О предвоенном Ираке, о том, как люди готовились к началу военных действий на территории страны, о работе российских журналистов в Багдаде Стране.Ru рассказывает специальный корреспондент телеканала `Россия` Аркадий Мамонтов

- Аркадий, что ты делал, если не секрет, в Ираке накануне войны? Хотел заснять самое начало? Ведь в то время, когда ты там находился, боевые действия со стороны американцев ожидались со дня на день.

- Знаешь, в Ираке, а потом в Иордании мы с группой пробыли 43 дня в общей сложности, начиная с 10 февраля. Ехали мы туда снимать программу `Ирак накануне`. Действительно, тогда уже было ясно, что война на Ближнем Востоке неминуема, и абсолютно точно, в районе Персидского залива, поэтому было принято решение туда поехать и попытаться рассказать о том, что и как происходит. Почему Ирак? Потому что Ирак - это, пожалуй, последняя страна в мире, где наши национальные интересы очень ярко и ясно присутствуют. Потому что у нас там очень сильное экономическое сотрудничество - это электростанции, нефтяные вышки. Мы видели, к примеру, в Багдаде, да в целом в Ираке, очень много наших машин, начиная от древних `Москвичей` и заканчивая современными `КАМАЗами`, которые и сейчас там ходят. А может быть сейчас они горят уже, потому что их расстреливают с самолетов.

И зрителю нашему Ирак всегда был интересен, потому что все-таки это страна, которая открыто и откровенно сопротивлялась американскому гегемонизму, если употребить старое такое выражение. Нам было интересно показать все это, вот мы поехали туда и сделали программу.

- Ты ведь был там не один раз и до этой поездки. Изменилась ли страна, по твоим ощущениям?

- Я действительно бывал там очень много раз. Первый раз еще в 1996 году, вообще первым из русских регулярных групп - тогда я работал еще на НТВ, - открыл Ирак и даже как-то просидел там целых два месяца. И потом ездил очень часто. В 1998 я ездил на войну, на `маленькую` войну, которую вел президент США Клинтон против Саддама Хусейна, - это так называемая операция `Лиса в пустыне`. Видел бомбежки Багдада, снимал это все, естественно, - и удары, и огонь зенитной артиллерии, и раненых, и убитых... Был на юге в Басре, в Умм-Касре, на полуострове Фао, на границе демилитаризованной зоны между Кувейтом и Ираком. Многое видел.

Изменился ли Ирак? Да, изменился. Во-первых, люди стали жить лучше. Ну, как обычно оценивается, кто и как живет лучше? Это количество новых машин на улицах города и количество нищих. В 1998 году, когда я был там последний раз, старых машин было очень много - и американских, и еще советских. Весь Багдад был ими забит, такой чад бензиновый над городом стоял... Сейчас появилось очень много новых машин, людей на улицах стало больше, и они стали лучше одеваться. В магазинах стало больше товаров. Мне показалось, что страна приспособилась к режиму санкций, с учетом действия программы `Нефть в обмен на продовольствие`. Конечно с той жизнью, когда один иракский динар стоил 3 американских доллара - еще до санкций, 12 лет назад - нет никакого сравнения. Но я должен сказать, что в Багдаде люди живут значительно лучше, чем, скажем, в Санкт-Петербурге. Это говорит о том, что нефть, даже если она и заблокирована, все равно дает достаточно большой доход. Даже при условии, что очень много денег разворовывается. Все равно нефть дает возможность людям более или менее сносно жить. Отношение к нам, к русским, в Ираке не изменилось. Все так же `руси-руси`, очень доброжелательно...

Знаешь, когда мы уезжали из Ирака в Иорданию, у нас многие западные корреспонденты просили отдать им наклейки. Такие надписи на арабском языке, где написано `Российское государственное телевидение`, мы их наклеивали на одежду сзади.

- А западным журналистам это зачем?

- На спину наклеить, чтобы не убили. Они же знают, что русских иракцы трогать не будут, вот и хотели прикрыться хотя бы отчасти. Но, естественно, мы не имеем права такие вещи делать, не дали наклеек, к сожалению. В чем угодно можем помочь, но здесь...

- Как тебе показалось, люди готовились к тому, что их ждет?

