США - НАТО - ЕС (Вашингтон проводит реформу НАТО)Назад
США - НАТО - ЕС (Вашингтон проводит реформу НАТО)
А.И. УТКИН
(академик Академии гуманитарных наук,
доктор исторических наук, профессор,
директор Центра международных исследований ИСКРАН.)
США - НАТО - ЕС
(Вашингтон проводит реформу НАТО)
Не многие верили в то, что НАТО переживет окончание холодной войны. Ведь чтобы спровоцировать Горбачева на ослабление Организации Варшавского договора, НАТО, американское руководство было вынуждено не только сократить свое военное присутствие в Европе, но и изменить хотя бы внешне сущность миссии Североатлантического блока. Особенно откровенно, энергично и наглядно это было сделано в процессе воссоединения Германии и присоединения новых восточных земель ФРГ к НАТО. Именно имея в виду воссоединение Германии, лидеры натовских стран провозгласили на своем саммите в июле 1990 г., что готовы к разработке новой военной стратегии, которая позволит их союзу играть в первую очередь политическую роль в Европе. С окончанием холодной войны `НАТО, казалось, утратила свою полезность... Устаревший союз начал разрабатывать новую линию поведения` (Hunter R. Maximizing NATO. A Relevant Alliance Knows How to Reach. - `Foreign Affairs`, May-June 1999, p.190.), - отмечает бывший посол США при НАТО Р.Хантер.
Когда СССР окончательно потерял свое влияние на Восточную Европу, заговорили о необходимости сохранения военной машины союза в Западной Европе. Функции этой организации обсуждались самым серьезным образом как на Западе, так и на Востоке. Возникли три противоположные точки зрения на эту тему.
1. Москва и сторонники Горбачева на Западе выступили за расформирование обоих блоков - как Организации Варшавского договора, так и Организации Североатлантического союза. Отдавалось предпочтение панъевропейской организации коллективной безопасности, на роль которой претендовала Организация по безопасности и сотрудничеству в Европе.
2. Париж и сторонники европейского самоутверждения в Западной Европе, не желая полностью отвергать полезность НАТО, склонялись все же к той точке зрения, что в Европе лучшими гарантами стабильности могли бы стать Европейский Союз (ЕС) и созданная в 1948 г. региональная западноевропейская организация - Западноевропейский военный союз (ЗЕС), который при определенных обстоятельствах мог бы стать военной структурой в рамках ЕС.
3. Вашингтон и Лондон отказались признать радикальное изменение стратегической ситуации на континенте и предприняли энергичные усилия по сохранению американского военного присутствия в Европе. США стали настаивать на необходимости своего постоянного стратегического вмешательства в дела региона. На этом этапе сохранение и даже возрождение НАТО зависело от приверженности Соединенных Штатов тому, чтобы оставаться `стратеги-чески вовлеченными в дела Европы и на каждом критическом повороте вести за собой союзников`.
Американская сторона следующим образом обосновывает смысл своего дальнейшего пребывания в Европе: хотя могущество России в обычных видах вооружений практически исчезло, она остается (и, как минимум, еще нес-колько десятилетий будет оставаться) ядерной сверхдержавой - `латентной угрозой европейской безопасности... Соединенные Штаты необходимы в качестве противовеса возможному восстановлению России под более агрессивным руководством, которое однажды сможет представить собой угрозу западным соседям. Тем, кто утверждает, что Россия не сможет восстановить свои силы еще в течение десятилетий, следует вспомнить, что Германия в январе 1933 г. была в более жестких условиях. Другая причина вовлеченности США - американская политика безопасности в отношении Германии.., цель которой не позволить Германии обзавестись ядерным оружием... Американское участие воспрепятствует ренационализации военной политики западноевропейских стран и возрождению политики баланса властей в Европе` (`Foreign Affairs`, May-June 1999, p.211.).
Аксиома, которой руководствуется американская проатлантическая элита, звучит так: если свести функцию Североатлантического союза к стратегическому сдерживанию, НАТО в быстро возрастающей степени окажется ненужной в решении основных проблем европейской безопасности. Содержать огромное количество натовских сил, возглавляемых американским авангардом в условиях очевидного отсутствия российского `пугала` - бессмысленно. Североатлантический союз должен быть реформирован, либо его ждет то же, что и другие военные союзы, т.е. постепенное угасание. История в данном случае не дает выбора. Не желая лишаться столь могущественного помощника, американцы взялись за дело реформирования союза, исходя из того, что для сохранения ценности альянса его миссия должна быть изменена, а функции - расширены.
Американская точка зрения возобладала и в результате теоретического развития в этом направлении, когда на встрече в верхах в Риме в ноябре 1991 г. Североатлантический блок принял новую стратегическую концепцию, базирующуюся на четырех положениях:
1. `Обеспечить необходимые основания для стабильного и безопасного развития Европы, чтобы ни одна из европейских наций не подвергалась бы запугиванию или принуждению силой`;
2. НАТО станет форумом для обсуждения проблем общеевропейской безопасности;
3. альянс будет `сдерживать и защищать от любой угрозы агрессии против территории каждого государства-члена`;
4. задачей НАТО будет `сохранение стратегического баланса` в Европе.
