Направление в юриспруденции, известное как `движение за критические правовые исследования` (КПИ), возникло в конце 1970-х годов в Соединенных Штатах Америки. Однако и за пределами США, в частности в Англии и Франции, оно вызвало немалый интерес.1
КПИ официально заявили о себе благодаря конференции, состоявшейся весной 1977 г. в Висконсинском университете. Ее проводил оргкомитет, в состав которого вошли профессора юридических школ ведущих университетов США Р. Абель, Р. Ангер, Д. Кеннеди, С. Маколей, Р. Розенблатт, Д. Трабек, Т. Хеллер, М. Хорвитц.2 Конференция КПИ имела важное научно-практическое значение, поскольку реально продемонстрировала потребность в новых, с точки зрения участников движения, подходах к изучению проблем права3 и определенную степень общности оценок ситуации, сложившейся в американской юриспруденции в начале 80-х годов.
Как отмечает профессор права Университета Альберты Р. Бауман, ряд организаторов конференции были едины во мнении, что на ней необходимо представить наиболее неортодоксальные идеи и проекты по совершенствованию политико-правовой системы США.4 Например, М. Ташнет и Д. Кеннеди подчеркивали значимость политического характера конференции, а впоследствии и движения, за критические правовые исследования. В отчетах о первой встрече участников конференции, сделанных М. Ташнетом и Дж. Шлегелем, представлены стратегически наиболее важные направления исследований.5 На конференции было принято негласное решение считать данные направления критическими.
Постепенно набирая популярность, дальнейшие встречи участников конференции КПИ привлекали к критическим исследованиям права все больше сторонников. Укреплению позиций движения способствовали многочисленные семинары, проводившиеся его основателями для всех заинтересованных в критическом изучении права, а также ежегодные симпозиумы, материалы которых, начиная с первого, организованного в 1984 г., издавались до конца 80-х годов.6 Тогда же начали выходить и первые концептуальные издания, посвященные КПИ. Одним из них стала книга, вышедшая под редакцией известного в США адвоката Д. Кайриса `Политика права`,7 в дальнейшем дважды переизданная и часто цитируемая участниками движения.
Вообще о масштабах движения можно судить по количеству публикаций его сторонников. Большую их часть составляют статьи и рецензии, cодержащиеся в выпусках юридических обозрений различных школ права Соединенных Штатов. Только одно из первых отдельных изданий библиографии КПИ в `Юридическом журнале Йельской юридической школы` включает более двухсот имен и более пятисот публикаций тех юристов, которые связывали свое научное творчество с КПИ.8 Библиография в книге Р. Баумана `Критические правовые исследования: указатель литературы` содержит не менее сотни статей по различным аспектам американского права, попавших `в прицел` критического рассмотрения. Общее же их количество по самым скромным подсчетам составляет более полутора тысяч статей. Осмелюсь предположить, что за период с конца 70-х годов публикации сторонников движения КПИ составили около половины всех печатавшихся в юридической периодике работ.
Однако, несмотря на столь внушительное количество научных изысканий сторонников КПИ, необходимо особо отметить те из них, которые стали источником вдохновения для большинства других. Именно они способствовали формированию общих представлений о целях, задачах и направлениях деятельности КПИ, давали толчок к внедрению критического подхода к американской правовой доктрине и традиционной философии права. Эти работы можно, несомненно, отнести к разряду наиболее известных большинству сторонников движения, без ссылки на них, пожалуй, не обходится ни одна серьезная монография, посвященная КПИ, а сами их авторы давно перешли в разряд классиков движения КПИ. И, несмотря на то, что движение не особо чтит авторитеты, имена этих ученых всегда оказываются в списке наиболее авторитетных его представителей. Cреди них, несомненно, можно выделить имена теоретиков движения профессоров Гарвардской юридической школы Роберто Ангера и Дункана Кеннеди; основоположницы феминистской юриспруденции профессора права Катарин МакКинон; профессоров права Стэнфордского университета Роберта Гордона и Марка Келмана; профессора истории права США Мортона Хорвитца; профессора права Северо-восточного университета и Нью-Йоркского государственного университета Элизабет Менш; профессора права Джорджтаунского университета Марка Ташнета; профессора права UCLA Ричарда Эйбеля. Некоторые из них, например Р. Ангер, М. Хорвитц, К. МакКинон, М. Ташнет, являются авторами известных за рубежом трудов, посвященных различным аспектам американского права и политики.