- Да, готовились и причем фатально. Они ждали этих ударов, они понимали, что война неизбежна. Многие на все это говорили `Иншаллах!`: будь что будет, что тут сделаешь... Придут - будем драться. Я, честно говоря, помня 1998 год, бомбежки, не сильно верил словам о том, что иракцы готовы биться лицом к лицу.

Но как оказалось, это не пропаганда, иракцы действительно в массе своей понимают, что такое Родина. И южные, и северные, и центральные, и шииты, и сунниты. Безусловно, какая-то часть людей относится плохо к режиму Саддама Хусейна. Но когда в страну пришли люди с оружием, которые говорят: `мы вас освободим`, и одновременно долбят их и с воздуха, и с земли, и с моря, и откуда угодно, чувство Родины, - пускай она и уродина - становится превалирующим, и они начинают сопротивляться. Почему я делаю этот вывод? Дело в том, что за дни боев, которые сейчас идут в Ираке, очень мало пленных. Будь они в достаточном количестве, свыше 500 журналистов, работающих в войсках на стороне англо-американских союзников, непременно это уже растиражировали бы. Я сам много лет работал в войсках и знаю, как армия, любая армия, любит докладывать о своих даже маленьких победах. Так вот страничка, посвященная военнопленным в Ираке, очень слабо выражена в репортажах из зоны боев. А если военнопленных показывают, то без подробностей, не сравнить с 1991 годом.

И это говорит о том, что нет массовой сдачи в плен со стороны иракцев, что нет торжества американской военной машины внутри страны. То есть она натолкнулась на сопротивление армии, пусть слабо вооруженной и несовременным оружием, но эта армия на земле оказывает жестокое сопротивление, и поэтому огромное количество пленных невозможно показать по причине их отсутствия как такового.

- Где вы останавливались в Ираке?

- Жили мы в отеле `Аль-Рашид` в самом Багдаде, где живут все журналисты. Хороший отель, но дорогой: в день до 150 долларов доходило. Он на холме и как бы господствует над всем городом. С него очень многие вещи видны, снимать оттуда можно, он в центре, рядом все правительственные здания, и поэтому все приезжающие в Багдад журналисты там селятся.

Вообще, чем ближе к войне, тем все становилось дороже. Аренда машины тут же подорожала. Отель, услуги всякие - все начало дорожать. Чем неотвратимее становился конфликт (после заседания Совета Безопасности, когда начали уезжать эксперты, стало ясно, что маховик уже не остановить), тем быстрее люди, которые обслуживали журналистский корпус, взвинчивали цены. Они поняли, что это деньги, что это бизнес, и даже на войне можно заработать.

- В чем еще, помимо цен, ощущалось ожидание войны?

- Город готовился к войне. На всех перекрестках для журналистов были сделаны сотни временных укрытий из мешков. Появились патрули национальной гвардии в городе. Это очень хорошо обученные солдаты, самые дисциплинированные, самые неподкупные, хорошо вооруженные. Вооруженные активисты партии БААС сразу стали бросаться в глаза. Весь Багдад, как и Басра (а у них БААС - это то же самое, как и у нас КПСС в свое время), был разделен на районы ответственности партийных функционеров. Те, в свою очередь, отвечали за квартальных. Все очень четко. У каждого квартального под руководством, предположим, находится 10 домов. Он отвечает за этот квартал, за эти 10 домов. Под его началом есть вооруженные люди - соседи, у которых есть автоматы, миномет, крупнокалиберный пулемет. И вот эти 10 домов они обороняют, в случае чего. Если туда залетает парашютист или, скажем, шпион появляется, они его должны схватить, передать начальнику. Тот - вышестоящему и т.д.

Все это у них было разработано и апробировано, и американцы то ли не знали об этом, то ли не учли этого. А партийная структура в Ираке позволила создать ячейки, которые позволили контролировать массу людей, особенно в крупных городах. И сейчас основа сопротивления англо-американской агрессии состоит именно в партии. И даже, если они захватят крупный город, например Басру, все равно партия будет прикладывать все усилия для их поражения, пусть даже в подпольных условиях...

- Иными словами, партизанская война неизбежна?.

- Стопроцентно! Будет подполье, и БААС будет вести эту борьбу. И потом, не забывай про такую вещь, о которой в открытую не говорят, но на Востоке это развито. Вот смотри, есть представитель какого-то племени, скажем, на юге Ирака. И он шиит, разумеется. Как заставить его с охотой воевать против американцев? Очень просто - берут в заложники его семью или часть его семьи, аманаты так называемые, и увозят в Багдад. А ему говорят: `Парень, ты должен биться здесь до последней капли крови за свою племенную землю`. И куда ему деваться? Он будет биться на стороне Хусейна.

