МВД России в поендельник подвело итог спецмероприятия `Дети Чечни`. Сотрудники милиции выявили 3,5 тысячи детей школьного возраста, которые по разным причинам не ходят в школу. В республике 2,5 тысячи сирот и 24 тысячи детей, имеющих лишь одного родителя.

Марха - одна из таких полусирот. Она родилась в первое утро второй войны, когда отряд Басаева пересекал границу с Дагестаном. Теперь ей три года. Мы разговариваем через переводчика.

- Когда вырасту, - мечтает Марха, - то соберу всех-всех русских. И сожгу.

- Это я виновата, - говорит Патимат, бабушки Мархи. - Ни на один день не могу забыть, что ее отца - моего сына убили русские. Сама не могу и ей не даю...

В Чечне восстанавливают здания, мосты и дороги. Создают новые ведомства, сочиняют законы, готовясь ко все равно неизбежному когда-нибудь миру. Медленно, миллиметр в день, отвоевывают республику у хаоса. Но кроме развалин домов, на которых нелепо голубеют новенькие таблички с названиями улиц, есть и другие руины. Покалеченное поколение. Те, кто за свою недолгую жизнь кроме войны не видел ничего. Как восстановить их?

Русские, сдавайтесь! Вокруг жены!

Бой вспыхнул в Заводском районе Грозного. Бандиты блокировали десантников в двухэтажном доме на улице Батаева. Один из нападавших подобрался к подъезду, швырнул внутрь гранату, выдержал паузу и ударил в проем короткой автоматной очередью.

- Русские, сдавайтесь! - крикнул он. - Вокруг жены! Сопротивление бесполезно!

Мы с Салой наблюдали за происходящим с автобусной остановки.

- Что за вздор он несет? - спросил я. - При чем тут жены?

- `Вы окружены`, - догадался Сала. - Он, наверное, это в кино слышал, да не понял толком.

Обойдя лужу, мы пересекли линию огня и свернули к школе. Из окна осажденного дома выглянул боец.

- Спрячься, - посоветовал я. - Убьют.

Солдат не послушался. Спрыгнул на землю и рванул, пригнувшись, к куче мусора, чтобы ударить противнику в тыл. На вид десантнику лет семь. Автомат у него - пластмассовый. Вместо гранат - камешки.

- А какой-то московский психолог утверждал, что чеченские дети в войну играть не любят, - говорю я Сале.

- Много он понимает.

Зато сам Сала - Салих Яхьяевич Демильханов - про чеченских детей понимает все. Директор грозненской школы No 50. По совместительству педагог-психолог.

Ваши не любят наших

Дети заходят в кабинет по одному. Сала разрешил мне побеседовать с ними в своем присутствии. Накануне договорился с родителями. Условие одно - никаких фамилий. Вопросов немного. Почему идет война? Кто такие русские? Что случилось в Москве на Дубровке? Кем ты хочешь быть?

Ответов еще меньше.

Ислам, 16 лет. Родом из села Комсомольское.

- Наше село очень древнее и знаменитое. Оно известно тем, что русские его бомбили, расстреливали из пулеметов, а боевики прикрывались нами, как живым щитом. С тех пор я не могу слышать звук вертолета или бэтээра. Сразу задыхаюсь. Мои братья погибли при авианалете. Но это были двоюродные братья. Если русские убьют мою маму или отца, я тоже буду воевать.

Седа, 13 лет. Сирота со 2 февраля 2000 года.

- Мы всей семьей бежали из Грозного. Я и бабушка успели. Потом город закрыли, и больше я своих родителей не видела. Когда я остаюсь одна, то думаю, думаю, думаю... Больше всего на свете боюсь попасть под машину... Я не хочу отсюда уезжать. Дома лучше. (Плачет.)

Муса, 12 лет. Пришел с мамой.

- Я чечен, потому что моя мама, папа, братья - все чечены. Русские - это те, кто говорит по-русски. Наши не любят ваших, ваши не любят наших. Поэтому солдаты приезжают сюда воевать. Они стреляют по ночам, чтобы зарабатывать деньги. Я хочу жить в Грозном. Потому что здесь все чечены. В Москве чечены схватили русских. Не знаю зачем. Но русские в Грозном тоже хватают чеченов. В конце чечены умерли. Мне было их жалко, потому что они - чечены. Чечня - это не Россия, потому что после второй войны здесь не осталось русских.

Малика, 12 лет. Очень застенчивая.

- В Москве боевики захватили русских. По-моему, им деньги были нужны. А в Чечне русские воюют с чеченцами... Это было в пять часов вечера. Они постучались в наш дом и убили во дворе моего отца и дядю. Я ненавижу русских. (Смущенно улыбается.) Но воевать с ними не смогла бы. Потому что я даже раненого человека не могу видеть. Но со временем я научусь не бояться крови. И тогда я стану врачом. Чтобы лечить чеченцев. Русских я лечить не хочу, я их еще не простила. Ты ведь не такой злой. Сидишь, разговариваешь со мной... Я бы хотела уехать в Россию. Я ненавижу русских, но в Чечне все разрушено, а мне так хочется пожить нормально.

Сабина, 12 лет. Сирота.

