Самое большое открытие губернаторских выборов в Красноярске - Сергей Глазьев. Это признано всеми начиная с его главных соперников. И Александр Усс, и Александр Хлопонин даже не пытались скрыть, что резвый Глазьев их не на шутку напугал, а когда оправились от шока, наговорили своему неожиданному конкуренту кучу любезностей. Кого-кого, а Глазьева они за соперника не держали, он выскочил в призеры, как черт из табакерки, и теперь обескураженные финалисты старались покрепче похвалить Сергея Юрьевича, чтобы понравиться его избирателям.
Очень похоже, что на самом деле Глазьев получил больше, чем ему начислил избирком, но даже если обошлось без шулерства и третье место ему присудили законно, это все равно успех. Среди его соратников по НПСР и то были люди, считавшие, что в Красноярске у Глазьева одна перспектива - опозориться. Там один олигарх, там другой олигарх, там Анатолий Петрович Быков - это очень конкретная экономика и очень конкретные экономисты. А с чем едет в глубину сибирских руд простой думский макроэкономист Глазьев? С мандатом бывшего товарища покойного Александра Лебедя? Но это сомнительная рекомендация - после тех кадров, которых навез в край Лебедь, заезжих соискателей красноярцы на дух не переносят. Собственно говоря, у Глазьева был всего один ресурс - поддержка КПРФ. Однако в Красноярском крае коммунисты котируются довольно невысоко и не добиваются больших успехов даже на выборах в краевой `парламент`.
Тем не менее третье место - юридический факт. Выходит, что Сергей Глазьев сам по себе `политический ресурс`, независимый от каких-либо партий, администраций и финансово-промышленных монстров. Это довольно интересная констатация, если учесть, что красноярские выборы - первое самостоятельное участие Глазьева в публичной борьбе. До этого он проходил `по списку`, приглашаемый в кампанию то харизматиком генералом, то нуждающимися в мозгах коммунистами. Во всех случаях он должен был исполнять роль беспартийного специалиста, который способен придать смутным мечтаниям политических боссов форму научной экономической мысли. Коммунисты, например, поручили ему составлять альтернативные бюджеты, и он из года в год их составляет, заранее зная, что дальше думской урны они никогда не пойдут.
Для человека, которого его учителя, академики Шаталин и Петраков, называли самым блестящим из молодых отечественных экономистов (докторскую Глазьев защитил в 29 лет), работа на урну мучительнее, чем безделье. Но более достойного поприща он пока приискать себе не смог. Видимо, не судьба. Глазьев - из породы несвоевременных людей, а им все время не судьба. Бог дает такому человеку голову, но забывает сказать, как ею пользоваться. Отсюда `мильон терзаний` и дырка в кармане.
Шанс, вообще говоря, у него был. И какой шанс! В 1991 году друзья-реформаторы позвали его строить рыночную экономику. Он получил пост первого замминистра, а через несколько месяцев - министра внешнеэкономических связей РФ. Время интересное, место хлебное - чего еще желать молодому специалисту? После разгона `команды Гайдара` и прихода Черномырдина его считали самым образованным рыночником в правительстве. Но в августе 93-го на борт самолета, на котором Глазьев летел за рубеж, позвонили из Москвы и приказали пилотам рулить обратно. По приземлении министр написал президенту Ельцину заявление об отставке. И тут вдруг выяснилось, что Глазьев - не реформатор, а возможно, и не рыночник. Оказывается, он допек премьер-министра Черномырдина попытками затормозить либерализацию экономики. Черномырдин и сам, слава богу, не либерал, но этот молодой человек - просто марксист какой-то.
Коротко говоря, Глазьев думал, что, реформируя экономику, не обязательно так много воровать. Наблюдая за деятельностью расплодившихся тогда спецэкспортеров, молодой министр с ужасом думал, что эти проворные парни вывезут все, что еще сохранилось в кладовых родины, а выручку попрячут в офшорах. Поняв это, он принялся разрабатывать механизмы экспортного и валютного контроля, чем озаботил не только спецэкспортеров, но и свое непосредственное начальство. Естественно, что его попросили сойти с самолета.
