В Кремле объяснили стремительное вымирание россиян
Доклад о применении пыток на территории Нижегородской области (с изменениями и дополнениями) Назад
Доклад о применении пыток на территории Нижегородской области (с изменениями и дополнениями)
Информационно-аналитический центр Нижегородского общества прав человека

Доклад о применении пыток на территории Нижегородской области
(с изменениями и дополнениями)

Утвержден заключением Комиссии по правам человека при администрации Нижегородской области 18.02.98 года как специальный доклад комиссии




`Никто не должен подвергаться пыткам или жестоким,
бесчеловечным или унижающим его достоинство обращению и наказанию`
(ст. 5 Всеобщей декларации прав человека,
ст. 7 Международного пакта о гражданских и политических правах).

`Никакое государство не может разрешать или терпимо относиться к пыткам
и другим жестоким, бесчеловечным или унижающим достоинство видам обращения и наказания`
(ст. 3 Декларации ООН о защите всех лиц от пыток и других жестоких,
бесчеловечных или унижающих достоинство видов обращения и наказания)




Введение


Сбором информации по фактам применения пыток сотрудниками правоохранительных органов Нижегородское общество прав человека занимается с 1992 года. Оценка и анализ многочисленных случаев пыток дают возможность сделать некоторые обобщения и выводы. За пятилетний период ситуация претерпела некоторые изменения. В частности, возросли случаи изощренных издевательств с применением не только физических силовых приемов, но и специальных средств (электрического тока, удушения). Несколько уменьшилось количество жестоких, грубых избиений, насилия со стороны администрации в исправительных учреждениях области, что позволяет говорить о некоторой `гуманизации` пенитенциарной системы. Вместе с тем резко увеличилось количество избиений сотрудниками спецназа. Это объясняется значительным увеличением численности специальных оперативных подразделений, широким использованием их в мероприятиях, не связанных с тяжкими правонарушениями, и бесконтрольностью действий.

Сложно делать какие-либо категорические выводы о возрастании или уменьшении случаев применения пыток за 5-летний период, так как в Нижегородском обществе имеются лишь отрывочные сведения, получившие огласку. Известно, например, что прокуратурой Нижегородской области в 1996 году проводилось 90 расследований и возбуждалось 27 уголовных дел по фактам превышения служебных полномочий и большинство из них не доведено до суда. В 1997 году зафиксировано значительно меньшее количество возбужденных дел (в первом полугодии - 3), хотя именно в этом году поступило много заявлений о фактах пыток, но большинство их осталось не `заявленными`. Трудность в получении такой информации объясняется страхом пострадавших перед применением нового насилия, неверием в справедливое возмездие, беззащитностью против давления и угроз, правовой безграмотностью.

То, что в милиции избивают задержанных, зачастую невиновных, - общеизвестный факт. В то же время не известно ни одного случая, когда сотрудника милиции привлекли бы к уголовной ответственности именно за это преступление.

Объяснить это латентностью - невозможно. Несмотря на то, что большинство граждан не верят, что виновные будут наказаны, заявлений о пытках, избиениях и других противозаконных действиях милиционеров поступает множество даже в общественную организацию (можно только догадываться, какое количество их в прокуратуре).

Объяснить это труднораскрываемостью тоже нельзя. Ведь работников милиции, совершивших `классические` уголовные преступления - разбои, грабежи, вымогательства, к уголовной ответственности привлекают, несмотря на то, что это более квалифицированные преступления и на их раскрытие требуется гораздо больше усилий, средств, профессионализма, времени.

Единственным объяснением, на наш взгляд, может служить только то, что применение милицией пыток не воспринимается правоохранительными органами как общественно опасные действия и как следствие - у работников милиции появляется уверенность в том, что отвечать за свои действия им не придется.

Сотрудники прокуратуры, получившие жалобу следственно-арестованного на избиение при задержании или при проведении дознания, оказываются в противоречивой ситуации. Проблема в том, что прокуратура в России, осуществляя надзор за законностью в ходе предварительного следствия, на суде по уголовным делам поддерживает государственное обвинение. Таким образом, устанавливая факты применения пыток при проведении предварительных следственных действий, прокуратура фактически ослабляет позицию обвинения, подвергая сомнению законность добытых доказательств вины и возможность их использования в суде.

Очевидно, что прокуратура объективно не заинтересована проводить тщательное расследование по жалобе о применении пыток. Поэтому также во многих случаях, например по делу об избиении Соколова В. Р. сотрудниками Сормовского РОВД г. Н. Новгорода, прокуратура отказывалась возбуждать уголовные дела. Заключенный под стражу и позднее осужденный Соколов В. Р. не смог представить доказательства и свидетелей и оказался абсолютно не защищенным, к тому же при бездействии прокуратуры.

Мы отдаем себе отчет в том, что только органы прокуратуры уполномочены реально изменять сложившуюся практику, когда пытки в ходе предварительного следствия широко применяются как наиболее эффективное средство получения показаний. Считаем необходимым отметить, что по фактам, приведенным в докладе, все материалы проверок направлялись именно в органы прокуратуры. Однако, на наш взгляд, работу прокуратуры по проверке заявлений, содержащих жалобы граждан на противоправные действия сотрудников милиции, эффективной признать никак нельзя. Чаще всего дела по таким жалобам вообще не возбуждались, а проверка в порядке ст. 109 УПК РСФСР зачастую сводилась к получению от органов милиции акта служебной проверки по предмету жалобы. Как правило, если дело возбуждалось, то достаточных мер для расследования не принималось и дело закрывалось. (Например, по делу Черемных городская прокуратура трижды отменяла постановление о прекращении дела по жалобе потерпевшего.) В некоторых случаях (например, по делу Воробьева) сами проверяющие советовали пострадавшим `не дразнить гусей`, чтобы `не вышло хуже`. Сомневаться в действенности такой проверки не приходится.

