О политических терминах в современной религиозной жизни
Об авторе: Сергей Львович Фирсов - доктор исторических наук, профессор Санкт-Петербургского государственного университета.
Понятие `тоталитаризм` ныне довольно часто эксплуатируется в применении к религиозным реалиям постсоветской России. Особенно, когда заходит речь о так называемых тоталитарных сектах.
Вообще слово `тоталитаризм` вошло в политический словарь в XX веке - итальянский философ Дж. Джентиле, соратник Муссолини, весной 1925 г. предложил свое определение фашизма в качестве `тотальной концепции жизни`. Слово прижилось, политологи взяли его на вооружение. И хотя в науке на сегодняшний день общепринятого определения тоталитаризма нет, его характеристика в принципе существует. Р.Арон полагал, что монопольно действующая партия, официальная идеология, силовое воздействие на общественность с помощью средств массовой информации, подчинение государством экономической деятельности, политический и экономический террор - это и есть формула тоталитаризма. Если к этому добавить фигуру безгрешного сакрального вождя и поклоняющиеся ему народные массы, картина будет полной.
В СССР тоталитарное государство сдерживало религиозную экспансию, и проблем `тоталитарных религиозных организаций` не могло существовать в принципе. Однако после 1991 г. ситуация кардинально изменилась. В преамбуле Федерального закона `О свободе совести и о религиозных объединениях` от 26 сентября 1997 г. светская власть официально признала `особую роль православия в истории России, в становлении и развитии ее духовности`, заявив о своем уважении христианства, ислама, буддизма, иудаизма и других религий, составляющих `неотъемлемую часть исторического наследия народов России`. Характерная ошибка свела заявление к пародии: вместо того, чтобы указать на уважение иных (то есть неправославных) христианских конфессий и деноминаций, закон (в своей преамбуле), по сути, противопоставил православие христианству.
Нечеткость определений - залог того, что они могут произвольно пониматься и трактоваться. Это тем более опасно, что опыта нормального религиозного бытия в России практически не было. В условиях социальной нестабильности и краха квазирелигиозного учения - советского варианта марксизма, рецидивы `тоталитарного мышления` не могли заставить себя долго ждать. Привычка к унификации, умноженная на религиозную безграмотность большинства `обратившихся` в правильную (`традиционную`) веру, оказалась не менее опасной, чем миссионерская активность новых сектантов - последователей различных западных (по преимуществу) религиозных и псевдорелигиозных учений и культов. При этом не стоит забывать: любая религия по своей сути тоталитарна (если, разумеется, мы вспомним изначальный смысл латинского слова totalis - весь, полный, целый). Верующий человек `знает истину`. Если же он религиозно не `тотален`, то вряд ли стоит называть его верующим.
Однако в таком случае как нам быть с постоянно встречающимся термином `тоталитарные секты`?
Западные религиоведы характеризуют тоталитарные секты исходя из присущих им признаков: 1) наличие лидера (гуру); 2) жесткая централизованная организация; 3) метод `покорения мира`, вне организации неосуществимый; 4) сокрытие от новичков всей информации о секте, часто практикуемая при их вербовке ложь.
Можно ли найти нечто такое, что безусловно свидетельствует о вреде вхождения в `тоталитарную секту`? Профессор Свято-Тихоновского богословского института в Москве А.Л. Дворкин в своем курсе `Введения в сектоведение` постарался определить, что такое современные тоталитарные секты, среди прочего специально указав, что почти все они наносят более или менее тяжелые повреждения сознанию человека, который становится неспособным к самостоятельной жизни. Сказанное, думается, стоило бы дополнить одной фразой: о том, кто (и как) определяет эти `тяжелые повреждения сознания`.
Государство исходя из собственных интересов может и должно гласно признаться в том, что считает приемлемым для себя, а что - опасным, разрушающим социальные, экономические и политические институты. Любые организации, в том числе религиозные, его, государство, разрушающие (или содействующие разрушению), должны объявляться деструктивными и ликвидироваться. В демократическом государстве это возможно лишь по суду. Но для успешного проведения судебного процесса власти необходимо четко определиться с тем, что такое деструкция (в нашем случае с тем, что такое религиозная деструкция). Превентивные меры здесь почти невозможны. Более того, оказывается затруднительно бороться и с проявлениями `сектантского тоталитаризма` в структурах традиционных религиозных конфессий, например, в Русской Православной Церкви. Яркий пример сказанному - история `монастырского беспредела`, описанного `Орловским меридианом` в конце 2000 г. в связи с делом послушницы Шамординской женской обители Нины Девяткиной. Жесточайшее отношение игуменьи Никоны к монахиням и послушницам, трудотерапия, доведение постом до голодной смерти, систематическое `промывание мозгов` практически беззащитных насельниц - все это пример сугубо `тоталитарного` отношения к верующим. Описанный случай, к сожалению, не единичен, посему, как мне кажется, сегодня и настала пора признать, что деструкция - это проблема не одних только `тоталитарных сект`.
Подведем итоги. В стране, имеющей огромный опыт `тоталитарного существования`, проще признать какую-либо религию (религии) `правильными`, поддерживая ее (их) в борьбе с `пришельцами` (в том числе и действительно опасными), чем всерьез определиться с понятием религиозной деструкции, которое позволило бы отслеживать не только `вредных` иностранцев, будь то сайентологи, мунисты, представители `Церкви Христа` и т.п., но и помогать тем, кто пострадал от представителей `традиционных` конфессий России. Быть может, юридическое определение религиозной деструкции (с привлечением психологов, правоведов, медиков, экономистов и т.д.) стало бы комментарием к 14-й статье Закона `О свободе совести`, в которой говорится в каких случаях религиозную организацию можно ликвидировать. Хочется верить, что проблема `тоталитарных сект` станет актуальной для специалистов и будет разрешена для пользы не какой-либо конфессии или деноминации, а для всего общества.