- Но послушай, если люди знали, что война будет и заблаговременно к ней готовились, должны же быть везде стратегические запасы воды, продовольствия. А почему-то про Басру была информация, что люди толпами выходили к оккупантам с одной единственной просьбой `пить!`

- Я знаю, что в каждом квартале Багдада вырыта скважина, и рядом с ней стоит дизель, чтобы качать воду для снабжения ею населения. И это страшная военная тайна, где конкретно они находятся, нам не давали такие кадры снимать А за полгода до войны правительство Ирака каждой семье по символической цене продало очень много риса, сахара и долговременных продуктов. В каждой семье это все есть. Я знаю, что во многих домах в среднем по 2 тонны бензина закопано в огороде. И такие запасы, как ты говоришь, стратегические есть в каждом городе - Багдаде, Басре, Мосуле, во всех городах сделаны такие запасы.

Что касается этой информации про Басру, может быть, там этих скважин недостаточно, может быть они уничтожены... Мы же этого не знаем, а доверять телевизионной картинке... Откуда она представлена, эта картинка, кто ее показывает? Если ее показывают англо-американцы - это одно дело. Если ее показывает `Аль-Джазира` - это уже другой взгляд. Нужно ведь постоянно смотреть сразу две картинки, ведь сейчас идет информационная война. Дезинформации и с той, и с другой стороны полно. Поэтому верить кому-то нельзя абсолютно.

- Бомбоубежища в городах приличные?

- Нет, их очень мало. Например, в Багдаде всего 300 бомбоубежищ на 5 миллионов человек. Всего 300! А потом бомбоубежище от современных бомб с урановым наконечниками не спасает.

- Что тебя особенно впечатлило в те дни накануне войны? Может быть что-то особенно бросилось в глаза?

- Каждодневное ощущение удара со стороны американцев... И нагнетание истерии. Вот в конце февраля ждут, что ударят. Потом 3-го, 4-го марта, 10-го марта... Чувствовалось, что начинается большая игра. Особенно когда посольства начали уезжать, ооновские инспекторы. И, наоборот, большое количество журналистов, которые уезжали, стали приезжать, искать дома, где поселиться. Ужесточение контроля со стороны иракских властей, появление большого количества военных людей. И усиление пропаганды в народе. `Буш, Буш, мы не отдадим тебе Саддама Хусейна!` - на протяжении многих месяцев это лозунг все время распространялся в Ираке.

Я разговаривал со многими людьми - и военными, и гражданскими. Они приготовили очень много сюрпризов для американцев. Один из них - это вязкая оборона. Можно войти в страну, даже если она сплошная пустыня. Можно пройти по пустыне и упереться в город. А как внутри города слабейшая сторона поступит против сильнейшей стороны? Она смешается с гражданским населением, использует его как щит. Это и есть вязкая оборона. Тогда сильнейшая сторона со всей дури или должна наплевать на все и выпускать море крови и делать фарш из гражданского населения вместе с военным, или же признаться в том, что она не контролироует ситуацию. Иными словать, если даже они и возьмут города, ту же Басру или Багдад, то все равно им придется воевать. И воевать внутри самого города. Хотя я не представляю, как они возьмут Багдад. Каким образом? Газ что ли будут распылять над городом? Но город-то огромный, разбросанный - 5 миллионов человек, состоящий из маленьких вилл на огромной территории. Каждая вилла будет стрелять. В городе выкопаны скважины, есть ямы с нефтью и в них взрывчатка. То есть ополчение будет взрывать эти скважины на улицах, повсюду будет горящая нефть. Это трудно себе даже представить. Будет огромное количество убитых, мясорубка. Люди никуда не денутся, уезжать никуда не будут.

- По крайней мере, уже сейчас очевидно, и самим американцам, в первую очередь, что блицкрига не получилось...