В результате сложившейся практики граждане, ради которых ведется борьба с преступностью, сейчас одинаково боятся как преступников, так и милицию. Это подтверждается социологическими опросами. При таком положении дел борьба с преступностью, даже теоретически, не может быть успешной.

Остается также проблемой положение, когда суд не рассматривает факты избиения и насилия при даче показаний, если они преданы огласке. В лучшем случае информацию суд направляет для проверки в прокуратуру. Учитывая, что прокуратура выступает в процессе со стороны обвинения, опять же действенность подобных проверок сомнительна. При этом не исследуется вопрос о законности добытых доказательств, что противоречит принципам справедливого процесса.

В докладе представлены лишь некоторые факты, получившие предварительную проверку и по которым возможно сделать какие-либо выводы. В настоящем докладе не отражена, к примеру, информация о насилии в армии и в некоторых спецучреждениях.


Избиения при задержании


Случаи неспровоцированных, неоправданных избиений при задержании не единичны. Их особенностью является, как правило, то, что потерпевшими становятся обвиняемые в административных и уголовных преступлениях, которых после избиения заключают под стражу. Это, в свою очередь, крайне затрудняет обеспечение доказательств и организацию защиты по таким фактам. Иногда пострадавшие через службу скорой помощи попадают в больницу, и медицинское освидетельствование становится поводом и основанием для возбуждения уголовного дела. Несколько сложнее обстоят дела, если первичный медицинский осмотр проводят медики в местах содержания под стражей. Заметим, однако, что в последние два года стала проявляться некоторая заинтересованность для сотрудников мест заключения в `снятии побоев` для обеспечения гарантии собственной непричастности.

Практически беззащитными при проявлении насилия со стороны сотрудников правопорядка являются представители так называемой десоциированной группы населения (бездомные, безработные). Особую жестокость и массовость приобретают избиения при проведении облав и специальных рейдов. О фактах насилия и жестокости в таких случаях становится известно лишь случайно - представители этой социальной группы, как правило, вообще не обращаются за помощью. К примеру, в 1996 году имели место факты насильственных действий при массовых задержаниях лиц, подозреваемых в наркомании, и для проведения принудительного обследования на СПИД.

Грубые, жестокие действия сотрудников правопорядка, сопровождающиеся применением спецсредств, часто проявляются на вокзалах. В Нижегородском обществе есть несколько схожих жалоб, связанных с жестоким избиением бездомных на Московском вокзале г. Н. Новгород сотрудниками ЛОВД на транспорте. К примеру, 10.11.94 и 8.04.95 на вокзале был жестоко избит В. А. Козлянинов. Второе избиение было спровоцировано именно тем, что потерпевший обратился с заявлением к начальнику ЛОВД. (В 1996 году В. А. Козлянинов, оставшись без медицинской помощи, погиб в СИЗО области при обострении туберкулеза.)

Таким же образом по необоснованному подозрению в алкогольном опьянении 4.05.95 был задержан и избит на железнодорожном вокзале в г. Заволжье Ю. Е. Водопьянов. (Позже его доставили в медвытрезвитель, где он был избит старшим сержантом за требование предоставить адвоката - ему нанесли удар в висок, после чего связали тугой вязкой.)

Во многих случаях насильственные действия сотрудников правопорядка вызваны мотивами личной неприязни (или заинтересованности). Распространенным явлением становятся `неформальные разборки`, в которых милиционеры, используя иммунитет неприкосновенности, беспрепятственно и безнаказанно `проучивают` виновного. Как правило, при планировании `операции` делается это достаточно грамотно, чтобы не оставлять свидетельств или свидетелей. Примером подобных действий (в данном случае корпоративных интересов) может служить факт избиения сотрудниками Автозаводского РУВД 13 марта 1997 года группы лиц, принадлежащих к казачьему общественному объединению и работающих в качестве охранников по частному найму.

Характерной особенностью при задержании является `неуставное` поведение сотрудников правопорядка: сотрудники не представляются, проявляют неспровоцированную агрессию, оскорбляют. При этом никто не информируется о причинах задержания.

Типичным образцом такого поведения милиции служит свидетельство В. И. Ларионова:

`17 марта 1994 года на мои жалобы по поводу собаки меня ударил сосед. Минут через 5 приехала милиция. Без разговоров они надели наручники, не предъявляя документов, не представляясь, отправили меня в отделение, а оттуда в вытрезвитель. Когда я пытался что-либо спросить, работники вытрезвителя меня избивали. Из вытрезвителя меня отправили к помощнику дежурного по отделению. После вопроса `Почему меня задержали?` на меня снова надели наручники и закрыли в камеру. Пока я сидел в камере в наручниках, зашли в камеру лейтенант и сержант. Лейтенант выспрашивал, что я за человек, а сержант все порывался со мной `разобраться`, заявляя, что посадит меня в течение месяца (за злостное хулиганство). 18 марта ночью я был доставлен в Автозаводское УВД г. Н. Новгород и помещен в подвал для задержанных. Я просил вызвать адвоката и прокурора. Через какое-то время появились двое людей. Я спросил, почему я задержан, один выругался, а другой стал мне угрожать физической расправой. Около 4 вечера вызвали дознавателя, я ее попросил назвать причины, по которым я был задержан. Она заявила, что ознакомит меня с материалами дела позже. Позже меня все-таки выпустили и я дал подписку о невыезде. В травмопункте поставлен диагноз: `многочисленные ушибы, в т. ч. щечной области``.