В документе, принятом на сессии Совета НАТО под давлением американцев, было сказано, что, если Североатлантический альянс не возьмет на себя эти функции, `ослабнет вся система европейской безопасности и конечный развал блока будет неизбежен` (Ibid., p.205.).
Пока еще о расширении на восток, укреплении позиций США, функциях полицейского в Европе (не говоря уже о мире в целом) речь не шла. Но уже стало заметно, как руководство НАТО начало вводить в стратегическое планирование ранее даже немыслимые элементы. По словам профессора М.Брауна из Джорджтаунского университета, `то был драматический разрыв с прошлым. Прежде всего, лидеры НАТО расширили зону географической ответственности: они продекларировали, что отныне будут нести ответственность не только за прежнюю территорию стран-участниц, но и за весь континент... НАТО будет также разрешать территориальные споры, этнические конфликты, политические и экономические проблемы` (Brown M. Minimalist NATO. A Wise Alliance Knows When to Retrench. - `Foreign Affairs`, May-June 1999, p.206.).
Новой задачей блока стало: контролировать Центральную и Восточную Европу и быть готовым к любому повороту событий в России.
Политический климат способствовал указанной трансформации. Москва теряла свою геополитическую значимость. Париж даже после Маастрихтского договора о создании Европейского Союза (декабрь 1993 г.) не добился превращения ЕС в группировку с политическими и военными функциями. Оптимизм американцев получил еще большее основание в 1996 г., когда в ряды военной организации НАТО возвратилась Франция - главный архитектор независимой военной идентичности Западной Европы. Вашингтон получил возможность настаивать на том, что европейская военная идентичность будет формироваться в рамках НАТО, а не за ее пределами, что западноевропейский военный компонент будет `отделяемым, но не отделенным` компонентом Североатлантического союза, что западноевропейцы вынуждены будут `вначале советоваться с Америкой` по поводу любых групповых военных акций.
Сторонники укрепления позиций США в альянсе в этой ситуации предложили сделать несколько шагов навстречу европейским союзникам. Прежде всего предоставить им часть огромного и высокоприбыльного американского рынка вооружений, чтобы привязать их самые важные отрасли производства к американским импортерам. Но главное, США намерены осуществлять свое руководство Западной Европой, заключающееся в передаче западноевропейским военным более совершенного, чем они имеют, военного оборудования. Пусть это увеличит мощь партнеров, важнее то, что лаборатории, полигоны и министерства союзников будут стремиться к продолжению сотрудничества, тем самым увеличивая степень вольной или невольной зависимости. Делая эти уступки, Вашингтон к концу десятилетия приступил к модернизации Североатлантического блока.
Американский вариант реформы НАТО
Значительная перемена в отношениях США с западноевропейскими союзниками произошла между октябрем 1998 г. и мартом 1999 г. Тогда, в октябре Соединенные Штаты призвали нанести удар по Югославии, не имея формального поручения (или согласия) Совета Безопасности ООН. Европейская половина НАТО воспротивилась столь явному самоутверждению блока. Но уже в марте 1999 г. западноевропейская часть НАТО не смогла устоять перед американским напором. Речь шла прежде всего о том, чтобы выйти за пределы п.5 Вашингтонского договора о создании Североатлантического союза, гласившего, что `вооруженное нападение на одну из держав будет означать нападение на всех`. Американские дипломаты настаивали на том, что в будущем `НАТО придется иметь дело в основном с проблемами, выходящими за рамки п.5` (Цит. по: The Future of NATO: The Washington Summit. House of Commons. Session 1998-99. London, 1999, p. XIII.). И они сумели убедить партнеров. Им помог довольно неожиданный проамериканский крен премьер-министра Великобритании Т.Блэра; неразбериха, связанная со сменой караула в Бонне - приходом к власти канцлера Г.Шредера; неготовность Франции в одиночестве противостоять лидеру блока.
Главные идеи реформы НАТО, к осуществлению которой приступила команда Клинтона - Олбрайт, достаточно подробно излагаются в статьях Р.Хан-тера и М.Брауна в летнем выпуске журнала `Форин афферс`. Во-первых, Североатлантический союз должен в Европе быть открытым для вступления в него новых стран. Администрация Клинтона тем не менее не намерена ограничивать географические рамки Североатлантического союза. Обоснована была эта идея во время интенсивного обмена мнениями в ходе Мадридского (1997) саммита союза: `Европейская безопасность не основывается более на определении четкой угрозы или на геополитических калькуляциях, предлагающих ясно выраженную линию потенциальной конфронтации. Целью НАТО становится создание институтов, не имеющих заранее очерченных границ, условием вступления является соответствие определенным требованиям, чтобы союз мог сохранить свою силу и целенаправленность` (Hunter R. Op. cit., p.197.).
К апрельскому саммиту 1999 г. американские официальные лица `уже утверждали, что экспансионистскую повестку дня НАТО необходимо расширить и добавить новые, дополнительные задачи`. После принятия трех новых членов в 1999 г. `пауза не может быть бесконечной. США должны руководствоваться политикой открытых дверей. Американское влияние и стратегические планы продолжают оставаться преобладающими. Им необходимо нести бремя лидерства, помогая странам Центральной Европы приготовиться к членству в НАТО` (Ibid., p.206).