Однако даже в ряду классиков КПИ особо выделяется имя бразильского правоведа Роберто Мангабейра Ангера, личности почти легендарной, по отзывам многих из тех, кто заканчивал юридические школы в Америке в 60-е годы и позднее. На его счету пять крупных монографических исследований, последним из которых является опубликованный в 1987 г. трехтомник `Политика: деятельность в рамках формирования социальной теории`.9 Работы этого ученого стали органической частью движения, несмотря на то, что сам Р. Ангер не связывал свои труды с каким-то конкретным аспектом деятельности КПИ. Его первые книги `Знание и политика` и `Право в современном обществе`10 появились еще до того, как движение за критические правовые исследования утвердило себя на академическом `небосклоне` США, оказав на его участников значительное влияние. Хотя ученый посвятил движению КПИ только одну из своих работ, в которой сделал основной упор на вопросах критики либеральной правовой доктрины,11 это обстоятельство нисколько не умаляет самых высоких оценок масштаба и значимости его научного творчества в целом. По оценке Р. Баумана, `Ангер был архитектором постлиберального общества `под ключ`, вплоть до мельчайших деталей`.12 Широте его социально-правовых исследований могло бы позавидовать движение КПИ в целом.
Успеху движения сторонников критических правовых исследований в США во многом способствовал опыт, накопленный его предшественниками. При постановке задач и выработке стратегии деятельности участники движения использовали этот опыт в его философском и политическом аспектах.
Философский аспект связывается как самими участниками движения КПИ, так и его исследователями с деятельностью школы американских реалистов,13 образовавшейся в 1930-е годы. Наиболее известными представителями этого движения были знаменитые юристы О. У. Холмс, Дж. Франк, Дж. Ч. Грей, К. Левелин. Американские реалисты обозначили традицию в исследовании права, отвергающую формализм в юридической аргументации. Одними из первых они заявили о различии между `правом в книгах` и `правом в жизни`, а также стремились познать ту роль, которую может играть право в достижении социальных целей. Одной из важнейших характеристик этой школы является скептицизм по отношению к традиционным, с точки зрения реалистов, взглядам их предшественников на право. Для представителей школы `реального права`14 было принципиально важным разоблачить лицемерие формального подхода к принятию судебного решения (созданию права).15 Реалисты признавали наличие множества факторов, влияющих на принятие решения и скрывающихся под маской формальных доводов, приводимых судьей в обоснование решения, сформированного в его сознании, но еще не сформулированного на бумаге. Реалисты стремились продемонстрировать, что право может служить инструментом политики, и доказать, что судья может являться одновременно и политической фигурой в американском обществе.
Политический аспект связывался участниками движения КПИ с мощным движением социального протеста, которое охватило Соединенные Штаты в 60-х годах и получило название движения `новых левых`. Движение в основном представляло собой выступления радикального студенчества, очаги которых были разбросаны по всей стране. Идейными предпосылками для `новых левых` стали труды известных философов, `таких крупных представителей американского и западноевропейского левого радикализма, как Герберт Маркузе, Райт Миллс, Жан-Поль Сартр, Эрих Фромм и др.`.16 Их творчество привело `новых левых` к признанию того, что промышленный пролетариат США утратил революционный потенциал. Социальной прослойкой, на которую следовало опереться, чтобы осуществить революционное преобразование общества, по мнению участников движения, в тот период могли стать радикальное студенчество и интеллигенция, а также представители расово-этнических меньшинств.
Поскольку основную часть участников движения составляло студенчество и интеллигенция, то среди их требований была демократизация системы высшего образования, включая изменение университетской структуры, ликвидацию проявлений расовой дискриминации и т. п.17 Однако в целом `новых левых` не интересовали частичные реформы в целях улучшения положения их социальной прослойки. Они выступали за радикальное переустройство социально-политической системы США, так как существующая система допустит только те реформы, которые ей выгодны. `Вместо того чтобы посвящать свое время поддержке отдельных реформ, направленных на создание системы корпоративного капитализма, - говорилось, например, в одной из статей в журнале `Мансли ревью`, - радикалы должны порвать с либерализмом и выдвинуть социалистическую альтернативу капиталистической стагнации и войне`.18 Вместе с тем участники `нового левого движения` не стремились влиться в общее русло левых партий и движений, противопоставляя себя как коммунистам, так и социалистам.
