Так называли первых российских правозащитников, создавших уникальный Политический Красный Крест
Одной из первых в здание ДК к заложникам была пропущена известная общественная деятельница Элла Памфилова, за несколько дней до трагедии возглавившая Комиссию по правам человека при президенте РФ. В состав этого органа входят 30 человек, среди которых врач Леонид Рошаль, правозащитники Людмила Алексеева и Валерий Абрамкин, член совета правозащитного центра `Мемориал` Светлана Ганнушкина, писатель Борис Васильев, актер Георгий Жженов...
30 октября День политзаключенного (включенный в 1991 году в государственный календарь). Сегодня хотелось бы вспомнить о далеких предшественниках Комиссии по правам человека из Красного Креста...
Из воспоминаний Льва Разгона:
`...Это было, вероятно, году в 25-м. На Кузнецком, 24, помещались курсы Берлица. Это были курсы, где по какой-то системе, придуманной неизвестным нам, еще довоенным Берлицом, быстро научали иностранным языкам. Меня понесло на эти курсы потому, что мой двоюродный брат в это время был в Китае начальником Политуправления у Чан Кай Ши. Меня с безумной силой тянуло делать революцию в Китае, кузен мой обещал меня забрать с этой целью к себе при условии, если я выучу французский язык... Я быстро взбегал по лестнице на третий этаж.
Лестница никогда не бывала пустой. Потом уже, много-много лет спустя, я вспоминал, что, кроме меня и мне подобных - веселых, беспечных, часто элегантных, почти всегда молодых, - по этой лестнице подымались и другие люди: пожилые или молодые, одетые хорошо или плохо, но все с печатью горя на лице, все неулыбающиеся, озабоченные. Мы вместе входили или взбегали по лестнице и расходились: одни направо - на курсы Берлица, другие налево. Дверь налево почти всегда открыта, поэтому не видна маленькая вывеска на ней: `Политический Красный Крест`... Коридор в нем разделял четыре небольшие комнаты. В самой маленькой из них - два стола. За одним - Екатерина Павловна Пешкова, за другим - ее бессменный помощник Винавер. В другой комнате что-то вроде бухгалтерии. Самая большая комната почти всегда забита людьми: ожидающими! И еще одна большая комната, заставленная ящиками и продуктами, бельем, одеждой... Сюда обращались родственники эсеров, меньшевиков, анархистов: родственники людей из `партий`, `союзов` и `групп`, созданных, придуманных в доме неподалеку, за углом направо. Здесь выслушивали женщин, стариков и детей и здесь их утешали, успокаивали, записывали адреса, чтобы невероятно скоро сообщить, где находится их отец, муж, жена, мать, брат, сын...`
Уточню мемуариста. Пешкова и ее сотрудники помогали абсолютно всем категориям репрессированных: не только членам ликвидированных политических партий, но также православным архиереям и священникам, сионистам и бывшим аристократам, участникам различных повстанческих движений и `инженерам-вредителям`, толстовцам и антропософам...
То есть тем, чьи дела все множились и множились в `доме неподалеку` - на Лубянке.
Из обращений в Политический Красный Крест:
`Многоуважаемая Екатерина Павловна,
3-го мая 29 г. я послала в М. <осковское> О.Г.П.У. 3 прошения о разрешении на свидание с сосланным в Соловки 31 окт. 28 г. Димитрием Сергеевичем Лихачевым для меня - матери, его отца и брата, ответа пока не получала. Т.к. это связано с отпуском моего мужа, то я решилась обратиться к Вам с просьбою походатайствовать о нас.
Прошу Вас уведомить меня заранее. Вас очень благодарю и извиняюсь за беспокойство. Вера Семеновна Лихачева.
Ул. Красных Зорь, No 54, кв. 54`.
`Многоуважаемый Михаил Львович.
В начале декабря Вы известили родных, что дело А.В. Короткова заканчивается. Подтверждения этого родные не получили. После Вашего извещения была выслана в `Политпомощь` посылка с зимними вещами. Не откажите известить, в каком положении дело. Не в лазарете ли заключенный и имеет ли смысл послать деньги на питание?
Простите, что беспокою Вас.
А. Ахматова.
Мой адрес: Фонтанка 34, кв. 44`.
Супруга престарелого настоятеля храма Христа Спасителя протоиерея Иоанна Арсеньева обратилась к Пешковой с `прошением`: `Помня, с какой отзывчивостью к моему горю отнеслись Вы тогда, когда мой муж Иван Васильевич сидел в Таганской тюрьме (Вы вызвались тогда хлопотать об его освобождении, но Вы вскоре уехали, а моего мужа скоро освободили), я теперь осмеливаюсь слезно просить Вас похлопотать об его освобождении в данное время, потому что он, вызванный на допрос, до сих пор не вернулся домой. 12-го ноября у нас в квартире был обыск, в результате которого отобрано воззвание Патриарха Тихона
(2 экземпляра) и некоторые другие воззвания (Митрополита Макария по поводу юбилея 1812 г. и воззвание Хотовицкого к верующим)...`.