Как правило, заведомо незаконное, неспровоцированное проявление жестокости связывается с `сопротивлением` сотруднику милиции. В этом случае потерпевший, чьи показания противостоят лишь показаниям сотрудников правопорядка, не только остается беззащитным, но и находится под угрозой уголовного обвинения, что может стать средством шантажа. Очевидно, что в этой ситуации пострадавший не может защитить себя от противоправных действий. К примеру, в Комиссию по правам человека обратилась с жалобой семья Сорокиных об их избиении 28 января 1998 года сотрудниками милиции. По заявлениям пострадавших, в 0.40 сотрудники милиции позвонили в квартиру и потребовали у Сорокиной Л. М. вывести из квартиры детей. После отказа Сорокиной сотрудники милиции `потащили ее вниз`, а один из них ударил ее кулаком в лицо, травмировав глаз. Только за попытку заступиться были избиты и задержаны ее муж Сорокин А. А. и сын Сорокин С. А. Избивали их трое сотрудников милиции с применением в качестве подручных средств пистолетов и автоматов. При избиении `валили на пол и пинали ногами`. Пострадали и другие члены семьи. Было возбуждено дело `о сопротивлении милиции`.

Вызывает серьезную озабоченность реакция суда, когда в процессе судебного слушания становится известно, что подозреваемые подвергались неспровоцированным избиениям с применением спецсредств при задержании либо на месте преступления, либо по подозрению. Ни на одном процессе, известном Обществу, такие факты не были изучены или приняты во внимание. В этой ситуации, находясь под постоянным давлением обвинения, пострадавшие не подают жалобы или отказываются от заявленных жалоб по фактам насилия при задержании. К примеру, трое молодых людей, получивших при задержании от сотрудников правопорядка ОВД г. Павлово травмы различной степени, отказались на суде от своих претензий. Интересно, что адвокаты, `наученные` опытом, как правило, рекомендуют пострадавшим воздерживаться от претензий.


Жестокое обращение в процессе дознания и следствия


По фактам избиений во время дознания и следствия до сих пор отсутствует действенный механизм правовой защиты. Заявления потерпевших не рассматриваются и дела не заводятся. Между тем Уголовным кодексом предусмотрено, что признание подследственного под пыткой или ее угрозой не должно приниматься судом во внимание и определять решение (приговор). Соответственно, предусмотрено и наказание за принуждение к даче показаний, однако Нижегородскому обществу не известно ни одного случая применения этой нормы. В частности, ч. 2 ст. 302 УК РФ `принуждение к даче показаний` предусматривает ответственность на срок от 2 до 8 лет, но на практике это не применяется. Практически не дает результатов введенная в Уголовный кодекс статья, предусматривающая ответственность за `незаконное освобождение от уголовной ответственности` (ст. 300 УК РФ) и, соответственно, - за бездействие прокуратуры, так как только от нее зависит решение о возбуждении дел по таким статьям. В качестве примера можно привести неоднократные обращения А. Н. Воронова в адрес прокуратуры, которые остались без рассмотрения. Жалоба содержала информацию о систематических избиениях и пытках со стороны сотрудников РУОП Нижегородской области (Рыдалина Ю. Е., Байрамова С. И.). На заседании комиссии по правам человека была рассмотрена жалоба Антона Владимировича Шамберова, задержанного по подозрению в убийстве (позже на суде он был признан невиновным). По свидетельству потерпевшего:

`Меня избивали практически ежедневно (в здании УВД и ОИВС) с 5.09.96 по 13.09.96 г. с утра до позднего вечера. Меня били по голове и корпусу руками и ногами, затем били палками по пяткам и голове, а также в солнечное сплетение, без синяков. Угрожали убить меня и обещали дать свидание с родственниками, а если подпишу все - то выпустят на свободу`. Потерпевший получил отказ возбудить уголовное дело `за отсутствием состава преступления` и вынужден был обратиться по факту бездействия прокуратуры при расследовании жалобы в суд.

Безнаказанность при применении пыток и неэффективность официальных проверок связаны с ограниченными возможностями таких проверок. В ответе прокурора Нижегородской области по делу А. В. Шамберова приводится типичный перечень источников информации проверки: `объяснения работников милиции`, `поступившие из ОИВС и СИЗО документы` (об обращении за медицинской помощью и осмотрах). В этом случае остаются `неисследованными`, а значит, ненаказуемыми любые методы, причиняющие физические и душевные страдания, также относящиеся к понятию `пытка`.

Следует заметить, что органы правопорядка извращенно квалифицируют понятие `презумпция невиновности`, применяя его не к потерпевшему, а к сотруднику милиции. К примеру, решением Европейского Суда от 22.07.93 г. определено, что, `как только установлено, что какое-либо лицо получило телесные повреждения, находясь под стражей в полиции, на полицию или государство ложится бремя доказывания, что такие повреждения не были вызваны или обусловлены действиями полиции или ее небрежностью`.

Наиболее часто избиению и пыткам подвергаются задержанные в первые часы задержания. Дознаватели и следователи стремятся использовать ситуацию стресса для `ломки` сознания и психики подследственного, получения признания и сведений по делу. Пытка используется как наиболее простое, быстрое и эффективное средство для этих целей. Используется также такое средство, как торговля `эпизодами`, цель которого - добиться согласия обвиняемого `взять на себя` несколько нераскрытых преступлений. Так, в жалобе Кривоногова Е. В., задержанного в административном порядке 2 июля 1996 года сотрудниками Городецкого ГОВД, указано, что ему угрожали убийством `при попытке к бегству`, если он не сознается в нескольких нераскрытых преступлениях, находящихся в производстве ГОВД.