Движение за критические правовые исследования восприняло философскую традицию реалистов и революционный потенциал идей `новых левых`. Активный сторонник КПИ профессор М. Келман писал, что КПИ `искали нечто cближающее их с `новыми левыми``.19 Того же мнения придерживается профессор права Йоркского университета (Торонто) А. Хатчинсон: `В основном КПИ стремились осуществлять свою работу, опираясь на программу реалистов и одновременно следуя идеям `левых`... Многие из тех, кто основал движение КПИ, будучи студентами, принимали участие в движении за гражданские права и кампании против Вьетнамской войны в 60-е годы`.20 КПИ, как и реалистам, присущ скептицизм, на сторонников обоих движений вешают ярлыки `нигилистов`.
Тем не менее существует принципиальное различие между сторонниками движения КПИ и их предшественниками. Участники КПИ относят взгляды реалистов к традиционным, или взглядам `основного направления` юриспруденции. Критический взгляд на право отвергает важность разграничения области собственно права и области политики. По мнению участников КПИ, жизнь, наоборот, требует признания их единства. Формализм в праве понимается КПИ гораздо шире его традиционного (свойственного и реалистам) восприятия. Представление о нем у участников движения КПИ выходит за рамки судебного процесса и охватывает американскую правовую доктрину в целом. Р. Ангер в своем манифесте `Движение за критические правовые исследования` провозглашает, что понимает под формализмом `не то, что обычно обозначают этим термином: веру в действенность дедуктивного или квазидедуктивного метода, способного давать решения проблеме субъективного выбора при посредничестве права. Формализм в данном контексте (т. е. в представлении Р. Ангера и других участников КПИ. - Д. С.) - это принятие, а также и вера в возможности метода правового обоснования, который бы резко отличался от бесконечных споров, которые люди называют идеологическими, философскими или провидческими... Формализм в общепринятом смысле, как поиск метода дедукции из беспробельной системы правил, представляет собой просто аномальный, частный случай упомянутых представлений о праве`.21 Таким образом, считают Р. Ангер и его сторонники, если современная юриспруденция разоблачит лицемерные представления о нейтральности легального посредничества правовой системы в либеральном обществе, изменив при этом взгляды на правовую доктрину, она значительно продвинется по пути к истинному либерализму.
КПИ не приемлют ценностно нейтральных представлений о праве. В этом отношении они являются продолжателями традиции реалистов, выражающейся, по мнению В. А. Туманова, `в полном отрицании предмета традиционной позитивистской доктрины`.22 Участники КПИ разоблачают формализм правовой доктрины, демонстрируя, что при таком подходе право есть лишь словесное прикрытие идеологии.23 Негативное отношение к формализму носит у участников КПИ ярко выраженный политический характер: `Они заявляют, - пишет С. Сингха, - что юридико-политические аргументы по существу аналогичны дискредитированным формально-доктринальным аргументам и... могут повести лишь к защите status quo, поскольку политический выбор при подобной методике не основывается на представлении о добродетельной и справедливой жизни`.24
Неприятие формализма является лишь одним из аспектов обширной проблематики, изучаемой в рамках движения КПИ. Однако оно представляет собой ключевой принцип, положенный в основу более масштабной критики социально-политического устройства современного либерального общества, а точнее, его американской модели. Этот принцип свидетельствует об осознании участниками КПИ потребности в более тщательном учете результатов исследований, проводимых в рамках других общественных наук, в частности о необходимости интеграции правовой и социальной теории, а также об использовании изысканий историков.
