем, прочность несущих конструкций российского общества, как Дома, сегодня подвергается серьезному испытанию. В этой связи принято говорить о правовом нигилизме, но последний существует лишь как выражение несовершенства правовой системы, включая и характер принимаемых центральной властью законов.
#61553; `Россия как родительский Дом` - адекватность экстра территориального самоопределения. Не менее важная задача - интеграция собственных цивилизационных сколов. Россия, как цивилизация значительно шире своих государственных границ: это не только русское население на новых национально самоопределившихся территориях бывших республик СССР, это по меньшей мере, само национально самоопределившееся население целого ряда республик, прежде всего, Украины и Белоруссии. Принадлежность к одной цивилизации не противоречит национальному самоопределению, даже если оно принимает политическую форму. Пример Европы достаточно нагляден. Внутрицивилизационная интеграция может уживаться с политическим суверенитетом. Россия как государство объективно является естественным центром внутрицивилизационной интеграции и восприятие себя как такого центра - важная составляющая нашего цивилизационного сознания. Вместе с тем, вероятно, не следует стремиться к каким-либо формам государственной интеграции, даже на подлинно добровольной основе: жизненный опыт подсказывает нам, что родители и самоопределившиеся дети редко хорошо уживаются в одном доме. Не надо взывать к `духу Империи` - это может оказаться небезопасным. Может быть, со временем раздельное бытие покажется всем даже более выгодным и комфортным, чем жизнь в одном `государственном доме`.
#61553; `Развитие этики и философии хозяйства` - самоопределение в контексте форм и механизмов национального хозяйства. Одно из основных условий комфортности дома - способность экономической системы обеспечить достойный уровень жизни, соответствующий массовым социокультурным стандартам. Иначе говоря, это проблема эффективности национального хозяйства, которая начинается с микроуровня: форм и мехаизмов принятия решений, способов организации их исполнения, распределения ответственности, форм трудовой кооперации и механизмов мотивации человека. Трудовая мотивация, как основной механизм эффективности, строится на этике и философии хозяйства. Отсутствие в России адекватной индустриальным устремлениям общества этики и философии бизнеса сначала валили на пережитки социализма, потом стали активно зазывать в страну протестантов, которые, видимо, должны были внести в российское общество `дух капитализма`. Все это было бы смешно, если бы не было так больно за методологическую беспомощность `архитекторов` реформы. Протестантская этика действительно основа духа капитализма, но капитализма европейского. Япония стала первой страной обратившейся для развития капитализма не к европейской, а к собственной национальной традиции. И получилось не хуже. За ней пошла Корея, которая по своим этнокультурным традициям и ментальности очень близка к Японии. Сегодня по этому пути идет Китай - не по-европейски или по-японски идет, а по-китайски, в соответствие с этикой и философскими традициями конфуцианства, имеющими глубокие корни в культуре Китая. Из этого следует следующий важный вывод: этику и философию хозяйства нельзя и не надо вносить в общество со стороны, она в нем всегда есть как часть культуры, пусть в свернутой, неразвитой, не приспособленной для рационального использования форме, но есть. Вопрос заключается в том, в какой мере мы эту культуру знаем, чтобы из нее выделить этику и философию хозяйства, рафинировать ее, подготовить, так сказать, в качестве `идеального типа` в национальном формате. Результаты могут быть достаточно специфичными, может быть в той же мере, в какой японская деловая этика специфична по отношению к деловой этике Европы. В них есть и общие черты - правовая основа отношений, собственность, конкуренция и т.д., и специфические, зримо отличающие тип экономического поведения субъектов хозяйственных отношений в Европе и Японии. Ментальные, глубинные черты культуры, кристаллизующиеся в цивилизационной хозяйственной этике, получают выражение в философии, как субстрате цивилизационного мировоззрения. В этой связи для России проблему составляет отсутствие развитой философской традиции, философии в той рафинированной форме, в какой в Европе она досталась М.Веберу. Вместе с тем, своя философия у нас была: в традициях русского исихазма, в религиозной доктрине Волоцкого, в философских воззрениях славянофилов, наконец, достаточно популярные даже в европейских философских кругах социально-философские концепции Н.Бердяева, Вл. Соловьева, Б.Вышеславцева. Дело заключается, может быть, не столько в забвении, сколько в неуважении, высокомерии к собственному философскому наследию, неверии в его плодотворность.
Нами перечислены наиболее общие проблемы, прямо вытекающие из предложенной нами теоретической модели локальной цивилизации в период `постнадлома` - перехода к технологической стадии развития. Эти проблемы не отягощены особенностями постсоветского периода, которые образуют самостоятельный пласт переходных проблем. В них не включены так же и особенности, связанные с геополитической ситуацией и глобальными проблемами современности, а также некоторыми внутренними проблемами России, такими, например, как проблема демографическая. Такой уж проблемный период собственной истории мы в данное время переживаем. Но это не означает, что проблемы не могут быть решены. В той же мере ни откуда не следует, что они непременно будут решены. История знает примеры и гибели локальных цивилизаций и долгой их жизни, когда решив свои проблемы они получают дополнительный импульс развития.
Мы не относим себя к жизнерадостным оптимистам, считающим, что ХХI век будет `веком России`. России предстоит трудный путь и это видно даже из краткого обзора проблем, которые ей предстоит решить. Но мы не относим себя и к пессимистам. Мы из числа тех, кто намерен быть и работать в России, потому что жить в ней становится интересно. Если так настроен всего лишь каждый пятый или седьмой, то у России уже есть серьезные шансы выжить как локальной цивилизации.
