|
|
Браконьеры нынче либо голодные, либо с коммерческим размахом
Назад
|
Браконьеры нынче либо голодные, либо с коммерческим размахом
|
У любителей рыбной ловли сейчас великий пост, который даст фору любому церковному, так как длится он не долгих полтора месяца, а бесконечных три. Все это время добывать обитателей водных просторов категорически запрещается с помощью любой снасти, окромя простецкой удочки. Время запрета на ловлю рыбы - священно, так как связано с привычкой последней именно по весне метать икру. Но святость - добродетель отнюдь не всех рыбацких натур, и оттого время великого поста для одних оборачивается служебной бессонницей для других.
Именно с теми, кто третий месяц не спит, репортер `МК` и отправился в подмосковную Швейцарию, по-свойски именуемую просто Рузой, дабы досконально выяснить - как, от кого и с помощью чего доблестные рыбные инспектора стерегут своих хвостатых подопечных.
Ох, рано встает охрана
- В действительности мы встаем не рано, - признаются мне инспектора по охране водных ресурсов, - а очень рано - в самом начале нового дня, когда еще и солнце-то последний сон досматривает. Рыба, как известно, пташка ранняя, завтракает на рассвете, тут-то ее и караулит браконьер. А мы его подлавливаем. Такие вот казаки-разбойники.
Я сегодня на стороне казаков. Рузское водохранилище, Можайское водохранилище - голубой простор слегка морщится - не от нашего присутствия, от ветра, который треплет воду. У инспекторов имеется катер. Чудный, импортный, он решительно, как именинник пирог, режет воду. Мы несемся вперед под тяжкие вздохи инспекторов.
- Катер-то хорош, к нему бы еще и право. Какое? А как у американцев: не остановился по требованию береговой охраны - можно стрелять. У нас же оружия и в помине нет.
- Да если будет, небось в той же Рузе через полгода половина населения останется, - замечаю я. - Шалят местные-то?
- Все бывает, - дипломатично отвечают рыбные телохранители.
- А какой ныне браконьер пошел? Есть у него социальное лицо?
Оказывается, есть. Если раньше люди браконьерили в основном для себя и больше для удовольствия, то теперь все чаще незаконная добыча рыбы превращается в преступный промысел или элементарный способ прокормиться. И то, и другое - очень опасно. И еще браконьер стал более отчаянным и дерзким - убегает, а когда поймают - грозит расправой. Были уже прецеденты, когда инспектора в неравной схватке несли физические потери. По счастью, без смертельных исходов.
- О, браконьеры! Вот они! - радостно кричу я, указывая на троицу разномастных персоналий, потрясающих удилищами над охраняемой нами водной гладью.
- Это хорошие рыбаки, - разочаровывают меня, - законопослушные. Браконьеры - те с сетью или с электроудочкой.
- А если с рыбой в лодке, но без сетки?
- Смотря сколько рыбы, а то можно доказать, что и браконьеры.
- А если с сеткой, но без рыбы?
- Тоже браконьеры.
Оказывается, за незаконную добычу рыбы можно привлечь не только без рыбы и без нахождения в лодке. Останавливает инспектор машину в непосредственной близости от реки, досматривает, а в багажнике сети или электроудочка - и все, держи ответ: зачем это катаешься вблизи рыбных угодий с опасными снастями? Из каких таких преступных намерений? И оказывается, в этом случае закон на стороне рыбы. Казалось бы, чего еще надо? При такой защите - плодись себе да размножайся. Ан нет. Закон, может, и строг, а наказание-то для браконьеров смешное. В основном в ход идет штраф, который рассчитывается в зависимости от размеров потравы, но всегда на основе минимальной оплаты труда - а деньги эти плевые. А чтобы наступила уголовная ответственность, которая тоже предусмотрена Уголовным кодексом, надо как минимум пустить в озеро ток, уничтожая все живое, а то и вовсе осушить его, это водохранилище, к чертовой матери.
- Вы небось и сами не прочь порыбалить? - интересуюсь я.