Как правило, сотрудники, использующие такие методы, находятся на хорошем счету у руководства за счет достаточной раскрываемости и влияния их `работы` на общую картину `погашения` нераскрытых преступлений. По мнению Общества, наиболее реальной и максимально возможной санкцией против сотрудников милиции, применяющих пытки, может стать их увольнение. Но и это достигается лишь при активной поддержке общественности.

Даже достаточно известные дела не имеют судебных продолжений. Во многом это происходит из-за трудностей представления улик и свидетельств.

Например, свидетельствует Вячеслав Юрьевич Постнов, подвергшийся 25.12.91 г. избиению:

`В момент снятия с меня первых показаний я был сильно избит работниками милиции, которые избивали меня руками и ногами. Побои, полученные мною в этот момент, были зафиксированы в моей медицинской карточке при поступлении в СИЗО-32/1, на что я неоднократно указывал. Но мне пришел ответ из прокуратуры Нижегородского района, что согласно справке, выданной из медчасти ИЗ-32/1, побоев у меня не обнаружено. По этому поводу была проведена проверка работником СИЗО-32/1 подполковником Дементьевым, который заверил меня, что справку такого содержания в прокуратуру Нижегородского района медчасть ИЗ-32/1 не выдавала. На основании этого имею все основания заявить, что прокуратура Нижегородского района занимается укрывательством следственных органов от ответственности с помощью поддельных документов`.

Крайне затруднены защита и сбор доказательств по фактам истязаний с использованием технических средств и приемов: электрического тока и удушения. Пытки, производимые таким образом, не оставляют поверхностных следов и не выявляются при медицинских осмотрах.

По показаниям потерпевших, при удушении может использоваться противогаз (пытка `слоник`) или простой целлофановый пакет - это является одним из самых изощренных истязаний. Широко применяется и пытка электрическим током. К примеру, только по Автозаводскому РУВД г. Н. Новгород имеется 3 жалобы:

2 октября 1996 года сотрудниками ГОМ-2 Автозаводского РУВД г. Н. Новгород был задержан несовершеннолетний гр. Бирюков Иван Георгиевич, подозреваемый в угоне автомобиля. Во время дознания оперативники стали требовать у Бирюкова признания в совершении ряда нераскрытых краж из квартир и гаражей, находящихся на территории Автозаводского района. С целью получения признаний к Бирюкову была применена пытка электротоком, который подключался к пальцам от какого-то прибора. В отношении Бирюкова была применена также пытка `слоник`, т. е. на него надевали противогаз и перекрывали доступ воздуха. Кроме того, наносились удары ногами в живот и по голове. В результате избиения, у Бирюкова зафиксированы сотрясение мозга, нарушение работы желудочно-кишечного тракта.

4 октября 1996 года сотрудниками ОУР Автозаводского РУВД г. Н. Новгород был задержан гр. Пескарев Игорь Порфирьевич. На допросе Пескарева избивали `мешочком, наполненным песком`; пристегнув к креслу наручниками, пропускали через руки электроток от прибора, напоминающего полевой телефон (возможно, мегаомметр). Во время этих пыток Пескарев так сильно дернулся, что сломал один из наручников, которым был пристегнут. На замечание о правах, предусмотренных ст. 51 Конституции РФ, оперативники рассмеялись ему в лицо и заявили, что у него есть только право `либо сдохнуть, либо сознаться`.

14 февраля 1997 года сотрудниками Автозаводского РУВД г. Н. Новгород был жестоко избит во время допроса подследственный Демин Владимир Викторович. Со слов Демина, его подвергали пыткам электротоком, а в результате побоев сломали два ребра.

Круг потерпевших от избиений на допросах не ограничивается обвиняемыми, ими могут быть и свидетели. В качестве примера можно привести дело из практики Общества:

10 сентября 1996 года на беседу в ГОМ-2 Сормовского РОВД г. Н. Новгород были приглашены Черемных Александр Васильевич и Букаров Владимир Сергеевич. Находящиеся в нетрезвом состоянии сотрудники ОУР - майор Паршков А. В. и ст. лейтенант Летунов О. С. - стали жестоко избивать Черемных, требуя от него признания в хищении, которого он не совершал. Били руками, ногами, стулом, душили, сбив с ног, приподнимали и роняли на пол. После этого избили Букарова. Не получив от избитых признаний и опасаясь, что они будут жаловаться на побои, милиционеры `задержали` их в административном порядке. После этого незаконно задержанные Черемных и Букаров были снова избиты. Когда, после вмешательства НОПЧ, по данному факту было возбуждено уголовное дело, на всех потерпевших стали оказывать давление, добиваясь изменения показаний.

Судебная практика успешного разбирательства дел, связанных с пытками, крайне скудна. Нам известен случай, когда в 1994 году в Кстовском районном суде был вынесен обвинительный приговор по ст. 171, ч. 2 УК РСФСР (превышение власти или служебных полномочий) начальнику ОВД Зеленого города Н. Курицыну и участковому инспектору Г. Бибанину. Основанием для их обвинения и возбуждения уголовного дела послужили факты зверского избиения на допросах задержанных Е. Бахарева и Н. Шарахова. Приговором было определено `4 года лишения свободы`. Позднее по протесту прокуратуры приговор был смягчен до 2 лет.

В этом деле проявилось сильное противодействие в выяснении истины со стороны УВД, и только очевидная вина и тяжкие телесные повреждения, причиненные потерпевшим, позволили добиться вынесения обвинительного приговора.