Профессор философии Университета им. Дж. Вашингтона А. Алтман считает, что во взглядах на общество, а точнее, на характер социальной реальности, сторонники КПИ придерживаются общего направления,25 распространившегося в сфере социальных наук США в 60-70-е годы, и эта тенденция помогает понять, почему КПИ приняли за основу реалистический взгляд на право. `Литература критических правовых исследований, - пишет А. Алтман, - объединилась в отрицании концепции нормы общества, и важная черта этой литературы состоит в инструменталистском воззрении на формальные правовые институты нашей культуры... Если нормы являются именно инструментами манипуляции, то либеральная философия права, упорно настаивающая, что правовые нормы защищают нас от государства и друг от друга, ответственна за помощь в сокрытии манипулирования правом, осуществляемого судьями и другими лицами, облеченными властью`.26
Д. Ллойд оценивает стремление КПИ к сотрудничеству в области исследований общества с другими общественными науками как `принципиальный шаг вперед`.27 Он полагает, что существует несколько аспектов такого взаимодействия: `Основываясь на работах Хабермаса, Маркузе, Маннхейма, Грамши, теоретики критического правоведения пытались ввести в рассуждения о праве представления и положения анализа, содержащегося в социальной теории, в частности, положение об относительности истины для любой данной социальной или исторической групп... О новизне их мышления говорят попытки определить роль, которую играют законы и правовые доводы в процессах, с помощью которых конкретный социальный порядок начинает рассматриваться как неизбежный... Определяя и отвергая существующие формы правового сознания, сторонники критического правоведения рассчитывают сделать индивидуума свободным`.28
Историки права, придерживающиеся критических взглядов29 на традиционную правовую историографию США, например, разоблачают представления об объективном и прогрессивном характере исторического развития американского общества и опровергают мнение, что аналогичный (прогрессивный) характер будут иметь изменения в любом обществе, придерживающемся американского пути развития. Критическая историография стремится показать, что либеральное общество Соединенных Штатов пока не достигло вершины развития.30 Не менее серьезным вкладом критической историографии в движение КПИ, по мнению его участников,31 является история различных форм правосознания, описанная в эссе Э. Менш.32 В целом, характеризуя значимость выводов критической правовой историографии для критических правовых исследований, Р. Гордон отмечает, что `они внесли значительный вклад в критику эволюционно-функционалистского видения, которое так долго доминировало в правовых исследованиях... они создали свой собственный отличительный, вызывающий интерес вид историографии доктрин и с успехом обучали других применению своего метода. Критикам предстоит пройти еще долгий путь, прежде чем они будут в состоянии представить широкие перспективы своей критической программы: подробные сообщения о том, как закон вошел в повседневную практику социальной жизни и помог ее структурировать. Но они стараются и они придут к этому`.33
Отвергнув формализм представлений о месте и роли права в современном либеральном обществе, участники КПИ сконцентрировали усилия на попытках `испытать на прочность` основные его принципы и ценности. Под `прицел` их критики сразу же попала концепция правления права, поскольку согласно классическим либеральным представлениям именно от эффективности правления права зависит судьба принципа индивидуальной свободы и связанных с ним ценностей. Правление права в связи с этим принципом является необходимым механизмом согласования общественных и частных интересов. Сторонники КПИ приходят к выводу о невозможности правления права по причине отсутствия нейтрального легального посредничества и противоречивости принципов, которые легли в основу американской правовой доктрины. Отсутствие нейтрального легального посредничества вытекает, по мнению А. Алтмана, из невозможности создать нейтральную процедуру принятия законов, невозможности создать нейтральную процедуру толкования (интерпретации) правовых норм в контексте морального, религиозного и политического плюрализма, невозможности провести разграничение между правом и политикой.34
* Аспирант Санкт-Петербургского государственного университета.
1 С. П. Сингха упоминает об отклике на конференцию движения КПИ во французском журнале `Critique du Droit` и о конференции по критическим исследованиям в Англии (Сингха С. П. Юриспруденция. Философия права. М., 1996. С. 236-277). Подробнее о критических исследованиях права в Англии см.: Сritical Legal Studies / Ed. by P. Fitspatrick, A. Hunt. Oxford, 1987. - Общее представление о движении КПИ можно получить, обратившись к изданиям конца 80-х годов (см., напр.: Freeman M. D. A., Lloyd D. Lloyd`s introduction to jurisprudence. London, 1985. P. 709-716).
2 Исследователи движения КПИ отмечают ведущую роль Д. Кеннеди, М. Ташнета и Д. Трабека в организации первой конференции (Bauman R. W. Critical Legal Studies: A Guide to Literature. Westview Press, 1996. P. 17).
3 Р. Гордон, один из активных участников движения КПИ, писал: `Каждая встреча участников конференции КПИ создает странное чувство какой-то мистической разобщенности, одни из которых попадают в разряд `теоретиков`, а другие в противоположную категорию `практиков`. Однако это вовсе не означает, что `практики` против теории. Наоборот, они жаждут получить такую теорию, которая бы смогла дать удовлетворительное объяснение существующего реального положения дел...` (Gordon R. W. New Developments in Legal Theory // Тhe Politic of Law / Ed. by D. Kairys. New York, 1990. P. 413-424).