Выступая в Институте Брукингса 6 апреля 1999 г., М.Олбрайт официально подтвердила, что `дверь альянса остается открытой и будет оказываться помощь в подготовке потенциальных новых членов с тем, чтобы соответствовать высоким стандартам НАТО`. Имеется девять новых (после вступления Польши, Чехии и Венгрии) претендентов на членство в НАТО: Словения, Румыния, Болгария, Словакия, Македония, Албания, Эстония, Литва, Латвия. (В качестве первостепенных кандидатов рассматриваются Румыния, Словакия и Словения.) Но не исключены и новые претенденты. Двумя основными критериями для вступления являются: расположение страны в Европе и заявление о себе в качестве кандидата. Никакого `конечного` предела для членства не предвидится, и Североатлантический союз готов принимать новых и новых членов, дисциплинировать их, увеличивать глобальную мощь союза, раздвигать границы западной цивилизации.
Во-вторых, расширение географической зоны альянса как помощь Вашингтону в его глобальной `вахте` (выход за пределы Европы, глобализация функций НАТО). Только тогда США - `шериф` - получит достаточную помощь для строительства однополюсного мира. `Соединенные Штаты выражают свою обеспокоенность: либо НАТО выйдет за пределы Европы, либо союз потеряет всякую ценность` (Ibid., p.206). Наиболее `революционное` в создаваемой новой стратегии Североатлантического союза заключается в рассмотрении возможностей выхода НАТО за рубежи Европы.
В-третьих, изменение глобальной значимости ООН, изменение соотношения системы ответственности между НАТО и ООН в пользу первой. Как знаменательную тенденцию британские законодатели отмечают, что Соединенные Штаты `разочарованы ограниченной операционной компетенцией и политической компромиссностью Организации Объединенных Наций, ее колебаниями в решении таких международных проблем, как блокирование распространения оружия массового поражения Ирака и Северной Кореи. Это, по мнению Вашингтона, меняет стратегическое окружение НАТО и будет определяющим обстоятельством при выработке нового трансатлантического разделения бремени` Отныне, настаивают сторонники повышения легального статуса НАТО, `не каждый вид военных действий должен осуществляться в соответствии с прямым мандатом Совета Безопасности ООН` (The Future of NATO, pp.VIII, XXII.).
Перелом имел место в декабре 1998 г., когда министр иностранных дел Франции `настаивал на том, что во всех случаях обращения НАТО к силовым методам, необходима санкция ООН; его же американский коллега утверждал, что альянс имеет собственные права предпринимать действия без санкции Совета Безопасности ООН` (The NATO Summit and its Implications for Europe. Report by Tom Cox, MP, Submitted to the WEU. Brussels, 1998, p.3.). Мнение французов не было учтено, а воздушные удары по Югославии начались 24 марта 1999 г. без мандата Совета Безопасности ООН. `Соединенные Штаты хотели бы видеть в этом легальный прецедент будущих действий НАТО` (The Future of NATO, p.XXIII.).
Из отмеченных трех элементов американского варианта реформы НАТО главным является второй - расширение географических пределов сферы действий Североатлантического союза. Возобладавшим постулатом весной 1999 г. во время торжеств по поводу 50-летия НАТО было открытие для действий альянса восточного и южного направлений. Вашингтон добился того, что НАТО в декларации о новой доктрине официально признала свою ответственность за безопасность и стабильность на Балканах и во всей Юго-Восточной Европе на года и десятилетия вперед. Этот перенос стратегического центра тяжести с севера на юг, несомненно, увеличил американский вес в союзе. Ведь крупные западноевропейские страны господствуют на северном направлении, и лишь американские авианосцы позволяют с легкостью переносить ударную волну Североатлантического союза на юг.
Представлявший долгие годы США в НАТО Р.Хантер заявил о главной идее: `Союзники по НАТО должны решить вопрос расширения своей деятельности за пределами Европы - потенциально в Северной Африке, за Кавказским хребтом, на Ближнем Востоке и в Персидском заливе` (Hunter R. Op. cit., p.201.). На всех этих географических направлениях уже ведется работа, страны НАТО определяют свои возможности.
Так, Балканы в экономическом отношении все более становятся зоной германского преобладания, с элементами итальянского влияния в Словении и французского в Румынии. При этом Вашингтон, послав свой воинский контингент в Косово, надеялся несколько упрочить свои позиции в критически важном регионе. На североафриканском направлении активность проявляют не США, а Франция. Здесь западноевропейские компании пользуются очевидным экономическим приоритетом.
В контакт с Североатлантическим союзом вступили страны Закавказья и Центральной Азии (за исключением Таджикистана). Они заключили соглашение о `Партнерстве во имя мира`, т.е. стали участниками программы, непосредственно интересующей американцев. Экономическая активность США в этих странах связана с источниками энергии, фиксируется присутствием там крупнейших американских фирм.