Избиения в исправительных учреждениях


В 1992 году к нам обратились с жалобами 15 осужденных из колонии УЗ-62/12. Все жалобы касались избиения осужденного Кузнецова А. А. 7 ноября 1992 года в ШИЗО и. о. начальника отряда No 2 Ларионовым и опергруппой. В результате применения дубинки (РП-75) Кузнецов получил серьезные травмы и был помещен в медицинский стационар. По решению начальника колонии УЗ-62/12 Буркова Л. А. было проведено служебное расследование и составлено заключение. В пункте 1 этого заключения, в частности, говорится: `Действий, нарушающих законность со стороны администрации и контролеров 3-й роты в/ч 7408, осуществляющих водворение осужденных в камеру ШИЗО, не усматривается`. Представители прокуратуры также нарушений не выявили.

В течение 6 последних лет Нижегородское общество получает много жалоб из мест заключения и при любой возможности проводит по ним проверки. Собранные материалы позволяют утверждать, что отношение надзорных прокуроров к случаям избиения в местах лишения свободы не изменилось.

Из более чем двух десятков известных нам случаев неспровоцированного избиения с причинением телесных повреждений только одно (дело по капитану Сечкину) получило сколько-нибудь адекватную оценку. Причина этому - традиционно-терпимое отношение к проявлению жестокости в уголовно-исполнительной системе. Имеет также место большая зависимость, а порой неформальные отношения между администрацией и надзирающей прокуратурой. При этом практически невозможно представить (кроме как по приказу `сверху`) ситуацию возбуждения дела на руководителя администрации учреждения.

По случаям, собранным в течение 6 лет, особо выделяются жестокими порядками следующие колонии: УЗ-62/1 (Семеновский р-н), УЗ-62/4 (Тоншаевский р-н), УЗ-62/5 (Канавинский р-н), УЗ-62/7 (Варнавинский р-н), УЗ-62/8 (Тоншаевский р-н), УЗ-62/9 (г. Дзержинск), УЗ-62/12 (Тоншаевский р-н), УЗ-62/15 (Вадский р-н), УЗ-62/20 (г. Лукоянов).

Как наиболее типичную и показательную можно рассмотреть ситуацию в колонии УЗ-62/5 Нижегородской области. В этой колонии члены Общества побывали не раз и на месте проверяли предмет жалоб. В большинстве случаев причиной жестоких избиений служили конфликты между группой осужденных, чаще всего в отчетах МВД фигурирующей как `отрицательно настроенной`, и администрацией (а точнее - оперативных и воспитательных служб) учреждения. Как правило, проявление неоправданного насилия и жестокости со стороны администрации имело стратегическую цель - разрешить, а точнее, `подавить` такой конфликт.

Уже с середины 1993 года стали поступать письма от осужденных из колонии УЗ-62/5 об избиениях и необоснованных наказаниях со стороны сотрудников колонии. Информация о чрезмерном и неоправданном применении сотрудниками спецсредств подтвердилась: только за 9 месяцев 1993 года официально зафиксировано 78 случаев, что было на порядок выше средних аналогичных показателей по другим колониям.

С 9 по 18 декабря 1994 года по поводу избиений и необоснованных наказаний осужденными была объявлена голодовка в локально-профилактическом участке (ЛПУ - где изолирована группа `отрицаловки`). Еще в конце января осужденные, отказавшиеся носить повязку дежурного, перестали получать пищу. Питались они исключительно за счет передач и посылок. Осужденного Терехова в связи с истощением вынуждены были отправить в больницу. Конфликт удалось погасить, а осужденных обеспечить питанием только после активного вмешательства родственников осужденных и Нижегородского общества прав человека.

10 июля 1994 года капитан Сечкин, находясь в штрафном изоляторе, неспровоцированно стал избивать осужденного Терехова, в результате чего ему были нанесены телесные повреждения. 15 мая 1995 года в Ленинском нарсуде приговором по обвинению в превышении власти или служебных полномочий при отягчающих обстоятельствах (ст. 171, ч. 2 УК РСФСР) капитану внутренней службы Сечкину назначено наказание в виде 1 года лишения свободы. Это решение значительно сократило количество незаконного применения физических методов воздействия в УЗ-62/5.

Показательно, что во время следствия потерпевшего Терехова и свидетеля Харламова перевели на более строгий тюремный режим, а потерпевшего Петрова осудили по ст. 188 ч. 3 УК РСФСР (злостное неповиновение требованиям администрации ИТУ) на 1 год строгого режима.

Следует отметить, что это первый случай, когда произвольное избиение осужденных стало в Нижегородской области предметом судебного разбирательства. До этого все прокурорские расследования, в том числе массовые избиения при применении спецназа, заканчивались безрезультатно.

В 1997 году в исправительных учреждениях, в частности УЗ-62/20, проявились новые способы применения пытки - при `обысковых действиях`.

По свидетельству В. В. Русакова, содержащегося в ЛПУ: `29.01.97 в 5.30 утра по подъему пришли к-н Пищенков Н. И. с ДПНК (дежурный помощник начальника колонии) Ломтевым В.Н. и контролеры. Потапова Л. и меня выставили в столовую, приказали встать на растяжки и били по ногам, чтобы делали шпагат... Нас держали 30 мин. на растяжках... Через каждые 2 часа в ЛПУ, где мы находились, нас ставили к стене или заставляли сидеть на корточках по 30 мин. Основание то же - обыск`.

Реакция прокуратуры на такие способы пыток была однозначной - после проведенных проверок `не находились какие-либо нарушения`. Это естественно и вполне объяснимо, так как `растяжка` обыскиваемых - одно из законных и даже обязательных действий, упоминающихся в должностных инструкциях. Причинение физических страданий и их продолжительность не регламентируются и в представлении прокуратуры `в расчет не берутся`. Любая же попытка обыскиваемого лица изменить положение вызывает применение физических болевых действий и избиение. Все это предопределяет возможности для злоупотреблений и способствует использованию `пыток`.