- Они вояки нормальные, они просто не приучены нести большие потери. И они не знают, что такое Земля. Это такая богатая, сытая и очень технологичная нация. И вера в технику у них огромная, а еще больше вера в собственную непогрешимость: мы лучше всех, потому что мы лучше всех. А ведь мир - он многоплановый, разный. Вот, например, я - русский журналист и я не считаю себя хуже американца, хотя, может быть, я живу хуже него. Но он высокомерней меня, у него более богатая редакция, которая может позволить 12 000 долларов в день отдавать на его страховку, жизнь и обеспечение в Ираке...

Так вот, допустим, отбомбили американцы авиацией, а потом все равно придется вступать в схватку. И вот представь: бархан, там сидят солдаты иракские в количестве трех человек. Против них пять американских, допустим. Тут, кто посмелее, кто увидит первый, тот открывает стрельбу. Пускай американцы стреляют лучше, чем иракцы, но у последних дух какой! И у меня точно такой же был бы дух, и у тебя тоже, если ты знаешь, что это твой город, селение, и что ты за него бьешься... Я вполне допускаю, что американцы, когда они начнут действительно нести огромные потери, которых невозможно будет скрыть, отчаявшись, могут применить газ, спровоцировав ответную реакцию. Потому что это война, а на войне всякая мораль отступает на задний план. Это безусловная данность. Генералы не будут много рассуждать.

- Пока они говорят о том, что не исключают возможность применения Ираком оружия массового поражения...

- Не нашли же химического оружия. Ни инспекторы, ни кто-либо еще. Нет следов, мы даже сами почву на пробу брали. Нет ничего! Либо действительно нет, либо так хорошо все спрятано - Восток умеет прятать концы.

- А что сами иракцы говорят про войну? То что война будет, они ожидали. А вот как они прогнозировали исход войны?

- Они нам говорили, что они победят, как ни странно. Я спрашивал `А почему вы так думаете?`. В большинстве своем мне отвечали: `А потому что мы их будем резать в городах`. То есть для них это развлечение.

- Развлечение?

- Конечно, потому что это охота. Они садятся в джипы, на джипе стоит пулемет, в джипе сидят два гранатометчика. Они по пустыне подъезжают к американской колонне на 100 метров. Идет пыльная буря. Они несколько раз подбивают пехотную машину и из крупнокалиберного пулемета расстреливают отрезок колонны. Разворачиваются и уходят. Это адреналин, это для них развлечение, для здоровых, сильных молодых мужиков. Как в Чечне, в Афганистане. Это Восток, и здесь люди полагаются только на себя. Фаза перехода англо-американо-иракской войны в партизанскую - это самое страшное.

Ведь, знаешь, как иракцы, например, прячут технику? В пустыне бархан, они внутри бархана вырывают норы, загоняют туда танк, и его не видно с самолета. Когда нужно, танк выехал, выстрелил и залез в нору опять. Это только то, что я видел. А сколько еще всяких способов? Например, ямы с нефтью.

- Отношение к Хусейну как чувствуется?

- Я только встретил одного мужика в Багдаде, который вез нас в такси и который сказал: `Я люблю Америку, я люблю Штаты`. Один из всех тех, с кем я встречался! Конечно, они хотят жить лучше, конечно, может быть к Хусейну они относятся в некоторой массе своей отрицательно, но о деяниях его кровавых там мало кто знает. Ситуация там сейчас очень похожа на Советский Союз 1939-41 годов.

- Такая же массовая пропаганда?

- Да. Там везде портреты вождя, везде разговоры о Хусейне. И несмотря на то, что техника давно уже шагнула вперед (там все слушают радио Монте-Карло, Би-Би-Си на арабском языке) и антихусейновская пропаганда налицо, но эта идеология далеко. А Хусейн и его окружение гозбезопасности - близко. Они же 30 лет живут при этом режиме и воспитаны им же. Ведь Ирак - страна молодая, это тоже надо учитывать. Там 60% населения - дети до 16 лет, и они родились при этом режиме, учились в школах при этом режиме. И естественно, им впихивают в голову постоянно, что Хусейн - это ваш отец, он ваш лидер. И они, конечно же, ему верят, и верят еще и потому, что он мужественный человек, по их мнению. Что он против Америки, несмотря на то, что они все очень любят доллары. Этот вождь - Саддам Хусейн - дал им одну важную вещь, он им дал понять, что такое чувство достоинства. Арабов унижали очень часто: сначала турки, потом были англичане, и многие еще. А Хусейн им сказал: вы не бойтесь никого, вы бейтесь с американцами, с евреями, с турками, с кем угодно. `Мы - страна, у нас есть нефть!`. Это его слова.