4 Bauman R. W. Critical Legal Studies: A Guide to Literature. P. 17-18. - Одна из глав работы посвящена истории конференции КПИ.
5 Schlegel J. H. Notes Toward an Intimate, Opinionated and Affectionate History of the Conference on Critical Legal Studies // Stanford Law Review. 1984. Vol. 36. P. 391-411; Tushnet M. Critical Legal Studies: A Political History // Yale Law Journal. 1991. Vol. 100. P. 515-544.
6 `Если публикация специального издания, посвященного какой-нибудь проблеме или вообще чему-либо перспективному, свидетельствует о достижении зрелости в ее исследовании, то можно сказать, что критические правовые исследования стали таковыми благодаря симпозиуму 1984 года в Stanford Law Review` (Bauman R. W. Critical Legal Studies: A Guide to Literature. P. 21).
7 The Politics of Law / Ed. by D. Kairys. New York, 1982.
8 Kennedy D., Klare K. A bibliography of Critical Legal Studies // Yale Law Journal. 1984. Vol. 94. P. 461.
9 Unger R. M. Politics: A Work in Constructive Social Theory: 3 vols. Cambridge, 1987 (Vol. 1. Social Theory: Its Situation and Its Task; Vol. 2. False Necessity: Anti-Necessitarian Social Theory in the Service of Radical Democracy; Vol. 3. Plasticity into Power: Comparative-Historical Studies on the Institutional Conditions of Economic and Military Success).
10 Unger R. M. 1) Knowledge and Politics. New York, 1975; 2) Law in Modern Society. New York, 1976.
11 Unger R. M. The Critical Legal Studies Movement. Cambridge (Mass.), 1986.
12 Bauman R. W. Critical Legal Studies: A Guide to Literature. P. 11.
13 Подробнее см.: Туманов В. А. Буржуазная правовая идеология. М., 1971. С. 300-311.
14 Подобное название используется В. С. Нерсесянцем (Нерсесянц В. С. История политических и правовых учений. М., 1995. С. 667).
15 Некоторые представители школы реалистов, например Дж. Ч. Грей, считали, что право возникает именно в результате деятельности суда. Подробнее об этом см., напр.: Сингха С. П. Юриспруденция. Философия права. С. 206.
16 Сивачев Н. В., Языков Е. Ф. Новейшая история США. М., 1980. С. 286.
17 Там же. С. 292.
18 Цит. по: Там же. С. 289.
19 Кelman М. A Guide to Critical Legal Studies. Cambridge (Mass.), 1987. P. 1.
20 Critical Legal Studies / Ed. by A. Hutchinson. Totowa (N. J.), 1989. P. 2.
21 Unger R. M. The Critical Legal Studies Movement. P. 1.
22 Туманов В. А. Буржуазная правовая идеология. С. 300.
23 Abel R. A Critique of American Tort Law // Critical Legal Studies / Ed. by A. Hutchinson. P. 273-286.
24 Сингха С. П. Юриспруденция. Философия права. С. 244.
25 А. Алтман имеет в виду критику тех представлений о социальной реальности, которые были распространены в сфере социальных наук в США до 60-х годов нашего столетия и которые он называет концепцией нормы общества. Подробнее см.: Altman A. Critical Legal Studies: A Liberal Critique. Princeton, 1990. P. 149-151.
26 Ibid. P. 151-152.
27 Freeman M. D. A., Lloyd D. Lloyd`s introduction to jurisprudence. P. 710.
28 Ibid. P. 711.
29 Одной из наиболее значительных работ, посвященных истории права США, написанной в критическом духе, является двухтомное исследование Мортона Хорвитца (Horwitz M. J. 1) The Transformation of American Law. 1780-1860. Cambridge (Mass.), 1977; 2) The Transformation of American Law, 1870-1960: The Crisis of Legal Orthodoxy. New York, 1992).
30 Gordon R. W. Сritical Legal Histories // Critical Legal Studies / Ed. by A. Hutchinson. P. 80.
31 Gordon R. W. New Developments in Legal Theory // Тhe Politic of Law / Ed. by D. Kairys. P. 420.
32 Mensch E. The History of Mainstream Legal Thought // Тhe Politic of Law / Ed. by D. Kairys. P. 13.
33 Gordon R. W. Сritical Legal Histories. P. 102.
34 Altman A. Critical Legal Studies: A Liberal Critique. P. 57-58.
Док. 150173 Опублик.: 25.11.02 Число обращений: 175