По поводу Ближнего Востока натовские союзники ведут переговоры начиная с октября 1993 г. Эти дебаты, сугубо теоретические вначале, приобретают сейчас все более конкретную окраску. Соединенные Штаты оказали решительное давление на своих европейских союзников на саммите НАТО в 1999 г. Пока между США и европейскими странами в НАТО достигнуто согласие об обмене информацией, результатами наблюдения за регионом. Очевидно, что НАТО еще предстоит выработать основы совместной стратегии здесь. Соединенные Штаты имеют самое большое влияние в этом регионе, имея уже здесь союзнические отношения со многими странами и безусловную лояльность Израиля. Следует добавить и особую геополитическую заинтересованность Вашингтона: контролируя поток нефти из Персидского залива, американцы объективно частично контролируют экономическое положение и развитие Европы, а это есть важнейший геополитический фактор. Если европейцы сумеют найти новые энергетические пути (Россия, Закавказье), то ближневосточный фактор зависимости ослабнет. Пока же американские нефтяные компании лидируют в разработке богатств главной нефтяной кладовой мира.
Подчеркнем: пока нет согласованной натовской политики по Ближнему Востоку, но после событий в Югославии именно этот регион (начиная с Ирака) может оказаться в фокусе интересов США. Не лишена значимости и оговорка, что американцам может не понравиться передача здесь доли влияния западноевропейским союзникам. Более того, сами американцы признают, что западноевропейцы постараются предварительно выработать единую политику Европейского Союза, а уже затем активизировать деятельность альянса на Ближнем Востоке.
Никто не подвергает сомнению тот факт, что США - единственная сверхдержава, которая еще долго будет оставаться таковой в XXI в. Споры вызывает определение современной международной системы как однополюсной. Во-первых, у Соединенных Штатов недостаточно ресурсов для того, чтобы быть единственным полюсом политического мира; во-вторых, имеется несколько держав, не претендующих на приставку `сверх`, но достаточно мощных, чтобы оградить свою автономность.
Как оценивает ситуацию С.Хантингтон, `однополюсная система предполагает наличие одной сверхдержавы, отсутствие крупных держав, множество мелких стран` (Huntington S. The Lonely Superpower. - `Foreign Affairs`, March-April 1999, p.35.). Только в такой обстановке сверхдержава могла бы эффективно решать основные международные вопросы, и никакая комбинация, никакой союз других держав не мог бы противостоять единственному силовому полюсу. На протяжении многих столетий такой державой был античный Рим, а в дальневосточном регионе - Китай.
В современном мире существует несколько крупных держав. `Многопо-лярная система предполагает наличие нескольких крупных держав сравнимой между собой мощи, которые сотрудничают и конкурируют друг с другом, меняя конфигурацию и соотношение сил... В то же время единственная сверхдержава может блокировать особый курс любой комбинации других держав... Соединенные Штаты, конечно же, предпочли бы находиться в однополюсной системе, где они имели бы положение гегемона, и часто Вашингтон действует так, словно однополюсная система уже существует. С другой стороны, крупные державы предпочли бы многополярную систему, в которой они могли бы преследовать свои интересы собственными силами и коллективно, избегая при этом ограничений, принуждения и давления единственной сверхдержавы. Они ощущают угрозу в стремлении Америки к глобальной гегемонии` (Ibid., pp.35-37.), - продолжает Хантингтон.
При этом высшие чиновники американского правительства стремятся избежать термин `гегемония`. Эквивалент этому термину предложил заместитель министра финансов Л.Саммерс, назвавший США `первой неимпериалистической сверхдержавой`. Заместитель госсекретаря С.Тэлботт признал, что США стремятся не к гегемонии, но к `доминированию над другими лишь в смысле сотрудничества с ними в интересах всего международного сообщества`. М.Олбрайт назвала США державой, которой `до всего есть дело`.
У Соединенных Штатов лишь один способ достичь максимального приближения к ситуации однополярности. Он заключается в том, чтобы `глобальный шериф` имел сильных помощников. Для этого США следует найти способ своего рода контроля над вторым по значению регионом земли - Западной Европой. (На европейские страны - члены НАТО приходится 60% населения всего Североатлантического союза и более 60% общей численности его вооруженных сил. Европейские страны НАТО расходуют на оборону примерно две трети суммы американского военного бюджета. Туда же идет свыше 60% американских зарубежных инвестиций.)
`Взаимоотношения с Европой - залог успеха американской внешней политики... Здравые отношения с Европой являются главным средством для США, чтобы избежать одиночества в своем статусе сверхдержавы` (Ibid., p.48.). Те, кто разделяет эту точку зрения, а именно, что `американское военное вмешательство в европейские дела служит продвижению национальных интересов США` (Brown M. Minimalist NATO. A Wise Alliance Knows When to Retrench. - `Foreign Affairs`, May-June 1999, p.217.), стремятся максимально повысить функции НАТО.
Американские критики
В Вашингтоне убеждены, что наличие контрольных рычагов в Европе - необходимая предпосылка создания монополярного мира. Эта точка зрения безусловно победила в США во второй половине 90-х годов. Спор возник из-за цены, методов достижения этой цели и степени поощрения западноевропейского центра силы. В результате, как отмечает М.Браун в упомянутой статье, `НАТО оказалась в самом центре дебатов по поводу относительных достоинств возможных европейских систем безопасности`.