- Получается, не было никаких панических настроений? Никто не собирался сбегать из страны перед войной?

- Я должен сказать, что богатые люди из Ирака уехали все-таки. Элита обеспеченная уехала в Сирию, в Иорданию, в Европу пережидать. На две недели, на три, на сколько понадобиться. У кого были деньги и родственники за пределами страны, многие уехали. В Багдаде остался средний класс и беднота. Это правда. Но еще раз говорю, союзники ничего не смогут сделать, пока они не разрушат, не уничтожат инфраструктуру партии. Партия БААС, как и во время Великой Отечественной войны наша коммунистическая партия, является там сейчас цементирующим составом сопротивления. И я не знаю, произойдет ли `дебаасизация` страны, смогут ли американцы что-либо предпринять в этом направлении. БААС дала возможность взрослым людям в Ираке понять, что ты иракец, а не шиит и не суннит. Иракец! И что ты прежде всего партийный человек. Поэтому сейчас главная задача для американцев - скорее всего `дебаасизация` страны. Но это сделать очень сложно, тем более пока лидер жив.

- По-твоему, если они бросят все силы на физическое уничтожение Хусейна, это сможет каким-то образом переломить ситуацию?

- Сможет, если они смогут доказать, что они его уничтожили, то есть предъявить непосредственно его труп. Я встречался с Тариком Азизом и Таха Ясин Рамадамом - одним из вице-президентов, с министерством информации. С разными людьми встречался, эти люди очень сильные и хитрые. И главное - им отступать некуда. Потому что американцы сказали: все, кто окружают Хусейна, военные преступники. И теперь эти люди будут биться до конца, и ставка у них - на массовое сопротивление. Как я уже говорил, в Багдаде может быть что-то очень страшное, там же так много детей! А 5-миллионный город подвергать блокаде - это еще страшнее....

И еще одна страшная вещь всех нас ожидает, если все это затянется. По всему миру, и в первую очередь, в странах-агрессорах, как их будут считать арабы, может начаться целая волна террористических актов. Теракт - это такая вещь, за которой, брось хоть ты все силы на это, не уследишь. Уже сейчас растет и ширится движение шахидов, а что будет потом, если речь пойдет о тотальной блокаде иракских городов?!

- Как складывались взаимоотношения наших российских журналистов с западными, представляющими интересы англо-американских СМИ?

- Поляризации не было, мы все работали.. По крайней мере, когда я там был, мы о политике не говорили. Смысла не было, мы говорили только о том, как снять, как выжить, как подготовиться, и все. Политика там стояла на последнем месте. Наших сейчас в Багдаде работает 26 человек. Это ведь работа, и они остаются.

- Но ведь не только же из-за приказа начальства они там остаются? Это энтузиазм, ощущение сопричастности?

- Ну да, - это история. Страшно, конечно. Все боятся, только идиоты ничего не боятся. Но это работа, и интересная. А когда работаешь, про страх как-то забывается.

- Но ведь чем дальше, тем хуже будет положение, и в первую очередь для союзнических СМИ, представители которых все еще остаются в Багдаде.

- Конечно. Помнишь, за день до войны в Йемене арабский инженер расстрелял всех своих коллег - двух американцев, двух канадцев и еще кого-то, потому что они западные люди. А потом сам застрелился.

А что касается журналистов... Я думаю, туго им придется. Я тебе могу сказать, что сам пережил такой момент. Когда ты, белый, оказываешься в толпе разъяренных людей с другим цветом кожи - это очень опасно. Это было в Басре, в 1998 году, когда две ракеты упало на жилой район, а нас как раз повезли снимать жилые районы. И когда разъяренная толпа начала закидывать нас камнями, тогда было без разницы, кто ты - русский, американец - главное, что белый. Мы еле вылезли тогда оттуда.

- Ты еще туда намереваешься поехать?

- Я поеду, если там будет тема для программы. Я программу хочу сделать, если будет возможность и ситуация позволит, в Аммане, из Иордании, если удастся туда выбраться. Меня теперь интересует не война, не стрельба, а прежде всего гуманитарный аспект - люди.

Национальная информационная служба Страна.Ru

Док. 155280
Опублик.: 02.04.03
Число обращений: 0