- Мне нравятся алгебра и русский язык. Он лучше чеченского, в русском больше слов. Мой папа был чеченец, а мама - не чеченец. Я даже не знаю, кто она была. Может, русская. Когда мы жили в Дагестане, у меня было много русских друзей. Но солдаты - они другие... Когда вырасту, хочу стать бесплатным врачом. Педиатром или хирургом... Русские отличаются от чеченцев тем, что по-другому одеваются - майки, шортики... Я не могу сказать, что все русские - плохие. Потому что я знаю не всех. Был случай - убили парня. Зелимхана. Нашего соседа. Это были русские. Соседка их видела через окно. Вот они, наверное, плохие. Но, может, им просто приказали убивать всех, кто ходит во время комендантского часа... Я не боюсь выстрелов. Приезжие их боятся, а я привыкла. Я вообще никого не боюсь, кроме Аллаха. Я не знаю, почему я его боюсь... Террористы захватили театр в Москве. Заложники - это мирные люди. Они просто пришли посмотреть на концерт. Их жалко. Но ведь и русские, не все, конечно, некоторые, тоже убивают мирных людей. Зелимхан был мирный человек.

Шамиль, 12 лет. Перед разговором сказал, что ему нужно подготовиться и куда-то убежал. Вернулся с глазами полными слез.

- Моего отца убили солдаты. И он теперь в Шатое. Я живу с теткой. Моя мать была русская. Она уехала в Россию. Русские - плохие люди. Я бы пошел с ними воевать. Потому что отца убили. Я чеченец. Чеченцем быть лучше... Книжки читать не люблю. Я люблю Ашу - мою собаку. На войне убивают чеченцев, русских и животных. Чеченцев и животных мне жальче всех. Русских не жалко. Потому что отца убили.

Патимат, 12 лет. В белой косынке.

- Я живу в Грозном. Это такая страна. Учусь в третьем классе. У меня есть брат Анзор и две сестры - Индира и Тамила. Я самая младшая, поэтому не умею готовить... Русские воюют с чеченцами из-за земли. У чеченцев ее больше, и русские хотят завоевать себе немного земли... Русские по-другому молятся, а их женщины не носят платков... Есть и хорошие русские. Например, Света. Повар из Смоленска. Мы познакомились, когда я была беженкой. Света хорошо меня кормила и подарила куклу... Больше всего я хочу, чтобы ушла война.

Ирина, 13 лет. Русская. Родилась в Грозном.

- Но я себя чувствую чеченкой. И мне приятно, когда меня принимают за чеченку. Потому что русского здесь уже ничего не осталось. Только солдаты. Но я на них не похожа... Террористы в Москве хотели, чтобы у нас закончилась война. Чтобы люди отдохнули. Когда их убили, мне было их жалко. Особенно Зуру (одна из террористок, вдова Арби Бараева. - Ред.). Я бы так не смогла... Чтобы жить в Грозном, нужно соблюдать некоторые правила. Не заходить в разрушенные дома и заброшенные огороды. Там могут быть мины. И не трогать незнакомых вещей.

Ибрагим, 12 лет.

- Меня зовут Ибрашка. Ибрагим...

На этих словах в кабинет врывается крупный старик с выбритой головой и лыжной палкой вместо посоха. Прадедушка Ибрашки. Что-то выкрикивает на чеченском, гонит внука палкой вон, поворачивается ко мне и говорит по-русски:

- Не обижайтесь. Мы люди маленькие. Не будет ничего. Не надо нам этого...

Оставшиеся красивые места

- Они не доверяют тебе, - говорит Сала. - Не потому что ты русский, а потому что видят тебя впервые. Незнакомая вещь. Они знают, что говорить, чтобы не навредить своей семье. Ты заметил, что ни один толком не мог ответить, кто такой Масхадов. Думаешь, они его не знают? Знают, но понимают, что нынешний режим против Масхадова. Все считают Чечню отдельным государством. Потому что это отпечаталось в их сознании с детства. Как мы продолжаем в какой-то мере жить в Советском Союзе, так и они живут в независимой Чечне. Которую русские пытаются захватить. Они ни с кем из вас не будут разговаривать честно. Потому что в нашей жизни нельзя доверять никому. Даже я тебе не до конца доверяю, извини.

Двенадцатилетний Алибек этим летом ездил на две недели в оздоровительный лагерь под Махачкалу. Вернувшись, написал письмо своим воспитателям.

`Дорогие Сергей и Таня!

Спасибо вам за то, что преподавали интересный урок - `Культура мира`. И еще я вам благодарен за то, что вы научили меня доверять людям и уважать других. Потому что я раньше не понимал этого. Спасибо.

Я очень надеюсь, что война когда-нибудь кончится и я смогу пригласить вас в гости. Хочу показать вам наши оставшиеся красивые места.

Желаю счастья, здоровья, любви и удачи. С уважением, ваш ученик с первого отряда Алибек`.

- В лагере нас учили, что все конфликты нужно решать мирно, - говорит мне Алибек. - Во время войны мы уехали в Воронеж. Там нас пять семей чеченских было. Мы ходили в школу, и русские ребята избили Магомеда, самого маленького. Тогда я пришел к русским и сказал: `Зачем вы бьете маленьких, давайте лучше подеритесь со мной`. Мы назначили встречу. Русские опять пришли большой толпой. И опять нас побили. А на следующий день всех чеченцев вызвал к себе директор школы. И сказал, что мы нигде не можем жить спокойно. Ни в Чечне, ни в Воронеже. Потом мы с русскими помирились. Они нас уважали за то, что мы на них не пожаловались. И я понял, что все конфликты нужно разрешать мирно. Потому что драться с русскими бесполезно. Все равно виноватым останется чеченец.

Идем на выход по школьному коридору. Стены увешаны рисунками. Солнце, взрывы, собаки, снаряды, горы - в разных сочетаниях. На одном из листов изображен авианалет на город. Черные дома, черный огонь, черные изломанные человеческие фигурки. А над всем этим вертолеты - зеленые в желтый цветочек.

Грозный http://www.izvestia.ru/community/article27617

10 дек 2002
Республика Чечня

Док. 150521
Опублик.: 10.12.02
Число обращений: 149