Американские идейные противники курса на безусловную помощь Западной Европе в процессе реформирования НАТО полагают, что США на этом пути просто взрастят своих будущих соперников. В столкновении этих двух точек зрения и сформировалась новая американская концепция НАТО, весьма отличная от концепции периода холодной войны. Для ряда американских специалистов опытным полигоном интенсификации сотрудничества между США и Западной Европой стали Босния и Косово, продемонстрировавшие `трудности расширения зоны ответственности`. Обнаружился достаточно широкий круг разногласий, что привело некоторых исследователей к выводу: `Давление в направлении коллективных действий НАТО таит в себе риск подрыва эффективности организации в прежней зоне ее ответственности` (`Foreign Affairs`, May-June 1999, p.201.).
Дипломатия плюс военная стратегия НАТО должны создать специальный механизм по урегулированию отношений между самими союзниками. Речь идет прежде всего о противостоящих друг другу Турции и Греции. Если позволить этим конфликтам развиваться бесконтрольно, то США будут постепенно вытеснены из сферы решения внутриевропейских проблем, что в конечном счете может сделать европейскую роль Вашингтона иррелевантной, считают приверженцы реформирования.
Приобретенный опыт приводит критически мыслящих американцев к выводу, что новая волна американской активности в Европе может оказаться ошибочной. `Новая миссия обеспечения стабильности по всей Европе в высшей степени проблематична. Члены НАТО лишь в очень редком случае будут готовы вмешиваться в этнические конфликты и в другие гражданские противоречия даже в самом сердце Европы, не говоря уже об отдаленных странах континента. Если даже они согласятся на это, им будет непросто определить свои политические цели и эффективную военную стратегию. Объединить страны - члены коалиции, согласные с американской стратегией, будет всегда нелегко... Печальная история американской и западноевропейской политики в отношении Югославии и Боснии будет всегда служить грозным предупреждением` (Ibid., p.208.).
Потенциальные точки новых возможных конфликтов достаточно хорошо известны, как и то, что они удалены дальше от Западной Европы, чем Югославия. Неизбежен вывод, что новая мобилизация, подобная той, которую Вашингтон осуществил против Белграда, станет обходиться американцам еще дороже. `Шериф` все чаще будет ощущать себя в одиночестве, и американским и западноевропейским политическим лидерам будет все сложнее определять свои политические цели и параметры своих военных миссий в новых конфликтах: `Американцы и западноевропейцы всегда будут разделены между собой вследствие различия взглядов на конфликты и ставки в этих конфликтах. Западноевропейцы всегда будут с величайшей неохотой посылать свои вооруженные силы в места, где они, возможно, потерпят большой урон. И перспективы успешного разрешения конфликтов всегда будут весьма неопределенными, потому что этнические конфликты отличаются жестокостью и продолжительностью` (Ibid., р.209.).
Если США и ЕС не смогли предотвратить геноцид в Боснии и открытую войну в Косово, то нет никаких иллюзий относительно конфликтов, еще дальше отстоящих от Запада.
Критики активизации Соединенных Штатов на европейском направлении считают, что `для лидеров стран НАТО было очень большой ошибкой связывать смысл существования альянса со стабильностью в Центральной и Восточной Европе, потому что НАТО едва ли ждет успех в осуществлении ее новых функций. Будет демократия процветать или нет в этом регионе, но НАТО сможет оказать на процесс демократизации лишь самое небольшое воздействие, поскольку она не имеет необходимых инструментов, ее функции - другого характера` (Ibidem). Репутация Североатлантического союза, отмечают они, будет страдать особенно сильно в случае катаклизмов в новых странах - членах НАТО. Возникшие ныне нереалистичные сверхожидания неизбежно обернутся в этих странах массовым разочарованием, что отразится на репутации союза. В такой ситуации останется лишь ждать, как долго американский конгресс согласится жертвовать жизнями и средствами своих сограждан в интересах организации, не дающей ощутимой отдачи. Неизбежно возникнет вопрос, как долго сможет выстоять сам блок НАТО.
Такие цели, как `обеспечение демократического развития` и стабильности в новых странах - членах НАТО, в Европе за пределами НАТО не могут, по словам М.Брауна, `быть долговременными факторами, потому что они не служат коренным американским и западноевропейским интересам в области безопасности. Поддержка американской общественности исчезнет, если причиной существования Североатлантического союза будет укрепление демократии в Словакии или вмешательство в албанские дела. Большинство американцев придет к выводу, что важность таких процессов недостаточна, чтобы оправдать расходы, связанные с продолжением американского военного присутствия в Европе` (Ibid., р.211.).
Самые уважаемые американские издания публикуют предложения о сокращении американского контингента в Европе с нынешних 120 тыс. до 70-50 тыс. человек (Ibid., р.213.). Ситуация на европейском направлении будет осложнена тем, что НАТО как военная организация по своей сути не может осуществлять функции, для реализации которых она не приспособлена, поскольку военный союз не является инструментом демократизации. Военные операции за пределами старой зоны ответственности НАТО не всегда - это очевидно - будут успешными; при этом первый же неуспех поставит вопрос о доверии к Североатлантическому союзу. Любая постановка нереалистичных целей создаст соответствующие нереалистичные ожидания. Их выполнение подорвет доверие к блоку. Нет сомнения, что НАТО нуждается в более основательной стабильности.
