Идеология в галошах (столетие со дня рождения Михаила Андреевича Суслова)Назад
Идеология в галошах (столетие со дня рождения Михаила Андреевича Суслова)
В череде ноябрьских событий чуть было не проскочила незамеченной дата - столетие со дня рождения Михаила Андреевича Суслова, многолетнего главного идеолога КПСС, которого в перестроечной прессе предпочитали именовать `серым кардиналом` брежневской эпохи.
Суслов являл собой фигуру весьма колоритную. Прожив без малого 80 лет, он самим своим обликом как бы консервировал время, оставаясь приверженцем неизменного длиннополого драпового пальто, каракулевой шапки-пирожка и старомодных резиновых галош на алой байковой подкладке. Приехав на заседание политбюро, галоши он аккуратно ставил под вешалку, и все, кто приходил, знали - галоши на месте, значит, Михаил Андреевич приехал. Он не переваривал езды на автомобиле со скоростью свыше 40 километров в час - так что чиновники, спешившие в присутствие, старались проскочить раньше, чем на Рублево-Успенское шоссе вырулит степенный сусловский лимузин. Как и другие коллеги по политбюро, любил волейбол и домино. Когда шел гулять - обязательно подбирал все сучочки и ветки, что упали с дерева, и складывал их в аккуратные кучки. Если видел по дороге грибы, подбирал и их. Гневался на коменданта дачи за то, что рабочие, красившие забор, замарали кусты черемухи. При этом ссылался на Ленина, который, по преданию, своего коменданта уволил за такое отношение к растениям.
Все эти бытовые детали из воспоминаний бывших приближенных не имели бы общественного интереса, если бы не масштаб должности `второго человека` в партии, а значит, и в государстве, которую на протяжении многих лет он занимал. Но разве не существенно ли для нас описание того, как по-особенному выворачивал ступни при ходьбе и хрустел пальцами другой известный всякому отечественному читателю государственный деятель - Алексей Александрович Каренин, который по темпераменту и манере поведения кажется поразительно похожим на нашего героя? И разве не находим мы сегодня его удивительное, почти портретное сходство с уже невымышленным `главным идеологом` империи - Константином Петровичем Победоносцевым? Тем самым, который, согласно поэтической гиперболе, `над Россией простер совиные крыла`?.. А может быть, такова генетическая черта `ревнителей` и `охранителей`, необходимых для поддержания в исправном состоянии механизмов имперской духовности и ее специфической интеллектуальной жизнедеятельности?
Так или иначе, Суслов, как и его исторические предшественники, выполнял эти функции с максимально доступной для предлагаемых историей обстоятельств эффективностью. Не только им, конечно, но при его непосредственном участии, а впоследствии и под непосредственным руководством была выстроена всеобъемлющая система идеологического контроля (и не только контроля, а, пожалуй, идеологического бытия), которая была во многом сущностной характеристикой системы. Что такое была `идеологическая работа`, которую курировал Михаил Андреевич? Формально - это третья по иерархии группа задач у той системы управления, которая действовала в советское время. Партия-государство руководила хозяйством, расставляла кадры, поддерживала в работоспособном состоянии административный и репрессивный аппарат, вооруженные силы. `Идеология` по штатному расписанию закреплялась за `третьим секретарем`. Но это было лишь формальное распределение Требуется `серый кардинал`...
обязанностей. За `идеологию`, а вернее, за прорехи и девиации на этом фронте спрашивали прежде всего с ` первого`, который при всем хозяйственном и организационном могуществе всецело находился во власти официальных идеологических формулировок и от последней передовой или `редакционной` статьи газеты `Правда` и журнала `Коммунист`. Трактовать `вопросы теории` и формулировать идеологические оценки `первому` редко когда дозволялось. До 1953 года это была непререкаемая прерогатива вождя. После - на протяжении 30 лет - это делали `специально обученные` жрецы, главным среди которых и был человек, занимавший непросторный угловой кабинет на пятом этаже дома номер 4 по Старой площади. Затем эти апартаменты занимали последовательно Юрий Андропов, Константин Черненко, Михаил Горбачев, а после августовской революции 1991 года - Геннадий Бурбулис, унаследовавший вместе с кабинетом и черным номенклатурным `зилом` титул `серого кардинала` при раннем Ельцине...
Очевидно, малопродуктивным было бы сегодня пытаться в очередной раз заняться унылым `разоблачением` почившей в бозе идеологической системы. Любой, состоявший в партии или комсомоле, без труда припомнит идеологические нелепости той поры - и скуку политпросвета, и казуистику формулировок, и откровенное расхождение лозунгов и действительности. Так, уже `под занавес`, в канун `конца идеологии` не стихали дискуссии о том, могут ли противоречия при социализме превращаться в антагонистические, и сторонников `антагонизма` всерьез пытались отлучать от истинного учения. А в идеологическом аппарате ЦК, ставшем пестрым конгломератом приверженцев самых различных научных и политических взглядов, уживались одновременно философы, положившие жизнь на алтарь `разоблачения теории относительности Эйнштейна`, и политологи, научившиеся вслух произносить запретное слово `социал-демократия`. К концу 80-х мало кто мог разобраться в многоэтажной конструкции `партийной учебы`, где `пропагандисты` вряд ли отличали себя от `агитаторов`, а те, в свою очередь, от `политинформаторов`, трактующих в обеденный перерыв про `международное положение` перед жующими свой скудный `тормозок` трудящимися. Зато заполнялись цифрами с многими нулями целые простыни отчетности об `охвате` этих самых трудящихся всеми формами обучения. Однако, на наш сегодняшний взгляд, нельзя не заметить и другого - ведь даже насаждаемая как картошка информация все равно остается информацией, то есть, как ни крути, фактором культуры. И воленс-ноленс какая-то толика знаний о том, `какое, милые, у нас тысячелетье на дворе`, осаждалась в мозгах, запиваемая обеденным кефиром. И бурной политической активностью масс на рубеже 80-х и 90-х мы парадоксально обязаны и тому насильственному `внедрению` политического знания, которым занималась система партполитпросвета. И постсоветское ощущение идеологического вакуума, которое отнюдь не компенсировали искусственные поиски `национальной идеи` в середине 90-х, дает о себе знать фантомными болями и сегодня.
...А галоши в гардеробе `первого подъезда` бывшего здания ЦК мне довелось увидеть только однажды - году этак в 1992-м. Только не тяжелые, советские, на красной подкладке, а новомодные, из легкого латекса. Их стаскивали с ног симпатичные гарвардские ребята, приехавшие консультировать российское правительство. Хорошие галоши, удобные. Ботинки не портятся от московского снега и грязи...
27 ноя 2002 Российская Федерация
Док. 150246 Опублик.: 27.11.02 Число обращений: 170
