ПРЕДИСЛОВИЕ
Независимые
Новые литературные журналы, коллоквиумы, посвященные `возрождению` словесности, разговоры о поколении молодых писателей и т. д. - в воздухе носится мысль, что во французской литературе вот-вот произойдет нечто новое. Вот-вот постучится в дверь будущее, а вместе с ним ворвется ватага полных сил, энергии и жизнелюбия молодых дарований. Подбирая состав этого сборника, мы исходили совсем из другого. Мы старались избежать всякого `поколенческого` деления и, тем более, не вешать общий ярлык `Энрокюптибль` на совершенно разных писателей, каждый из которых уникален и не укладывается в столь любезные критикам удобные ячейки. Да, этот журнал дает возможность молодым писателям (некоторым из них) высказаться и заявить о себе, но он не представляет никакой школы, а роль `рупора` играет лишь потому, что все другие пути заблокированы.
Современная французская литература мучается оправданным до некоторой степени комплексом неполноценности, главная его причина - давно ощущаемый в данной области вакуум. Впрочем, этот вакуум - не абсолютное зияние, его называют академизмом, герметизмом или, чаще всего, уходом в себя и противопоставляют ему литературу, открытую восприятию мира. Как правило, лучшие ее образцы появляются за границей, у нас же она неминуемо сдабривается `социальным заказом`, и последней ее разновидностью можно считать `черный роман`. Верно или нет такое суждение, но оно породило двоякую реакцию. С одной стороны - со стороны издателей, - предвзятое отрицательное отношение ко всему, что им приносят, и в то же время лихорадочные поиски `молодых ребят, которые бы отмочили что-нибудь этакое` - читай, что-нибудь о кризисе, безработице и прочих весьма непростых вещах. С другой стороны - со стороны писателей, - стремление соответствовать спросу, то есть попытки, иногда небезуспешные, найти новое сопряжение субъективизма и реализма и при этом не повторить ошибки своих предшественников. Вероятно, совокупность этих двух стремлений и порождает нынешнее недоразумение - ибо любой литературный успех основан на недоразумении. Кто хочет уложить в какие-то рамки произведение еще не устоявшегося таланта, придать ему социальное звучание, чтобы оно немедленно привлекло читателей, забывает о том, что это противоречит самой сути литературного творчества, которое заключается в поисках освобождения, независимости в полном смысле слова.
Это и только это качество роднит представленных здесь авторов: большинство из них - независимые писатели. В остальном у них мало общего. Их не объединяет ни возраст, ни род занятий, ни, разумеется, литературная позиция. Поэтому к ним нельзя приложить расхожие мерки; чтобы судить о них, придется как минимум их прочитать. Итак, нашим исходным принципом было ничего не навязывать, не пытаться создать какое-то ложное единство и втиснуть в одно `направление` столь разношерстную компанию. Это издание - не сборник бестселлеров, не панорама молодых авторов, не тематическая подборка; форма и сюжеты представленных здесь текстов совершенно произвольны, единственное условие, которое было поставлено: объем их не должен превышать тридцати страниц.
Произвольна и цифра десять - число отобранных авторов. Некоторые из них, такие, как Лиди Сальвейр, Мишель Уэльбек, Мари Дарьесек, Мари Н`Диай или Стефан Загдански, уже достаточно известны читателям, критикам или и тем и другим. А некоторые еще не получили такой известности. Например, Лоретт Нобекур пока опубликовала только одну небольшую книжку `Зуд`, образец необычайно сильной и выразительной прозы.
Если что-то и роднит наших авторов, между собой так это не столько талант или легкость пера, как хотелось бы торопыгам-критикам, сколько нечто более редкое и незаурядное - взыскательность. И в этом мы с ними солидарны.
МАРИ Н`ДИАЙ
В КИТАЕ - I
1
В тот год мне исполнилось восемнадцать, я успешно сдала выпускные экзамены, и в награду родители отправили меня на лето в Китай. Там, в Пекине, жила моя дальняя кузина Роз, незадолго до того она написала нам, что вышла замуж за чиновника.
Родители позвонили Роз по телефону, и она страшно обрадовалась моему приезду. Это было довольно странно - ведь она нас почти не знала, - так странно, что родители едва не передумали посылать меня, заподозрив, что эта радость объясняется какими-то житейскими затруднениями и что Роз, к которой они относились с некоторой опаской, собиралась воспользоваться случаем и попросить помощи у родни. Но я сама с восторгом предвкушала путешествие и готова была тайком сбежать из дому, если бы меня вздумали не пускать. Родители поняли это и уступили. И вот я еду в Париж, в аэропорт, а они провожают меня до таможни. Приплюснув к стеклу торжественно застывшие физиономии, смотрят с таким скорбным видом, как будто я умерла, и уже торопятся уходить.
- Может, больше не увидимся! - дурашливо сказала я им, когда они поспешно меня поцеловали и, не оборачиваясь, пошли прочь.
Роз велела, чтобы я сама добиралась из аэропорта до бывшего летнего дворца, где жили все жены столичных чиновников, а там попросила вахтершу позвать ее; вахтерша поймет - надо только сказать `Роз`, очень простое имя. Все так и получилось: Роз позвали по внутреннему телефону, и она тотчас вышла ко мне, вернее, вышла незнакомая улыбающаяся женщина, назвалась моей кузиной Роз и крепко меня поцеловала. Я совершенно ее не помнила, мы виделись только один раз, когда мне было лет пять.
- Какая ты хорошенькая! - воскликнула она. - И так напоминаешь мне тамошнюю жизнь!
Док. 146193
Перв. публик.: 20.07.02
Последн. ред.: 23.07.02
Число обращений: 14
|