В Вашингтоне критики расширения функций НАТО полагают, что `новые добавления к списку обязанностей альянса не сделают его более крепким. Напротив, продвижение по этому пути сделает американское отчуждение от проблем европейской безопасности и конечный роспуск НАТО более вероятным: союз окажется связанным с вопросами, решение которых не имеет касательства к его жизненным интересам; политическая и экономическая стоимость таких операций будет очень высокой; возможность поражения - также; ожидаемое не будет соответствовать результатам; надежность союза в конечном счете понесет невосполнимый ущерб` (Ibid., р.210.).
Восприятие новой концепции Западной Европой
В апреле 1999 г. в Вашингтоне на праздновании 50-летия НАТО при выработке новой концепции союза более отчетливо, чем прежде, проявили себя несколько новых тенденций, развитие которых внесет существенные коррективы во внутреннее соотношение сил на Западе.
1. Правительство Блэра в Великобритании, очевидно, опасаясь германской гегемонии в Европе, сделало несколько решительных шагов в сторону сближения с США, укрепления прежних `особых отношений`, стараясь показать себя наиболее преданным и эффективным союзником США в Европе. Англичане поддержали идею о верховенстве решений НАТО над решениями ООН, о глобальном распространении функций блока. Они не защищали интересы европейской половины блока, не предлагали своих проектов создания механизмов сдерживания американского влияния в Европе. Более того, они явственно выразили нежелание `рассоединять` две части НАТО (американскую и европейскую), что означало бы уход американцев из Европы (особенно из Германии). И, конечно же, безоговорочно и действенно поддержали балканскую политику Вашингтона. Но и в туманном Альбионе дуют новые ветры. Выступая в Королевском военном институте 8 марта 1999 г., английский премьер-министр призвал ЕС к собственным европейским усилиям, чтобы быть готовым к вызовам XXI в. Лондон также настороженно относится к процессу расширения НАТО и требует, чтобы между первой волной вступлений и последующими была бы пауза, которая позволит установить, легко или трудно приживаются новые члены альянса.
2. Франция, как в старые голлистские времена, выступила главным выразителем западноевропейских интересов. `Франция, - полагают эксперты британской палаты общин, - придерживается той точки зрения, что формирование европейской оборонной идентичности должно быть независимым процессом, а не шагом в укреплении трансатлантического союза` (The Future of NATO.., p.XXХI.). Благодаря усилиям президента Ж.Ширака была принята оговорка о `североатлантическом характере` НАТО, показавшая прямое противодействие американцам и снизившая декларативную значимость объявления Североатлантическим союзом своего выхода за пределы традиционной географически ограниченной зоны. Президент Ширак `зарезервировал` возможность потенциального развития ЗЕС как военной организации ЕС. Главное - он отстоял возможность в гипотетическом будущем заменить американский контингент западноевропейским в регионе сугубо европейских дел.
3. Германия, завершающая внутреннее переустройство и впервые так открыто пославшая свои вооруженные силы за прежние натовские пределы, в общем и целом солидаризировалась с Францией, а не с Англией. На конференции в Мюнхене по проблемам европейской безопасности в феврале 1999 г. было заявлено о том, что `существует угроза проведения Соединенными Штатами одностороннего курса`. А министр иностранных дел Й.Фишер отметил в американской газете `растущую тенденцию в американской политике избегать многосторонних решений, что воспринимается Европой как вызов своей политической власти` (`The New York Times`, 15.02.1999.). Стало яснее чем прежде, что речь идет о германо-фран-цузском кондоминиуме в Европе, позиция которого значительно расходится с линией Лондона на привлечение к европейским делам Вашингтона. Германия все еще опасается быть флагманом европеизма, но она уже, в лице канцлера Шредера, выразила свой `легитимный` интерес к западноевропейскому самоуправлению, где она видит себя на месте лидера.
В глобальном аспекте ужесточение опоры США на НАТО грозит выходом наружу нескольких проблем. Во-первых, выявилось: то, что важно и представляет интерес для США (прежде всего, помощь на глобальном уровне), не является предметом обеспокоенности и заинтересованности западноевропейских столиц. И наоборот: там, где западноевропейцы сталкиваются с самыми острыми для себя проблемами, Вашингтон либо индифферентен, либо считает проблемы второстепенными. (Так, скажем, он не питает особого интереса к диалогу ЕС со средиземноморскими странами, его в самой малой степени волнует западноевропейская безработица и общее отставание экономики стран ЕС от американских темпов развития экономики в 90-е годы.) Лидеры стран Западной Европы могут избрать линию противодействия США в вопросе о расширении рядов НАТО. Берлин уже получил троих союзников - соседей, находящихся под безусловным влиянием Германии, и она не спешит расширять членство, пока не освоилась полностью с новым восточным окружением. Лондон был бы доволен, если бы пауза после принятия Польши, Чехии и Венгрии длилась едва ли не вечно - он не видит особого выигрыша для себя во включении в НАТО новых членов, скажем, Словении, Румынии, Болгарии и балтийских стран. Британское влияние в этих странах едва ли может соперничать с итальянским в Словении и французским в Румынии.
Во-вторых, глобализация функций НАТО страшит западноевропейцев. Их лидерами владеют глубокие сомнения в необходимости быть вовлеченными в этнические конфликты, происходящие за пределами зоны действия НАТО, и они вряд ли готовы вступить в них, если их не подталкивает к этому экстраординарная политическая ситуация.