Применение спецназа


Профилактическое воздействие спецназа стало возможным в качестве региональной инициативы в Нижегородской области с 1992 года. Наряду с появлением локально-профилактических участков (ЛПУ) спецназ (вплоть до конца 1995 года) играл роль орудия усмирения и запугивания осужденных.

Применение спецназа в колонии проводилось в плановом порядке `с целью изъятия неположенных вещей` в соответствии с приказом МВД No 267.

Поступило более 20 жалоб из 10 ИТУ области от осужденных на неправомерные действия спецназа. Депутатом областного Совета Ю. Л. Винокуровым и членами Общества эти жалобы были проверены с выездом на место. Подтвердились сведения о грубом обращении, избиениях, неправомерном использовании спецсредств, порче личных вещей, а в отдельных случаях и жестоких издевательствах со стороны сотрудников отряда.

Вся информация осужденных о неправомерных действиях спецназа в ИТК-1, ИТК-4 04.06.92, ИТК-6 25.06, 20-23.07.92, ИТК-12 2.06.92, ИТК-20 08.92, 29.03.94 полностью подтвердилась, в том числе и по поводу телесных повреждений. В отдельных случаях неправомерные действия спецназа подтверждались и сотрудниками ИТУ (УЗ-62/4, 7, 12). Из них в двух случаях прокуратура возбудила уголовные дела, но по прошествии времени прекратила.

Особое внимание заслуживают `обысковые мероприятия`, проводимые спецназом, как правило, в камерах ШИЗО и ПКТ, а также в ЛПУ. Проводя обыск, сотрудники спецназа выгоняли осужденных из камер. При этом они неспровоцированно применяли физическое воздействие (избиение), в том числе с использованием спецсредств (дубинок, собак, газа). Повреждались личные вещи осужденных. Любые протесты жестоко пресекались.

После завершения `работы` отряда с осужденных (к примеру, в УЗ-62/20) брались расписки об отсутствии претензий к действиям спецназа. Во многих случаях обращения осужденных о медицинском подтверждении телесных повреждениях были чреваты наказанием.

Примечательно, что согласно служебным инструкциям на сотрудников спецназа не распространялись требования, установленные для сотрудников ИТК, - о недопустимости `жестоких, бесчеловечных или унижающих человеческое достоинство действий`, ограничения на применение физической силы - и нарушение их не влекло реальных наказаний. Типичным примером может стать применение 29 января 1993 года подразделения спецназа в ИТК-4.

В этот же день осужденные, находящиеся в ПКТ и ШИЗО, в знак протеста начали голодовку. 30 января голодовку поддержало большинство осужденных, находящихся в колонии. Для усмирения осужденных спецназ начал избиения в камерах, неограниченно применяя при этом спецсредства.

По официальным данным, госпитализирован один человек в тяжелом состоянии, по сведениям осужденных - трое. Как сообщают очевидцы, практически все протестующие получили побои в большей или меньшей степени, при этом подвергаясь не только избиениям, но и пыткам. Досталось и некоторым солдатам охраны ИТК.


Из писем осужденных:

`Омоновцы вошли в зону с оружием (десантные ножи) и начали избивать и издеваться над лицами, которые находились в это время в ШИЗО и ПКТ. Били ногами и дубинками, душили до потери сознания полотенцем, потом отливали холодной водой. Били так: статья - срок и после ответа начинали избивать. Нескольких человек забили до потери сознания, потом засовывали головой в парашу...`

`Также применяли `китайскую пытку`. Валили человека на стол и били по пяткам дубинкой. Заставляли садиться на шпагат и тоже били. Заходили в камеру, спрашивали, кто будет мыть пол, тех, кто не желал, выводили в коридор и тоже били. Валили человека на пол, держали руки и ноги, а один вставал на спину или на грудь и прыгал. Раздевали догола и били. Вставали на стол и били ногами в лицо. Снимать побои не давали, как не давали бумаги и ручки, чтобы написать жалобы`.

`Вечером этого же дня в зону вошли уже 8 омоновцев в сопровождении контролеров. Омоновцы были сильно пьяны и вызывали заключенных на провокацию` (из коллективного письма 60 осужденных 29.01.93).

`Утром после завтрака к нам в камеру зашло человек 6 или 7, все они были в масках, чтоб не было видно лиц, и начали избивать. Били до тех пор, пока не упадем. Потом обливали водой и опять били. В камеру нас затащили. Крики в изоляторе продолжались до обеда. Уже вечером, часов в пять, они пришли во второй раз. Процедура опять повторилась`.

Похожая ситуация была в ИТУ-20 (г. Лукоянов), где 29.03.94 в плановом порядке в колонию вводился отряд спецназа. В течение 4 дней сотрудники отряда проводили `обысковые и патрульные мероприятия`.

Во время обысков в ПКТ, ШИЗО и ЛПУ сотрудники провели массовое избиение осужденных, в том числе с применением спецсредств. Это подтверждено свидетельскими показаниями осужденных.

По показаниям потерпевших, удары наносились в живот, грудь и затылочную часть головы. После угроз осужденные, как правило, не обращались за медицинским подтверждением побоев.

17.05.94 отряд спецназа вновь был введен на территорию колонии. Кроме проведенных обысков в отрядах, сотрудники спецназа провели `обработку отрицательного` контингента, вызывая по списку в штаб колонии, а также в ЛПУ.