А мог бы, между прочим, стать олигархом. Тоже что-нибудь вывез бы - ведь знал же, что не посадят. Может, то была ошибка молодости? Очень своеобразно объяснил однажды глазьевский `заскок` его первый шеф в правительстве Петр Авен. Дело в том, говорил Авен, что Сергей при всей его образованности так и остался `парнем из Запорожья`. То есть провинциал - он и есть провинциал. Зажат, консервативен, пуглив. Нет у него той интеллектуальной пассионарности, которой заряжает юношей столица и которой должны обладать деятели революционной эпохи.
Некоторые из бывших сослуживцев рассказывают, что в министерстве часто видели Глазьева читающим книгу. Для практического деятеля это, наверное, тоже небольшое достоинство. Книга делает человека рабом знания, он слишком много думает, прежде чем что-то решить, а революционное время требует решений быстрых и простых. Стоит революционеру задуматься о сложности жизнеустройства и последствиях своих поступков, он уже контрреволюционер. Так что деловой карьере Глазьева вполне могли повредить и свойственный провинциалам недостаток отвязанности, и присущий книжным людям избыток научной добросовестности.
Это, однако, дело прошлое. Можно ли было реформировать Россию в белых перчатках или, не замаравшись, никто ничего бы не сделал - тема уже неактуальная. Время в стране другое, `точка возврата` давно пройдена, начальные капиталы накоплены, в Кремле сидит президент-государственник... А что же Глазьев?
А Глазьев в той же позиции. Рыночник, но оппозиционер. Левый, но не коммунист. По русской классификации ни богу свечка, ни черту кочерга. А между тем член-корреспондент РАН, и даже идейные противники все еще считают его классным экономистом. Жаль, пропадает национальный ресурс.
Коммунист из Глазьева примерно такой же, как из Патриарха Алексия - мормон. К КПРФ он прибился только потому, что больше пойти некуда. Здесь в нем нуждаются хотя бы как в `буржуазном спеце`, который умеет научно критиковать эгоизм монополий, бесконтрольно вздувающих цены; алчность олигархов, продолжающих вывозить капитал; правительство, не способное отвечать за свои действия перед потомками... Правда, взамен он не предлагает восстановить Госплан с Госснабом, а рассказывает, как изымать природную ренту и как за счет рентных доходов поднять высокотехнологичные отрасли. А также о том, как заставить Центробанк кредитовать производство и как вступить в ВТО, не вляпавшись во что-нибудь другое.
Звучит не очень коммунистично, но `красные` терпят. Более того, двигают беспартийного `профи` в губернаторы. Это, кстати, единственное, что вселяет надежду на то, что Глазьев еще не совсем потерянный ресурс. Если коммунисты чему-нибудь научатся у своего консультанта и незаметно для себя станут `нормальными левыми` наподобие европейских эсдеков, это будет отвечать общенациональным интересам. Ведь понятно же, что такую оппозицию, какова она сегодня, общество до власти не допустит никогда. Не потому, что, встав к рулю, она опять начнет строить коммунизм, а потому, что в силу своей теоретической нищеты, в силу ветхости и профнепригодности своих кадров она вообще не способна что-либо строить. А иметь такую оппозицию, которой нельзя доверить власть, - большое несчастье для страны, мечтающей о демократии.
Если коммунисты способны это понять, то Красноярск дал им козырь в руки. У них появился человек, который годится не только для написания альтернативных бюджетов, но и для строительства новой левой альтернативы, для лидерства на левом фланге. Молодой, образованный и, как выяснилось, вполне успешный публичный боец. Нельзя сказать, что он уже готов к серьезной борьбе за главный государственный пост, но кто из деятелей оппозиции к ней по-настоящему готов? Можно, конечно, еще раз пять выставлять огнедышащего Зюганова, однако это уже малоинтересно даже в качестве шутки.
Док. 148042
Опублик.: 18.09.02
Число обращений: 180
|