В-третьих, американцам и западноевропейцам, когда их точки зрения различны, чрезвычайно непросто договариваться друг с другом - нет ни устоявшейся практики, ни необходимых механизмов компромиссного сближения взглядов. Возможно, наиболее убедительный пример этого - проблема урегулирования отношений с Ираком, когда тот в 1997-1998 гг. фактически изгнал из страны международных инспекторов, оценивавших возможности Саддама Хусейна создать оружие массового поражения. Несмотря на исключительное по интенсивности давление американской стороны, европейцы не изменили своих позиций в угоду Вашингтону, что не позволило ему выступить против Ирака так, как он это замышлял. НАТО вряд ли стала бы тем форумом, на котором 19 членов союза могли достичь консенсуса. Как создать механизм достижения этого консенсуса? В ближайшие годы, когда впереди маячит переход западноевропейской интеграции в политическую плоскость, сговорчивость европейцев весьма сомнительна, особенно, если учитывать интересы новых членов (скажем, наличие 3,5 млн. венгров, живущих за пределами Венгрии волнуют Будапешт больше, чем что бы то ни было другое).
В-четвертых, западноевропейцы не окончательно смирились с идеей о превалировании решений НАТО над резолюциями ООН. Даже американское предложение начать бомбардировку Югославии в марте 1999 г. западноевропейцы приняли скрепя сердце только после того, как на карту поставлено само существование Североатлантического союза. Напомним слова наиболее близкого американцам британского премьера Блэра, сказанные накануне рокового дня 24 марта: `Уйти сейчас от решения вопроса означало бы положить конец доверию НАТО`. В этих словах британского премьера звучит не убежденность, а своего рода обреченность. Более жестко высказался канцлер Шредер на конференции в Мюнхене в марте 1999 г., убеждая слушателей, что игнорирование СБ ООН в случае с Югославией было исключением и не должно стать правилом (Europaische Sicherheit. Band 43, No.3, Marz 1999, S.10.). Как отмечается в докладе английской палаты общин, Франция и Германия хотели бы, чтобы натовские действия за пределами зоны ответственности НАТО осуществлялись лишь `в случае ясно сформулированного мандата ООН, но администрация и конгресс США выразили недовольство такими ограничениями на свободу действий НАТО` (The Future of NATO.., p.XXII.).
В-пятых, объективные обстоятельства - соотношение вооруженных сил, их качественные характеристики в США и в западноевропейских странах - говорят о решающей диспропорции, препятствующей адекватной союзнической взаимопомощи. Европейцы не слепы в отношении современных реальностей: `В то время как оборонная промышленность США подверглась значительной реструктуризации, Европа не предприняла должных усилий` (Seventh Report, Session 1997-98. Aspects of Defence Procurement and Industrial Policy, HC 675, p. XXIX.). 12 авианосных групп, стратегическая авиация, современные средства доставки, наличие баз во многих странах позволяет Соединенным Штатам действовать достаточно уверенно во всех регионах мира. Чего никак нельзя сказать даже о самых крупных западноевропейских странах, имеющих впечатляющее колониальное прошлое. Ограниченные рамки военной деятельности Франции, Англии и других западноевропейских стран будут сужаться еще более в свете того, что относительно низкий уровень капиталовложений в военную сферу не позволяет им надеяться на некое сближение с американскими уровнями в будущем. Напротив, наблюдается стойкая тенденция отрыва США от их ближайших союзников в области сверхточного оружия, слежения из космоса, противоракетной обороны, авиационной техники и пр. В этом смысле, даже если европейцы пожелали бы оказать полномасштабную помощь лидеру блока, их военных ресурсов и средств явно недостаточно, чтобы существенно помочь Соединенным Штатам в отдаленных регионах. К тому же европейцев страшит такое новшество в деятельности НАТО, как проведение военной акции против суверенной страны - Югославии.
Европейцы организуются
Пытаясь выйти из-под плотной американской опеки, французы и англичане в декабре 1998 г. предложили своим европейским партнерам принимать военные решения не на уровне находящегося в состоянии постоянной бездеятельности Западноевропейского союза, а на высшем форуме Европейского Союза. Имея уже значительный опыт борьбы с попытками европейского военного сепаратизма, Вашингтон не стал в открытую противодействовать этому предложению.
Вполне возможно, что Комиссия ЕС (а скорее, форум руководителей стран ЕС) возьмет в будущем на себя определенные военные функции, а американцы постараются `подороже` продать свое согласие на частичный европейский сепаратизм. Доминирующий в США мотив - не гасить западноевропейскую военную активность тотально, не порождать у западноевропейцев чувства бессилия и зависимости, концентрироваться на особо важных проблемах, использовать ЕС в главном - в совместном контроле над Центральной и Восточной Европой. Ведь основная задача - общая: постепенно интегрировать европейский Восток в `большой` Запад.
И все же главное, что определяет будущее, заключается в независимости Европейского Союза и отсутствии формализованных связей между НАТО и ЕС. Американские специалисты отмечают не только факт принципиальной самостоятельности западноевропейского объединения, но и `отсутствие координации по линии НАТО - ЕС в отношении выработки политики на российском направлении, отсутствие непосредственных двусторонних консультаций даже по вопросу расширения. Это отчуждение отражает органическое стремление каждого из институтов ЕС и НАТО сохранить право на суверенное, независимое решение` (Hunter R. Op.cit., p.203.).