В начале мая колонию посетил прокурор Нижегородской прокуратуры по надзору за соблюдением законов в ИТУ. По свидетельствам осужденных, прокурор, ссылаясь на их письменные показания об отсутствии претензий к спецназу, советовал `никуда не жаловаться`.

Показательно, что в течение 2-3 лет `профилактического` использования отряда спецназа в колониях Нижегородской области не отмечено ни одного факта массового неповиновения или беспорядков (кроме тех, что были вызваны действиями самого спецназа). Практика `профилактического` применения спецназа прекратилась только после многочисленных протестов общественности, организации депутатских слушаний и обращений к губернатору.


Пытки условиями содержания


Туберкулезная зона

(УЗ-62/10 Варнавинского района)


По своему профилю ИУ-10 является лечебным учреждением для спецконтингента - больных туберкулезом легких. Там создалось крайне тяжелое положение, связанное с переполненностью колонии (в 2 раза), отсутствием средств на питание и лекарства. (В 1996-1997 годах на лекарства выделено всего 2,6 % от необходимого.) Кроме того, осужденные испытывали грубое обращение со стороны администрации.

Из писем осужденных: `По прибытии в колонию, прежде чем войти в зону, осужденного обыскивают, раздевая в полном смысле слова донага, отбирают `вольные` вещи, одежду и выталкивают больных людей в зону полураздетыми, так как казенного образца одежду не выдают, ее попросту нет на складе. Не выдаются также постельные принадлежности: ни простыни, ни одеяла, ни матрасы, ни подушки. И многие спят, укрывшись телогрейками и разным тряпьем`.

`Зайдя в отряд, осужденный должен сам найти, где ему спать. Но найти койко-место неимоверно трудно - их просто нет. И приходится вновь прибывшим спать на голых стульях в комнатах для просмотра телепередач по нескольку месяцев. В жилых помещениях холод, грязь, темнота, вонь, вши, клопы, под полом вода, а это значит - сырость`.

`Питьевой воды в жилых помещениях нет, вода берется из системы отопления, где она с разными химическими добавками. Сама система не менялась со времен постройки, трубы часто прорывает, добавляя в жилую секцию пар и сырость. При этом тепла система практически не дает, отсюда и холод в жилых помещениях.

А от холода люди умирают. Осужденный Мамедов Али Наджахович умер 30 декабря 1994 года. В ночь с 29.12.94 на 30.12.94 контролеры стали забирать у Мамедова обогреватель, и он предупредил их, что если отберут, то он умрет. Несмотря на это, обогреватель забрали, и Мамедов умер прямо в палате`.

`Натуральным бичом для осужденных является голод, и он же является главной причиной смертности в колонии. В рационе осужденных преобладает капуста. Норма хлеба вместо положенных 350 граммов урезана до 250. Месяцами не выдается сахарный песок, практически не выдаются масло, молоко, яйца, рыба. И получается, что сильные антибиотики, которые должны убивать туберкулезные палочки, убивают самого больного, превращаясь в голодном организме в сильнейший яд!

С лечением в ИТУ дело обстоит совсем плохо. Нет необходимых лекарств, нет пленки для флюорографии, и врачи порой по полгода не знают, что творится с легкими больного. Попасть на прием к врачу и на процедуры можно, лишь отстояв несколько часов в помещении, больше похожем на загон для скота, где даже нет стульев. В ШИЗО и ПКТ неимоверно трудно вызвать врача`.

`Зимой осужденные стараются как можно реже ходить в баню (отсюда вши и пр.), так как если в моечном зале температура сносная, то в раздевалке такая же, как на улице, и многие осужденные, сходив в такую баню, валятся от простуды с обострением туберкулезного процесса`.

`11.12.94 был несправедливо наказан в ШИЗО ос. Ванюшин. В ответ на это Ванюшин объявил голодовку. За время голодовки он неоднократно требовал врача. Врача так и не вызвали, но Ванюшина избили. Факт избиения за требование вызова врача могут подтвердить осужденные, находившиеся в это время в соседней камере. Ванюшин умер прямо в камере ШИЗО. Освидетельствование факта смерти происходило без осмотра трупа, а на трупе были следы побоев`.

За последние 3 года смертность из-за голода и отсутствия лечения увеличилась в 5 раз. За первую половину 1997 года в колонии умерло 96 человек.


Места предварительного содержания под стражей


В Нижегородской области они централизованы, в одном СИЗО сосредоточено 3/4 всех подследственных и административно задержанных заключенных со всей области. За последние 4 года в СИЗО сложилась ситуация, когда по нормам (2 метра на человека) на 2500 мест приходилось 4500 заключенных. Страшная теснота и отсутствие элементарных удобств создавали мучительные условия содержания. По мнению международных экспертов, такие условия содержания в СИЗО квалифицируются как `пытка`, что дает постоянный повод для акций протеста (коллективные жалобы, объявления голодовок). Это в свою очередь вызывало жестокую реакцию со стороны администрации.

Весьма показательно описание обстановки в жалобах заключенных в связи с объявлением голодовки в 1994 году: `Нарушение элементарных санитарно-технических норм, сверхперегруженность камер (по 2-3 человек на одну койку), унижение человеческого достоинства заключенных, отсутствие медицинской помощи. К этому можно добавить страшную летнюю духоту, постоянный спертый воздух при закрытых листами железа окнах, высокую влажность, обстановку психологической угнетенности и однообразности. Такое действительно превращает заключение человека на время следствия в пытку`.