- В гробу мы ее видели, эту рыбу по сорок пять рублей килограмм, - пожимают плечами некоторые инспектора, другие более лояльны - говорят, что ловили, но в молодости и в других местах и в иных масштабах. А здесь, дескать, что за рыбалка? В лучшем случае щука, а скорее плотва какая-нибудь неопытная по молодости лет попадется, ну и куда ее - коту? Небось семга-то здесь не ходит.
- Так что же гонит людей на воду?
- Если не голод и не коммерческая выгода, то одержимость, - серьезно говорят мои сопровождающие, - они, рыбаки эти, просто фанаты - и в мороз ловят, и в грозу, и в холод, и в оттепель.
- `Ваших` тоже на льдинах уносит?
- Да регулярно - как льду таять, так они словно с цепи срываются, - рассказывают инспектора, - вот в этом году одного снимали чудика. Сапоги потерял, носки потерял, прыгает босиком на льдине, кричит и руками машет. Пришлось лодку на воду спускать, рубить лед, чтобы к нему пробраться, вытаскивать, а он потом даже спасибо не сказал, ушел, и все.
- Что, так босиком и ушел? - ужасаюсь я.
- Он будет дурью маяться, а я ему свои сапоги должен отдавать? - горячится инспектор. - Так и пошел без обуви, авось умнее станет.
- А почему не запрещается во время ледохода рыбу ловить?
- А зачем? - удивляются мои собеседники. - Мы же рыбу от людей охраняем, а не наоборот.
Спасите щучьи души
Охранять рыбу не всегда бывает легкой задачей не только из-за обилия браконьеров. Порой за этим занятием ссорятся, а затем идут стенку на стенку близкие по духу ведомства. Так случилось и в той самой Рузе, где я пыталась постичь азы рыбоохранной деятельности. Весь сыр-бор разгорелся из-за четырех десятков умерщвленных щучьих голов, чьи души тяжким бременем легли на совесть сотрудников местного отделения милиции, а тела были розданы ветеранам в праздничных заказах. Впрочем, покойные щуки - это лишь вершина айсберга. О всяких подоплеках события мне рассказывают крайне неохотно - еще бы, я уеду, а им всем годами сосуществовать вместе. Тем не менее вырисовывается вполне понятная картина. В местном отделении рыбоохраны меняется начальник. Вспоминают его тут неласково, слишком, говорят, имел много друзей, обожающих рыбалку. Но формально все выглядит вполне пристойно - человек уволился по собственному желанию, и вообще он заслуженный, награжденный, со связями. Затем с поличным берут местного инспектора рыбоохраны, поставлявшего контрабандную рыбу в торговые точки. Возбуждается уголовное дело, но преступную связь между ушедшим шефом и его экс-подчиненным доказать практически невозможно. Тем временем на место бывшего начальника приходит ставленник управления, больно, кстати говоря, принципиальный. А вот следом и происходит инцидент со щуками.
Их вылавливает сам рыбнадзор с весьма благой целью - добыть икру, оплодотворить ее вручную, вывести мальков и, подрастив их, выпустить в родную стихию. Щукам ничего не грозит - их, опустошенных, также отправляют обратно в реку. Добывают рожениц рыбинспектора с добровольными помощниками, вооруженные пофамильным списком последних и набором всяческих разрешающих документов. В разгар лова появляется доблестная милиция и забирает сперва помощников с сетями, а затем и примчавшихся на место событий рыбинспекторов. Уже поставленные сети остаются в реке, а вся компания отправляется в отделение разбираться. Разбираются долго, возвращаются поздно, документы остаются под замком, изъятые по протоколу. День, заметим, выходной. Сети без разрешений изъять из реки нельзя, а все управление отдыхает. Пока выправляются необходимые бумаги, температура в воде, как на грех, увеличивается всего-то на считанное количество градусов, и щука, сраженная материнским инстинктом, бросается по своему обыкновению в прибрежные кусты пометать икру. По пути она застревает в сетях. Сорок щук, так и не став мамами, задыхаются, запутанные в петлях. Ущерб - что-то порядка шестидесяти тысяч рублей - предлагается компенсировать именно бдительным милиционерам, что вовсе тех не радует. Заваривается свара, и нет ей ни конца, ни края...