В прошлом реализация `плана Маршалла` и процесс создания НАТО, обеспечившие экономическое и военное сближение двух берегов Атлантики, виделись синхронными и взаимодополняющими. Ныне, на рубеже веков, ЕС и НАТО идут раздельными путями. Большинство западноевропейских стран направляет свою внешнеполитическую деятельность на укрепление регионального объединения, а не на выработку межатлантического единства. Речь идет о единой валютной и экономической политике и пр.
Осуществляя свои планы в области создания однополюсного мира, США начинают оказывать давление в направлении сближения ЕС и НАТО, в прямой и косвенной форме координируя деятельность двух этих межгосударственных механизмов. Уже выдвигаются предложения о проведении совмест-ных встреч на высшем уровне глав государств и правительств НАТО и Европейского Союза, обосновывается необходимость выработки единой повестки дня, совместного макропланирования двух организаций. Это главное видимое направление гармонизации трансатлантических процессов.
Что же препятствует американским лидерам проводить свою политику? Во-первых, очевидное ослабление интереса американских избирателей к активной внешней политике. Более того. Рано или поздно американские избиратели на определенном этапе начнут задавать вопрос, почему деньги и усилия американских налогоплательщиков должны использоваться при решении восточноевропейских конфликтов, в то время как богатые западноевропейцы отказываются нести свое бремя. `Когда понимание этого овладеет умами многих американцев, они начнут возражать против того, что Соединенные Штаты несут непропорционально большую долю бремени в Европе. Это в свою очередь поведет к призывам полностью вывести американские войска из Европы`, - считает профессор Браун (Brown M. Op. cit., р.217.).
Во-вторых, имеет место европейская сосредоточенность на процессах внутрирегиональной интеграции, явное предпочтение, отдаваемое укреплению ЕС перед консолидацией всей североатлантической зоны. По существу, американцы и западноевропейцы в основной своей массе идут параллельно, переключая внимание своего электората на внутренние проблемы. `Память о холодной войне постепенно ослабевает, а вместе с нею и желание поддерживать модернизацию вооруженных сил, необходимость которой не диктуется первостепенными задачами` (Hunter R. Op. cit., p.203.).
Это отсутствие фактора экстренности (столь умело разыгранного на рубеже 40-50-х годов) и есть основное препятствие сближения двух регионов, чьи социальные структуры разнятся, а экономические интересы расходятся. В этом случае пафос расширения союза неизбежно исчезнет, и на поверхность выйдет фактор бессмысленности для одного региона - Западной Европы - отдать свою судьбу в руки далекой заокеанской сверхдержавы.
Разделить полномочия
Сторонников укрепления роли НАТО устраивает складывающаяся `трехступенчатая` военная структура: на вершине - военная мощь США, качественные параметры которой поднялись за последнее десятилетие над западноевропейскими стандартами еще выше; ниже - средние по военной мощи западноевропейские страны: Франция, Великобритания, ФРГ, которые только начинают сотрудничество в военной области и осуществляют модернизацию лишь отдельных отраслей производства вооружений; на низшей, третьей ступени находятся малые европейские страны, практически не участвующие в интеграционных усилиях и довольствующиеся фактически устаревшим вооружением. Однако такое положение не устраивает Западную Европу, только начинающую становиться одним из мировых центров. Поиск взаимоприемлемого пути становится экстренной задачей западной дипломатии. Английский журнал `Экономист` определил проблему так: `Американский интерес к трансатлантическому сотрудничеству будет пропорционален готовности Европы встретить вызовы будущего: отравляющие газы, бактериологическое оружие, неподконтрольные ракеты, этнические войны на периферии НАТО и далее... Альянс не выживет ни в каком виде, если европейцы и американцы не договорятся о разделении труда` (`Economist`, 12.12.1998, p.20.).
Но где та `золотая середина`, то сочетание интересов отдельных стран, регионов, двух половин союза - несомненного американского лидерства и западноевропейской готовности смириться с этим лидерством? Проблема возникла не сегодня. По иронии судьбы еще за десятилетия до окончания холодной войны Соединенные Штаты в лице своих президентов и особенно конгресса настойчиво требовали от западноевропейских союзников принятия на себя большего бремени при общих усилиях. Существует обширная литература, где убедительно приводится набор аргументов восточной и западной сторонами НАТО. И вот Западная Европа осуществила несколько очень важных шагов по формированию внутреннего европейского единства, выработке общего европейского подхода к внешнеполитическим проблемам, двигаясь как бы в желаемом для Вашингтона направлении. И на этом этапе западноевропейского самоутверждения, с укреплением так называемой `европейской идентичности в области безопасности и обороны`, базирующейся на созданном еще в 1948 г. Западноевропейском союзе, на противоположном берегу Атлантики начали задумываться над оправданностью курса на поощрение западноевропейской военной мощи. Администрация Клинтона должна была согласиться с западноевропейским самоутверждением как платой за возможность использования НАТО в своих глобальных целях. Несколько отступая на западноевропейском фронте, Вашингтон выигрывает, получая действенную опору своим панглобалистским гегемонистским устремлениям.
Док. 150379 Опублик.: 03.12.02 Число обращений: 128