Вместе с тем сама администрация создает дополнительные неудобства, вызывающие физические страдания. К примеру, для лиц, этапируемых в суд, не соблюдается режим сна (на сон отводится 3 часа). При подготовке многолюдных этапов в небольшие транзитные камеры набивают десятки человек (можно только стоять) и держат их часами, а порой и до суток. По режимным требованиям на окнах сооружены железные щиты и `реснички`, которые помимо решеток закрывают окна и не пропускают воздух, что при отсутствии вентиляции приводит летом к обморокам заключенных.

Многочисленные разговоры и обсуждения не влияют на улучшение обстановки. Администрация и ответственные лица не находят иных решений, кроме как строительство нового СИЗО, а для этого в бюджете нет средств.

Помимо областного СИЗО, заключенные под стражу и осужденные содержатся в 50 ИВС, в том числе в ОИВС (объединенном ИВС г. Н. Новгород на 150 чел.), а также в КПЗ (камерах предварительного задержания) в районах г. Н. Новгород и УВД на транспорте - более 1500 человек в сутки.

Условия содержания в них разные, но чаще всего не соответствуют нормам. Наиболее нетерпимые условия в камерах в ИВС Сосновского, Навашинского р-нов, г. Кстово.

Из жалобы Л. А. Кулыминой на ИВС Сосновского района: `Их содержат в камерах 2 м x 2 м по 5-6 человек, куда совершенно нет доступа воздуха. Каменные стены, полы и потолки, без окон... без вентиляции, двери герметичны. Чем там дышат люди? Подследственные, заключенные ведь тоже люди, задыхаются. Мой внук побыл там 2 недели, и я его не узнала: он весь отек, да еще к тому же он больной человек`.

В ИВС и СИЗО области широко используется (в соответствии с ведомственными инструкциями и рекомендациями) практика полной изоляции. Это означает, что окна в камерах замурованы, герметично плотно закрыты двери в коридор, нет естественной вентиляции, ниши с лампами дневного света закрыты решетками, практически не пропускающими свет. В камерах создаются карцерные условия, схожие с камерами негласного и незаконного наказания в исправительных учреждениях: чрезмерная духота и круглосуточный полумрак. Заключенные, содержащиеся в таких условиях неделями, без прогулок, помывки, нормального питания, быстро подрывают здоровье. Медицинская помощь в ИВС ограничена скорой помощью и нерегулярна.

Основным фактором, причиняющим страдания, остается чрезмерная скученность. В среднем в сутки на 1325 мест приходится 1585 человек. При этом следует учитывать, что реальная скученность из-за необходимости раздельного содержания различных категорий заключенных гораздо больше.

Тяжелые условия заключенных в ИВС усугубляются пренебрежительным отношением персонала, равнодушием надзорных органов.

В Сосновском ИВС при проверке жалобы выяснилось, что администрация намеренно содержит 3 административно арестованных граждан в камере No 4, не отвечающей элементарным нормам. При этом в ИВС в день посещения пустовали 2 камеры из 4 и персоналу ничего не стоило развести осужденных по этим камерам. Камера же, рассчитанная по старым нормам площади на 2 человек, всегда переполнена. На день посещения в ней содержалось 3 человека, что является обычным. В то же время численность административно задержанных по журналу проверок в ИВС в некоторые дни достигала 6 человек, и нетрудно себе представить, в каких условиях содержались эти люди в такой камере. В самой камере нет нар, и заключенные проводят все время на голых досках на полу, подкладывая под себя фуфайки и пиджаки.

Серьезной проблемой остается питание. Как правило, заключенные в ИВС рассчитывают на поддержку родственников. Местная администрация не имеет средств, выделяя в среднем в сутки 2 тыс. руб. на человека. По жалобе заключенного, содержавшегося в ИВС Лысковского р-на, он, лишенный поддержки родственников, не получал питания в течение 3 недель содержания под стражей. Помощь сокамерников не спасла его от язвы желудка.

Чрезмерным страданиям подвергаются заключенные при этапировании. Заключенные во время этапирования находятся в темных помещениях, не получают питания, подвержены грубому обращению (в частности, нормативно закреплен порядок изъятия при этапировании необходимых заключенному лекарств).

Жестокое обращение часто выражается в физическом насилии. Известность получило дело об убийстве заключенного в ИВС.

В октябре 1996 года в Нижегородском районном суде завершилось слушание по делу об убийстве заключенного - подследственного Чистякова в ИВС ОВД г. Н. Новгород. Чистяков, находясь в психологическом шоке после задержания, стал требовать выпустить его из камеры. 4 человека охраны выволокли его из камеры и жестоко избили. Позже следственная экспертиза установила на его теле 40 кровоподтеков от следов дубинок. Чистякова бросили в карцер, предварительно `стреножив` веревочной петлей. Находясь длительное время в таком положении, заключенный задохнулся. Двое обвиняемых - охранников получили приговором суда от 2 до 4 лет условно.

Несмотря на явную мягкость наказания, этот процесс получил широкую огласку среди сотрудников уголовно-исполнительной системы. В последнее время жалобы на пытки из мест предварительного заключения не поступали.

Остается добавить одно: по всем упомянутым фактам никто не понес наказания. А по сведениям прокуратуры Нижегородской области, `ни одного факта применения `пыток` на территории области не установлено`.


Руководитель Информационно-аналитического центра
Нижегородского общества прав человека И. А. Каляпин

Председатель Нижегородского общества прав человека,
и. о. председателя Комиссии по правам человека при администрации
Нижегородской области С. М. Шимоволос

Док. 149951
Опублик.: 13.11.02
Число обращений: 0


Разработчик Copyright © 2004-2019, Некоммерческое партнерство `Научно-Информационное Агентство `НАСЛЕДИЕ ОТЕЧЕСТВА``