Пешковой удалось помочь 61-летнему священнику и родителям 23-летнего Лихачева. Равным образом, как и добиться освобождения Александры Саввишны Мамонтовой (среди ходатайствовавших за нее были художники М. Нестеров, А. Васнецов, а также К. Станиславский), режиссера Юрия Завадского (за него просила вся труппа, 31 подпись), возвращения из ссылки Виталия Бианки, за которого ручалась группа ленинградских писателей (среди них тетка Блока М.А. Бекетова, М.М. Зощенко, С.Я. Маршак, К.И. Чуковский), и так далее, и так далее.
Эти и сотни подобных других документов сохранились среди бумаг Политического Красного Креста и Пешковой в Государственном архиве РФ на Большой Пироговской.
Из некролога, опубликованного меньшевиком Г. Аронсоном в газете `Русская мысль` (Париж):
`...Душой краснокрестной работы и руководителем всей повседневной практики была Е.П. Пешкова. ВЧК и ГПУ разрешали ей и некоторым ее ближайшим сотрудникам, в частности М.Л. Винаверу, посещение тюрем, выяснение нужд заключенных, свидания с ними и снабжение их продовольственной и вещевой помощью. Разрешалось им появляться в тюрьмах и во время голодовок заключенных. Это было при Дзержинском, Менжинском, Уншлихте и других руководителях этих учреждений. В 20-х годах и даже позже Политический Красный Крест пользовался в каком-то смысле привилегированным положением и даже как бы общественной независимостью... От имени Пешковой посылались разные люди с продуктами даже в провинциальные тюрьмы.
Помню, что в июле 1921 года, когда свыше сотни заключенных в Орловском Централе только что закончили почти девятидневную голодовку, туда приезжал уполномоченный Красного Креста для переговоров и снабжения продуктами. Надо полагать, что вся эта гуманитарная деятельность Пешковой терпелась с ведома Ленина, который время от времени особенно ухаживал за Горьким`.
На деле все обстояло не так просто, как виделось на старости лет эмигранту Аронсону.
Приведу рассказ самой Екатерины Павловны (в записи ее подопечной Анны Тимиревой-Книпер, отбывшей многолетнее заключение за то, что в молодости она была возлюбленной адмирала Колчака): `Когда началась революция, то у нас (Политический Красный Крест) был пропуск во все тюрьмы, и мы свободно там бывали... И вдруг пропуск отобрали. Надо было идти к Дзержинскому. Я сказала, что не пойду в Чрезвычайку... Один идти Винавер не соглашался - пришлось пойти. Дзержинский нас встретил вопросом: `Почему вы помогаете нашим врагам?`. Я говорю: `Мы хотим знать, кому мы помогаем, а у нас отобрали пропуск`.
Дзержинский: `А мы вам пропуск не дадим`.
Е.П.: `А мы уйдем в подполье`.
Дзержинский: `А мы вас арестуем`.
С тем и ушли. (Тут глаза Екатерины Павловны заблестели: на другой день дали пропуск)`.
Из рассказа актрисы Дарьи Максимовны Пешковой, сыгравшей роль собственной бабушки:
`Когда снимался фильм Юткевича `Аппассионата` о Горьком, меня пригласили на роль Екатерины Павловны. В фильме был такой эпизод: Ленин, уходя из гостей от дедушки, говорит: `До свидания, дорогой Алексей Максимович. До свидания, милая Екатерина Павловна`. После того, как картина была отснята, бабушку пригласили на ее просмотр. Она консультировала съемки... Посмотрев картину до конца, она внезапно помрачнела и произнесла: `В вашем фильме есть грубая политическая ошибка. Я категорически требую, чтобы эпизод с прощанием был переснят. У меня были очень сложные отношения с Владимиром Ильичем. Он никогда не обратился бы ко мне сло словами: `Милая...`. Естественно, ее уверили, что переснимут, но в результате оставили, как и было`.
Жизнь и деятельность Пешковой и ее коллег-правозаступников (как в то время, до появления слова `правозащитники`, они сами себя именовали) по-прежнему остается за кадром для широкого зрителя и читателя. Полагаю, что это только начало разговора.
Напоследок приведу еще один случай, о котором я недавно узнал от другой внучки Пешковой - Марфы Максимовны. `Когда Ягода спросил бабушку: `Когда же вы закроете вашу лавочку?`, она ответила: `Через день после того, как вы закроете свою`. Черный юмор истории заключался в том, что ГПУ неожиданно было ликвидировано раньше, чем `Помполит`. Однако и после закрытия `Политпомощи` Пешковой удавалось невероятное: требовать у Берии смягчения участи некоторых своих подопечных. Но это уже другой рассказ.
ДОСЬЕ
Екатерина Павловна Пешкова (урожденная Волжина) - первая жена М. Горького. До революции участвовала в работе Комитета помощи русским политкаторжанам под руководством Веры Фигнер. В 1914 г. возглавила детскую комиссию в обществе `Помощь жертвам войны`. С 1918 г. активно участвовала в работе Московского комитета Политического Красного Креста.
С осени 1922 г. возглавляла созданную на его месте организацию `Помощь политическим заключенным` (разновидности названия: `Помполит`, `Политпомощь`). Была награждена почетным знаком Польского Красного Креста за участие в обмене военнопленными. С 1941 г. - председатель республиканской комиссии помощи эвакуированным детям в Узбекистане.
Михаил Львович Винавер - заместитель Е.П. Пешковой в `Помполите`.
Ярослав ЛЕОНТЬЕВ
31.10.2002
Док. 149445 Опублик.: 01.11.02 Число обращений: 67