- Все хотят помогать охранять рыбу, ну все, - вздыхает рыбнадзор, - и милиция, и пограничники. Скоро ее так доохраняются, что ничего на развод не останется.
Пока, по оценкам инспекторов, рыбы в подмосковных реках еще довольно. Попадается и щука, и карась, а вот угорь - редкость. Его, размножающегося лишь в Саргассовом море, надо для подмосковных водоемов закупать за валюту, а где ее взять? Тем более что угорь, не имеющий из Московской области выхода к месту нереста, уже не размножится, а лишь будет расти, толстеть и время от времени до щенячьего визга радовать рыболовов, попадаясь на удочку.
Но если с угрем все не так просто, то стерлядь рыбнадзор в самое ближайшее время своим клиентам обещает клятвенно. Ибо стерлядь наравне со щуками разводят вручную и выпускают затем в реки.
- Доить рыбу надо ласково, - учат меня местные работницы, - поглаживать по брюшку нежно, если какой комочек нащупается, слегка его размять. А не идет икра, отправить рыбу обратно в садок, чтобы дозрела.
В мерную плошку икры добавляют молоку и все аккуратно перемешивают перьями.
- Специально ходим по частным домам, ищем, у кого гуси, чтобы перьев попросить, - рассказывают мне работницы.
Если через несколько часов взглянуть на икринку под микроскопом, уже можно увидеть малька. Оплодотворенную икру помещают в специальные емкости и все время омывают пропущенной через систему фильтров водой. При хорошей икре и молоке оплодотворить можно до восьмидесяти процентов икры, остальное - брак.
- В нынешнем году ситуация была неважная, - вздыхают рыбьи акушеры, - рано пригрело, и самки скинули икру еще подо льдом. Да и самцы как-то не ловились, между тем их требуется чуть ли не в два раза больше самок. Как отличить мальчика от девочки? Бывает сложно, но при наметанном глазе можно и по форме живота, и по окрасу.
Выклюнувшийся малек перемещается в специальный резервуар и начинает есть днем и ночью, заставляя своих нянек буквально падать с ног. Специальным кормом на основе муки с добавлением различных витаминов малявок кормят днем каждые два часа, ночью - каждые три. Подрастающее поколение пересаживают, сортируя по размеру, иначе еще пожрут друг друга. А как дорастет малек до 6-8 сантиметров и будет ему сам черт не брат - пожалуйте в воду и живите дальше как хотите. Случается такое обычно ближе к осени.
Окскую народившуюся стерлядь отправляют обратно в Оку, откуда, собственно, и привозят для размножения. Новое поколение щук выпускают в Озернинское, Рузское и Можайское водохранилища - лови ее потом, рыбак, вволю.
Задержать браконьера мне не удалось, а вот выпустить подоенных и вполне довольных жизнью щук обратно в воду - это пожалуйста. Сети вытряхиваются с мостков, рыба, сперва ошалев от удивления, быстро, однако, соображает и, вильнув хвостом не хуже какой-нибудь кокотки, уходит в глубину. Лишь одна из щук продолжает лежать в сетях на поверхности воды, что называется, брюхом кверху. `Эта, наверное, не жилец, - вздыхают на берегу люди, - плановая потеря`. И вдруг эта самая усушка, утруска, выбраковка, будто только сейчас сообразив, что происходит, прыгает с места высоко в воздух и как-то хищно ныряет в воду, тут же растворяясь в водной пучине. `Не ловись, рыбка, ни большая, ни маленькая`, - шепчу я, провожая ее взглядом.
3 июн 2002
Московская область
Док. 144500
Опублик.: 03.06.02
Число обращений: 151
|
|
|
|
|