Рост продолжительности жизни, как альтернатива демографической политики.
Рост уровня образования и проблемы порождаемые этим процессом.
`Если бы война закончилась явной победой нацистской Германии, единая европейская держава могла бы стать господствующей в глобальном масштабе. (Победа Японии на Тихом океане позволила бы ей играть ведущую роль на Дальнем Востоке, однако, по всей вероятности, Япония по-прежнему оставалась бы гегемоном регионального масштаба.) Вместо этого поражение Германии было завершено главным образом двумя внеевропейскими победителями - Соединенными Штатами и Советским Союзом, ставшими преемниками незавершенного в Европе спора за мировое господство.
Следующие 50 лет ознаменовались преобладанием двухполюсной американо-советской борьбы за мировое господство. В некоторых аспектах соперничество между Соединенными Штатами и Советским Союзом представляло собой осуществление излюбленных теорий геополитиков: оно противопоставляло ведущую в мире военно-морскую державу, имевшую господство как над Атлантическим океаном, так и над Тихим, крупнейшей в мире сухопутной державе, занимавшей большую часть евразийских земель (причем китайско-советский блок охватывал пространство, отчетливо напоминавшее масштабы Монгольской империи). Геополитический расклад не мог быть яснее: Северная Америка против Евразии в споре за весь мир. Победитель добивался бы подлинного господства на земном шаре. Как только победа была бы окончательно достигнута, никто не смог бы помешать этому` БжезинскийЗВеликая шахматная доска (Господство Америки и его геостратегические императивы) с.17)
Подобно столь многим империям, существовавшим ранее, Советский Союз в конечном счете взорвался изнутри и раскололся на части, став жертвой не столько прямого военного поражения, сколько процесса дезинтеграции, ускоренного экономическими и социальными проблемами. Его судьба стала подтверждением меткого замечания ученого о том, что
`империи являются в основе своей нестабильными, потому что подчиненные элементы почти всегда предпочитают большую степень автономии, и контрэлиты в таких элементах почти всегда при возникновении возможности предпринимают шаги для достижения большей автономии. В этом смысле империи не рушатся; они скорее разрушаются на части, обычно очень медленно, хотя иногда и необыкновенно быстро`(1).(Бж. С. 21)
Три основные причины привели в конечном счете к краху Римской империи. Во-первых, империя стала слишком большой для управления из единого центра, однако ее раздел на Западную и Восточную автоматически уничтожил монополистический характер ее власти. Во-вторых, продолжительный период имперского высокомерия породил культурный гедонизм, который постепенно подорвал стремление политической элиты к величию. В-третьих, длительная инфляция также подорвала способность системы поддерживать себя без принесения социальных жертв, к которым граждане больше не были готовы. Культурная деградация, политический раздел и финансовая инфляция в совокупности сделали Рим уязвимым даже для варваров из прилегающих к границам империи районов.(Бж. С. 24)
Упадок и гибель нескольких китайских империй также объяснялись в первую очередь внутренними факторами. Монгольские и позднее восточные `варвары` восторжествовали вследствие того, что внутренняя усталость, разложение, гедонизм и утрата способности к созиданию в экономической, а также военной областях подорвали волю Китая, а впоследствии ускорили его крах. (Бж 25)
Именно этот фактор - ассимиляция правителей с теми, кто находился под их правлением, вследствие отсутствия доминирующей политической культуры, а также нерешенная проблема преемника великого Хана, основавшего империю, привели в итоге к гибели империи. Монгольское государство стало слишком большим для управления из единого центра, но попытка решения этой проблемы путем раздела империи на несколько автономных частей привела к еще более быстрой ассимиляции и ускорила распад империи. Просуществовав два столетия - с 1206 по 1405 год, крупнейшая сухопутная мировая империя бесследно исчезла. (Бж 29)
Короче говоря, Рим обеспечивал свое господство в основном с помощью более совершенной военной структуры и культурной притягательности. Китай в значительной степени опирался на эффективный бюрократический аппарат, управляя империей, построенной на общей этнической принадлежности, и укрепляя свой контроль за счет сильно развитого чувства культурного превосходства. Монгольская империя в качестве основы своего правления сочетала применение в ходе завоеваний передовой военной тактики и склонность к ассимиляции. Британцы (так же как испанцы, голландцы и французы) обеспечивали себе превосходство по мере того, как их флаг следовал за развитием их торговли; их контроль также поддерживался более совершенной военной структурой и культурным самоутверждением (Бж 33)
Около 75% мирового населения живет в Евразии, и большая часть мирового физического богатства также находится там как в ее предприятиях, так и под землей. На долю Евразии приходится около 60% мирового ВНП и около трех четвертей известных мировых энергетических запасов
Государства-нации продолжают оставаться основными звеньями мировой системы. Хотя упадок великодержавного национализма и угасание идеологического компонента снизили эмоциональное содержание глобальной политики, в то время как ядерное оружие привнесло серьезные сдерживающие моменты в плане использования силы, конкуренция, основанная на владении территорией, все еще доминирует в международных отношениях, даже если ее формы в настоящее время и имеют тенденцию к приобретению более цивилизованного вида. В этой конкуренции географическое положение все еще остается отправной точкой для определения внешнеполитических приоритетов государства-нации, а размеры национальной территории по-прежнему сохраняют за собой значение важнейшего критерия статуса и силы.
